Олег АШИХМИН. Волшебные небесные фонарики

Рассказ / Илл.: Иллюстратор Кирилл

Дело было в начале девяностых. В хоккее, как и во всей стране, царил бардак. В одних клубах месяцами не платили зарплаты, какие-то команды вообще исчезали, уходили в небытие, а где-то хоккейные клубы и игроки жировали так, что до сих пор стыдно вспомнить.

Скоба, Семён Скобелев, уже играл за первую команду и был кандидатом на поездку в составе сборной на молодёжный чемпионат мира. Это самый престижный турнир на планете для игроков до восемнадцати лет, смотрины всех молодых звёзд и тех, кто в ближайшем будущем будет двигать вперёд великую игру хоккей.

– Давай, Скоба, пыхти, на мире ни канадцы, ни американцы вас не пожалеют, – подгоняли и подстёгивали тренеры на тренировках и без того пашущего Семёна. – Это вам не помойки под десяток обыгрывать на товарниках, там настоящий хоккей будет. Чехи, шведы и финны вас тоже щадить не станут…

Семён это и так знал и к поездке в сборную готовился серьезно. Он «вспахивал» лед на тренировках, старался ни в чем не уступать и не отставать от взрослых и титулованных игроков. Частенько оставался после тренировок и дорабатывал самостоятельно, в свои выходные, когда мастера отдыхали после поездок или домашних матчей. Приходил в зал или катался с дублем, где еще не так давно сам играл. На играх на каждую свою смену выходил как на последнюю в жизни. В любом эпизоде он всегда был заряжен, внимателен и собран, отдавался игре и жил только игрой.

Семён ещё на предсезонке дал себе слово, что на ближайшие полгода его волнует только «мир», предстоящий чемпионат. Он отстранился от всего – друзей, подруг, забил на институт и прочие дела. Он сосредоточился только на хоккее. И всё складывалось неплохо, его приглашали на все сборы, он стабильно был в составе на всех товарищеских и официальных матчах молодежки.

Семён прекрасно понимал, что молодёжный «мир» будут пристально смотреть по обе стороны океана и, если получиться сыграть ярко и стабильно, то появятся шансы играть в большой хоккей, в топовых клубах России. Привлекаться в главную национальную сборную и, чем чёрт не шутит, оказаться в НХЛ, в сильнейшей лиге мира, где выступают самые лучшие и талантливые хоккеисты на планете.

Но чёрт пошутил.

В ноябре, примерно за месяц до отъезда в молодёжку на заключительный сбор перед чемпионатом мира, во время спокойно проходящей домашней игре, где всё с первых минут было под контролем хозяев, команда Семёна к середине матча громила соперника 4:0. В одной из атак он попытался проскочить с шайбой вдоль борта и его на противоходе, словно зелёного мальчишку, впрочем, он таковым и являлся, поймал мощный и опытный защитник гостей Арсений Сазонов. Сазон хотел жёстко сыграть в тело, ехал расколоть пополам молодого, сбить с ног, ударить в душу, как говорят хоккеисты, но получилось, что впечатал его в борт. Смял, как фольгу.

Скоба вроде всё делал правильно, вроде всё как всегда, подпустил защитника к себе поближе, показал, что будет обыгрывать в центр, Сазон вроде поверил, спиной начал смещаться к центру, но, когда Скоба включил ноги и ускорился, чтобы прошмыгнуть вдоль борта, когда он рванул, его, словно товарный поезд, вбил в борт игрок обороны соперника.

Первое желание было вскочить на ноги и продолжить борьбу, но шайба оказалась далеко, а в глазах всё как-то поплыло…

– Поеду-ка, я на смену, – решил Семён, и, еле шевеля ногами, двинулся к лавке.

Когда подъезжал к своим, заметил, что вся лавка смотрит на него с недоумением, с испугом и даже с каким-то ужасом в глазах. Калитку открыл доктор, и сразу приняв его в объятья, повел в раздевалку:

– Осторожней, осторожней, не шевелись, сделаешь только хуже, – в легкой панике говорил док, усаживая Семёна в раздевалке.

Вдруг левое плече пронзила, точнее, прострелила, резкая, просто нечеловеческая боль. Рука заныла, боль стала нарастать и вмиг разлилась по руке, по плечу, по груди, по спине и по шее. Семён посмотрел на руку, но, там, где она должна была быть, её не оказалось. Рука была за спиной и безжизненно свисала. Семен видел, как доктор команды, легендарный Сергей Борисович Паутов, а в клубе просто Борисыч, снял с его бесчувственной кисти перчатку, ножницами разрезал игровую майку, разрезал резинки на налокотнике, осторожно снял нагрудник, разрезал рукав термобелья и, наконец-то, добрался до плеча. Семён на всё смотрел спокойно, без особых эмоций. Боль была жуткая, но он терпел.

По глазам Борисыча он понял: всё очень серьезно. В глазах доктора читались жалость, страх, волнение, сожаление и сострадание. Борисыч в хоккее был уже тридцать лет, а потому всё понял сразу: прощай мир, прощай драфт, прощай ранняя блестящая карьера… Пацана ждёт долгое и тяжелое восстановление и неизвестно, сможет ли он вернуться на свой прежний уровень и снова играть дерзко, отчаянно и хитро, невзирая на возраст, медали и заслуги соперников. Хорошо, если вернётся и заиграет, а если нет…

– Скоба, – спокойно сказал док, взяв себя в руки. – У тебя задний вывих плеча, у тебя левая рука вылетела из капсулы сустава, – пояснил доктор. – Скорее всего, все связки в плече разорваны, возможен даже перелом верхней трети плеча, удар был жуткий, я всё видел, плечи так и складывают… Не понимаю, как ты ещё не орёшь и не упал в обморок от боли… – док немного подумал и продолжил. – Трогать и вправлять ничего не будем, можем сделать только хуже, вдруг перелом… Сейчас я вколю тебе обезболивающее, когда подействует, расслабь руку, я помогу тебе снять форму и поедем в больницу. Травма очень серьезная, без хоккея можешь остаться месяца на два-три, если повезет…

Семен не дослушал, он неудачно шевельнул спиной, и боль подкатила такая, что он просто вырубился.

Борисыч не ошибся. У Семёна был перелом шейки плеча, растяжение капсулы плеча и разрыв связок. Его привезли в больницу и через несколько часов сделали операцию. Про молодежный чемпионат мира пришлось забыть, теперь уже точно навсегда... Семёну не просто было смириться с этой мыслью, но, увы, таков хоккей. Здесь, как на войне, не то, что игра, любая тренировка может стать последней. И к этому надо быть готовым.

Десять дней заживал шов. Потом три недели, пока все срасталось в плече, он ходил в фиксаторе и носил больную руку на косынке. Боль доставляла даже обычная ходьба. Подняться или спуститься по любой лестнице, повернуться со спины на бок на кровати, встать с кровати, даже просто наклониться и взять со стола здоровой рукой пульт от телевизора, включить свет на кухне или, на той же кухне, сесть за стол и поесть, всё превращались в пытку. Мышцы и связки плеча участвовали в любом движении тела. Неожиданно для себя Семён узнал, что те же самые мышцы, связки и сухожилия плеча, крепятся к лопатке на спине и к грудным мышцам, а потому любое движение доставляло боль. Даже просто лежать было больно, а спать можно было только после хорошей дозы обезболивающего.

 Уснуть получалось не сразу, бывало, что его ночи превращались в рассветы, и засыпал он только под утро. Сон не радовал и не восстанавливал, как положено. Сон был тяжёлый и тревожный. Утром Семён просыпался уставшим и разбитым, словно и не ложился. Травма – это ад, любой спортсмен вам скажет. Семён впервые был травмирован серьезно и проходил этот путь очень тяжело.

 Через три недели ему разрешили начать бегать и делать упражнения на ноги. Приступить к нормальным, полноценным тренировкам он должен был через два месяца после злополучного силового приёма Арсения Сазонова, который всё сделал по правилам и даже не получил за это двухминутного удаление. И ведь, что досадно, корил сам себя Семён, в той игре он этого же самого защитника, тем же самым финтом проходил дважды. Дважды уходил от него, как от «стоячего». Сазон был крупный, тяжеловат и медлителен для хоккея. Два раза Семён его обыгрывал, и два раза вылезал на ворота, правда, оба момента забить не смог, в первый раз здорово сыграл вратарь, второй раз просто не фартануло, Семён всё сделал классно, но попал в штангу. И, когда он в третий раз пытался прошмыгнуть к воротам, решил идти без бросков и передач, всё сделать самостоятельно и наверняка, «включить форсаж» и, как на буллите, убежать один в ноль и вытряхнуть вратаря «из трусов». Защитника, как препятствие он уже в расчет не брал.

– Прошло два раза, пройдёт и в третий, – решил он и, еще до контакта с большим и плохо катающимся Сазоновым, он начал просчитывать траекторию сближения с вратарём, придумал, как его будет обыгрывать, вроде всё рассчитал правильно, но видимо недооценка игрока обороны, а, точнее, излишняя самоуверенность, его и погубила. Потерял на миг концентрацию, с первого перепрыгнул не на второе, а на третье, и случилось то, что случилось.

Семёна с детства и его первый тренер, и все тренеры с кем он работал позже, всегда учили: нельзя недооценивать противника. Не стоит почивать на лаврах и жить прежними заслугами. Хоккей – это сурово. Есть только «здесь и сейчас», и в игре нужно быть готовым ко всему, к любому развитию событий.

Семён, в силу молодости, так же не учёл, что он дважды обыграл опытного взрослого игрока, как мальчишку, и тому, конечно же, на лавке ввернули «по самые не хочу» и тренеры, и партнёры по команде. Дескать, тебя сопливый юнец, как щенка шнурует и проходит как фишку. И когда Семён в третий раз пытался пробежать вдоль борта и выскочить на ворота, защитник уже не хотел забрать у него шайбу и сорвать атаку. Он поехал его «убить» и «убил», чтобы получить удовлетворение и поучить, как надо обращаться со старшими. Чтобы у молодого, на будущее, прыти в его сторону поубавилось, ну и заодно, чтобы реабилитироваться перед командой и восстановить своё честное имя.

Конечно же, Сазон не хотел нанести такую серьезную травму и в прямом смысле «сломать» Скобу. Ведь у гладиаторов есть свой негласный кодекс чести, который соблюдают все без исключения. Кодекс чётко регламентирует, кто и что себе может позволить на льду, в силу возраста и заслуг перед хоккеем. Звёзды и ветераны – побольше, молодым позволяется поменьше. Поэтому Арсений Сазонов абсолютно точно не хотел калечить дерзкого, техничного и шустрого Скобелева и уж точно не хотел обескровить молодёжную сборную России накануне чемпионата мира, отправив в лазарет одного из лидеров «молодёжки». Прищучить – да, но так серьезно травмировать, конечно же, нет.

Но получилось как получилось. В хоккее одна ошибка или двухсекундная слабость могут стоить здоровья или всей карьеры. Потому и играют здесь настоящие мужики, железные люди, не дающие поблажек ни себе, ни партнёрам. И здесь не миндальничают с соперником.

Сазон, как истинный гладиатор, после игры подошел к раздевалке хозяев. И поинтересовался у ребят, которые бесцеремонно укатали его команду с неприличным для хоккея счетом 7:1, как дела у Скобы. Узнав о тяжести травмы молодого форварда, Сазон искренне расстроился, попросил ребят передать Семёну извинения и скорейшего выздоровления. Он обязательно бы сходил к Скобе в больницу и извинился лично, но его команда сразу после матча улетала на следующую игру.

Первый месяц после травмы Семён не ездил в родной ледовый дворец спорта, а тренировался во дворе и в парке рядом с домом. Когда уверенно побежал и каждый шаг или прыжок перестали отдаваться резкой болью в плече, Борисыч вернул его в команду.

Семён приезжал на общий сбор в раздевалку, команда уходила на лёд, а он шёл в тренажерный зал, нагружал ноги, кое-что делал на свою больную руку и всё, что мог, на здоровую. Про чемпионат мира и молодёжную сборную он даже и не вспоминал. Это было в прошлой жизни. Судьбоносная травма всё разделила на: до и после. Теперь было намного важнее восстановиться, по возможности выйти на свой прежний уровень и помочь клубу доиграть концовку чемпионата и достойно сыграть в плей-офф.

Для Семёна всё началось даже не с самого начала, как это было, когда он играл в дубле и только мечтал о команде мастеров, а с минусовой отметки. Снова надо было после травмы пробиться в состав, снова заявить о себе голами и стабильной игрой, снова убедить тренеров в своей игровой зрелости и заставить ему снова доверять. Снова нужно было с улыбкой на лице пахать на тренировках, скрывая за улыбкой пульс двести и состояние близкое к обмороку или инфаркту. Но для всего этого нужно было, чтобы сначала зажило плечо, и рука перестала беспокоить.

 Семён переехал жить на базу. Клубные врачи и массажисты помогали ему быстрей восстановиться и привести мышцы в тонус, а он два раза в день, как стойкий оловянный солдатик, ходил в зал и от пункта до пункта делал всё, что ему предписывали врачи и тренер по физподготовке. Хорошо, что Семён был игроком богатого клуба, который имел всю инфраструктуру и необходимых специалистов! Семён мужественно терпел монотонные, одни и те же, изо дня в день тренировки. Терпел, превозмогая боль, болючие упражнения и массажи на повреждённое плечо. Мечтал о скорейшем выздоровлении, но еще больше – о приближающемся, долгожданном выходе на лёд.

Компанию ему составляли еще несколько игроков. К середине декабря в команде уже был целый лазарет. Помимо Семёна ещё четыре человека восстанавливались после травм. У двоих тоже были плечи, но полегче чем у Семёна, а еще у двоих были колени – у одного мениск, а у второго разрыв крестообразных связок. Все были прооперированны, все готовились и восстанавливались на «земле», и все, как и Семен, рвались на лёд. Но строгий Борисыч каждому обозначил чёткий срок, когда можно будет надеть коньки и приступить к первым ледовым тренировкам. А пока два раза в день трое игроков в зале основную работу делали на ноги, а двое других – на руки, на верхний плечевой пояс, на грудные мышцы, мышцы спины и пресса. И каждый раз, когда в тренажёрке появлялся Борисыч, кто-нибудь, не упуская момента, заводил разговор, что было бы неплохо приступить к ледовым тренировкам пораньше. В бой рвались все.

– В этом году на лёд вы уже точно не выйдите, в лучшем случае после Нового года, числа пятого-шестого января. Да и начнёте не с командой, а индивидуально. Много вы уже подрастеряли, непросто будет в прежнюю форму вернуться. Придется постараться! А пока не канючьте, делайте, то, что вам говорят. Успеете еще, наиграетесь, – Борисыч был беспощаден и ни на какие уговоры не шёл, когда травмированные игроки начинали уверять, что на них уже воду можно возить.

Как назло, в «лазарете» была одна молодёжь, игроки от восемнадцати до двадцати лет, те, кому обязательно надо было набираться опыта перед плей-офф.

– Борисыч, да я в порядке, – хорохорился защитник Димка Стеклов, размахивая руками словно мельница. – Я уже сотку отжимаюсь за подход, двадцатку за раз могу подтянуться, рука и плечо в порядке…

– Стеклов, заканчивай. Знаешь, сколько раз я уже это в своей жизни слышал, – перебил Борисыч. – У тебя как у Скобы рука тоже из капсулы сустава выскочила. Просто тебе повезло, что ты капсулу не растянул и ничего не сломал. Но если не долечишь, простого падения на льду будет достаточно, чтобы рука снова выскочила или связка порвалась, а это уже в лучшем случае рецидив, а в худшем хроническое растяжение. Рука будет вылетать от каждого неловкого движения. Так и с хоккеем можно закончить.

– Но раньше люди через пару недель уже играли. Я не знаю в хоккее никого у кого плечи не вылетали, – не унимался Стеклов.

– Раньше на уколах с разорванными связками играли, раньше время другое было, – многозначительно поднимал брови и поучал молодёжь Борисыч. – Это сейчас об игроках заботиться стали, а раньше – умри, но выйди и сыграй. Вы бы, ребята, не гневили судьбу. В хоккее и тренированному на льду могут голову оторвать, а вы подранками пытаетесь выйти.

– Борисыч, – вступил как-то в спор Семён. – Ты не представляешь, как мы уже осатанели изо дня в день в тренажерке делать одни и те же упражнения. С ногами-то у меня всё в порядке, почему я не могу выйти на лёд? Катанием и скоростью ведь все равно придется заниматься, всё равно придется скорость и физику восстанавливать. Почему пораньше не начать тренироваться? Бегать-то я могу.

– Опять двадцать пять! – вскинул брови Борисыч. – Скоба, ты же вроде умный парень, в сборную привлекался. Туда, вроде, дурачков-то не берут. Я сейчас кому про рецидив и хронический вывих рассказывал? Если, не дай Бог, снова травмируешь плечо, повторяю, простого падения будет достаточно, чтобы всё начать сначала. Ты еще раз хочешь в обморок упасть от болевого шока? Или еще месяц хочешь в косыночке руку поносить? – Борисыч серьезно посмотрел на Семёна.

– Нет, больше не хочу.

– Тогда делай, что тебе говорят.

Каждый подобный разговор заканчивался в пользу Борисыча. Тренеры тоже хотели, чтобы молодежь вышла и приступила к тренировкам пораньше, но Борисыч был непреклонен. Он тридцать лет был в хоккее и все тридцать в одном клубе. На его глазах появлялось, матерело, закалялось и заканчивало с хоккеем не одно поколение игроков. На его памяти в клубе сменился добрый десяток тренерских штабов и главных тренеров. Борисыча ценили, уважали и с ним иногда советовались все руководители клуба, с которыми ему так же довелось поработать. Он застал в хоккее многих советских звёзд, кое с кем из великих был даже знаком. На его глазах в НХЛ уезжали первые ласточки, молодые и прославленные игроки, которые с гордостью за океаном понесли знамя отечественного хоккея.

Борисыч давно был в хоккее, многое о нём знал и поэтому в клубе с ним считались. И если он говорил, что молодые после травм выйдут на лёд в начале января, значит, он сказал это хорошо подумав, взвесив все за и против. Он ведь тоже хотел, чтобы молодежь быстрее встала на крыло и начала помогать команде. Если бы это было в его силах, то у него все бы поправлялись за один день! Но в жизни чудес не бывает, если положен на восстановление месяц, значит, нужен месяц и никакие уговоры здесь не помогут.

Скоба, хоть и хорохорился, и рвался под танки, но он каждый день чувствовал, что рука и плечо еще беспокоят. Прошло уже немало времени после операции, но всё равно, даже ночью иной раз он чувствовал, как боль простреливает плечо, руку, грудь и спину от неаккуратного движения во сне. От этих прострелов он всегда стонал и мгновенно просыпался.

– Да нет, Скоба, – успокаивал Борисыч. – Рука у тебя уже не «гуляет», по снимкам видно, что сустав твой крепко головку держит, да и связку закрепили хирурги хорошо. Это нервишки задетые восстанавливаются и все ткани в плече в норму приходят, вот ты и чувствуешь, как они тебя дёргают.

 Однажды, взяв в раздевалке свои клюшки, Семён решил пойти побросать. Он зашел в сухой зал, где была бросковая зона, размялся, как положено… и не смог нормально верхом бросить шайбу. Она даже не подлетела, она с шумом проскользила по пластику мимо ворот, а боль стрельнула такая, будто ему по плечу ударили кувалдой.

От произошедшего Скоба просто опешил. Руки его ослабли без привычных нагрузок. Раньше он оставался после льда и за час в этом же зале бросал тысячу шайб. И летели они будь здоров, оглушая зал железным звоном, когда Семён попадал в штанги или в перекладину. Он играючи наносил тысячу бросков, не считая это даже тренировкой, а теперь ему стало невыносимо больно после первой же попытки.

А когда, поняв, что бросать он не может, Семён расставил на пластике конусы и стойки и попытался сделать несколько любимых упражнения на руки, точнее, на технику владения клюшкой и шайбой, он с пронзительной ясностью, отчётливо и безутешно, осознал, что ему не хватает ни силы, ни скорости, ни ловкости в руках, ни элементарной координации.

За полтора месяца он растерял почти всё. Более того, любое движение с клюшкой в руках отдавалось болью в плече, в груди и в лопатке.

Тот день его сильно расстроил, просто сломил. Он думал, что уже вот-вот, а оказалось, что до полного восстановления еще как пешком до Китая.

Осознание своего реального положения его просто убило. Именно в этот день до него дошло, из какой глубокой ямы ему придется выбираться в ближайшие две-три недели и сколько пота ему предстоит пролить, через боль и слезы, чтобы хоть на три с минусом, чтобы хоть как-то начать соответствовать уровню профессионального хоккеиста. Не говоря уже о том, чтобы вернуть себе статус молодого перспективного игрока и восходящей звезды. Только в бросковой зоне сухого зала до него дошло, какой тяжелый путь ему предстоит. Чтобы не то, что вернуть к себе интерес тренеров и хоккейных специалистов, а чтобы восстановить нормальные физические кондиции, обычные хоккейные навыки. Между тем, какой он был сейчас и тем, каким был прежде, была пропасть.

В тот вечер он напился. Пьянка вышла спонтанная, но продолжительная. Закончили под утро… Все знали, что Семён не пьет, но когда надо было, свадьба там или юбилей какой, рождение детей у кого-нибудь из ребят в команде, ресторан, банкет, всё солидно, при таком раскладе, когда гуляла вся команда, Семён, как истинный нападающий, всегда мог «подключиться к атаке».

В этот раз большого и красивого повода не было. Была усталость от базы с её скучным распорядком дня и депресняк от монотонной работы в тренажерном зале.

За столом в комнате Димы Стеклова собрались все пятеро молодых игроков, которые, как и Семён восстанавливались после травм. Так уж случилось, что травмированы они были в разное время, а вот к ледовым тренировкам они должны были приступить почти одновременно. Молодые подбухивали на базе и раньше, и делали это не раз, но Семён по идейным соображениям от алкоголя держался подальше и в пьянках не участвовал. И теперь ему было особенно обидно, что из-за расстройства и гадкого настроения поддался на уговоры, впервые дал слабину, и тут же спалился.

Точнее, спалились все, так как застолье было не только продолжительным, но и шумным. Команда была на выезде и на базе жила только травмированная молодежь, поэтому не трудно было догадаться, кто шумел и бузил всю ночь.

Кто конкретно из персонала базы стуканул руководству клуба Семен не знал, да это было и неважно. Счет на табло, как говорят в хоккее. Залет был обнародован, и история вышла некрасивая.

За такое могли выкинуть с базы, хлопнуть на ползарплаты, да и о возвращении в состав можно было на время забыть. В хоккее многое могут простить, но только не пьянку. Никто не хочет работать и играть вместе с безответственными людьми. Мало того, что ты сам не «режимишь», теряешь физическую форму и растренировываешь сам себя, так ты еще и весь коллектив, всю команду подводишь, становишься слабым звеном, гнилой верёвочкой в мощной железной цепи и этим подводишь всех. Такое поведение никто не оценит, ни тренеры, ни партнёры по команде. Благо, если за этот «залёт» тренеры не выкинут из состава, а только срежут зарплату. И в следующей игре можно всё исправить, вернуть себе доброе имя и расположение коллектива, всё «искупить кровью»: забитыми голами, классными передачами, самоотверженной игрой. А когда ты молодой, травмированный? Тебя выхаживают как птенца, не форсируют твою подготовку и ждут, когда ты поправишься, выйдешь на лед и снова сможешь помогать команде… Такое свинство, конечно, трудно простить. Поэтому Скоба ждал настоящих репрессий, вплоть до возвращения его в фарм-клуб.

Воспитывать молодых в тренажёрный зал утром пришел доктор команды Сергей Борисович Паутов.

– Ну, что парни, погуляли? – грубо, без приветствия, спросил он.

Все отставили свои штанги и тренажеры. В зале повисла гнетущая тишина.

– Это так вы родному клубу решили помочь? Это, ваша благодарность за лечение, восстановление, за то, что мы с вами, сопляками, возимся, нянчимся? – доктор говорил громко, но пока сдержано. – Старшие тренируются, пашут, игры выигрывают, очки в копилку команды приносят, а у вас курорт? А, Скоба?

Семён промолчал. Неожиданно он поймал себя на мысли, что ему стыдно. По-настоящему стыдно. Как в детстве. Искренне и бесповоротно и, чтобы он или ребята сейчас не начали говорить в свое оправдание, им нет оправдания. Умнее было бы промолчать, но он решил сказать:

– Мы всё поняли, док. Нам нет оправдания. Перед клубом и командой всё искупим своей игрой…

– Какой игрой? – ухмыльнулся док. – Если ты, Скоба, думаешь, что ваших извинений будет достаточно, то ты ошибаешься. Вы уже не маленькие мальчики, как в детстве здесь уже не прокатит. Вы за деньги играете. У вас контракт, обязательства перед клубом, ответственность… Это я только начал вас воспитывать, здесь быстро не получится, поэтому задам вопрос еще раз, какой игрой, Скоба, ты решил искупить?

– Своей, – коротко сказал Семён.

– Какой своей? Ты восстановился, ты уже в составе? Ты уже у кого-то из взрослых игроков место в составе забрал?

– Нет.

– А вы? – док хищно посмотрел остальных.

Все промолчали.

– Так вот, постойте, и послушайте меня. – Борисыч говорил все так же громко и по-прежнему сдержано, но резко, это не был разговор друзей или приятелей.

– У вас у всех либо переломы, либо порванные связки, либо связки с растяжениями и надрывами. Когда идет восстановление или реабилитация любых тканей, алкоголь пить ни в коем случае нельзя. Это вам любой доктор скажет. Алкоголь вымывает магний из головного мозга, и все металлы, включая кальций, из костей и связок. Алкоголь в любом количестве – это яд для спортсмена. Мы боремся за ваше восстановление, а вы алкоголем всё усложняете. Это, во-первых. А во-вторых, – доктор сделал небольшую паузу.

– …Это непрофессионально и безответственно: по отношению ко мне, к врачам и массажистам, которые с вами работают, к команде, к тренерам, к хоккею и к самим себе, – на этот раз док сделал многозначительную паузу, чтобы дошло и зацепило. – Это раньше, – продолжил он, – в советское время, хоккеисты сидели по десять месяцев в году на базах, без семей, без общения с жёнами, детей месяцами не видели, вдали от друзей, от обычной нормальной жизни и водка была единственным развлечением… И таких денег, как вам, тогда никому не платили. Это я вам ответственно заявляю, это всё на моих глазах было.

Теперь у вас и денег несчитано, и на базы вас никто не запирает, только за день до игры, для вашего же удобства. Сейчас любые рестораны, любые ночные клубы, любые напитки вам доступны с вашими-то контрактами. Какая необходимость бухать и хулиганить на базе, а? Что за ребячество и непрофессионализм пить, когда вы, по сути, на лечении находитесь и алкоголем, только всё усугубляете? Вы же хоккеисты, профессиональные спортсмены, ваш организм – это главная ваша инвестиция в себя и в будущее. Это всё, что у вас есть! Пить, это всё равно, что в дорогущую спортивную тачку палёный бензин заливать и ездить на отработанном грязном масле. Неужели вы этого не понимаете?.. Объясните мне, какая необходимость в вульгарной пьянке, да еще и на базе, где с вами нянчится куча людей, а некоторые из них здесь с вами находятся круглосуточно? – Борисыч задал вопрос всем, но взглядом уперся в Семёна.

– Никакой, – чувствуя вину и всю глупость своего поступка, тихо сказал Скоба. – Док, Борисыч, мы всё поняли. Обещаю, ничего подобного больше не повторится, – подняв глаза и выдержав колючий взгляд доктора, уверенно сказал Семён.

– Док, слово даём, – подхватили ребята.

– Да что мне ваше слово. Что вы оправдываетесь, как дети, – Борисыч понял, что до молодых уже достучался, но решил еще немного повоспитывать, чтобы закрепить «материал», и чтобы урок был усвоен надолго. – Я вам пример про спортивную тачку не просто так привёл. Сколько она протянет в дурных руках?

– Быстро крякнет, – сказал защитник Димка Стеклов.

– Вот именно! И вы – быстро крякните, если будете стакан из рук не выпускать. Вы что, уже всё выиграли? Вы уже чемпионы страны, в сборной играете, может, чемпионат мира или Олимпиаду выиграли? В НХЛ уехали, особняки в Майями купили? На жизнь уже заработали, книжки написали, удачной карьерой похвастались, школы хоккея имени себя открыли, бизнес купили и управляете?

Все промолчали.

– Вот именно. Вы еще никто. Вы только первые копеечки заработали, первые шаги в хоккее сделали, а пьёте и всю базу на уши ставите, как прославленные мастера. Не стыдно?

Все снова промолчали.

– Посмотрите на старших ребят в команде, посмотрите на всех дядек и возрастных игроков, кому под тридцать и за тридцать, все режимят, едет и спят по часам, летом сами тренируются, лучших тренеров за свои деньги нанимают в межсезонье, поддерживают себя, чтобы из формы в отпуске не вывалиться, а знаете, почему?

– Знаем, чтобы нам, молодым, место в составе не проиграть…

– Это был риторический вопрос, ответ на него не нужен, – доктор был резок, но по-прежнему сдержан. – Все, кто постарше, изо всех сил режимят, поддерживают себя и выполняют все требования врачей, массажистов, диетологов, тренеров и руководства клуба, чтобы подольше задержаться в хоккее. Чтобы продлить свою спортивную жизнь, чтобы денег заработать побольше, чтобы своей классной игрой уровень контракта поднять, чтобы всю оставшуюся жизнь жить безбедно и заниматься только любимыми делами, а не думать о куске хлеба, – доктор вновь замолчал и внимательно на всех посмотрел.

Его слова действовали, на лицах молодых хоккеистов уже не было испуга за ночной сабантуй, они уже не думали об извинениях, об ответственности – накажут их или нет. Они думали о более важных вещах.

Борисыч про себя улыбнулся и решил закругляться. Цель была достигнута. Он вложил в головы молодым то, что хотел.

– Вы же видите, весь профессиональный спорт стареет, не только хоккей. Где вы еще такие деньги заработаете, кто вам, молодым щенкам, такие деньги будет платить? Продлить свою карьеру можно только профессиональным отношением к хоккею, к команде, к партнёрам и, в первую очередь, к себе, – док помолчал. – Ваши извинения никому не нужны. Вы уже взрослые и должны знать, что людей характеризуют поступки, а не слова. Что бы вы сейчас не сказали, это уже неважно, свой поступок вы совершили. Что будет дальше, и как вы собираетесь жить в клубе и в команде, покажет время… и ваши дальнейшие поступки. Мы здесь, ребята, не в хоккей играем, а жизнь в хоккее проживаем. Это редкая честь, поэтому делайте это достойно, – док снова сделал небольшую паузу. – Всё, что я сказал, я сказал от себя лично. Теперь пришло время передать вам слова и решение президента клуба…

Все напряглись.

– С базы вы съезжаете. Дело здесь не в пьянке, вы бы и так через пару дней все разъехались по домам. Вы поправляетесь, дела идут на лад, сидеть и мотать срок на базе больше нецелесообразно. Дальше, – док всех окинул взглядом. – В клубе за пьянку есть штраф, вы об этом знаете, поэтому в день зарплаты половину месячного жалования обратно сдадите в бухгалтерию.

Молодые переглянулись. Эта новость никого не обрадовала, деньги терять никто не любит, но все поняли, что поезд идет дальше. Репрессий не будет и сезон продолжается.

– И последнее, – док серьезно на всех посмотрел, но не удержался и в конце улыбнулся. – Сегодня 15 декабря. 17-го, вы все, «залетчики», улетаете в Тайланд. Возвращаетесь 3 января. 5-го всей группой выходите на лед. Начнете отдельно, без команды, только с тренерами по катанию и физподготовке, ну, а там видно будет, когда вы присоединитесь к команде, от вашего состояния и кондиций всё будет зависеть.

Слова доктора все расценили, как шутку. Он это понял и решил разъяснить.

– Президент клуба – Юрий Иванович Никифоров, золотой человек, искренне это говорю, без юмора и всякой иронии, – док строго на всех зыркнул. – Президент любит хоккей и испытывает истинное уважение к талантливым игрокам. Узнав про пьянку, он всё списал на возраст и на глупость. Но он верит в вас и считает, что у всех впереди большая хоккейная карьера. Что вы можете вырасти в классных мастеров. Поэтому за неуважение к себе он вас прощает, а за неуважение к хоккею – нет, – док снова сделал паузу, чтобы усилить эффект от дальнейших слов. – Так вот, чтобы до вас, молодых щенков дошло, что такое хоккей, какие возможности он даёт, и что вы, безголовые, можете потерять, президент, добрый и богатый человек, решил вас отправить на моря, на солнышке погреться. Чтобы вы отдохнули, загорели, мозги проветрили, хороших и положительных эмоций напитались, чтобы с новыми силами и свежими мозгами вернулись и помогли команде концовку чемпионата доиграть, чтобы окончательно пришли в форму и выстрелили в плей-офф. А также, чтобы вам там, на море, стыдно стало за то, как вы к хоккею, к клубу, к команде и к Юрию Ивановичу лично относитесь…

Семён не верил своим ушам.

– Естественно, – продолжил доктор, – тренеры вам напишут индивидуальные программы и планы на каждый день, чтобы вы и там не пили. И только попробуйте приехать и провалить хоть один тест, клянусь, я вас собственными руками придушу.

Молодые стояли в замешательстве. Да, им было стыдно. Да, они готовы были понести любое наказание, но то, что их будут воспитывать почти отцовской добротой и заботой, благородством поистине большого сердца, любящего хоккей, к этому не был готов никто. И от этого было не просто стыдно, а прямо-таки не по себе.

– Сейчас продолжайте и заканчивайте тренировку. Эти два дня по распорядку: процедуры, сон, приём пищи, массаж, тренажерка. Шестнадцатого в бухгалтерии получите все билеты и семнадцатого утром у вас вылет. Будут вопросы, обращайтесь, я к себе. Да, и откройте окна, перегар стоит, как на винзаводе, – напоследок сказал Борисыч и вышел из тренажёрного зала.

***

Глубокой ночью команда прилетела с гостевых матчей. Игрокам дали выходной и прямо из аэропорта все поехали по домам, кто-то на такси, а за кем-то приехали жены и подруги. Администраторы и сервисмены загрузили в автобус баулы с формой, клюшки и весь свой походный скарб с массажным столом и станком для заточки коньков. И – поехали на стадион разгружаться.

Борисыч тоже из аэропорта ненадолго заехал домой, принял душ, переоделся, позавтракал, повидался с домашними и в восемь утра был уже на стадионе. Его все, от охранников, уборщиц и заливщиков льда до администраторов и бухгалтерии дворца спорта, поздравляли с победой, команда выиграла все три выездных матча из трёх, и у всех по этому поводу было прекрасное настроение. Всем хотелось перекинуться парой слов о минувших играх.

Борисыч, словно пресс-атташе, подробно, не без удовольствия, отвечал на все вопросы, рассказывал, как там было и что в поездке, как играли, как громили соперников, какие смешные и забавные байки приключились в этом выезде. Всех благодарил за внимание к ребятам, к команде, благодарил за добрые слова, всех поздравлял с победой. Ибо в хоккее так принято, во-первых, а, во-вторых, во дворце команду искренне любили и за неё по-настоящему болели. Впрочем, хоккей любил и болел им весь город

Когда Борисыч зашел в раздевалку и поинтересовался у массажистов, которые работали только на базе и в поездках с командой не были, как там дела у травмированной молодежи, ему всё подробно доложили. Рассказали и про фестиваль, который молодые устроили ночью.

Борисыч слишком давно был в хоккее и рассказу про пьянку даже не удивился. Напротив, про себя он порадовался:

– Раз шалят ребятишки, значит, силенки и впрямь появляться стали, значит, дело идёт на поправку.

Для вида и общей дисциплины, Борисыч, конечно, посетовал на беспардонное поведение нынешней молодёжи, а сам подумал, что, видимо про нарушение спортивного режима знают уже все, раз ему с порога это преподнесли, как главную новость.

– А вот интересно, как поступит руководство? Как накажет молодых Никифоров? По жизни наши молодые еще, конечно, телята бестолковые, но хоккеисты более чем приличные. Их быстрее в основу нужно возвращать, так для команды полезней будет. Хотя, боссы могут и обратно в дубль сослать на месячишко, повоспитывать, и, в общем-то, будут правы…

Каково же было удивление Борисыча, когда в 9 утра его вызвал президент клуба и сообщил свой вердикт.

Сергей Борисович Паутов был старый воин, немало видел в медицине, в жизни и в хоккее, но даже он был удивлён столь необычным решением президента. Хотя, немного поразмыслив, он согласился и оценил столь тонкую и сложную комбинацию. Да, молодые сразу не допрут, однако со временем быстро разберутся, почему с ними поступили именно так и, возможно, это решение в перспективе принесёт намного больше пользы и самим пацанам и команде, чем, если бы их распекли на клубном собрании, а после с позором, спустили бы в фарм-клуб, где гоняли бы до посинения и рвоты. К такому наказанию они отнеслись бы как к должному и даже не расстроились бы, и всё прошло бы для них незаметно, бесследно и обыденно. Что ж забухали, попались, наказали. Всё по классике, всё, как всегда. А тут всерьез придется задуматься.

– Ты, вот, что, Сергей Борисович, – попросил президент, когда поговорили о только что прошедших выездных играх и решили, что делать с «забуревшим» молодняком. – Они сейчас все в зале, ты сходи, по-отечески, как ты можешь, побеседуй с ними. Вправь мозги, чтобы встали на место, ну и решение руководства донеси. Мне кажется, так больше пользы будет. Да, это не в лоб, не прямолинейно, это игра в долгую, но у них и контракты у всех: у кого еще на два, у кого на три года с нами подписаны. Да, поездка в Таиланд – это расходы для клуба, но я думаю, это должно на них повлиять и подействовать, чтобы в дальнейшем подобных проблем у нас с ними не возникало.

– Хорошо, Юрий Иванович, конечно, без проблем. Даже с удовольствием, – улыбнулся доктор.

– Ну и отлично, – сказал президент и доктор прямо из приёмной, под сильным впечатлением от того, что сказал Никифоров, пошёл в тренажёрку «накрутить хвоста» молодым.

Никифоров возглавлял клуб второй сезон, был известен в городе, как крепкий бизнесмен и общественный деятель, дважды избирался депутатом в горсовет, славился своей рассудительностью, мудростью и нетривиальными, а порой просто неожиданными решениями в бытность депутатом. И теперь Борисыч в полной мере оценил масштаб фигуры бизнесмена и политика Юрия Ивановича Никифорова. Даже то, как он решил разобраться с молодыми, говорило о незаурядном уме, творческом подходе и прочих сильных качествах президента.

Когда Никифоров возглавил клуб, все подумали, что это почётная ссылка, мало ли, что там у них в верхах во власти происходит, отцепили, чтобы под ногами не мешался. Но когда с первых же шагов в клубе начали появляться новые специалисты – тренеры по вбрасываниям, по катанию, диетологи и биохимики, физиологи, чего раньше не было отродясь, появился генеральный менеджер, на базу заехала целая «поликлиника» врачей и массажистов, а клуб стал подписывать классных и известных игроков, все поняли, что Никифоров настроен серьезно и этот настрой передался всем: и команде, и клубным работникам, и сотрудникам стадиона.

Поэтому к молодым доктор шел, чтобы не просто формально поговорить, а задеть за живое. Размазать по стене так, чтобы запомнили на всю жизнь. То, что молодежь шалит и ведет себя бестолково и безответственно, так было всегда и ничего нового в их ночном выпивании, в общем-то, не произошло. Не произошло ничего для обычного хоккейного клуба или команды. Но команда, которая собиралась и комплектовалась президентом и генеральным менеджером для больших дел, и клуб, который заявил о своих намерениях выиграть медали в этом сезоне, для таких клубов и команд мелочей нет! Поэтому Борисыч и поговорил с молодыми так, как говорил бы со своими собственными детьми.

Когда молодежь улетела, решение президента команда восприняла как должное. С улыбкой, с шутками, но, как должное, хозяин – барин. Однако дядьки и взрослые игроки, кто застал еще советский хоккей, в раздевалке немного поёрничали. Дескать, в наше время за такие дела с нас бы три шкуры спустили, а эти накосячили, попались, а их за это еще и в отпуск отправили… Во дела, может, и нам так можно?

– Нам так нельзя. Давайте, парни, больше не будем это обсуждать. Нам работать надо, – пресёк главный тренер эти разговоры, когда они в очередной раз возникли.

И к этой теме больше не возвращались.

***

Семёна и компанию Таиланд встретил жарой, духотой и непривычными ароматами юго-восточной Азии. Когда после долгого перелёта, а в самолете они провели почти девять часов, уставшие, но довольные, что наконец-то долетели и отдых вот-вот начнётся, со своими лёгкими сумками они вышли из аэропорта, на них пахнуло зноем.

– Вот бы кросик сейчас пробежать, ну или хотя бы чуток размяться, – сказал Семён, и, похлопав себя по затекшим тренированным ногам, сильно вдохнул и с шумом выдохнул. После душного самолёта и кондиционера аэропорта ароматный воздух пьянил.

– Да, пробежаться сейчас было бы неплохо, – согласились все и по примеру Семёна, начали втягивать свежий воздух, который по вкусу и ощущениям был сильно не похож на тот, к которому они привыкли дома. – А еще лучше прямо сейчас бы на пляж, в прохладное море, понырять, поплавать!

– Вот так, парни, пахнет отпуск, вот так пахнет свобода, – пошутил Семён и еще раз глубоко вдохнул и с шумом выдохнул.

 Запахи климата новой страны были весьма своеобразны. Одновременно чувствовались жара и духота, но вместе с ними ощущались влажность и свежесть густой тропической растительности, словно они оказались в сырой и душной теплице или оранжерее зимнего сада с множеством пальм, цветов и растений, которые давали неповторимый букет сладких и свежих запахов.

Семен, впрочем, как и все ребята, прилетевшие с ним, был уже опытный турист. Благодаря хоккею, а точнее различным международным турнирам и ежегодным летним сборам, которые всегда проходили за границей, все они, к своим восемнадцати и двадцати годам, объехали полмира. Они играли в Америке и в Канаде; исколесили вдоль и поперёк всю Европу, особенно её северные страны, где хоккей был так же популярен, как и в России. Как свои пять пальцев знали Скандинавию, в Швеции и в Финляндии были, наверное, каждый, раз по десять. Обожали Швейцарию с её невероятными по красоте горными альпийскими деревеньками и заливными зелеными лугами, на которых, как на рекламных проспектах, паслись коровы. Только вживую эти горные пейзажи выглядели значительно привлекательней, нежели в журналах или на открытках…

В отпусках, в межсезонье, они путешествовали и много раз бывали на тёплых морях, на лучших морских курортах, так как деньги за сезон зарабатывали немалые, несмотря на свой относительно юный возраст, а семей у них еще не было. Зато подруг было хоть отбавляй, вот и слонялись они небольшими, шумными и весёлыми компаниями с одного моря на другое. Чтобы набраться сил и эмоций перед очередным тяжелым хоккейным сезоном с его безумными физическими нагрузками и бесконечными перелётами и переездами.

Все они по много раз были в Египте, на Красном море, в Испании, в Турции, в Греции. Да и еще много где на Средиземноморском побережье, которое каждое лето становилось одним большим русским курортом, а русскую речь можно было услышать на любом пляже, в любом ресторане, отеле или в любом ночном клубе. Бывали они на Кубе, в Доминиканке, тусовались в Майами и в Лос-Анджелесе, видели настоящие Карибские острова…

Летние жара и зной встречали везде одинаково, но здесь, в Азии, это было по-особенному. Другие запахи, необычные ароматы, сочные, но слегка с приглушенными тонами яркие цвета и краски. Повсюду маленькие и улыбчивые люди. Кругом бедность, нищета, а они счастливы, приветливы и дружелюбны, улыбаются, рады любой мелочи. Всё без суеты, размеренно, спокойно, умиротворенно – буддисты есть буддисты.

Здесь всё было другое, это сразу бросалось в глаза и чувствовалось во всём. Это был совершенно иной мир, другая планета.

Семён в Азии был первый раз и сразу понял, что судьба дала ему возможность оказаться и увидеть другую жизнь, совершенно непохожую на его привычный мир и обычную жизнь россиян, европейцев или американцев.

– Да, парни, если мы здесь с кем-нибудь из местных познакомимся, непросто нам будет объяснить, чем мы занимаемся. Хоккей они в лучшем случае знают только на траве, а лёд или снег, наверное, вообще никогда не видали, – пошутил Семён.

Их отель стоял на берегу моря в первой линии. И чем ближе они подъезжали к побережью, тем свежее был воздух и чувствовался легкий бриз, который вносил прохладу и новые ароматы в жару и зной.

На рецепции они привычно оформились, взяли ключи от номеров и хотели уже пойти к лифту, как к ним подошли две загорелые, очень привлекательные молодые девушки.

– Привет, пацаны, русские?

Девушки источали красоту, женственность и уверенность. Обе были дорого и со вкусом одеты. Местный колоритный коричневый загар дополнял их сногсшибательный образ юных красавиц.

– Ну, да… Русские… – Димка Стеклов был просто сметён красотой, безупречностью, напором и сверкающими белозубыми улыбками девушек. Загар на их лицах очень сильно подчеркивал белизну зубов.

– Димон, не дрейфь, девчонки не кусаются, – пошутил Семён.

– Слюни-то подберите, – улыбнулась одна из красоток и подмигнула Семену.

Парни дружно заржали, а Димка Стеклов покраснел.

Ребята представились.

Девушки тоже были рады знакомству. Они были красивы, они это знали, поэтому с противоположным полом особо не церемонились. Они были уверены в себе и в эффекте, который производили на мужчин их молодость и красота, причем на мужчин любого возраста. Они и по одной были шикарны и сногсшибательны, а когда где-то появлялись вдвоем, вообще, туши свет! Они приковывали к себе все взгляды и мгновенно становились центром внимания.

Девушек звали Юля и Вика. Про «слюни» пошутила Вика, однако от Семена не ускользнуло, что когда она подмигнула и улыбнулась ему, в этом были не только демонстрация «совершенства», уверенности и чувства юмора, а промелькнула еще и заинтересованность. Да, в общем-то, и было от чего! Все парни были здоровыми, крепкими, вес под сотку, рост под два метра, широкоплечие, мощные, тренированные, накаченные, улыбчивые, одно слово, хоккеисты. Однако взгляд свой и улыбку Вика задержала на Семёне…

Девушки были из Москвы. Учились на факультете мировой экономики в МГУ на третьем курсе. Сдав досрочно зимнюю сессию, в Таиланд прилетели праздновать Новый год. Эта поездка в Тай для них была далеко не первая. Отцы Юли и Вики были партнёрами по бизнесу и занимались недвижимостью. Они подыскивали, помогали купить, продать, снять или сдать в аренду недвижимость в любой точке мира. Русским они помогали за границей, а иностранцам, такое тоже бывало, помогали разрулить все вопросы на территории России. Их агентство могло сопроводить и успешно завершить любую сделку. Железный занавес рухнул не так давно, интерес к России был велик, ну и со стороны россиян был большой спрос на недвижимость в Европе, в Америке, да и еще много где. Поэтому агентство процветало, а прекрасные дочки совладельцев успешного бизнеса частенько путешествовали с отцами в их деловых поездках, изучая мир и заодно стажируясь и набивая руку в семейном деле.

Вот и сейчас они оказались в отеле по просьбе Викиного отца. Утром потенциальные покупатели, семья из России, посмотрели апартаменты и еще несколько бунгало на побережье, а днём хотели «осмотреться», объехать окрестности и посетить достопримечательности и все красивые места, включая бухты, буддистские монастыри, национальные парки и пляжи, рядом с которыми возможно предстоит жить, если сделка всё-таки состоится. Пока Юля с Викой ждали своих «подшефных» в холе гостиницы, они и познакомились с ребятами, которые все, как на подбор, были богатыри. Молоды, хороши собой, только очень бледные, так как еще не успели оценить всех прелестей азиатского солнца.

Девушки поведали, что у отеля огромная территория, шесть двенадцатиэтажных корпусов с номерами, пять бассейнов, спортивные площадки, шикарный тренажерный зал, есть футбольное поле, поле для гольфа, теннисный корт, рестораны, огромный песчаный пляж…

– А вы почему одни, где ваши девушки? – вдруг неожиданно спросила Юля. – Парни вы вроде видные, не должны одни путешествовать. Или у вас сугубо мужская компания? – тонко поинтересовалась Юля, намекая на известное Тайское «гостеприимство». Куба, Мексика, вся Южная Америка и Африка были образцами целомудрия, по сравнению с тем, какой туризм был развит в Таиланде.

Семён вмиг смекнул к чему вопрос и поспешил отвести от себя и друзей все подозрения.

– Да нет, девчонки. Мы спортсмены. После травм сюда приехали восстанавливаться. Нам поездку клуб оплатил. Мы, практически, в командировке, – улыбнулся он. – Поэтому и без девчонок, – почти стесняясь, сказал Семён, словно всё еще не веря в реальность происходящего.

– А какой вид спорта? – поинтересовалась Вика.

– Хоккей, – с гордостью сказал Димка.

– Да, вы крутые парни, – улыбнулась Вика и с еще большим интересом посмотрела на Семена.

 Он и этот взгляд заметил.

– Жить будете в этом корпусе? – спросила Юля, и не дожидаясь ответа, продолжила. – Я почему интересуюсь, на берегу у отеля есть несколько домиков, так называемых бунгало, мы там остановились, а вчера одно бунгало по соседству освободилось, компания англичан съехала, очень вам рекомендую. Можно сдать свои номера, доплатить по пятьсот баксов с человека и остановиться там. Я вас уверяю, это в сто раз круче, чем гостиничный номер, к тому же, будем соседями, это веселей!

– Да, – подхватила Вика. – Прямо со своей веранды или из окон спальни можно наблюдать рассветы, закаты, утром ощущать свежесть морского бриза, слышать шум прибоя, у каждого бунгало свой пляж, ночью спать не душно, утром встаешь, идешь не умываться, а сразу в море, вода ласковая-ласковая, даже выходить не хочется.

– А еще… – Юля загадочно улыбнулась, – на днях к нам подруги из Москвы на каникулы на пару недель прилетят, сможем большой и весёлой компанией встретить Новый год…

– Девушки, больше ни слова, парни, идем сдавать ключи, – сказал Семён и со всей решительностью, словно заправский форвард на ворота соперника, ринулся к стойке рецепции.

С администратором отеля все вопросы утрясли быстро. Сдали ключи, доплатили всё, что положено, и договорились с Викой и Юлей вечером встретиться на пляже.

– Вы себе пару таичек всё-таки возьмите, – напоследок с улыбкой сказала Юля, – Они здесь копейки стоят, всего десять долларов в сутки.

– Да ни за что на свете, – с улыбкой, но морщась от брезгливости, сказал Семён. – Они нам ни к чему.

Юля засмеялась:

– Да я не об этом… Кто-то же вам должен футболки стирать и за вискарём бегать. Опять же, посуду мыть, дом убирать, если понадобится, здесь все так делают.

– Та-а-ак, – многозначительно протянула Вика. – А ты о чем подумал? – подколола Семёна сногсшибательная красотка.

– Даже в мыслях не было! – на полном серьезе начал оправдываться Семен.

– Ну-ну, – ехидно подняла брови Вика.

Парни и Юля просто покатились со смеху. Со стороны Вика и Семён выглядели, как женатая пара, где молодая умница и красавица жена не упустила момента поддеть и поставить на место своего ни в чем не виноватого мужа…

Все десять домиков с крышами из пальмовых веток и стенами из бамбука и дерева стояли у самой воды вдоль берега. Все бунгало были похожи на шикарные двухэтажные рыбацкие хижины с огромными балконами на втором этаже и с большими террасами на первом. Сидя на террасе, когда был прилив, можно было ноги опустить в воду и наблюдать, как маленькие рыбки снуют рядом и разбегаются при первом же шевелении пальцев в воде. Но затем осторожно подбираются поближе и вновь разбегаются при первой же опасности.

Так можно было часами сидеть у воды, болтать ногами и наблюдать за любопытными рыбками. Морская гладь и единение с природой умиротворяли и завораживали… На всех этажах, включая балкон и террасу, была плетеная мебель из ротанга, небольшие качели, кресла-качалки и множество огромных разноцветных подушек, на которых можно было сидеть, лежать, мечтать, болтать и предаваться отдыху.

Всё было хорошо продумано, просто, со вкусом и очень уютно. Всё, от цветных «зовущих» подушек, до видов, открывающихся из окон, всё располагало к созерцанию и вдохновению.

Домик ребят был самый дальний на побережье, и вид на океан из их окон открывался с трех сторон. С трех сторон ничто не мешало взору. Гладь бескрайней воды и легкая дымка облаков, которые сливалась вдалеке с горизонтом, наводили на мысли о прекрасном, истинном и вечном. Частенько кто-нибудь «залипал» на балконе или террасе, глядя в бескрайнюю даль, где сливались вода и небо…

Семён с Димкой поселились на первом этаже, а другие ребята заняли комнаты на втором. В бунгало было несколько душевых и огромная кухня-гостиная с большим обеденным столом. За стол при желании могло сесть человек двадцать. Еще была барная стойка и камин, рядом с которым лежали «дрова» в виде красивых коряг, выловленных в море и хорошо высушенных. Их и жечь-то было жалко, настолько они были красивы, колоритны и уместны в интерьере их роскошной рыбацкой избушки.

От бунгало все были в восторге. Все сошлись во мнении, что обе девчонки настоящие красотки и, что правильно сделали, что их послушали. Побросав вещи в комнатах, парни побежали на пляж и не вылезали из воды добрых минут сорок. Но долгая дорога, купание и жгучее беспощадное солнце всех утомили. И, перекусив на скорую руку, все разбрелись по своим комнатам, легли отдохнуть и поспать.

– Слышь, Димон, кто бы мог подумать, что такое возможно… В середине сезона оказаться на море… Я, когда плечо «сложил», думал всё, на полгода жизнь закончена. Прощай мир, прощай хоккей… Потом база эта депрессивная, тренировки и полная безнадега. А сейчас лежу в бунгало на берегу океана, счастливый, впереди отдых, море, солнце, компания девчонок, Новый год! – Семён даже приподнялся на локоть на своей кровати, чтобы поймать взгляд Димки Стеклова.

– Да уж, Сёма, кто бы мог подумать… – попытался поддержать из своей комнаты разговор Димка, но усталость и сон начали наваливаться на него основательно.

– Ладно, спи, – сказал Семён и сладко-сладко потянувшись, зевнул и тоже начал проваливаться в негу. Он засыпал со счастливой улыбкой на лице. Перспективы пьянили. До встречи в холле отеля с Викой это была обычная поездка на отдых. Но теперь…

– Димон, а тебе кто из девчонок больше понравился: Вика или Юля? – превозмогая сон, из последних сил спросил Семён.

 Димка промолчал. Он уже спал.

***

Семён и Димка Стеклов были одного года. Оба с детства занимались у одного тренера. Семён был нападающий и по своему году заиграл ярко значительно раньше, чем защитник Дима Стеклов. Зато в молодежке Димка сразу стал лучшим игроком обороны и раньше Семёна на полгода попал в команду мастеров. Не затерялся и там, стабильно играл во второй паре защитников. Тренеры обычно предпочитают защитников постарше, поопытней, но молодой Стеклов сразу расположил к себе тренеров и команду, играя в обороне спокойно, без суеты, надёжно и прагматично, делая всё вовремя, как машина, чётко и без лишних движений. Он не устраивал «пожаров» у своих ворот и героически их не тушил. Всё выдавало в нём породистого защитника, большого мастера, который вот-вот уже выйдет на пик своего мастерства и таланта. Он создавал впечатление, как будто в главной лиге страны сыграл уже минимум сезонов пять, хотя выглядел пока юным нескладным мальчишкой на фоне габаритных и грозных игроков обороны.

 В первой команде Семён и Димка никогда не играли в одной пятерке, зато в раздевалке их места были рядом. Так было с самого детства. Они всю жизнь рядом переодевались и готовились к играм и тренировкам, в одном номере жили в гостиницах на выездных матчах и на базе, когда были на сборах, за одним столом сидели в ресторанах. В автобусе и в самолете их места были рядом, ну и в обычной жизни, вне льда, они тоже всегда были вместе. Такие разные, но всю жизнь вместе, как иголка с ниткой.

В хоккей их привели родители. Им было по восемь лет, и с этого момента спорт стал главным в их жизни. Лет до тринадцати они играли и обожали хоккей просто потому, что у них получалось, и им это нравилось, а лет с четырнадцати начали подумывать о том, что хоккей может стать и профессией, поэтому частенько сбегали из школы, чтобы прийти в тренажерный зал на стадионе и поработать самостоятельно. Или просились потренироваться с младшим годом, который тренировался перед ними, или со старшим, что выходил на лед сразу после них. Упорных и трудолюбивых пацанов тренеры других возрастов с удовольствием брали на свои тренировки. Во-первых, уже тогда было понятно, что и Стеклов и Скобелев будут в большом хоккее и грех не помочь им там оказаться поскорее. Во-вторых, любой тренер всегда с удовольствием поработает с талантливыми пацанами. Потому что тренировочный процесс с ними происходит совершенно на другом уровне: они быстрее врубаются, мгновенно всё «срисовывают» и понимают; то, что тренеры им предлагают, они безупречно выполняют и делают это с первого раза, да еще и от себя привносят тонкие решения и интересные ходы.

Работа с талантливыми игроками – это всегда отдушина и бальзам на сердце тренера: всё получается, всё спорится, всё звенит, блестит и переливается. Вот и брали Димку с Семеном тренеры с удовольствием, чтобы получить радость от тяжелой тренерской работы.

Ну, и, в-третьих, независимо от того, отпахали Семен с Димкой сегодня уже одну тренировку или две, выходя на дополнительный лёд, они работали так, словно на сегодня это была их первая тренировка – такое желание, мастерство и скорости они показывали на льду. Тренеры не упускали возможности своим талантливым оболтусам поставить Стеклова и Скобелева в пример:

– Вот, посмотрите, как работают. Пашут, стараются. Хотят быть в хоккее. Они и так лучшие среди вас, но почему-то рвут жилы в каждом старте и в каждом рывке, в каждом упражнении хотят выиграть… Вам бы тоже не помешало проявить усердие. А то потом обидно будет – они на льду, а вы с пивом на трибуне. Будете всем авторитетно рассказывать, как вы вместе росли, как тренировались. Только они будут играть, а вы смотреть…

Когда Семён пришел в первую команду, игра у него пошла не сразу. Пришлось и на лавке посидеть, и понервничать, и позлиться. Уровень мастеров был значительно выше, нежели Скоба себе это представлял. Он много раз видел игры и тренировки главной команды с трибун, из-за стекла, и оттуда, всё казалось привычным, и выглядело всё легко и просто. Дайте только шанс, и я вас всех удивлю, – думал он. Но в реальности, когда он оказался с мастерами на одном льду, все было быстрей, сильнее, мощнее, сложней и потребовалось добрых пару месяцев, чтобы прийти в себя и перестать выпадать из процесса.

Димка помогал, чем мог. В раздевалке, когда все расходились, он брал тренерский планшет – макет хоккейной площадки, рисовал схемы и подробно объяснял тактику и систему игры, которых придерживалась первая команда. В дубле тактика была значительно проще, и запомнить все варианты новых схем и быстро перестроиться Семён смог не сразу.

Когда разобрались с тактикой, Димка перешел к тренировочному процессу. Он рисовал и разжевывал все упражнения, чтобы Семен без лишних вопросов понимал куда бежать и что делать в том или ином задании. Рассказывал о сильных и слабых сторонах партнеров по команде, рассказывал про лидеров других команд, рассказал, какие команды в какой хоккей играют, чтобы Семён готовился, анализировал и понимал, что от кого можно ожидать.

Димка подробно объяснил, за какими нюансами тренеры смотрят особенно пристально. Всю первую неделю они оставались после вечерней тренировки в раздевалке, и часа по два Димка рисовал, чертил и рассказывал. После Семён шел домой, и еще раз подробно разбирал и повторял все схемы и записи самостоятельно. И только после этого, когда он осилил в теории всю тактику и весь тренировочный процесс, к нему потихоньку начала приходить уверенность и, какая-никакая самостоятельность в решении игровых моментов на льду.

Семён Димке был очень признателен. Димка, всегда скромный и спокойный парень в обычной жизни, поддержал Семёна в очень сложный момент. Мировой хоккей знает множество историй, когда даже очень талантливые молодые ребята так и не смогли заиграть, переступить черту молодёжного спорта. А когда ты обычный, как все, надо очень постараться, чтобы этот шаг сделать и пойти дальше. Вот Семён и старался, а Димка, как истинный друг и настоящий мужик, помог, когда это было особенно нужно.

Уверенность в хоккее – это уже полдела. Здесь, как за рулем, не уверен, не обгоняй. История не знает неуверенных или трусливых хоккеистов. Только уверенный в своих силах игрок может взять ответственность на себя и решить исход эпизода, или даже целого матча. И неважно, пас это или гол, или дерзкая и уверенная игра в обороне. Даже вовремя спровоцированная драка, схватка, где брызжет кровь и летят зубы во все стороны, может завести команду и повлиять на исход матча, переломить ход игры и принести победу.

В хоккей классно играют только уверенные в себе мужики. А когда ты всего боишься, во всем сомневаешься, хоккейная среда выдавит тебя. Ты не сможешь быть серой трусливой мышью, когда на поле вокруг тебя одни Герои. Они потому и играют, у них потому и получается, что они думают и ведут себя как Герои. Давно известно, что Герои победы воспринимают, как должное, а трудности, как развлечения.

Таков хоккей!

Семён всё это отлично знал. На любую тренировку он выходил, как на последний бой, лез из кожи вон и старался изо всех сил, вытаскивал из себя всё и еще чуть-чуть. И через месяц он сыграл-таки свою первую игру за команду мастеров. Через два ему стали стабильно доверять место в составе, а через три на него обратили внимание тренеры молодежной сборной, так неистово и вдохновенно Скоба рвался к воротам соперника и хотел забить в каждой игре. В каждой своей смене, независимо против какого соперника он выходил, против гранда или заштатного клуба, и независимо от счета на табло. Когда команда крупно выигрывала, он всё равно хотел забить и всё для этого делал, а когда проигрывала, на ворота соперника он «лез» с удвоенной силой и с тройным желанием.

Новый сезон Семён начал игроком основного состава. Вызывался на все сборы «молодежки», стабильно набирал очки и готовился к «миру». Димка Стеклов был очень рад успехам Скобы, вдохновлялся его примером и тоже мечтал о сборной. Но в начале ноября травмировался он, а через пару недель и Скоба. И они, каждый внутри себя очень тяжело переживая эту неудачу, восстанавливались, тренировались и «мотали срок» на базе. А теперь вот неожиданно оказались на одном этаже в бунгало на берегу океана.

У Димки тоже была травма плеча, но она была значительно легче, чем у Семёна. Димка плечо не «ломал», а только порвал одну связку, однако курс восстановления у них был очень похож, и тренеры по физподготовке написали им одинаковые программы, чтобы на тёплых морях жизнь мёдом не казалась.

***

С первого дня их появления на Тайском побережье жизнь забила ключом. С утра, часов в семь, пока нежарко, все парни босиком по песку, вдоль берега, для укрепления связок на ногах, пробегали тридцати-сорокаминутный кросс – это была зарядка. Затем подолгу плавали и шли на завтрак.

Плавание было любимой частью занятий дня Семёна. Находясь в воде минут по пятьдесят, плавая, ныряя и играя с ребятами в догоняжки, он чувствовал, как наливается силой плечо, крепчает рука, и связки приходят в норму. Док, мудрый Борисыч, еще дома говорил ему:

– Больше плавай. Нагружай руку. От штанги мышцы забиваются и становятся короткими и жесткими, а при плавании они становятся такими же сильными, но длинными и эластичными, а это то, что надо для хоккея. Для хоккея, как для бокса, мышцы и связки должны быть быстрыми и эластичными, но силу при этом никто не отменял. К тому же, при работе с железом идет колоссальная нагрузка на все суставы, связки и кости, а в воде работают одни мышцы, водичка ведь тебя держит.

Вот Семён и плавал: кролем, брасом, на спине, вдоль берега и в сторону горизонта. Нырял поглубже, разгребая руками толщу воды и пытаясь достать до дна, но в основном «носился», словно моторная лодка, метров по сто и обратно, каждый раз вспоминая Борисыча добрым словом, когда обессиленный выходил на берег. Плечо с каждым днём всё больше и больше приходило в тонус и это Семёна очень радовало.

 После завтрака каждый в соответствии со своей программой работал полтора часа в тренажерном зале. Зал был шикарный, с кондеем, с видом на море, и ребята тренировались с удовольствием. Затем все пробегали еще один тридцатиминутный заминочный кросс по песку, и спортивная восстановительная часть на этом заканчивалась. Дальше был пляж, обед и снова пляж и море.

Частенько к ним присоединялись Вика с Юлей. Девчонки с ними даже пару раз сходили в тренажерку, но, когда увидели, что парни в зале на самом деле пашут и, несмотря на их красоту и стройные фигуры, не обращают на них никакого внимания, интерес и желание ходить с пацанами в зал у них резко пропал. Зато на море и на пляже, они просто купались в комплиментах ребят.

За неделю до Нового года, как и планировалось, к девчонкам прилетели подруги. В аэропорт в Бангкок красивую и веселую троицу девчат поехала встречать Юля и за компанию пригласила Димку Стеклова. Они уже хорошо познакомились и всю дорогу болтали, как старые друзья. Вообще, в их компании царила дружба, гармония и равновесие. Все были на отдыхе, все были милы и приветливы, никто не напрягался, все свои проблемы, дела и заботы парни и девчонки оставили дома. Поэтому круглосуточно все были всем довольны, шутили, смеялись и наслаждались обществом друг друга.

После тренировок остаток дня вся компания проводила вместе, весело и дружно. Увлекательные поездки на экскурсии, прогулки на квадроциклах вдоль берега на новые пляжи, путешествия в тайские деревушки и на местные рынки за фруктами и сувенирами. А ещё походы в рестораны и магазины, морские прогулки на необитаемые острова, поездки в музеи, буддистские храмы и монастыри. Они везде были вместе и всё делали сообща. А вечером, с заходом солнца, в бунгало ребят всегда закатывали совместный грандиозный ужин, который затягивался далеко за полночь. С танцами, забавными конкурсами, веселыми играми, ночным купанием голышом и прочими глупостями, которым так благоволит молодость.

За столом, естественно, все слегка выпивали. Но очень слегка, в меру. Юля с Викой в принципе пили мало и редко, ну а ребят утром ждали кроссы и тренировки, нужно было держать себя в руках. Быть всегда в форме – в спорте это часть работы. Профессионал – это тот, кто всегда знает, когда, чего и сколько он может себе позволить, чтобы не подвести команду. Да и если честно, напитки выставлялись, скорее по традиции, что-то же должно еще стоять на столе помимо салатов, закусок и фруктов! Веселья и хорошего настроения хватало и так, без всякого алкоголя. Море, солнце, пляж и отличная компания делали жизнь прекрасной без всяких «допингов».

Вся компания от души зажигала и расставалась только на ночь, девчонки уходили в свой домик, а ребята разбредались по комнатам. Хотя в компании царила исключительно дружба, все с интересом наблюдали, как сияет Семен, когда утром на завтраке встречает Вику, как она ему улыбается, как он весь день за ней ненавязчиво ухаживает, как она кокетничает, как они всегда оказываются рядом за столом в ресторанах, рядом сидят в поездках в тук-туках, местных такси. Вместе гуляют, вместе оказываются в одних командах на вечерних конкурсах, вместе танцуют, вместе дурачатся. И ночью всегда гуляют вдоль пляжа, прежде чем разойтись по своим бунгало…

Приезд девчонок, Светы, близкой подруги Вики, Кати, лучшей подруги Юли и, их общей подруги Наташи, взбодрил и без того насыщенный отдых компании. Бунгало ребят и так каждый вечер ходило ходуном, а тут началось просто безудержное веселье. Что ни день, то какой-нибудь повод или праздник. Парни всегда были готовы поддержать любое начинание. Или, как говорили у них в команде – всегда были готовы подключиться к атаке!

По утрам ребята тренировались, а после компания воссоединялась на пляже, и начинался настоящий отрыв. Вся молодежь, отдыхавшая в отеле, быстро примкнула к компании хоккеистов и красавиц. Теперь, когда народу было много, можно было  поиграть в футбол, благо в отеле было прекрасное поле. Бывало, что девчонки в игре заводились больше парней и на поле начинали кипеть нешуточные страсти, с претензиями, криками и неумелым матом! Семён с ребятами не понаслышке знали, что такое спортивная злость, когда хочется победить во что бы то ни стало, поэтому решили не доводить до греха и перешли на волейбол. В нём хотя бы коленом в глаз или в нос точно никто не получит.

– Страшны женщины в ярости, страшны! – сделал вывод Семён, когда на волейбольной площадке всё повторилось, ибо уступать из девчонок не хотел никто. Больше всех лютовали вновь прибывшие Наташа, Катя и Света. Позже Вика рассказала, что девушки всё детство, в школе и на первом курсе универа занимались художественной гимнастикой. А сейчас тренируются для себя, бегают эстафеты, играют в волейбол и в баскетбол на универсиадах за факультет.

– Мы с Юлей тоже за факультет выступаем. Я плаваю, Юля бегает на лыжах, – не без гордости сказала Вика.

– Всё понятно, наши люди, – улыбнулся Семён. – А то я и смотрю, что по вашим фигурам анатомию можно изучать, всё прокачено, всё на месте. С вас бы картины писать, – пошутил Семён.

– Сомнительный комплимент, – улыбнулась Вика и, чуть помедлив, не переставая улыбаться, добавила:

 – Ты бы поаккуратней чужие фигуры разглядывал.

Семён уже привык к Викиным «шпилькам», она его подкалывала тонко и всегда с юмором. Ему это даже льстило: еще бы, такая девчонка! Поэтому в ответ он только улыбнулся.

Ему нравилась эта уверенная в себе девушка. Она, без сомнения, будет прекрасной женой, заботливой матерью и верным товарищем на всю жизнь. Вообще, вся их компания, все подруги Вики были, как на подбор – умницы, красавицы, неиспорченные, уверенные в себе молодые женщины. И недаром весь пляж оживал, когда они вместе появлялись на побережье. А по вечерам они были приятными собеседницами и просто милыми и хорошими девчонками, с которыми классно посидеть у камина, поболтать, помечтать, что-нибудь обсудить, ну или просто подурачится или потанцевать. Зарубиться с ними на пляже в волейбол или в детскую игру «из круга вышибала», тоже было весело и классно.

Возле бунгало ребят теперь собиралась внушительная компания молодежи. Теперь на экскурсии ездили целой толпой, толпой приходили в бары и рестораны, толпой ходили поиграть в бильярд, в теннис или в волейбол. Попрыгать с вышек и трамплинов в бассейне, ну а какие вечеринки теперь закатывали на пляже возле бунгало ребят, не стоит и говорить!.. Домик уже не мог вместить всех гостей, поэтому резвились, выпивали и танцевали прямо на песке возле бунгало.

Когда пляжный и тусовочный отдых надоел, Семен предложил взять напрокат мотоциклы, а девчонкам – кабриолет и поехать, куда глаза глядят. Почти три дня они колесили по тайским поселениям и деревушкам, пересекали хилые мосты, проезжали мимо речек, водопадов и красивых песчаных морских бухт. В самых живописных из них останавливались сфотографироваться, покупаться и отдохнуть, заезжали в настоящие джунгли.

Они двигались, поднимаясь по карте всё выше и выше на север страны, перекусывая в местных забегаловках с непривычной для европейцев едой, и, ночуя в хибарках, отдаленно похожих на отели, с сырыми от влажного климата постелями и шустрыми насекомыми. Зато они увидели Таиланд таким, каким его не покажет ни один гид, и ни один путеводитель не опишет то, что они видели своими глазами.

Одно пастбище слонов чего стоило! Когда в чистом поле они увидели несколько десятков взрослых слонов и дюжину детёнышей, мирно пасущихся недалеко от дороги. Естественно все остановились и сделали фотографии со слонами и слонятами! Они побывали не в курортных зонах, где всё нарядно, причесано, приглажено и прилизано, а забирались туда, где живут коренные тайцы, нищий, но улыбчивый народ, для которого встреча с европейцами была такая же диковинка, как для них стадо слонов.

 Однажды они заехали в такую глушь, что «деревенские», увидев внушительного роста компанию на мотоциклах из своих домов разбежались по кустам. И оттуда начали на Семёна и ребят показывать пальцем, приговаривая на своем языке, то ли со страхом, то ли с восхищением: «Белые великаны!», «Белые великанши!».

Перевод их речи ребята узнали уже в отеле. Они рассказали историю гиду, и тот очень смеялся, хотя и признал, что в той глухомани мало кто видел таких высоких и здоровых людей.

– Наши женщины другие, – стесняясь, объяснил он. – Небольшого роста, коренастые, а ваши словно инопланетянки. Или богини.

Девушкам такие восторги нравились.

– Наверно, непросто быть молодой и привлекательной девушкой? – сказал однажды Семён Вике.

– Ты даже не представляешь! Точнее, не так, ты даже представить себе не сможешь, насколько это непросто! – заявила Вика и ослепительно улыбнулась, в очередной раз продемонстрировав белизну своей улыбки.

В свои бунгало компания вернулась к вечеру пятого дня. Три дня они поднимались вверх на север, а потом следующие два, другим маршрутом, спускались на юг, к себе на побережье. Всё это время ребята не тренировались, потому что тяжелые многочасовые пешие прогулки по жаре, купание в бухтах и ежедневная утомительная езда на мотоциклах выматывали так, что они не помнили, как засыпали, так уставали за день. Девчонки, как истинные русские женщины, переносили все тяготы путешествия стойко и спокойно, чем вызывали у сильных и тренированных ребят неподдельное уважение.

– С вами, девчонки, можно хоть в разведку, хоть под танки! – шутили ребята.

– С вами тоже, – хорохорились девчонки, перебарывая жару и усталость.

 Наутро четвертого дня все решили, что пора ехать назад, к удобным кроватям, хорошей еде и спокойному пляжному отдыху. Впечатлений и всяких диковинных вещей все уже набрались и насмотрелись в избытке.

Их возвращения ждала вся молодежь отеля. Естественно, по случаю удачно завершенной «экспедиции» путешественники устроили грандиозную вечеринку. Это была хорошая репетиция Нового года, до которого оставалось всего пару дней.

31декабря всегда необычный день, но когда 31 декабря в 7 утра 30 градусов жары, а вокруг пальмы, пляж, море и солнце, и никакого намека на снег и зиму – это уж совсем необычно!

С утра ребята вышли на пробежку. Бежали проторенным маршрутом, вдоль моря, под шум прибоя, привычно болтая и переговариваясь меж собой, но в разговоре, в шутках, в настроении, уже витали нотки праздника, предчувствие чего-то необычного, ожидание светлого и хорошего. Новый год – особенный день и главный праздник в году, которого с нетерпением ждешь и когда ты маленький, и когда у тебя внуки.

В 9 вечера у бунгало ребят начали собираться гости. Как и два дня назад, к пляжу перед хижиной хоккеистов подтянулась вся молодежь отеля, с тем лишь отличаем, что девушки надели красивые платья, сделали прически и подкрасились. На загорелых фигурах платья сидели как влитые. Девушки в этот вечер выглядели эффектно и неприступно, красота – это страшная сила! Парни не отставали: шорты сменили на брюки и джинсы, а футболки на рубашки. Семён и ребята тоже принарядились, а когда к их бунгало подошли Вика и Юля с подругами, среди гостей пронёсся одобрительный ропот.

Семён этого не слышал. Он был потрясён тем, как шикарно выглядели девчонки. Особенно Вика. Еще несколько дней назад он всех их видел в кроссовках, шортах и футболках, взмокших от жары и зноя в джунглях, или измазанных в грязи после прогулки у водопада, в пыли от проселочных дорог. Однажды все спали на полу в вповалку, в отеле мест не было, а ехать дальше не было сил, их приютил сердобольный таец в подсобке отеля. Любое путешествие – это испытание, девчонки не красились, не наряжались, всё просто, по-походному… А тут явились такие королевы!..

– Ну, всё, можно начинать! – сказал Семён и сделал музыку на веранде погромче, – девчонки, шикарно выглядите. Просто сногсшибательно, – спрыгнув с веранды, подошёл к девушкам и, взяв Вику за локоть, тихонько спросил у неё, но так, чтобы это слышали её подруги, – а так выглядеть, это, вообще, законно?

Девчонки засмеялись.

– Ой, Сёма, какой ты милый! – сказала Юля и взглядом одобрила выбор Вики.

Вика в ответ улыбнулась подруге. Они поняли друг друга без слов.

Семён после одобрения Юли и благодарной улыбки Вики, «резко поверив в себя», решил быть хозяином вечеринки и сам, пугаясь своей решительности, перекрикивая музыку скомандовал:

– Наливаем! Начинаем провожать уходящий год!

Вечеринка вмиг ожила, появилось шампанское, его начали разливать по фужерам, бокалам, стаканам и стаканчикам, пошли первые тосты, все они сводились к тому, что какой был отличный год и особенно его окончание!.. Все были рады встретить Новый год в жаркой стране на берегу океана.

К 12 ночи по местному времени вечеринка была в разгаре. Когда пробила полночь, счастье и радость били через край, все поздравляли друг друга с Новым годом, желали счастья, здоровья, благополучия и процветания! В этот момент все говорили искренне, все были по-настоящему счастливы. Не всем дано праздновать Новый год за границей, да еще и прилететь из зимы в лето. Все были благодарны судьбе за такое чудо, и всем казалось, что в этот момент счастливы не только участники торжества возле бунгало ребят, но и весь мир!

 Через несколько минут после полуночи, в первые минуты Нового года, со всего побережья, насколько хватало взора и влево, и вправо, в небо начали медленно подниматься светящиеся сферы, тысячи светящихся сфер! Какие-то из них только взлетали, какие-то были уже высоко в небе, какие-то медленно плыли, какие-то стремительно, подчиняясь ветру, уходили вверх. Летели вдоль горизонта над морем, плавно, спокойно, словно несли в себе что-то ценное и боялись расплескать… Зрелище невероятное: несколько тысяч светящихся сфер, завораживающих своим светом, плавным полётом, словно множество светлячков в росистой траве, только разбросанных по антрацитовому небу. В ночи, на фоне океана и крупных ярких звезд.

– Что это? – изумился Семён. Впечатление от увиденного было настолько сильным, что у него не было ни одного варианта объяснения этому чуду. Он был просто поражен.

– Это волшебные небесные фонарики, – объяснила Вика, которая уже не первый раз была в Таиланде. – Такие цилиндры, примерно с метр высотой, сделанные из папиросной бумаги с парафиновой горелкой внизу, у основания. Её поджигают, огонь постепенно наполняет фонарик теплым воздухом, он расправляется и взлетает как воздушный шар. Огонь подсвечивает сам фонарик, а белая папиросная бумага усиливает эффект, отсюда и такое яркое свечение. Здорово, правда?

– Красота… – выдохнул Семён, наблюдая, как плывет многотысячная армада фонариков в ночи. Всё небо было усыпано яркими точками и очень скоро стало не отличить, где звёзды, а где фонарики, источающие космический тёплый свет.

Вечеринка замерла. Все с восхищением смотрели в ночное небо, усеянное звёздами и светящимися волшебными фонариками. Грандиозностью зрелища восторгались все – и те, кто видел его впервые, и те, кто наблюдал подобное уже много раз.

– Видимо, эти фонарики как салют у нас, – сказал кто-то.

– Нет, это лучше, – почти шепотом произнес Семён. – Вот бы в Россию привезти…

Через какое-то время, минут через пятнадцать, фонарики, гонимые ветром, исчезли, и шумная вечеринка продолжилась.

Семён подошел к Вике:

– Какое зрелище, очень неожиданно… Вот так живешь, думаешь, что всё знаешь, и вдруг такое чудо...

– Да, я тоже, когда первый раз увидела, под сильным впечатлением была, – согласилась Вика. – Пока фонарики летят, можно загадать желание. Оно обязательно сбудется, потому что фонарики волшебные, – хитрой лисой Вика заглянула в глаза Семёна и улыбнулась. – Скорее загадывай!

– Я уже загадал… У меня для тебя подарок, – Семён вытащил из кармана небольшую коробочку.

Вика приняла, открыла и увидела цепочку с камнем, кулон.

– Это «кошачий глаз», магический камень. Он лечит, бережет и охраняет. Я его здесь, рядом с монастырем у одного торговца купил. Помнишь монастырь, где у Димки мотоцикл заглох. Пока чинили, я сходил. Пусть он тебя хранит и оберегает.

Вика посмотрела на камень, который светился и переливался в темноте, внимательно посмотрела на Семёна, улыбнулась и спокойно сказала:

– У меня для тебя тоже подарок.

Она подошла к нему ближе, обняла и нежно поцеловала…

Семён был на седьмом небе от счастья…

Весь остаток ночи они не расставались. Веселились, выпивали, танцевали, ходили поздравлять компании из соседских бунгало. Когда шум и гам надоели, под утро, вдвоём, долго гуляли вдоль моря. Вместе встречали восход, болтали, целовались, а когда солнце встало и начало припекать, разошлись по домам. Долго прощаясь и оттягивая тот момент, когда и впрямь уже нужно идти.

Утром на зарядку, естественно, никто не поднялся. Более-менее все пришли в себя глубоко после обеда. И как-то само собой всё началось с начала: опять пришли гости, снова накрыли стол, танцы, музыка, тосты, хорошее настроение и так – до глубокой ночи…

Вечером 2 января Семён с ребятами сидел в самолете. Шестнадцать дней отдыха пролетели, как одно счастливое мгновение. Семён всё бы отдал, чтобы остаться с Викой, но еще бы больше он отдал, чтобы быстрее попасть на лёд, окончательно восстановиться и вернуться в команду. В жизни всегда приходится делать выбор.

Девчонки на побережье планировали побыть еще дней десять. Вика тонко поинтересовалась, намекнула Семёну, не может ли он задержаться здесь тоже, но Семён с сожалением объяснил:

– У нас контракт. Мы себе не принадлежим… К сожалению, – добавил он. – У нас 5 января уже первая тренировка на льду. Всего два дня будет, чтобы прийти в себя и хоть как-то акклиматизироваться. Поверь, это мало. У нас там сейчас лютая зима, это не как в Москве, – улыбнулся он.

– Поняла, – сказала Вика.

Она, в общем-то, и не надеялась, но ей было приятно услышать, что Семён сожалеет, и что для него дело превыше всего. Вика была умная девочка и понимала всё с полуслова.

«Дело превыше всего. У настоящих мужчин так и должно быть», – в этом она была уверена. С детства она это видела на примере своего отца, его компаньона, друзей и партнёров по бизнесу. Все они были целеустремлённые люди, а потому весьма успешные. И она была счастлива, что Семён такой же. Сильный, уверенный в себе и целеустремлённый, как её отец.

Надо сказать, что отец видел, что дочь счастлива и сияет с того момента, как на пляже появились спортсмены. Семён и компания ему нравились – хорошие ребята, не безобразничают, весело отдыхают. Такие молодые, а уже при деньгах, знают цену труду и успеху, к прекрасному полу относятся с добротой и вниманием, не курят, почти не пьют, тренируются каждый день, Викторию с подружками везде с собой таскают, на экскурсии возят, развлекают, балуют. Девчонки про них рассказывают только хорошее, что ж, пусть веселятся, молодость на то и молодость, чтобы пожить без забот и ответить себе на некоторые вопросы.

Отец Вики был человек мудрый, поэтому предпочитал не лезть в дела взрослой дочери, однако ему было приятно, что Семён и ребята с ним уважительно здороваются и останавливаются поболтать, переброситься парой слов, когда это уместно. Пару раз он пытался поиграть с молодежью в футбол, но получив несколько раз по ногам от родной дочки и её сумасшедших подруг, решил, что «война дело молодых» и пришел к выводу, что отдыхать лучше по старинке, в окружении ровесников, где всё понятно, размеренно и предсказуемо.

– То, что мы здесь оказались посреди сезона, поверь – это чудо. Чудо и большое везение, – Семён нежно посмотрел на Вику глазами влюбленного великана. – Остаться здесь, с тобой, поверь, это было бы счастье, но надо ехать, дела не ждут.

Она кивнула головой, дескать, конечно, всё понимаю.

– Сезон закончится, поедем, куда захочешь, – сказал Семён.

– Да, но так, как было здесь, уже не будет…

– Будет еще лучше. Я тебе говорю! – перебил Семён и обнял её покрепче.

Большую часть полёта, Семён с удовольствием вспоминал всю поездку, приятные моменты; вспомнил, как увидел Вику в первый раз. Тогда, в холле отеля, они с Юлей показались ему бо́рзыми москвичками, но до неприличия красивыми. Вспомнил первый заинтересованный Викин взгляд, как она всего на миг задержала на нём свой взгляд. Но этого было достаточно, чтобы безнадежно «околдовать» его. Вспомнил, как она его всё время подкалывала, и он, нисколько не стесняясь, ржал вместе со всеми над её тонкими шутками, которые в первую очередь касались его самого.

Вспоминая и перебирая в голове забавные и курьезные случи, Семён вдруг задумался над тем, как много раз им везло и фартило, в этом незапланированном и неожиданном отпуске. Все время, сколько они были в Таиланде, им улыбалась и сопутствовала удача: он вспомнил, как в любом переполненном ресторане, куда бы они не зашли, им всегда находился стол, вспомнил, как заглох Димкин мотоцикл и они, пока он ходил в монастырь, почти его весь до болтиков разобрали, а выяснилось, что просто кончился бензин и колонка нашлась тут же. Вспомнил, как девчонки прокололи колесо на своём кабриолете и в машине не оказалось запаски, зато остановился непонятно откуда взявшийся таец на мотоцикле, достал из бардачка своего мотика заплатки и резиновый клей, помог им заклеить дырку и поставить колесо на место.

 Вспомнил, как после тропического ливгя их приютила пожилая тайка в первой же избушке, куда они постучали, вспомнил, как в тренажерке, в первый же день, маленький худой таец, сотрудник зала, «разгружал» штангу с большим весом и по неопытности снял все блины с грифа только с одной стороны, а не по очереди, как положено: один справа, затем один слева, для равновесия. И, сорвавшись, гриф с блинами, подскочил и с грохотом на весь зал рухнул возле ног Семёна. К счастью, всё обошлось без травм, а так бы сидел он сейчас с обрубленными пальцами или переломанными ногами, шансов не остаться калекой, когда тебе на ноги падают двадцатикилограммовые блины, практически нет:

            – Да, уж, съездил бы в Таиланд, восстановился, – с ужасом подумал Семён. – Борисыч меня просто убил бы, если б я домой в гипсе приехал.

            Тогда Семён перепуганному тайцу надавал лещей и подзатыльников, а когда тот пришел в себя, научил, как правильно нужно «разгружать» штангу. Таец поблагодарил, а парни потом весь день стебали Семёна:

            – Ну, ты, Сёма, красавец, выбрал самого огромного кабана во всём зале и наподдавал ему! Ты просто герой!

            – Ничего, пусть лучше свою работу выполняет, – с улыбкой огрызался Семён, – как говорил великий Суворов, тяжело в ученье, легко в бою. Зато теперь точно никого не покалечит. Он мне еще благодарен должен быть, а то так и жил бы дурачком.

И, правда, теперь, когда ребята заходили в зал, худенький таец сразу бежал к ним здороваться, а первым руку всегда тянул Семёну…

            Он вспомнил, как все девчонки, когда они были в поездке «куда глаза глядят», траванулись сомнительными морепродуктами. Девчонки отравились до рвоты и резей в животе, а боль была такая сильная, что они даже плакали. На их счастье, в глухомани ребята нашли аптеку, да не просто аптеку, а с тайкой, которая неожиданно хорошо говорила по-английски, и она сама, дай Бог ей здоровья, подсказала, какой препарат лучше поможет. Она продала им местный зеленый порошок и наутро все девчонки были чуточку бледны, но свежи, как альпийские розы.

Подобных историй за шестнадцать дней произошло немало. Везде, где все шансы были опоздать, поскользнутся или промахнутся, всё складывалось наилучшим образом и Семёну не раз казалось, что за это везение неминуемо должна наступить расплата.

– Безнаказанно так не бывает. Такой фарт нужно или чем-то заслужить, или заплатить позже, – думал он, как истинный суеверный спортсмен и весь отпуск гнал эти мысли от себя подальше. Слишком уж на отдыхе всё было хорошо и гладко. Одно знакомство с Викой чего стоило! К таким девчонкам, как она, ни на кривой козе не подъедешь, ни на вертолете, а тут земная, спокойная, умная, домашняя, хоть и невероятно красивая. Не женщина, мечта!

 Свое недоброе предчувствие Семён каждый раз гасил тем, что, наверно, он заплатил вперёд, авансом. Он повредил плечо, проехал мимо сборной и чемпионата мира, мимо огромных шансов в спорте и в жизни и, возможно, впереди еще ждёт нелегкий путь по возвращению в состав. Когда он до этой мысли додумался, то немного успокоился и к очередным везению и удаче стал относится, как к должному:

– Естественно, я ведь уже за все «заплатил».

 И сейчас, сидя в самолете, он был спокоен и уверен, что с ним и с его друзьями ничего плохого в полёте не произойдет. Их самолет удачно сядет, в аэропорту они попрощаются и разъедутся по домам, пятого января они посвежевшие, загорелые и отдохнувшие соберутся на стадионе, пройдут медосмотр, сдадут тесты и выйдут на лёд, а 14 января он позвонит Вике, которая тоже вернется домой. Одним словом, расплата отменялась. Все счета закрыты, а долги погашены. Так убеждал себя Семён, однако чутье его не обмануло.

***

Первая тренировка была долгожданной… и бесконечной. Обливаясь потом, он всё поглядывал на табло, где были часы и с нетерпением ждал, когда же закончится час пятнадцать – столько тренеры начислили в первый день. Оказавшись на льду, снова понял, как много он растерял. На льду было очень тяжело! Тяжело дышалось, а еще тяжелей бежалось. Семён это связывал с акклиматизацией, всё-таки это непросто из +30 прилететь в -15 и восстановиться за два дня. Совсем непросто было снова бегать в коньках. На льду работают совершенно другие мышцы, нежели при обычной ходьбе или беге, а они два месяца были в простое.

Через пару дней ему стало полегче, он начал «вкатываться», как говорят в хоккее, но тут его скосил грипп. Все-таки не зря врачи не рекомендуют летать из зимы в лето и наоборот, и если уж летать, то с обязательной акклиматизацией, которая занимает не менее семи дней, когда надо отлежаться, отоспаться, отдохнуть, хорошо питаться и избегать сквозняков и переохлаждений, иначе на фоне ослабленного иммунитета простуд и вирусов не избежать.

Вот Семён и попался. С гриппом он пролежал дома шесть дней. Борисыч выписал ему курс лечения, звонил и по телефону проверял, как выполняются все его назначения и через неделю Семён снова приступил к тренировкам, но на этот раз уже в гордом одиночестве. Все ребята, кто был с ним в тёплых краях, уже присоединились к команде и жили по её расписанию, а он по два раза в день ходил в зал и выходил на лёд в окружении трех тренеров. Пахал в одиночку как проклятый.

Дней через пять его самочувствие улучшилось, он задышал, побежал, смог переваривать нагрузки уже близкие к боевым, плечо сильно не беспокоило, а только иногда поднывало, когда на тренировках приходилось много бросать по воротам.

Каждый день ему звонил Димка. Рассказывал, как дела в команде, у кого какие новости, передавал от всех ребят приветы, спрашивал, когда Скоба появится в раздевалке. Семён говорил, что скоро и искренне в это верил.

В конце января, почти через двадцать дней после его возвращения, Семён присоединился к главной команде. Это были непередаваемые чувства: вновь вернутся в родную раздевалку, вновь ощутить атмосферу задиристых и хищных шуток, пропустить через себя энергию ежедневной пахоты, от которой чувствуешь удовлетворение, если не пожалел себя и поработал хорошо. Вновь окунуться в среду оптимизма и задора, которые царят в любой хоккейной раздевалке, вновь, пусть и в пятой пятерке, начать тренироваться и жить по расписанию главной команды.

Тренироваться в коллективе, в команде – это не то, что персональные тренировки с тремя тренерами, где ты каждую секунду находишься под давлением, под пристальными вниманием, словно под лупой. И спиной, и затылком чувствуешь красноречивые взгляды, когда устал и начинаешь филонить или давать слабину. В командных тренировках всё по-другому. И веселей, и интересней, и где-то лишний раз можно паузнуть и отдышаться. А когда ты один, ты только пашешь, пашешь и пашешь. Монотонно, изо дня в день, как бурлак, таскаешь и тянешь на себе тяжеленную баржу. И какими бы замечательными не были бы тренеры, персональные тренировки быстро приедаются, потому что без родной команды нет тех ярких эмоций, шуток, подколов ребят. Классных игровых ситуаций, где ты всех можешь удивить своим мастерством и мозгами, и получить одобрительный гул и стук клюшек по люду и бортам от всей ледовой дружины.

В «персоналках» нет места подвигу, нет творчества и порывов души, есть только рутинная тяжелая работа. Персональные и индивидуальные тренировки очень важны. Они часть восстановления спортсмена. Но нет в них еще одного, может быть, самого главного. Нет задиристых окриков главного тренера, которые мобилизуют, мотивируют и заставляют лезть из кожи, чтобы доказать ему, что ты хорош. Что ты, как и он когда-то, тоже игрок, что ты, может быть, самый лучший и готов победить в любом рывке, в любом упражнении, в любом споре воли и мастерства.

Жажда побед, спортивная злость и здоровый эгоизм зарождаются только в сильном коллективе, где хватает и мастеров, и титулов, и званий. Добавить в мастерстве можно только в погоне за лучшими. А когда ты пашешь один, тренировка превращается в нелюбимую, скучную и тяжелую работу.

Словно рыба после барахтанья на суше, оказавшись вновь в воде, в родной стихии, оживает и стремительно уходит на глубину, так и Семён, вернувшись после травмы и долгого восстановления в команду мастеров, почувствовал, как его тело наливается силой и добавляет в мощи. Душа и сердце обретают покой и равновесие, а в мозги вернулись прежний хоккейный ум и уверенность.

Он вновь ощутил себя в своей тарелке, почувствовал себя частью мастеровитой и трудолюбивой команды и частью великой игры с названием «хоккей». После травмы он еще не сыграл ни одного матча, ни разу не попал в состав и даже ни разу не съездил на выездные игры туристом. Его это, конечно, злило, но нисколько не огорчало. Тренируясь как проклятый, с каждым днем он становился всё быстрее, сильнее, выносливей. Потихоньку возвращались мастерство и азарт, а значит, не за горами тот день, когда он снова попадет в основной состав. Пусть он пока не играл, зато он каждый день звонил Вике, и это сглаживало и компенсировало всё!

День игры, наконец-то, настал. Когда он попал в состав, то испытал радость, эйфорию и лёгкое возбуждение.

– Ну, слава Богу! – обрадовался Семён, когда утром, перед раскаткой, тренеры назвали его фамилию.

В этот день всё было как обычно: раскатка, душ, отъезд на базу, обед, отдых, полдник, отъезд на игру, собрание, сухая разминка, разминка на льду, установка на матч за несколько минут до гимна и стартового вбрасывания и очень подробная установка на первый период. Перед самым выходом из раздевалки на лёд тренеры обратились к команде:

– Сегодня у нас Скобелев вернулся в состав. Синенькие, – главный тренер обратился к пятёрке синих, где играл Семён, – помогите парню достойно вернуться, подстрахуйте, где надо, сыграйте на него, чтоб быстрей забил и стал поуверенней. В общем, помогите Скобе, а то мы уж и забывать начали, что у нас такой классный молодой игрок есть.

Синие сказали, что не подведут, другие пятерки тоже поддержали, кто похлопал Скобу по плечу, кто клюшкой по щиткам, все ему пожелали удачи и команда, словно матёрые воины перед очередным сражением, спокойно вышла на лёд, источая боевую уверенность.

Скоба ликовал. Ему было приятно внимание тренеров и команды. Он серьезно настраивался на эту игру, планировал снова заявить о себе, сыграть мощно и ярко, но с первых же смен всё как-то не задалось. Попросту говоря, не пошло. Он везде опаздывал, ошибался, оказывался не там, где надо, от него всё отскакивало, нейтральные шайбы, где можно было побороться и зацепиться, он проигрывал, половина передач его не проходили, несколько раз он проиграл сопернику в скорости на возврате, раза три не просто проиграл единоборства у борта, а просто ушел от борьбы, слился, сделав вид, что провалился…

Партнёры, естественно были в шоке. Матерились, подкрикивали на него, бодрили, пихали ему на лавке. Короче, Скобу слегка затрясло.

– Волнение, – думал он и, чтобы взять себя в руки и переломить триммер и неуверенность, Семён начал играть жестко, агрессивно, стал носится по всему полю с удвоенной энергией, стал во всех втыкаться, навязывать борьбу, играть без прокатов, бить в тело, чтобы волнение ушло через черновую работу и пришла уверенность. Все видели, что Скоба старается, борется с собой, но «КПД» от его заряженных, но бестолковых действий был равен уверенному нулю. Получалось так, что Скоба тратит много сил, но играет в какой-то свой, только ему понятный хоккей.

– Это нервы, – думал Семён, прекрасно понимая, как все его беспонтовые и жалкие попытки выглядят со стороны, – надо сосредоточиться на игре…

Так бывало и раньше. Он знал, как справиться с волнением, как справиться с эмоциями, но такого количества игрового брака, такого количества ошибок у него не было никогда.

Партнёры его пытались остудить и привести в чувства:

– Скоба, успокойся, возьми себя в руки. Не надо так перебарщивать. Понятно, что ты волнуешься, но это же не первая игра в твоей жизни. Соберись, давай посолидней, мы запарились уже обрезаться на тебе, все атаки захлёбываются. Ты шайбу теряешь в самые ненужные моменты, я еще по воротам ни разу за полпериода не бросил, – вразумлял Семёна опытный центральный нападающий, который годился ему в отцы.

Семён сумел собраться на пару смен, но дальше всё началось сначала: потери, ошибки… Партнёры просто перестали с ним играть, предпочитая играть вчетвером, это лучше, чем всё время бежать назад и снова отнимать шайбу у соперника, после ошибок Семёна. Тренеры пару смен на это искусственное меньшинство посмотрели, посмотрели и Скобу посадили. Два периода Скоба досматривал игру на лавке зрителем.

На следующий день тренеры с Семёном провели долгую беседу, попытались разобраться в чём дело. Видели, что парень переживает, попытались его поддержать и заявили в состав на следующий матч.

К сожалению, во второй игре всё повторилось. Масса бестолковой работы и куча ошибок.

После игры главный тренер вызвал Семёна к себе:

– Я такое и раньше видел, – по-отечески начал разговор с Семеном Игорь Алексеевич Гаврилин, в прошлом известный игрок. – Всегда непросто после травм игровой тонус вернуть. Физику, выносливость, взрыв, скорость – это очень просто, паши и всё будет, а вот вернуться в игру, выйти на свой прежний уровень, это сложнее. У кого-то получается быстро, кому-то нужно время… Но, в любом случае, чтобы играть, нужно играть. Нужна игровая практика, чем больше, тем лучше, – Гаврилин внимательно посмотрел на Семёна и, словно собравшись с духом, продолжил. – Поэтому мы тебя опускаем в дубль, поиграешь там, восстановишься, снова заматереешь и, милости просим, обратно в команду. Да, это неприятно, но поверь, так будет лучше для всех.

– Я понял, – лаконично сказал Семён. Он догадывался, что такое развитие сюжета может быть запросто.

– Не воспринимай это как ссылку. Это не так, что мы тебя спустили и там навсегда забыли. Мы пытаемся тебе помочь. Можем, конечно, и у себя оставить, но играть ты всё равно не будешь. Скоро плей-офф и к нему надо подойти с боевым составом. Если бы твоя травма была в начале сезона, то, пожалуйста – косячь, ошибайся, мы бы потерпели, а сейчас нельзя. К тому же дубль тоже будет играть в матчах на вылет, наиграешься вдоволь, может, и им поможешь повыше забраться.

– Я понял, – еще раз сказал Семён и пошел собирать вещи. Из раздевалки мастеров ему нужно было переехать в раздевалку фарм-клуба.

В дубле дела пошли получше, но не так, как раньше. Все видели, это не тот Семён Скобелев, не тот Скоба, не тот шустрый хитрец и наглец, который, не видя преград, всегда лез на ворота и из ничего мог запросто сделать «момент» и гол. С нервами Семён совладал, ошибок тоже стало меньше, в дубле ему позволяли делать всё. Если Скоба хотел, то с партнёрами играл в пас, если не хотел, всё делал сам, ему никто не говорил ни слова.

Внешне всё выглядело неплохо, он побежал, начал забивать, пару игр вытащил в одиночку. Но это был не тот Скоба, который с рогами, дерзко и задиристо лез на ворота и бесстрашно втыкался и шел во все стыки, во все «стэйки», бился в мясо и нигде не хотел уступать и проигрывать. Семён начал играть, как бы с оглядкой, начал беречь себя.

– Естественно, – понимающе рассуждали тренеры дубля, – парень после травмы, в нём пока еще говорит страх, что боль и травма могут повториться. Нужно время.

Сезон Семён закончил в дубле. Летом с дублем начал и предсезонку, так как молодёжь испокон веков собирается раньше основы на пару недель. Более того, с дублем приступила к тренировкам и вся молодёжь из команды мастеров, все ребята до двадцати трёх лет в начале июля перешли в расположение фарм-клуба.

Семён снова оказался в одной команде с Димкой Стекловым. Когда главная команда собралась и вышла «на работу», Семён со всей толковой молодежью из «фарма», которая в этом сезоне должна была побороться за место в составе со взрослыми хоккеистами и молодыми игроками основы перешел в раздевалку команды мастеров.

Предсезонка была объемная и тяжелая. В хоккее по-другому и не бывает. Много тренировались, много сыграли контрольных и выставочных матчей, но тренеры Семёном были недовольны:

– Вроде взрослей на год стал, опытней, в физике прилично добавил, а забивать совсем перестал.

Семён и сам чувствовал. Что-то в нем надломилось. Если год назад, до травмы, он без оглядки, с шашкой наголо мчался на танки и даже не допускал мысли, что что-то может не получится, то теперь он всё делал спокойней, прагматичней, без риска и аферизма. Может, в этом его гусарстве и безрассудстве крылись корни успеха? Раньше он был уверен, что любую шайбу можно догнать, любого игрока накрыть, завязать, до любой шайбы можно дотянуться, любого вратаря или защитника можно обыграть, зашнуровать и вытряхнуть из трусов. Теперь Семён, если в чем-то сомневался, то даже не пытался. Зачем зря бежать или лезть на ворота, если оба защитника уже на месте, лучше зайти в зону и дождаться своих, встанем в позиционную атаку, расставимся и спокойно разыграем…

Утратив свою бесшабашность, Семён стал обычным. Стал как все, стал игроком, коих много. К тому же, ему шел уже двадцатый год, и все специалисты перестали смотреть на него как на молодого игрока и будущую звезду. То, что он показывал в играх год назад, было дерзко и интересно, а с учётом юного возраста, еще и очень перспективно, на него смотрели как на того, кто пойдёт дальше многих.

Теперь же он принимал обычные решения в обычных ситуациях и это было предсказуемо и совершенно неинтересно. Все хотят видеть на льду тонкие решения, смелую и нестандартную обводку, классные голы, яркие комбинации и их неожиданные завершения. На льду хотят видеть уникальных, тонких и умных игроков с перочинными ножичками, где всё чистенько, тоненько, аккуратно, а не друг на друга похожих здоровых лесорубов с огромными топорами, которые машут ими направо и налево без единой мысли в голове. Мощь и сила в хоккее – это важно, но мозги и волшебные руки, игровитость, дерзкая решительность и точный расчет – это поважнее будет.

Семён, к сожалению, утратил в себе волшебство и магию хоккея. Из непредсказуемого и тонкого технаря, из забивного и дерзкого хоккеиста он превратился в простого пахаря, стал обычной рабочей лошадкой. Ну и последствия травмы не прошли бесследно. Семён стал осторожным. А в хоккее так нельзя. Быть умным, расчетливым и рассудительным – это да, это приветствуется, но когда нужно лечь под шайбу или жестко войти в игрока, который на скорости и тяжелей тебя, порвать жилы, но успеть вернуться в свою зону и помочь защитникам в обороне, будь добр, сделай это. Если нет, то хоккей не для тебя.

По работе на предсезонке к Семёну претензий не было. Он честно пахал и выкладывался каждый день, а вот контрольные и товарищеские игры сыграл бледно и невнятно. В результате осенью он снова оказался в фарм-клубе и весь сезон так и проболтался между командой мастеров и дублем. За дубль, так, чтобы кровь из носа, как в последний раз, он играть не хотел, а за основу не очень-то и получалось. Этот сезон он не мог занести себе в актив. За команду мастеров он сыграл всего двенадцать матчей и набрал в них всего пять очков: забил два гола и отдал три передачи. Для игрока, который привлекался в молодежную сборную России – это просто смешно. В свой лучший сезон, перед травмой, Семён мог в одной игре набрать пять очков и не считал это чем-то выдающимся.

До окончания сезона оставалась неделя. За основу Семён уже не играл, а фарм-клуб из плей-офф давно вылетел. Дублеры, а вместе с ними и Семён, просто тренировались, точнее сказать, «дотанцовывали» в ожидании отпуска.

В пятницу, перед выходным, тренеры после льда предложили поиграть в баскетбол. Все с радостью согласились, потому что хоккеисты играют не в классический баскетбол, а во что-то среднее между баскетболом, борьбой и регби. Его еще называют «тюремный баскетбол», так как особых правил нет, или «рекбол».

В «рекболе» можно схватить за руку, прихватить за пояс, уронить, потолкаться, даже побороться. Семёну эта игра нравилась, в ней, как и на льду, он был лидером команды дублеров. После льда все были уже размяты, поэтому быстро поделились и начали играть и, надо ж было такому случиться, минут за семь до конца тренировки, Семёна обхватил за пояс молодой защитник и они на всей скорости, со всего маху грохнулись на пол в спортзале, а весь удар двух тяжелых тренированных тел, пришелся на травмированное плечо Семена.

Он услышал, как порвалась его «штопанная» связка, словно пополам разорвали сухую марлю, или тряпку, таким был звук, очень ясным и четким. От боли Семен заорал на весь зал так, что его крик был слышен даже на улице.

***

Его снова прооперировали, Борисыч кропотливо вел его восстановление, но на этот раз боролись уже не за скорейшее возвращение Семёна на лёд, а чтобы он не остался инвалидом. Травма плеча стала хронической. Теперь рука могла вылететь из капсулы сустава при любом неудобном или резком движении. С хоккеем Семёну пришлось закончить.

Он очень тяжело это переживал, долго учился жить без хоккея, злился, терзался, но смирился. Пришлось смириться. В новом сезоне, переборов и заставив себя, он пришел на матч открытия, зашел в раздевалку, пожелал удачи всем ребятам в новом чемпионате, а потом взял и резко пропал.

 Димка всё лето, пока Скоба восстанавливался, всё время был на связи, позванивал, заезжал, поддерживал, надеялся, что, может, Семёну удастся вернуться в хоккей:

– Мало ли, что там врачи говорят и Борисыч, – искренне говорил Димка, – в жизни всё бывает… И чудеса тоже, – настаивал он.

– Спасибо, Димон, – благодарил Семён, – я тоже верю в лучшее, посмотрим, как карта ляжет…

Лето и всю предсезонку Семён провел в расположении команды, Борисыч его наблюдал, врачи, массажисты и тренеры команды помогали снова восстановить и закачать прооперированное уже дважды плечо. Скоба частенько заходил в раздевалку, смотрел с пустой трибуны, как тренируются ребята, ходил с ними на обед, ведь формально он был всё еще в команде и на контракте, но когда стало понятно, что чуда не произойдет, Семён перестал бывать на катке и не всегда отвечал на Димкины звонки. Димка понимал, как Семёну тяжело, как ему, наверно, не очень приятно и неинтересно слушать про новости в команде, кто, сколько и как забил в «товарниках», но кроме хоккея в Димкиной жизни никаких других новостей не было, а потом Скоба просто взял и исчез.

***

С того времени прошло четыре года.

Димка Стеклов еще два сезона сыграл за свой родной клуб, последний год был даже капитаном, пару раз привлекался в основную сборную страны, а потом подписал контракт с командой «НХЛ» и уехал играть за океан.

Каждое лето из Америки Димка прилетал домой. Все лето проводил в родном городе и в июле, как и положено настоящему профессионалу, по собственной воле, с огромным желанием начинал готовиться к сезону вместе со своим родным клубом, который его всему научил и вывел в люди.

Руководство клуба Димку любило, его еще все помнили молодым и застенчивым пацаном, а теперь этот паренёк играл в лучшей лиге мира! И не просто играл, а с гордостью прославлял имя русской школы хоккея с шайбой. Присутствие такого игрока на льду в родной команде пойдет на пользу и молодым хоккеистам, и опытным мастерам. Всем, кто с ним окажется рядом – в хоккее никогда не поздно поучиться. Тренеры тоже были не против помочь Димке набрать форму. С детства он был исполнительный и обязательный, как солдатик. И когда команда видела, как неистово пашет уже сложившийся и богатый игрок, хочешь не хочешь, но его примером заражались другие. Если уж он пашет, если такой мастер так много и тяжело работает, то, видимо, нужно работать так же, а то и в два раза больше, чтобы хоть чего-то достичь в хоккее…

В раздевалке прошел слух, что в городе видели Скобу с красивой девушкой, и с ним даже кто-то поговорил. По слухам, Скоба занялся бизнесом и разбогател на какой-то фигне. Народная молва гласила, что Семён из Китая возит какие-то то ли «фонари», то ли «светильники». Ещё была версия, что Скоба в какой-то деревне открыл производство и на него пашет теперь вся деревня, делая то ли «фонари», то ли «светильники»…

Димка с быстротой мышления защитника «прочитал» эту ситуацию, и сразу понял о каких «фонарях» говорят ребята. После тренировки он первым делом позвонил Скобе.

Семён был рад звонку! Сказал, что недавно прилетел в город и сам собирался заехать на стадион.

– Может, лучше в ресторанчике посидим? – предложил Димка, стесняясь своей нынешней хоккейной успешности и не желая лишний раз бередить хоккейную рану Семёна.

– Нет, давай лучше встретимся на катке. Я давно не был на стадионе, хочу в раздевалку зайти, с ребятами поздороваться, а потом, естественно, само собой, пойдем, посидим где-нибудь. Столько лет прошло, конечно, всем есть, что рассказать, – предложил Семён.

– Отлично, – согласился Димка.

– У вас вечерний лед в семь заканчивается?

– Да.

– Ну, я к шести подтянусь, тренировку посмотрю, а потом поедем.

– Окай, – с явным американским оттенком в произношении сказал Димка и Семён засмеялся:

– Ну, ты прямо американец! Английским в совершенстве, наверно, владеешь? Сны на английском уже снятся?

– Так я тебе всё и рассказал!.. Давай уж при встрече, – сказал довольный Димка и отключил трубку. Он был рад, что Скоба так быстро нашёлся и что вечером они увидятся.

Семён приехал на стадион пораньше. Поздоровался на входе с охранниками и всеми, кто его узнал. Он поднялся на трибуны и с удовольствием ощутил сырой, морозный воздух катка. Вспомнилось детство и все приятные моменты, прожитые и пережитые на этом стадионе.

Команда уже каталась. Проезжая мимо, ребята и тренеры, с кем он был знаком, с ним здоровались, кивали и махали клюшками и руками. Скоба с удовольствием со всеми здоровался, а с кем-то даже перебросился парой слов, перекрикивая буханье шайб об борт и скрежет коньков.

Тренировку он посмотрел с интересом и слегка поностальгировал. Слишком уж много в его жизни было связано с этим местом. Вспомнились тренировки в шесть утра в раннем детстве, первые голы, упорные и драматично проигранные игры по молодёжке, первый хет-трик за фарм-клуб, первый гол за мастеров, травма у борта, которая так круто изменила жизнь…

Димка выскочил из раздевалки самым первым. Они обнялись.

– Ну, пойдем, ребята ждут, зайдешь, пообщаешься и поедем, – сказал Димка и они вместе, довольные встречей и предстоящей теплой беседе, зашли в команду. Раздевалка наполнилась возгласами, криками, шутками, подколами – Семёна встретили очень тепло.

Он не ожидал и был тронут.

Чтобы не общаться на бегу, Семён уточнил, когда у команды ближайший выходной и всех пригласил в ресторан. На том и порешили, и они с Димкой пошли вдоль льда в сторону парковки.

– Видишь, как помнят тебя ребята, не забывают, – порадовался за друга Димка.

– Да, Димон, это очень приятно, – согласился Семён.

– У нас же бывших не бывает, сам знаешь, – сказал Димка и осёкся, – извини, если это тебе неприятно.

– Да перестань, – улыбнулся Семён, – у меня нет обид на хоккей. Хоккей дал мне бизнес, семью, у нас с Викой две дочки, я разбогател, так что всё честно. Хоккей был и есть – моя любимая игра, ну а то, что я не заиграл… Так бывает, не все же такие талантливые как ты, – Семён снова улыбнулся и по-дружески потрепал Димку по плечу. –Семён очень был рад встрече.

Димка тоже в ответ улыбнулся. Он был рад снова увидеть Семёна и рад, что несмотря на то, что прошло столько лет, они встретились и общаются, будто виделись только вчера.

– Ты куда тогда пропал? – спросил Димка.

– К Вике уехал.

– А разбогател на фонариках из Таиланда?

– Да, но не сразу. Это был тяжелый путь, – улыбнулся Семён, – мы эту тему с Викой вместе подняли, потом продали это всё за дорого, а сейчас с Викой и с её отцом занимаюсь недвижимостью.

– Ты всё прямо здесь решил рассказать! Может, хоть до ресторана потерпишь? – пошутил Димка.

– Димон, да за эти годы столько всего было, и мне столько надо рассказать, что начинать нужно было еще вчера!

– Согласен, – улыбнулся Димка. – А как твоя рука, как Вика?

– Вика отлично, плечо в порядке, – сказал Семён и для убедительности пошевелил пальцами левой руки. – Слушай, поехали лучше к нам, мама будет рада тебя увидеть, Вика обрадуется, с дочками познакомлю!

– С удовольствием, только заедем домой, переоденусь и твоим девочкам, и большим, и маленьким, нужно что-то купить.

– Хорошо, давай. А как ты в своей Америке поживаешь? Я эти два сезона по телеку за тобой очень внимательно следил, ты прямо мастер, в настоящего зверя превратился! Америкосы о твоей игре очень высоко отзываются, у тебя пресса всегда очень хорошая.

– Ну, это не новость, – съязвил Димка.

– Ах, ты жук, ну хоть бы из вежливости промолчал, – пристыдил Семён Димку.

И они, словно на машине времени, будто снова оказались в детстве, на родном стадионе; снова шли после игры по домам и по дороге выясняли, кто как сыграл, у кого какие моменты были в матче, и кто за какой клуб будет играть, когда они вырастут…