Елена ПОЛЯКОВА. Читая и перечитывая роман «Мастер и Маргарита»

«Те, кто вообще решает шахматные задачи, делятся на простаков, умников и мудрецов, или иначе говоря, на разгадчиков начинающих, опытных и изощренных. Моя задача была обращена к изощренному мудрецу».

В. Набоков (из романа «Другие берега»)

«Предвижу все…». Даже простое упоминание названия романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» вызывает у кого-то легкое раздражение: «Сколько можно?!». Все так, с этим трудно не согласиться. Однако сколько литературных критиков – столько и мнений, а сколько тех, кто ни с одним из этих мнений не согласен, имея при этом свой собственный взгляд на события, происходящие в романе. Тех, кто по версии В. Набокова точно не отказался бы от путешествия из Питсбурга в Нью-Йорк «через Канзас, Калифорнию, Азию, Северную Африку и Азорские острова». Лишь одно не вызывает ни малейшего сомнения: со времени первой публикации романа (конец 1966 – начало 1967 года) и перевода его на многие языки интерес читателей к нему не угасает. В чем же кроется магия этого творения М.А. Булгакова? Фазиль Искандер утверждал, что литературное произведение обречено на успех, если автору удается создать в нем некий особый мир. Завороженный читатель мгновенно втягивается в это странное сложносочиненное пространство и время без малейшей возможности вырваться из него. Возможно, благодаря именно этой особенности роман «Мастер и Маргарита» продолжает будоражить мысли книгочеев и спустя много лет после первого его прочтения.

К написанию романа Михаил Афанасьевич Булгаков приступил еще в 30-е годы прошлого века. Реалии этого времени, переплетаясь с фантазиями автора, собственно, и создают этот увлекательный мир, в котором обитают его герои. Н.Я. Мандельштам, жена поэта, буквально в нескольких словах передает суть той эпохи: «Столкновение с иррациональной силой, иррациональной неизбежностью, иррациональным ужасом …». Деяниями этой иррациональной силы насквозь пронизана уникальная атмосфера сочинения М.А. Булгакова. Для определения этой силы недостаточны такие устойчивые, которые так и просятся на язык, словосочетания как «сталинская эпоха», «репрессивный режим» и тому подобное. Тем более, нелепо сводить суть романа к ныне столь распространенному иносказательному описанию этого периода. Позволительно предположить, что его философскую глубину определяет идея о постоянно происходящей из века в век трансформации существующего в мире зла. Поэтому, отнюдь, неслучайным представляется упоминание о нем уже в эпиграфе к роману. Зло многолико, оно способно менять имена, маски и одежды, не меняя при этом своей инфернальной сущности.

Для понимания логики происходящего необходимо установить точную последовательность событий, ответив на два важных вопроса: когда и зачем появляется потустороннее нечто в Москве Булгакова. Во всяком случае, это произошло не в час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах. Известно, что уже за два года до этих странных событий в квартире № 50 дома №302-бис по Садовой улице «начались необъяснимые происшествия: из этой квартиры люди начали бесследно исчезать». «Набожная, и откровенно сказать – суеверная, Анфиса так напрямик и заявила очень расстроенной Анне Францевне, что это колдовство…». «Ну, а колдовству, как известно, стоит только начаться, а там уж его ничем не остановишь». Примечательно, что в то же самое время в не менее странный водоворот событий попадает и простой служащий исторического музея.

Остается ответить на вопрос «зачем?». И прежде всего, вполне уместно было бы процитировать несколько строк из диалога Мефистофеля с Господом («Фауст» И.-В. Гете) на том простом основании, что эпиграф всегда является своего рода ключом к самому литературному произведению:

«Опять, о господи, явился ты меж нас

За справкой о земле – что делается с нею!»

Таким образом, сам бог отправляет беса на землю с инспекцией. Более того, он благоволит этому «духу отрицания» и выражает эту свою симпатию словами:

«Ты меньше всех был в тягость для меня.

Слаб человек; покорствуя уделу,

Он рад искать покоя – потому

Дам беспокойного я спутника ему:

Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу!

Кроме того, на вопрос о цели своего пребывания в Москве, точнее об одной из них, ответ дает и сам Воланд на концерте в варьете. «Скажи мне, любезный Фагот, – осведомился Воланд …, как, по-твоему, ведь московское народонаселение значительно изменилось? – Но меня, конечно, не столько интересуют автобусы, телефоны и прочая … сколько гораздо более важный вопрос: изменились ли эти горожане внутренне?» И тут же бесы приступают к выполнению задания, затевая свою виртуозную игру. И, как бы, вторя им, играючи, с неподражаемым юмором пишет М.А. Булгаков сцены встреч «мессира» и его свиты с жителями Москвы, так что даже трагическая развязка превращается в фарс, в этакую грубую шутку. Воистину «смешон божок земли» («Фауст», И.-В. Гете). «Бесы всячески искушают людей, вызывая в них страстные желания и греховные помыслы. В этом они чрезвычайно опытны и хитры. Их приемы стары как мир. Пользуясь какой-либо склонностью человека, нечистая сила старается именно с ее помощью уловить искушаемого: мудрого ловит мудростью, …, богатого – богатством, благообразного – красотой, красноречивого –красноречием, художника – искусством…», – пишет преподобный Ефим Сирин (1358 г.). Всех поддавшихся искушению ожидает неотвратимое наказание. Внимательный читатель непременно обратит внимание на то, что московские обыватели выписаны автором весьма схематично, будто это и не люди вовсе, а всего лишь ставшие предметом сатанинских развлечений носители пороков, поскольку это единственное, что о них необходимо знать Сатане для принятия рокового решения. Из этих увлекательных скетчей и выстраивается одна из сюжетных линий романа М.А. Булгакова, которую условно можно назвать «Москва и москвичи». Вечное зло в новой ипостаси бродит по столице в облике Воланда и его свиты, вовлекая в жуткие игры ее жителей и наполняя Москву слухами и ужасом, растворенным в воздухе.

О другой, не менее важной причине появления Воланда в Москве догадаться нетрудно. Она четко заявлена в тексте романа: Князю тьмы для проведения очередного ежегодного бала в преисподней потребовалась новая Черная королева. Поскольку непременным условием являлось, прежде всего, имя избранницы, то выбор его пал на некую Маргариту Николаевну, даму непростую во всех отношениях. Дело оставалось за малым, необходимо было заполучить ее бессмертную душу. Однако для достижения именно этой цели бесу предстояло приложить огромные усилия и проявить недюжинную изобретательность. Предстояла непростая, длительная, до мелочей рассчитанная, своего рода, операция, подобная тонко срежиссированной пьесе. И такая пьеса была ему хорошо известна, когда-то он сыграл в ней главную роль. Поэтому Воланд приступил к реализации задуманного сценария сразу же по прибытии в Москву. Весь подготовительный период остается скрытым для читателя. Он узнает о случившемся лишь из рассказа Мастера, к тому времени уже оказавшегося в доме скорби. Так начинается новая трагическая линия сюжета, линия с названием, вторящим названию романа М.А. Булгакова.

2.

Итак, историю Мастера и Маргариты можно считать главной сюжетной линией сочинения М.А. Булгакова. Как уже было сказано, о начале этой истории читатель узнает из рассказа человека, называющего себя Мастером. Рассказ его удивляет, привлекает и очаровывает своей поэтичностью, оригинальностью, парадоксальностью, граничащей с мистикой, и в то же время простотой, напоминая собой литературный жанр притчи. Как известно, герои притчи существуют вне исторического контекста, о них известно лишь то, что имеет значение для сюжета. Кроме того, жанр не требует глубокого погружения в духовный мир героев, знания их жизненного пути. Эти персонажи существуют здесь и сейчас, они возникают ниоткуда и уходят в никуда.

И действительно, у рассказчика из сумасшедшего дома не только отсутствует имя (гордо называет себя Мастером), но он, к тому же, практически лишен какой бы то ни было биографии. Сведения о нем скудные и расплывчатые. «Историк по образованию, он еще два года тому назад (!) работал в одном из московских музеев … Жил историк одиноко, не имел нигде родных и почти не имел знакомых в Москве». На вопрос Ивана Бездомного: «Вы были женаты?», – он с трудом пытался найти ответ: «Ну, да… На этой … Вареньке … Манечке, нет, Вареньке, еще платье полосатое … музей. Впрочем, я не помню». И вдруг (наиважнейшее слово в рассказе) наш герой выигрывает сто тысяч рублей. Однако что-то подсказывает, что это «вдруг» неспроста, ведь в то же самое время в квартире №50 дома по Садовой улице уже начались необъяснимые происшествия, и бывший музейный работник, ни о чем таком не догадываясь, становится их непосредственным участником. «Вообразите мое изумление; – шепчет гость в черной шапочке, – когда я сунул руку в корзину с грязным бельем и смотрю: на ней тот же номер, что и в газете! Облигацию, пояснил он, – мне в музее дали». С этого момента его жизнь начинается. «Ах, это был золотой век!» «Отдельная квартирка», «маленькие оконца над самым тротуарчиком», «в четырех шагах под забором, сирень. Липа и клен». Чем не рай?! Тогда же, и на это следует обратить особое внимание (помним, что все идет по сценарию), он бросает службу в музее и начинает писать роман о Понтии Пилате.

Мастер в своем рассказе представляется читателю каким-то нездешним, а место, где он обитает являет собой некий образ чувственного элизиума, счастливой гармонии между человеком и природой, восходящий к античному образцу locus amoenus (прелестный уголок). Неизменно ощущающийся здесь привкус потустороннего, посмертного блаженства усиливается при переходе в сферу христианской мифологии. Остается определить, о какой же библейской притче здесь может идти речь. Вполне, возможно, что история Мастера и Маргариты является эманацией библейского сюжета об Адаме и Еве, но если творцом прародителей человечества был Бог, то любовная пара из романа М.А. Булгакова – творение Сатаны. Возможно, именно этим объясняется отказ Мастеру и его «тайной жене» в свете.

Теперь самое время познакомиться с той, что так походила собой на прародительницу Еву. Согласно тексту романа «многие женщины все, что угодно, отдали бы за то, чтобы променять свою жизнь на жизнь Маргариты Николаевны». Ее муж был молод, красив, добр, честен и обожал свою жену. «Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков Арбата. Очаровательное место!» Тем не менее, она не была счастлива. «Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонечек»!» Что нужно было этой «чуть косящей на один глаз ведьме…»? Невольно в мысли приходят знакомые строки:

О люди, как похожи вы

На прародительницу Эву:

Что вам дано, то не влечет.

Вас непрестанно змий зовет

К себе, к таинственному древу:

Запретный плод вам подавай,

А без него вам рай не рай.

«Евгений Онегин» А.С. Пушкин

Ей нужен был он, Мастер, вернее то, что мог ей дать только он. Ее манило нечто большее, чем сама по себе запретная связь. Ясно одно, Воланд не ошибся с выбором претендентки на роль Черной королевы. Задуманная им история, как и следовало ожидать, была безупречна. Теперь, согласно внутренней логике событий они должны были встретиться, и драматургия этой таинственной во всех отношениях встречи такова, что просто невозможно поверить в ее случайность. В ней есть все: и желтые цветы, и пустынный переулок, и любовь, поразившая сразу их обоих, и необъяснимое чувство тревоги, именно тогда впервые охватившее писателя: …Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца…! Так поражает молния, так поражает финский нож!» И это чувство со временем только усиливалось: …«Ну, кому нужен точильщик в нашем доме? Что точить? Какие ножи?».

Последовавшие затем встречи Мастера и его тайной жены, как он сам ее называл, были счастливыми и беззаботными. «В подвальчике слышался смех, деревья в саду сбрасывали с себя после дождя обломанные веточки, белые кисти …». «Тот, кто называл себя мастером, работал лихорадочно над своим романом, и этот роман поглотил и незнакомку … Она сулила ему славу, она подгоняла его и вот тут-то стала называть его мастером … и говорила, что в этом романе ее жизнь». Слава – вот тот сладкий плод, от которого ей так хотелось вкусить!

Наконец, роман был дописан, «настал час, когда пришлось покинуть тайный приют и выйти в жизнь. И я вышел в жизнь, держа его в руках, и тогда моя жизнь кончилась». Мастер был изгнан из своего «Рая». Та же участь ожидала и Маргариту. Отныне их обоих ожидала жизнь, исполненная страданий, тревог и болезней.

По замыслу Воланда Мастер, похоже, сделал свое дело, и о нем, на время, можно было забыть. Единственной наградой писателю становится дом скорби. Чтобы понять, о чем идет речь достаточно вспомнить слова Мефистофеля о тяготах земной жизни («Фауст» И.-В. Гете):

«Ему немножко лучше бы жилось,

Когда б ему владеть не довелось

Тем отблеском божественного света,

Что разумом зовет он…»

Что касается Маргариты Николаевны, то ее трагедия – это всего лишь заранее подготовленная ловушка, которая позволяла Сатане впоследствии с легкостью овладеть ее бессмертной душой.

3.

Роман о Понтии Пилате, к написанию которого некогда с такой радостью приступил бывший служащий одного из московских музеев, и который так витиевато вплетается в ткань основного произведения, привлекает внимание не столько своим содержанием (оригинальным образом пересказанная библейская история), сколько своей особой ролью в романе М.А. Булгакова.

Прежде всего, посредством романа в романе автор неординарным, но абсолютно естественным образом вводит важное действующее лицо, а сюжет позволяет с легкостью определить его истинное имя.

Примечательно, что одно лишь упоминание о нем или его персонажах становится своего рода сигналом к неожиданному повороту событий и роковым переменам в судьбах героев романа М.А. Булгакова, а именно:

1. Спор о существовании Иисуса Христа становится предвестником трагических событий на Патриарших прудах;
2. Без романа о Понтии Пилате не случился бы роман между Мастером и Маргаритой;
3. Роман стал причиной трагедии , разрушившей жизни Мастера и его «тайной жены»;
4. Цитата из романа послужила своеобразным паролем для Маргариты Николаевны в решающем для нее разговоре с Азазелло;
5. После «воскрешения» сгоревшей рукописи Воланд «с довольной улыбкой» уверяет Мастера, что роман принесет ему еще сюрпризы;
6. Роман в романе становится решающим фактором в определении судьбы любовников;
7. Покидая мир живых, Мастер отказывается взять рукопись с собой, как предлагает ему Маргарита, уверяя, что помнит роман наизусть.

И, наконец, вполне реальной представляется версия того, что именно роман о Понтии Пилате стал, в каком-то смысле, отправной точкой в дьявольской игре. Чтобы это понять, достаточно просто отступить от навязанной читателю логики событий и задаться банальным вопросом: почему рядовой служащий исторического музея попадает в поле зрения потусторонних сил. Теперь по порядку. О начале истории читатель впервые узнает из рассказа Мастера, принимая исключительно его собственное представление о последовательности происшествий, участником которых он неожиданно оказался: историк выигрывает сто тысяч, оставляет работу, приступает к написанию романа. Однако, как известно, ни одно литературное произведение не появляется на пустом месте. Довольно длительный период оно существует в виде замысла, и, будучи историком по образованию, Мастер вполне мог вынашивать замысел будущего произведения еще задолго до начала тех самых необыкновенных событий. В таком случае он, как никто другой, подходил на роль писателя в сочиненной Сатаной пьесе. Но замысел иногда так и остается замыслом, а на создание литературного произведения могут потребоваться годы упорной работы. Воланд не мог этого допустить, игра должна была идти полным ходом. Поэтому вполне возможно, он сам принял активное участие в создании романа, передав каким-то образом историку свою версию событий. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить последний абзац первой главы романа «Мастер и Маргарита» с первым абзацем его второй главы, а также конец второй главы и начало третьей. Рассказ Воланда плавно перетекает в текст романа и наоборот.

Дотошный читатель может усомниться в допустимости предположений такого рода, выдвинув в качестве аргумента описание сцены «извлечения мастера» и его встречи с Воландом, неподдельное, на первый взгляд, удивление Сатаны, якобы только что узнавшего о существовании романа и теме этого сочинения. Однако при общении с дьяволом всегда необходимо помнить слова, сказанные Мефистофелем: «Как кошка с мышью с ними я играю…». Действительно, он великолепно разыграл комедию знакомства. Услышав название романа, «Воланд рассмеялся громовым образом …», но что интересно, «никого не испугал и смехом этим не удивил». Осведомленные лица, молчавшие во все время его разговора с Мастером, спокойно восприняли гениальную актерскую игру Сатаны, и только непосредственный Бегемот не сдержался и зааплодировал. О Мастере, и тем более его романе, знала вся «шайка», иначе трудно представить себе такой диалог Азазелло с убитой горем Маргаритой Николаевной «на одной из скамеек под Кремлевской стеной»:

– Но вы что-нибудь знаете о нем? – моляще шепнула Маргарита.

– Ну, скажем, знаю.

Азазелло прекрасно понимал, о ком идет речь. Недаром, он недвусмысленно намекнул Маргарите, приглашая на встречу с иностранцем, что «воспользовавшись случаем», она «там сможет узнать о нем». Кроме того, при попытке втянуть ее в разговор и затем предложить свои условия, бес цитирует отрывок из романа о Понтии Пилате.

Итак, теперь с уверенностью можно сказать, что после бала у сатаны в квартире № 50 одного из домов по Садовой улице собрались все участники большой игры.

4.

Теперь Воланду предстояло расплатиться с Маргаритой, а именно: необходимо было спасти Мастера, не просто вернуть ей любовника, но вдохнуть в него желание жить и творить. Однако случилось нечто непредвиденное: зелье, которым дьявол пытался излечить душевнобольного писателя, не возымело ожидаемого действия. Тот, кто уверял всех в своей способности совершать благо, вечно желая при этом зла, оказался не в состоянии выполнить собственное обещание. Вне всякого сомнения, Воланду ничего не стоило повторить трюк с облигацией, но деньги – это всего лишь «лекарство» от нищеты, они не способны вернуть мастеру ни вкус к жизни, ни вдохновение. Перед ним открывался единственный путь к спасению, дорога в вечность, и Сатана был уверен, что роман писателя станет его пропуском в свет. «А вам скажу, – улыбнувшись, обратился он к мастеру, – что ваш роман вам принесет еще сюрпризы». При этом Воланд убеждал Маргариту Николаевну в том, что «все сделано».

Чем же так новая затея обрадовала князя Тьмы? Спасением любовника Черной королевы? Возможно, но не это самое главное, он вдруг понял, что роман Мастера может стать прекрасным поводом для обращения к Нему. И вправду, центральной темой романа о Понтии Пилате является тема спасения. Не случайно в основу его сюжета положены события непродолжительного, но самого трагического периода в жизни Иисуса Христа: его пленение, суд над ним и казнь, мучительная смерть во имя спасения рода человеческого. По замыслу Воланда роман Мастера должен был стать своеобразным напоминанием Спасителю, иначе зачем понадобилось знакомить Его с этим сочинением, не для оценки же его художественных достоинств. Именно Его вмешательство в дело спасения влюбленной пары стало для Сатаны последней надеждой. Оставалось только дождаться решения. Именно по этой причине главу с названием «Судьба мастера и Маргариты определена» можно считать кульминацией романа. Важно и то, что в этой главе персонажи двух романов впервые оказываются в едином пространстве и времени. Из первых строк трудно понять, что делали эти двое: Воланд и Азазелло «на каменной террасе одного из самых красивых зданий в Москве» в час заката, время между светом и тьмой, и что означал этот их непринужденный разговор ни о чем. Тем не менее, в этой напускной медлительности и безразличии ко всему происходящему чувствовалось какое-то повисшее в воздухе напряжение. Оно проявлялось, прежде всего, в странной позе Воланда, который, «положив острый подбородок на кулак, скорчившись на табурете и поджав одну ногу под себя … не отрываясь, смотрел на необъятное сборище дворцов». «Глаз Воланда горел так же, как одно из … окон, хотя Воланд был спиной к закату». Азазелло, «одетый, как и Воланд, в черное, неподвижно стоял невдалеке от своего повелителя, так же, как и он, не спуская глаз с города». Он расстался со своим современным нарядом, а значит, маски были сброшены. Важной деталью, отчасти объясняющей все, происходящее на террасе была «длинная и широкая шпага Воланда», своего рода «говорящий» предмет, привлекающий к себе пристальное внимание. Она «была воткнута между рассекшимися плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны». Все, и напряжение, и скованность поз, и разговор ни о чем, и сброшенные маски, и наконец, горящий глаз Воланда указывало на то, что близилась минута назначенной встречи, в чем Сатана был абсолютно уверен. Только с Ним он мог и хотел говорить о добре и зле, только для Него были сказаны слова из эпиграфа к роману, только Он мог подтвердить или опровергнуть их справедливость, только Его Воланд мог просить о помощи Мастеру и Маргарите. Итак, дьявол, некогда чуть не погубивший род человеческий, с нетерпением ожидал встречи с Иисусом Христом (Иешуа Га-Ноцри), который ради спасения человечества пожертвовал своей жизнью. Через пролитую им кровь и следование закону Божьему человек вновь смог обрести прощение и милость Господню, вновь вернуться в Эдемский сад.

Однако случилось непредвиденное. Из стены круглой башни, которая была у него за спиной, «вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне…». Обращаясь к Левию Матвею, Воланд воскликнул: «Ты с чем пожаловал незваный, но предвиденный гость?» Напряженное ожидание сменилось полным разочарованием. Взаимная неприязнь и раздражение чувствовались в каждой фразе. Дух зла претендовал на равенство с Ним, поэтому всем своим видом, поведением, резкостью высказываний он пытался доказать правомерность своих претензий: «Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла…?» Унизительным для Воланда стал и сам отказ в аудиенции, на встречу с ним был послан какой-то «ученик», как называл себя Левий Матвей. А ведь бывали и другие времена:

Охотно старика я вижу иногда,

Хоть и держу язык; приятно убедиться,

Что даже важные такие господа

Умеют вежливо и с чертом обходиться.

И.-В. Гете «Фауст»

Теперь сатане указали его истинное место. Однако последний и сокрушительный удар по его самолюбию нанес, полученный им ответ на просьбу о спасении Мастера: «Он прочитал сочинение мастера …, и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем». Покой – это та награда, которая и так была во власти Сатаны. Поэтому, будто бы еще надеясь на какое-то объяснение, он, помолчав, добавил: «А что же вы не берете его к себе, в свет? – и, услышав ответ Левия Матвея, обреченно произнес: «Передай, что будет сделано». Настало время подтвердить истинность некогда сказанных им слов и совершить посильное ему благо.

Непосвященным, по-прежнему, остается только гадать, что же кроется за этим словом «покой», и где расположено то удивительное место, которое описал, обращаясь к «трижды романтическому мастеру» Воланд. Возможно, это тот привлекательный, приятный берег реки Стикс, изображенный на картине фламандского пейзажиста Иоахима Патинира, с плодовыми деревьями и птицами, который выбирает душа, переправляемая в лодке Хароном. Однако впечатление это обманчиво, как подсказывает маленькая обезьянка – символа дьявола. Совсем рядом с прекрасным садом у подножия крепостной башни расположился трехглавый пес Цербер, охраняющий вход в подземное царство. А может быть, последнее убежище Мастера и Маргариты имеет своим прообразом Лимб из «Божественной комедии» Данте? (М.О. Чудакова «О «Закатном романе» Михаила Булгакова. История создания и первой публикации романа «Мастер и Маргарита».) Воистину большой простор для читательских фантазий предоставляет М.А. Булгаков. Ясно только одно, что после смерти двух влюбленных ожидал Ад.

5.

По мере блуждания по запутанным лабиринтам смыслов «закатного романа» в памяти все яснее проступал иной, но чем-то очень похожий ассоциативный ряд смысловых и композиционных элементов. Это был триптих Иеронима Босха «Воз сена». На центральной панели изображено человечество в аллегорическом образе из фламандской поговорки: «Мир – это воз сена, от которого каждый берет, сколько может». Воз сена символизирует собой все существующие земные блага. Искусствоведы утверждают, что очень уж они были словоохотливы эти нидерландские художники, жаль, что язык, который они использовали при написании своих картин, ныне почти утрачен, однако кое-что все же удается прочитать. Вот и Босх затеял в своем триптихе словесную игру, недаром произведение его носит назидательный характер. На фламандском языке слова «ничто» и «сено» звучат и пишутся одинаково – «hooi». Именно таким образом художник кодирует идею картины, делая воз сена главным элементом композиции центральной части. Ни об этом ли «ничто» говорит Воланд, беседуя с Берлиозом и Бездомным на Патриарших прудах в самом начале романа «Мастер и Маргарита»: «…ежели Бога нет, то спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле? …, -и далее: «  как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем на тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?» Именно эти слова становятся своего рода спусковым крючком для всех происходящих впоследствии событий.

Возвращаясь к композиционному построению картины И. Босха, следует отметить, что все остальное ее пространство заполнено маленькими фигурками, которые суетятся вокруг медленно ползущего воза. Сильные мира сего чинно следуют за ним, пока толпа пытается забраться на воз, толкаясь и дерясь. В этой толпе взгляд выхватывает, нет, не людей, а их подобие, карикатурных человечков, каждый из которых является участником столь же неприглядной карикатурной сценки. Перед глазами зрителей мелькает смешной и одновременно ужасающий калейдоскоп человеческих пороков и страстей. Ну, чем не персонажи булгаковских скетчей? Едущая на возу парочка предается чувственным усладам под музыку Сатаны. Воз тянут дьявольские существа, увлекающие всех в Ад, изображенный на правой створке триптиха. Только ангел возносит свою молитву Христу, спокойно наблюдающему за всем происходящим с облака, на котором он парит в идеальном мире, где царит свет, но мир этот на земле никому не интересен.

Левая створка триптиха демонстрирует появление зла: в верхнем левом углу Бог сотворяет женщину из ребра Адама; в центре – Древо познания добра и зла, его ствол обвивает змей-искуситель, подающий Еве запретный плод; внизу архангел с мечом выгоняет первую человеческую пару из Эдема. Однако в устоявшейся, часто повторяемой композиции у И. Босха появляется одно новшество, он изобразил связь первородного греха с падением ангелов, которые на картине по мере падения превращаются в саранчу. А как известно, главным из падших ангелов является Люцифер, с которым мы и встречаемся на страницах романа Михаила Булгакова, ведь у него много имен.

Таким образом, если принять изложенный в статье нарратив, становится очевидным, что все персонажи триптиха Иеронима Босха, нидерландского художника, жившего на рубеже XV и XVI веков, будто бы перенеслись на страницы романа русского писателя, жившего и творившего в веке двадцатом. И как заманчиво было бы закончить заметки дилетанта словами Мастера: «О, как я угадал! О, как я угадал!»

Илл.: Художник Вячеслав Желваков