Анатолий КАЗАКОВ. Втемяшится

Рассказ / Илл.: Художник Илья Якунин

«Мужик, что бык, / Втемяшится в башку/ Какая блажь, / Колом её оттудова/ Не вышибешь». Н.А. Некрасов

Николай Алексеевич Некрасов знал, что говорить, а тем более писать. Но вот с той поры как будто ничего не изменилось на родимой сторонушке.

Втемяшилось в голову Сергею Лопатину церкву восстановить. Мужики отговаривали: «Ты чего удумал, у нас тут и попа-то нету!» А он в ответ: «А помните, старики сказывали: когда церковь-то рушили, ангелы среди ночи, словно белые свечи, на небушко уходили? Помните аль нет?».

 Мужики – кто кивал согласно, кто отрицательно мотал головой. Но, по слухам, действительно кто-то и видел. А Серёга продолжал: «Вот, если церкву восстановим, ангелы к нам вернутся, и простит Бог грехи-то людские».

– Да где ты столько материалов возьмешь? Одумайся, дуралей! – кричал подвыпивший Семён Борода.

Лопатин, присев на корточки, рассудительно молвил: «Если с толком подходить, ясно будет, что корпус сложен на века, фундамент нигде не просел. Секрет, говорят, знали раньше. Кирпич к кирпичу ровно лежит, хоть линейку бери. В замес-то яйца куриные добавляли – старухи говорили. Так… Купол, значит, подлатать, внутри стены – где побелить, где подштукатурить, подкрасить… Рамы вставить, да крыльцо, да двери, само собой…»

Долго ещё толковали мужики на свежем воздухе. Заодно о жизни своей, деревенской. Как ни уничтожало начальство село, оно трудно, но выживало. И было в нем триста три жителя. Конечно, старики в основном. В школе всего десять учеников. Нет-нет, да и вспомнится старожилам их счастливое босоногое детство и школьный многоголосый гомон. А нынче?

Старенькая учительница занимается с единственным учеником. В первом классе Ванюша Тузов один учится.

Сергей жил с женой Клавдией и тремя сыновьями – мал мала меньше, – но старшенькому было уже семь лет, что несказанно радовало отца и мать, ибо в деревенской жизни, ежели на особицу вдуматься, в семье есть настоящий помощник. От Семёна Клавдия уже знала про вечерний разговор:

– Ты чего там, Сергуня, насчёт церкви-то нёс, людей смешишь, эх, ты! – лукаво упрекнула мужа.

– Пускай смеются, ихнее дело, только церкву восстановлю!

В глазах родного человека Клава увидела не грусть даже, а такую тоску, отчего и ей горестно стало. А Лопатин с какой-то глубокой убеждённостью продолжал говорить:

– Вот послушай, Клава, ведь какой колхоз у нас раньше был! Сколь народу трудилось, да ты сама знаешь, как было. А потом бизнес проклятый окутал страну. Эти предприниматели над совестью людской смеются. Помнишь, приезжали такие к нам, машину водки привезли. Понятное дело, народ деревенский – доверчивый. И полдеревни ведь тогда от этой водки поумирало. У меня бабёнок наших крики в душе стоят! – Сергей с силой ударил себя в грудь. Переведя дух, хлебнул квасу и продолжал:

– Я вот думаю, это наказание Божье на нас. Не ходим в храм. Ну, ничего, ещё маленько – и всё поправится.

Клава с нежностью посмотрела на мужа. Работягой знатным, тружеником он всегда был. Мясо в город возил, хозяйство у них немалое: три коровы, свиньи. И молока, и сметаны всегда хватало. Знала Клава и то, что муж слов на ветер не бросает. Перечить ему – бесполезное дело.

Ближе к зиме работы по хозяйству поубавилось. Мужики собирались, звали Лопатина попробовать «первачку». У Сергея же – как отрезало: нет интереса к выпивке, хоть и собирались мужики возле его дома. С немалым удивлением поглядывали они, как тот орудует рубанком.

И в одно прекрасное утро детишки протрубили на всю улицу, что в церкви появились новенькие застеклённые рамы. «И когда успел?» – судачили женщины. А Семён Борода не унимался: «Был мужик Серёга, да весь вышел. Не пьёт. Крышу, видать, сорвало».

А чуть наступила весна, все увидали, как Сергей работает на куполе церкви. Вдруг, неловко повернувшись, полетел вниз.

– Папка убился, папка убился! – кричали дети. Клава издали увидела, что Сергей сидит на земле, держась за ногу. Как только ногу загипсовали, Лопатин приладил себе костыли. Немного времени спустя сельчане увидели его, ковыляющего на костылях к храму. За собой он тащил тележку с мешком цемента, и было видно, как непросто это ему давалось. Проезжавший мимо Вадька Сыромятин аж остановился, и прошибло его такой вселенской силой, что не высказать и не вышептать.

И всё село – от мала до велика – вышло на возрождение храма Пресвятой Богородицы. Церковь преображалась на глазах. Семён Борода забросил выпивку, глядя на мученические страдания Сергея, даже слезу уронил. Местный парнишка, Петруша Горбунов, разрисовал стены храма библейскими сюжетами. Да так здорово, что лики Иисуса Христа и Николы Чудотворца смотрели со стен, как живые. Совсем нелегко было Лопатину отыскать для ожившего храма священника. И ведь отыскал! Привёз батюшку Андрея с матушкой и тремя ребятишками. А домов опустевших в деревне было немало.

Так и случилось: затопилась славная русская печь в покинутой пятистенной избе. В городе батюшка скитался по общежитиям. А теперь...

Весело потрескивают дрова, детский гомон, – как музыка на сердце. И думается под эту музыку батюшке легко и свободно. Какой всё-таки неожиданный и удивительный этот человек – сельский житель Сергей Лопатин. По собственному велению и своими силами восстановил Божий храм...

...Теплым июньским днём свершилось это чудо: освящение церкви. Сказочно красивым запомнился жителям деревни этот день. Народ приоделся, как на праздник. Вся округа собралась – аж за тридцать пять километров отсюда до деревушки Лосихи. Но люди прибыли кто пешком, кто на машине. Один дед дюжину сударушек доставил на телеге. Батюшка говорил проповедь спокойно, душевно, а люди благодарно смотрели в сторону Сергея и даже кланялись ему. Он смущался и отнекивался: «Да чего вы все, батюшку слушайте!»

Каждую субботу и воскресенье собирался теперь в церкви народ. Никто не звал –люди сами шли, точно вели их ноги. А более – душа. Даже Семён Борода в эти дни забывал о своих вредных привычках. Постепенно затравленные встревоженные сердца сельчан обретали покой доброты...

Серёга Лопатин, намаявшись за день, полюбил взгорок неподалёку от церкви. Здесь он сидел подолгу и смотрел на храм. А кругом безгранично радовала травушка, предвкушая хороший сенокос. Ветерок доносил запах родной реченьки.

Вот из церкви вышел батюшка Андрей и, завидев Сергея, подошёл и присел рядом.

– А что, батюшка, возвернутся ли ангелы в нашу церковь?

Отец Андрей улыбнулся:

– Обязательно вернутся, Сергей.