Елена ЧУБЕНКО. Невероятные приключения бельгийцев в России

‒ Крутяяяк! Вот это дааа! ‒ хоть Лёха и не любил прилюдно показывать свои эмоции, но тут не смог скрыть своего восхищения.

Железное чудо, прикатившее на АЗС, стоило того. Это была сияющая никелем Бэха (БМВ). Он, как мальчишка, ходил вокруг мотоцикла и его владельца, царственно сидящего на байке. Хозяин чудо-машины снисходительно улыбался. Потом снял шлём и протянул Лёхе руку:

‒ Дэн… Дэниэль… Бельгия, ‒ с каким-то непонятным акцентом сказал он.

‒ Лёха, Забайкалье... Не понял. Чо за Бельгия? Погоняло такое? Или… серьёзно? Настоящая Бельгия?

Дэн кивнул.

‒ А тебя как сюда занесло? Хотя… Такая тачка, хоть вокруг света катись… У меня чоппер. Но мне в Бельгию не кататься, я свой «трактор» люблю, ‒ расхохотался он. ‒ А я тут отцу машину заправляю, ‒ указал на старенькую «Жигулюшку».

‒ А мы путешествовать. С братом… Сейчас… Туалет.

Дэн обеспокоенно поглядел за АЗС, и оттуда тотчас же, как по заказу, выкатился второй мотоциклист на таком же неприлично красивом агрегате. Он подъехал к мужчинам, снял мотошлем, и улыбнулся похожей дэновской улыбкой:

‒ Леон.

‒ Лёха. Тоже типа Леон, Леонтий, ‒ второй раз представился Алексей. Дома в шутку родители называли его Леонтий, в честь прадеда.

‒ Куда путь держите, братаны?

‒ Мы изучаем Россия. Едем Москва-Владивосток, только не железная дорога, байк. Что есть «братаны»? ‒ озадаченно переспросил Дэн

‒ Братаны, значит братья. А ты, вообще, молоток… По-русски шпаришь!

‒ Я изучаю русский язык 9 лет, читать в подлиннике Пушкина и Достоевского. Подруга матери ‒ преподаватель русского языка в университете. «Молоток»‒ это что?

Лёха рассмеялся.

 ‒ Это «хорошо», молодец, значит. Не обращай внимания. Русский ‒ сложный язык. А это? Вы торопитесь? ‒ в голову пришла идея пригласить этих улыбчивых братьев к родителям. В деревню. Сам он догуливал здесь последнюю неделю отпуска, а потом снова в город. Общая тема ‒ байк, радовала. А то, что парни были из самой Бельгии, его и удивляло, и восхищало. Потом неожиданно мелькнула ментовская мысль: а не шпионы ли? Пацанячий восторг от байка потускнел. И следом: заодно и разберусь. Поймать шпиона из Европы для старшего сержанта ОМОНа ‒ почти что подвиг.

‒ А давайте ко мне, в деревню. Это рядом, 7 километров. Поспите в деревне, молока попьёте, баню истоплю? Это... как его… кантри.

‒ Дэн? ‒ Леон обеспокоенно посмотрел на брата.

Лёха, видя их замешательство, достал из кармана куртки своё служебное удостоверение:

‒ Не боись. Не бандит. Полиция, ‒ и развернул корочки перед Леоном.

Тот суетливо стал искать свои документы. Установил байк, слез с сиденья и показал документы. Лёха, мельком отметив, что фамилия байкеров одинаковая, рассмеялся, и снова громко повторил:

‒ Не контроль! Нет. В гости. Русская баня, мои мама и папа, фэмили, дом. Битте, фроиндшафт, ‒ громко говорил он и пожатием своих огромных рук внёс совсем уж лингвистическую ясность в отношения.

Парни, переговорив между собой на своём языке, согласились.

‒ Это интересно. Баня, дом, ‒ и, широко улыбнувшись, Дэн дополнил: ‒ И да! Фроиндшафт.

После того, как оба агрегата были заправлены бензином, Лёха сел в отцовские «Жигули» и кивнул:

‒ За мной держитесь.

Дорога до дома заняла бы минут 6-8, но Леха медленно прокатил по центральной улице. И родная улица показалась сегодня какой-то особенно праздничной.
Была она в эти часы особо оживлённой: те, кто помоложе, спешили по делам, старики шагали на почту и по магазинам. Блестели проезжающие машины. Выставленная у магазина шеренга велосипедов испускала лучи от спиц и никелированных рулей, храм в центре села радостно бликовал тремя куполами, и, казалось, ещё больше усиливал солнечный свет.

 От храма шёл куда-то батюшка. Полы его облачения развевались. Проходя через пешеходный переход, он степенно кивнул Алексею, а байкеров перекрестил вдогонку, исподволь заглядевшись на чудо-мотоциклы.

 Безоблачное небо проливало на село настоявшуюся за ночь синь, безудержно развернув синеву от самых сопок с запада на восток. Тополя сверкали серебристой изнанкой зеленых одежд, распугивая налетевший ветерок. И село своё Лёха увидел неожиданно не своими, а чужими, «гостевыми» глазами. И оно ему самому снова понравилось и стало понятно, почему так тяжело на сердце, когда он давно не бывает дома.

 Проехав через центр, он свернул на свою Набережную и подрулил к родительским воротам. Новоиспеченные «шпионы» припарковались было у забора, но он распахнул ворота и жестом показал, туда, мол.

Отец, направляясь к крыльцу, удивлённо поднял лохматые брови:

‒ Кого это к нам принесло? Лёх?

‒ Нормально, батя. Это свои… Бельгийцы…

‒ Хто?

‒ Ну, с Бельгии байкеры. Позвал, деревню показать, отдохнуть, в бане намыть. Во Владивосток едут.

‒ Ну... паря. Хоть бы предупредил! А чо не с Америки? ‒ скептически оценил батька Лёхино гостеприимство. Потом, одёрнув не сильно свежую рубаху на внушительном животе, подошёл к спешившимся гостям, подал каждому свою лопатообразную руку и пробасил:

‒ Владимир Владимирович. Отец его, ‒ кивнул в сторону сына.

‒ О! Путин! Настоящий, ‒ Леон рассмеялся, быстро встал рядом. Подтянул за рукав куртки Дэна и дал Лёхе сотовый:

‒ Фото, плис! Русский Путин, новость номер один! Ньюс, Нью Йорк Таймс…

‒ Путин, Путин, ‒ добродушно согласился старший. А вы-то не шпиёны? Не украдёте мой секретный танк? ‒ и взглядом показал на старенький «Беларусь» с прицепленым плугом. ‒ Баня, говоришь? Иди, тогда подбрось. Я там маленько подтопил, ополоснуться после трактора. Заколупался там, как помазок с утра.

А вы шапки свои тут кидайте, да пойдем в избу, чаю попьем, а то до ужина еще далеко, ‒ широким жестом показал впереди себя и закосолапил за парнями, спиной перекрывая сразу двоих в притворе дверей.

Парни сняли берцы, кожаные косухи, заинтересованно побрякали носиком умывальника, разглядывая немудрящую сельскую сантехнику.

Обед и ужин в доме у Лёхи были обычными, деревенскими, и по родительски меркам, ‒ ничего особенного. Но Дэна с Леоном от этого просто-напросто развезло.

Хозяйка, которую с легкой руки Владимира Владимировича бельгийцы стали называть тётя Маша́, увивалась возле них, как возле родных:

‒ Сына, вот блинков свежих… Пока Лёша-то дома, балую его… Да с творогом их... творог-то свой… и сметанка своя, конешно, вечоришная, ‒ для наглядности закручивала нескромную «козью ножку» из блина, фаршированную творогом и сметаной. Дэн уплетал за обе щёки. Леон вначале с сомнением оглядывал то, что высилось стопками и горками, а потом тоже разошёлся, нахваливая деревенскую вкусноту. Котлеты с нарезанной зелёной черемшой, отварная картошка, тугомясый холодец с ядрёной горчицей, густой ай с молоком. Лёха даже запереживал за своих мотосоплеменников, выживут ли они после такого.

‒ Батя, с баней не торопись. Перекормила нас мамка. Пусть отдохнут маленько.

Минут через сорок буквально под руки увёл разомлевших гостей в свою комнату, показал на диван и кровать:

‒ Отдохните пока пару часов. А там помоемся да ужин.

‒ Кушать ещё? ‒ Дэн, качнув головой, свалился поверху покрывала и блаженно растянулся на кровати. Брат тем временем уютно расположился на диване, и минут через десять из комнатки уже доносился здоровый мужской храп.

 После пяти вечера Лёха разбудил гостей, сунул по полотенцу и, взяв с собой трёхлитровку морса из смородины, повёл в баню.

Раздеваясь, пытливо поглядел на замолчавших братьев. Они как-то неуверенно мялись, поглядывая друг на друга и хозяина.

‒ Вы, это, правильные мужики? Ферштеен? Не из этих… ‒ замялся, подыскивая нематерное определение… Вспомнил, мрачно поглядел на обоих:

‒ Геи? Если да, то сразу отх… и никакой вам бани, ‒ для точности перевода сунул под нос увесистый кулак стоявшему у входа Дэну. Тот моментально уяснил, о чем речь, рассмеялся.

‒ У нас есть девушки. Ждут. Ноу…

‒ Фу-ты, ну ты… Слава Богу. Пошли. На, ‒ собрав с полки войлочные шапки, нахлобучил их парням, себе выбрал подобие будёновки. Воинственно перехватив веник, шагнул в парилку.

‒ Щас маленько погреемся, потом попаримся…

Сначала сдал совсем чуть-чуть. Парни восторженно примолкли, чуть склонились от напавшего сверху пара.

‒ Сауна, ‒ и гордо выпрямились, от осознания пребывания в русской сауне.

Потомив их на небольшом пару, Лёха осмелел и подкинул ещё чуть.

‒ Вау… ‒ Дэн нахлобучил шапку поглубже и сгорбился. Леон счастливо улыбался, зажмурив глаза, но уже трогал ногами пол, тревожно шевеля пальцами ног.

Посидев в пару, Лёха кивнул Дэну:

‒ Ложись, братан, ‒ а Леону жестом показал на дверь.

Дэн обречённо улёгся на полке, подставляя себя под веник. Лёха и попарил-то его вполсилы, но этого хватило: бельгиец взревел, как дальнобой на трассе, и червяком сполз на пол, а потом, почти по-пластунски утёк в предбанник.

‒ Слабак. Леонтий, иди сюда.

«Леонтий» опасливо было замотал головой, но Лёха скорчил такое выражение своего омоновского лица, что байкер счёл за правильное быстрее зайти на экзекуцию. Дэн уже отпивался холодным морсом и судя по блаженному внешнему виду, умирать передумал.

Второй бельгиец выдержал подольше, хотя тоже потом сполз на пол безо всяких сил. Лёха в одиночку уже уселся на полок и стал охаживать себя с такой силой, что из предбанника заглянул Дэн. Лёха восторженно крякал, охал, пыхтел, не забывая периодически поддавать жару.

Выйдя потом в предбанник, укутал полотенцем бедра и вышел в огород, отдышаться. Увидел заботливо принесенные отцом два ведра с ледяной водой, окатился ею. Развернулся, поглядел на онемевших братьев у входа, и кивнул головой:

‒ А куда вам деваться-то, с подводной лодки?

Вытащил их, вялых и безропотных, поставил спинами друг к другу и облил со второго ведра.

‒ Но чо, второй приход ловим?

Пока Дэн мучился в лингвистической головоломке, снова затянул братьев в парилку.

Домой приползли только через час. Красные, как варёные раки, братья едва перенесли ноги через порог.

‒ Он хотел нас убивать, ‒ пожаловался Дэн «Путину».

‒ Поди, как меня парил? Международный скандал хотел учинить?

‒ Не, батя, я помаленьку, не переживай. Всё… Полчаса вам отлежаться. И кушать будем.

‒ Сына, но чо ж ты, как дурной, а ну как, правда, плохо бы им стало? ‒ мать только покачала сокрушенно головой.

 После солидного ужина бельгийцы осоловело посмотрели на свои лежаки, но Лёха потащил их к озеру. Благо, оно находилось совсем рядом, чуть меньше километра от дома.

‒ Жара такая, а вы спать. Вам ещё ехать и ехать. Купаться идём! Бать, дай там мои треники им. Не идти же им в коже…

Треники пришлись почти впору. Троица подалась на озеро. Лёха шествовал не спеша, привычным широким шагом. Братья старались не отставать, но получалось это у них плохо. И со стороны они выглядели, пожалуй, комично, пока он не сбавил шаг.

‒ А нельзя такси? ‒ уточнил раскрасневшийся Дэн.

‒ Это ж рядом! Пять минут и мы уже на месте, ‒ успокоил Лёха. Однако в густых кустах у дороги он заметил шевеление. Смутили и какие-то странные звуки. Хоть он и в отпуске, и с гостями, но ментовская натура взяла верх:

 ‒ Погодь, братаны! Непорядок у нас какой-то… Что за шум. А драки нету? – и резко свернул в сторону овражка, обильно поросшего непролазным ивняком.

Бельгийцы остановились, с любопытством поглядывали в сторону скрывшегося в кустах забайкальца.

А тот уже вынырнул из-под веток и нетерпеливо позвал парней за собой:

‒ Хэлп ми! Помочь тут надо, ребятки. Корова телилась в кустах у соседки, и ей одной теленка на дорогу не вытащить. Щас, тёть Надь, не нервничай. Мы втроём-то быстро… ‒ с этими словами он завёл парней в кустарник. Леон опасливо оглянулся в сторону села. В отличие от Дэна он ничего не понимал в разговорах, пока не слышал перевода. Но делать было нечего ‒ пошёл за остальными.

За густой полоской ивняка в уютной прогалинке стояла женщина, со сбившимся с головы платком. Ноги ее были оцарапаны ветками, на руке тоже краснела яркая царапина.

‒ Какая нелёхкая тебя суда понесла, – выговаривала она стоявшей рядом с ней корове. ‒ Горе ты луковое! Лёша, ты мне мне, главно, телёночка помоги на дорогу вытащить. Он дальше за ней сам пойдет. А тут ведь страшно одной через ветки его волочить. Самой дай Бог не свалиться обратно. Пристала я коло ей. Слава Богу, услышал ты меня.

Только тут разглядели парни за коровой новорожденного теленка, который полёживал в ямочке, выстланной палым прошлогодним листом. Уши его были ещё влажными, а шёрстка на спине уже сухой.

‒ ОО... Бэби... ‒ только и выдохнул Дэн и опасливо отодвинулся от коровы за Лёху.

 ‒Ты не разглагольствуй… Давай, теть Надь, командуй.

‒ Вы, ребятки, телёночка-то вперед выносите. Она сама за ним пойдет. У меня, как назло, никакой тряпки с собой. Хоть бы половик какой заместо носилок...

Леха наклонился к новорожденному, приподнял его на руки. Дэн понял, что от него нужно, перехватил задние ножки, чтобы не повредить об ветки, а Леон отводил побеги по пути, оберегая теленка.

Корова тревожно мыкнула и уверенно шла сзади, не отставая от «группы эвакуации». Отставала только тётя Надя, порядком уже вымотанная.

 ‒ Дай, я, ‒ Дэн аккуратно перехватил теленка. ‒ О… тяжелый!

‒ Не урони! Вот вам и крестник в Забайкалье, ‒ шутил омоновец, стараясь быть рядом и помочь, если что.

 Выйдя из овражка на дорогу, со всеми предосторожностями поставили телёночка на землю. Дэн не удержался, погладил волнистые кучеряшки малыша. Тот покачался на своих зыбких ножонках и сделал первые шаги за мамашей. Та, часто оглядываясь, медленно шла в сопровождении хозяйки.

Дэн и Леон оживлённо заговорили между собой.

‒ Не бойся, сейчас искупаемся, отмоемся, ‒ успокоил попутчиков Лёха. Дэн поглядел ещё раз вслед хозяйке и телёнку:

‒ Россия такая красивая…

И байкерская троица двинулась дальше, к озеру.

 День, хоть и клонился к вечеру, был в подарочной упаковке: солнце, гудящие шмели, цветущий луг вокруг озера, ошалелая от жары кукушка, замучившаяся считать года. Купальщики, распластанные на песке, ныряющие в озере.

 Парни купались до одури, ныряли с переплетенных рук. Правда, Лёху братья ни разу толком и не смогли подбросить. Тяжеловат оказался омоновец для двоих субтильных европейцев!

 Познакомились, конечно, с девчонками, что купались невдалеке, и с Лёхиными друзьями, сидевшими под раскидистой берёзой. Выпивали еще. А потом и ещё. Дэн и Леон уже, как показалось Лёхе, вполне сносно стали говорить по-русски.

Уснул Леха неожиданно, на оставленном знакомыми девчонками пледе. Смутно помнил, что девчонки пошли в село, позвать какую-то подружку, которая говорила на французском.

Сколько времени он спал, сказать сложно. Судя по пощипывающей спине и алым плечам, часам два-три. Рядом на боку прикорнул Леон, подтянул к животу свои худые колени. Хорошо, что накинул на себя на плечи треники. Ноги его помидорно алели.
Дэна не было видно. Лёха проморгался, для пущей резкости потряс головой и вгляделся в берега. День уходил в закат. Купальщиков на берегу поубавилось, ребятни почти не осталось. В отдалении стояли палатки заезжих отдыхающих. А вот Дэна не было видно. Как будто и не было вовсе. Что за наваждение!

Лёха встал и добрался до воды. Смочил гудящую голову, похлопал пригоршнями воды по телу и быстрым шагом пошёл вокруг озера, в надежде, что таким образом быстрее обнаружит исчезнувшего бельгийца.

‒ Дрыхнет, поди, под березой, Шумахер, ‒ пробормотал он, убыстряя шаг. Под берёзами Дэна не было. В редких группах мелкой ребятни ‒ тоже. И среди взрослых его не оказалось.

Лёха, уже слегка паникуя, вернулся к своему лежаку. Испуганно обнаружил, что у Леона двое штанов ‒ одни на плечах, вторые под головой. Уйти в деревню без штанов Дэн вряд ли отважился бы.

Лёху заколотил озноб, несмотря на жару. Не утонул ли? ‒ он даже боялся себе это сказать. Поглядев на безмятежно посыпающего Леона, он с разбегу влетел в озеро и немного поплавал, успокаивая себя:

‒ С похмелья не разглядел. Еще раз сейчас иду спокойным шагом… Не может быть. Если бы утонул, кипиш бы поднялся. Никто суету не наводит. И раз-два, пошёл сержант… пошёл!!!...

Он снова стремительно шагал по побережью, вглядываясь в прибрежные кусточки. Мало ли куда мог отлучиться парень. Мало ли с кем, в конце концов. Увы, все поиски были тщетны. Дэн исчез.

Лёха пошел по третьему кругу, даже заглядывая теперь от безнадёги в палатки. Каково же было удивление, когда в одной из ветхих палаток, где сидели пожилые старики, он обнаружил безмятежно спящего бельгийца. Старики встретили появление Лёхи, как само собой разумеющееся.

‒ Зашёл, лопочет что-то не по-нашему. Показывает на лежанку. Бабка моя только посторонилась, он рухнул и уснул. Сидим, караулим. Кто-то же его должен забрать, ‒ рассказал дед со смеющимися глазами

‒ Я уж хотел старуху приревновать, ‒ усмехнулся он. ‒ Видал миндал? Пришёл, отодвинул меня и упал рядом с ней! А мы ведь 50 лет вместо прожили! Дети палатку подарили нам на золотую свадьбу. Решили, как люди, отдохнуть сроду раз!

Лёха извинился, бесцеремонно растрепал Дэна. Тот узнал кантри-друга, обрадовано залопотал на своём языке. Старики, наоборот, онемели.

‒ Господи. Помилуй! Это кто такое? Откуда он тут?

‒ Кто, кто. Обормот… Напугал меня... Бельгиец он. Дэн… Пошли, чума ходячая... ‒ схватил «братана» за кисть, вытянул из палатки и потащил к озеру. ‒ Иди в море, Ихтиандр… А то как поедешь-то завтра, чума, ‒ обрадованно орал он, распугивая предвечернюю озерную дрёму.

‒ Молоток. Дэн – молоток?

‒ Чума ты ходячая, а не молоток. Купайся, да спать!

Собрав своих бельгийцев, Лёха подался домой. На пути встретились девчонки:

‒ Лёх, куда ты их? Давай ещё посидим, а? Носители языка. Когда ещё такое случится. А этот вон, вообще как с иконы. Такая бородка! А глаза! Прелесть… ‒ щебетала молоденькая учительница иностранного языка.

‒ Но… «Носители языка»! Вишь, чо удумали. Заиграете мне парней, знаю я вас. А мне потом ответ держать. Им завтра в путь. Пусть отоспятся, ‒ совсем по-сержантски отодвинул девчонок с пути и направился в сторону дома.

 Когда трое парней уже спали мертвецким сном, родители Лёхи вышли на веранду и присели у непривычно пустого столика.

‒ Чай сварить?

‒ Какой чай опять? Ночь на улице, ‒ хозяин зевнул так, что щёлкнуло где-то в челюсти. ‒ Интересно. Хоть и с Европы, а люди, как люди. Без рогов, без хвостов… ‒ вынес своё суждение о бельгицах «Путин».

‒ Вот и я про чо... Такие ж ребяты, как наш. Худые только, едят, наверно, всякую химию. Там же мода одну траву ись. Супротив нашего ‒ мелкие, ‒ хозяйка помотала головой неодобрительно. ‒ Я им пораньше встану да пирожков спеку в дорогу.

‒ Правильно… чо им по столовым мотаться. Пойду, ворота ладом припру. Не дай бог, запчасть какую ребятня свинтит.

 После завтрака, ранним утром, простившись с хозяевами, Дэн и Леон захомутали своих железных коней и вывели их за ворота.

‒ Сына! Пирогов-то! Пирогов ребятам положи в коробку эту, ‒ заполошно сунула хозяйка увесистый пакет Лёхе.

‒ Тётя Маша́! Не надо… Есть кафе, ‒ Дэн опустил мотошлём, наблюдая за хозяйкой.