Олег АШИХМИН. Время рыцарей

Рассказ / Илл.: Неизвестный художник

Была ранняя весна, сибирская – солнечная, морозная и колючая. Теплом еще и не пахло, но его все с нетерпением ждали. Морозы за длинную зиму давно всем надоели, однако зима не спешила прощаться. Несмотря на середину марта, мороз ночью давил под двадцатку и ниже, поэтому сугробы даже и не думали таять, а ручьи бежать. Для Сибири – это как «здрасте»! С незапамятных времён в Сибири, как, впрочем, и на Урале, и на Алтае, и на Байкале, да и еще много где, так как велика и необъятна Россия, говорили: «Марток – надевай двое порток».

Константин Савельев, а в редакции просто Савва, поздним вечером возвращался домой и физически чувствовал, как мороз уверенно поддавливает.

– Да, вторые портки не помешали бы, – вслух сказал Константин и ускорил шаг, чтобы хоть чуть-чуть согреться и побыстрее оказаться дома в тепле.

Он был легко одет, так как днём было относительно тепло и солнечно, а задерживаться в газете допоздна он не планировал. Однако дела заставили, и домой он возвращался поздно. Центральные часы главпочтамта, мимо которых он проходил каждый день дважды: на работу и с работы, показывали 22.20. Несмотря на поздний час и почти зимний морозец, в центре было достаточно многолюдно.

– Э, алё… Ну, хорош недотрогу из себя ломать, – услышал он где-то сзади. – Видели мы, как ты умеешь, хорош пионеркой прикидываться!

– Вы меня с кем-то путаете…

– Такую не перепутать, – заржали парни, – Чё ты кобенишься, поехали, тебе говорят!

Константин обернулся. Несколько крепких парней не давали проходу девушке, та, как могла, пыталась увернуться и проскользнуть, но её уже крепко держали.

Девушка не тушевалась, пыталась вырваться, но силы были неравны.

Куча людей в многолюдном и хорошо освещенном центре шли мимо, и никто даже не остановился и не окрикнул грубиянов. На дворе стоял 95-й год и 90-е уже сильно проникли в сознание людей, напрочь разъели такие важные понятия как честь, совесть, достоинство, уважение и справедливость. Люди мельчали прямо на глазах. Все пытались избежать неприятностей и открыто пасовали перед силой, грубостью, хамством и беззаконием.

– Ну, хватит, в конце концов! – уже не сказала, а крикнула девушка, в надежде, что хоть кто-то обратит на неё внимание.

Но тщетно. Люди как шли, так и продолжали идти. Никто даже не повернул головы на её крик.

Константин остановился, внимательно посмотрел на парней, внимательно рассмотрел девушку, их взгляды встретились, и Константин в её глазах прочитал не мольбу о помощи, не просьбу вмешаться, а обиду перед несправедливостью и досаду, что она не в состоянии справится с несколькими здоровыми мужиками. Константин за один короткий взгляд понял, что девчонка до мозга костей боец, не шалава, не шлюха, не гулящая, а воспитанная молодая девушка, скорее всего, студентка из хорошей семьи.

– Парни, достаточно. Отпустите девушку, – громко сказал Константин и на секунду ему показалось, что остановились абсолютно все прохожие и посмотрели на него, на неё и на наглых парней, которые, скорее всего, были из братвы, и теперь и ей, и ему точно не поздоровится. До его окрика шансы были, что быки поцепляются, поцепляются и отстанут, но теперь, ни у неё, ни у него шансов не было никаких.

– Это он нам, что ли? – не поверил своим ушам один из быков.

– Я не хочу неприятностей, – спокойно сказал Константин. – Отпустите девушку…

Он не договорил. Один из парней, который держал девушку сзади за обе руки чуть выше локтей, так, чтобы она не могла вырваться, мгновенно её отбросил и подскочил к Константину. Огромный, но медлительный парень со всего маху попытался пробить Константину в челюсть, но тот увернулся. Бык пришел в бешенство и в ярость от того, что не попал, и начал махать по очереди обеими руками, пытаясь нанести колхозные удары, то слева, то справа, которые теперь уже через раз, но всё же доходили до цели и попадали то в голову, то в корпус, то по лицу Константину. Константин уворачивался как мог, несколько раз «на рефлексе» тоже засадил в область челюсти мордовороту, но тому его удары были словно слону дробина. Очередной удар кулаком со всего маху Константину пришелся в левый бок, под рёбра, и сила удара была такова, что Константин покачнулся, сжал зубы от боли, потерял равновесие и упал на утоптанный за день снег прямо под ноги быка.

«Надо вставать, а то запинают, почки отобьют или вообще покалечат», – мелькнуло в голове Константина и он, даже попытался встать, но в этот момент ему в голову хлестко прилетела нога в ботинке с очень твёрдым носком, и он вырубился.

В ауте, как ему показалось, он был недолго. Когда открыл глаза, то увидел, что над ним склонилась девушка, из-за которой и вышла драка, если это можно было так назвать. Его голова была у неё на колене, она гладила его по лицу и по голове своими ладошками в рукавичках, а глаза её были на «мокром месте», она не плакала, но слёзы в глазах уже стояли.

– Вы как?! – с испугом обрадовалась она, когда Константин открыл глаза.

– Бывало и лучше, – спокойно сказал он, а про себя подумал: «Надо же, какая красивая. И, смелая, как пацан… Вот так бы лежал бы и смотрел на неё, в её прекрасные, блестящие от слёз глаза…»

– Ну, слава Богу! Вставайте, а то простудитесь. Вставайте, вставайте, холодно, – засуетилась она и начала помогать Константину встать.

 Константин поднялся.

– А эти где? – держась за бок и пошатываясь, спросил он.

– Они, когда набросились, когда все вас пинать начали, на счастье, наряд милиции мимо проезжал. Ну, они и свалили, а я вам попыталась помочь. Вы же мне тоже пытались, – улыбнулась она.

– Да уж, пытался, – с хмурой улыбкой ухмыльнулся Константин и только тут он почувствовал, как гудит его голова от ударов огромных кулаков, болит бок, горит лицо и ноет верхняя губа, особенно левая её часть, куда пришёлся лютый пинок ботинком. Тело тоже гудело, но не так как голова и лицо.

Она помогла отряхнуться ему от снега, поправила на нем норковую шапку, улыбнулась ему. Глаза её блестели, но уже не от слёз, а от радости и, может даже от счастья, что всё обошлось и для неё, и для него:

– Ну, что, вы как, сами дойдёте? – спросила она. Спросила искренне, не из вежливости, и не для галочки, а с участием, как добрый и родной человек.

«Наши отцы и деды, вот на таких девчонках и женились – добрых, верных, надёжных», – подумал Константин и, ничего не сказав, спокойно на неё посмотрел. Он хотел её получше рассмотреть, запомнить, такую юную, красивую, такую настоящую и такую… Какую-то уже близкую.

– Да, извините, всё болтаю, просто сильно испугалась… меня Лида зовут. Большое вам спасибо, что заступились. Так мало настоящих мужчин осталось, – с сожалением сказала она. – Вы как, куда вам, сами дойдете?

– Конечно, дойду, – сказал Константин и в полной неожиданности для себя повалился на Лиду. Ноги были ватные. Он испытывал легкое головокружение, но не предал этому серьезного значения. А зря. Сотряс был железно. То, что он повалился, для Лиды была тоже полная неожиданность, но она не растерялась и удержала его.

– Вам в больницу надо, – серьезно сказала она.

– С Вами хоть на край света, – еле выговорил Константин. – Меня Константин зовут, можно Костя.

– Нет, лучше Константин. Константин с греческого «Постоянный». Таким и оставайтесь, – улыбнулась она, продолжая его держать.

– Холодно, пойдемте куда-нибудь в кафе посидим, мне уже лучше… И давай на «ты»? – сказал Константин и на самом деле выпрямился и уверенно взял Лиду под руку.

Было уже поздно. Кафе все закрывались, и они неподалеку нашли ресторан, который работал до утра.

Когда Константин помогал снять Лиде шубу в гардеробе, он просто офигел, но виду не подал, когда увидел, какая шикарная фигура скрывалась под этой самой шубой.

– Да ты, Лида, красавица, – не удержался он и сказал, стесняясь, почти застенчиво, когда официант из гардероба их повел в зал.

– Привыкай, – улыбнулась Лида.

Они с мороза сразу заказали горячий чай с лимоном, затем заказали поесть, Константин заказал себе двести пятьдесят водки и после первых ста ему стало полегче.

Они разговорились, болтали долго и увлеченно. Константин рассказал, что работает журналистом. Три года, как закончил универ, через год-два планирует перебираться в Москву. Лида тоже год назад закончила факультет экономики и готовилась поступать в аспирантуру.

– Ты будешь очень красивым кандидатом наук, – пошутил Константин.

– А что, если учёный, то обязательно страшилка, что за стереотипы, – отшутилась Лида.

– Нет, просто это так необычно. Сейчас все девушки метят в модели, ну или замуж – за нового русского, или за бандита, на худой конец.

– За таких, как эти, которые тебя пинали, нет уж, увольте.

– А чего они к тебе привязались, чего им от тебя надо было?

– Понятно чего. Я в стрип-клубе работаю… – сказала Лида и внимательно посмотрела на Константина.

От неожиданности у Константина слегка увеличились глаза и поднялись брови: «Точно, там же совсем рядом самый крутой стриптиз-клуб в городе. Все бандиты и депутаты там вечно пасутся», – вспомнил Константин и от неожиданности пару раз неуместно моргнул.

Лида от души засмеялась.

…Да я бухгалтером в стрип-клубе работаю! – продолжала смеяться она.

Константин выдохнул.

– Нет, ну иногда танцую, когда зарплату задерживают. Ну и для себя иногда, мне танцевать нравиться. К тому же – это легкие деньги. Танцами за два вечера я зарабатываю столько, сколько мне платят в месяц за бухгалтерский труд.

– Да, уж. Россия – страна контрастов, – попытался поддержать разговор озадаченный Константин.

– Осуждаешь, – с улыбкой, но на полном серьёзе спросила Лида, вмиг из милой девочки превратившись в железную даму с пронзающим колючим взглядом. – Если б знал, что танцую, не пошел бы за такую заступаться?

Взгляд Лиды Константину был неприятен. И весь этот разговор стал неприятен. Но он вспомнил другой её взгляд. Взгляд отважной девчонки, которая пыталась вырваться из сильных рук быков, вспомнил взгляд и «глаза на мокром месте», когда лежал у неё на колене, а она гладила его по лицу. Вот эти глаза, и эти взгляды были настоящие, а то, как смотрела она сейчас, это была маска или защита от этого сурового безумного мира, который всего за пять с небольшим лет перевернулся с ног на голову: нет больше огромной страны СССР, кругом царят хаос и нищета, а в Новый год началась война в Чечне. Привычной жизни больше нет, а как жить в новой, толком пока никто не знает…

– Пошел бы. Потому что ты не такая, – спокойно и уверенно сказал Константин.

Лида улыбнулась и снова стала Лидой, которую уже больше двух часов знал Константин, и, которая была красива, добра, мила и приятна.

– О, я смотрю щечки-то порозовели, отпустило? – поинтересовалась с улыбкой Лида.

– Да, полегчало, – не без удовольствия сказал Константин. Ему и впрямь стало лучше. Лицо уже не пылало, а голова не гудела. Только левую часть верхней губы пощипывала боль, когда он пил водку. Видимо губа, точнее слизистая губы, об зубы была повреждена изнутри и болела, когда в рану попадала водка.

– Чего так сильно морщишься, – поинтересовалась Лида, когда Константин опрокинул очередные пятьдесят.

Он объяснил.

– Ничего, до свадьбы заживет, – подмигнула Лида. – Поздно уже. Давай всё доедать да я тебя провожу, – предложила она.

– Да я тут рядом живу, давай лучше я тебя провожу, – улыбнулся Константин.

– Константин, я очень даже не против, – снова подмигнула Лида. – Но я тоже живу здесь не очень далеко, на улице мороз и ночь на дворе. Между прочим, уже час ночи. Час пятнадцать, – уточнила Лида, взглянув на часы. – Поэтому поймаем такси, завезем тебя, потом доберусь я, а утром созвонимся. Как тебе такой план?

– План отличный! – согласился Константин, – Но я хочу прогуляться, тебя проводить, а потом уже на такси поехать домой.

– Прогуляться? По такому солнцепёку? – пошутила Лида. – На улице минус двадцать, может, в другой раз погуляем? – улыбнулась она.

– И в другой раз тоже погуляем, – настаивал Константин.

Лида подумала и согласилась.

До Лидиного дома было пешком минут сорок. Если в темпе, то можно было дойти минут за двадцать пять. Но, как известно, счастливые часов не наблюдают, и они шли больше часа, не обращая никакого внимания на мороз, который крепчал, и на вымерший, абсолютно пустой ночной город.

– Вон за тем перекрёстком мой дом, так что начинай думать, что ты мне скажешь на прощание, и как ты выманишь мой номер телефона.

– Ты же сказала, что сама мне его дашь, мы же планировали утром созвониться, забыла?

– Чёрт, точно, – смутилась Лида.

– Я лучше буду идти, и думать: отважусь ли я тебя поцеловать на прощание в первый же вечер?

– Ну, мне кажется, первый поцелуй должен быть особенный, поэтому не стоит торопиться, – улыбнулась Лида. И в этот момент они услышали крик с другой стороны улицы, чуть впереди себя:

– Сынок, сынок, отдай! Я прошу тебя! Отдай документы… Забери сумку, деньги, но отдай документы, сынок, миленький! Остановись сынок, умоляю тебя, отдай документы…

По другой стороне улицы бежал молодой парень, держа в руках женскую сумку. За ним, задыхаясь, то ускоряясь, то переходя на шаг, пыталась бежать женщина, точнее уже бабушка. С каждой секундой она отставала от него всё больше и больше.

90-е всех научили быстро соображать, поэтому Константин всё понял мгновенно. Вор, будь он неладен, украл, а точнее вырвал из рук пожилой женщины сумку, а там, скорее всего документы, деньги, записная книжка с адресами, телефонами и днями рождения, лекарства, рецепты, заначка для внуков, валидол, короче, вся бабулина жизнь наверно, была в этой сумке. Он мог бы догнать вора, но на сегодня приключений ему было уже достаточно. Константин даже отвернул голову и демонстративно начал смотреть в другую сторону, но когда вор с сумкой пробегал мимо них с Лидой, он вдруг отчетливо понял, что у бабули сил хватит добежать только до них. И именно они с Лидой будут бедную бабку успокаивать, приводить в чувства, вызывать милицию, потом давать свидетельские показания в райотделе пол ночи, а ещё, не ровен час, у бабули прямо здесь же, у них на глазах прихватит и встанет сердце от такого бега, и это вообще выльется в целую трагедию…

– Нет уж! – громко сам себе сказал Константин, – Лида, тормози бабку, я сумку сейчас принесу, – на ходу крикнул Константин и понесся со всех ног за вором.

Он его настиг довольно быстро, но последние пару метров всё никак не мог сократить. С небольшим разрывом то в метр, то в два, они пробежали целый квартал. Константин уже начал выдыхаться, но, собрав волю в кулак, продолжал терпеть и гнаться за молодым вором.

Тот тоже подустал, хрипел, тяжело дышал, но продолжал бежать, не сбавляя скорости. Константин уже начал думать, что этот забег ему не выиграть, как вдруг воришка свернул с улицы и забежал в арку дома. Если бы он продолжил бежать по прямой, то Константин его, скорее всего бы упустил, но на беду вора-бегуна с другой стороны в арку заходил мужчина, который почему-то среди ночи вышел прогулять своих двух небольших собачек. И когда он увидел бегуна и несущегося за ним Константина, он тоже всё понял мгновенно и без лишних слов сбил вора с ног, напрыгнул на него и под звонкий лай своих маленьких собачек начал его так избивать, что задыхающийся и хрипящий Константин его еле оттащил:

– Харэ, харэ, убьешь его, – орал Константин не в силах совладать с эмоциями, со своим голосом и обожженными холодом легкими после такой затяжной пробежки на морозе. К сотрясу и водке добавилось еще странное опьянение кислородом после продолжительного кросса на морозном свежем воздухе. Голова теперь кружилась не от пропущенных ударов и алкоголя, а от накатывающей эйфории и переизбытка чувств и эмоций. Слишком многое ему пришлось испытать и пережить в этот вечер.

– Ачто ты думаешь, только у тебя что-то украли? Нет, брат, этих тварей убивать надо, – сказал мужик и с удвоенной силой вновь накинулся на вора, который с разбитым и окровавленным лицом пытался встать со снега.

– Ну, ладно, вы тут сами разбирайтесь, – махнул рукой Константин и, подобрав сумку, поплёлся к Лиде в надежде, что она остановила и успокоила бабулю.

Обратный путь легким бегом занял минут десять.

– Не хило я размялся в два часа ночи. Вот это я пробежал, так пробежал, – вслух сказал Константин, когда реально оценил, какой громадный путь ему придётся теперь проделать, чтобы вернуться. Быстро бежать Константин уже не мог.

 «Да, не самый легкий вечерок выдался сегодня», – переходя с шага на трусцу и обратно, думал Константин, наконец-то увидев вдалеке два силуэта.

– Ну, слава Богу! – сказала Лида второй раз за этот вечер и бросилась Константину на шею, когда он подбежал. – Я так волновалась, мы уже здесь Бог знает о чём подумали. Эти нелюди, они же и с ножами, и с оружием ходят…

Константин не дослушал, он освободился от объятий Лиды и отдал сумку бабушке.

Он еле стоял на ногах. Усталость свинцом разлилась по всему телу.

– Дай Бог, сынок, тебе здоровья, спасибо тебе, – тихо сквозь слёзы сказала бабушка и молча пошла.

К Константину подошла Лида, обняла и прижалась к нему. Он её тоже обнял, постоял, тяжело дыша, и, когда дыхание восстановилось, они пошли в сторону Лидиного дома.

– Я так горжусь тобой. Я так горжусь, что ты побежал.

– Да ладно, – спокойно сказал Константин, с трудом передвигая тяжелые ноги.

– Представляешь, она в больнице хирургом работает. У неё горе. У неё сын, офицер, в Чечне при штурме Грозного погиб, она отгулы взяла, чтобы на днях тело в цинковом гробу получить и похоронить, как положено. А там операция сложная, её попросили проассистировать и эта сильная женщина, у неё горе такое, тело сына надо забирать, похороны, а она не отказала и поехала человеку помочь. За ней из больницы машину послали, пока стояла на морозе ждала, этот урод у неё сумку вырвал… Хорошо, что ты ей сумку вернул. Бедная женщина, – сказала Лида, и Константин понял, что её прекрасные глаза снова заискрились от слёз.

Он её приобнял.

Немного прошли молча.

Лида остановилась.

– Помнишь, я говорила, что первый поцелуй должен быть особенным?

– Помню, – сказал Константин.

– Так вот, ты мой герой. Ты мой рыцарь. Я горжусь тобой. Я горжусь, что ты не побоялся меня от этих козлов защитить, и я горжусь, что ты побежал… – Лида хотела сказать, что-то еще, но Константин перестал её слушать и крепко поцеловал.

– Не затыкай мне рот, – вспыхнув, возмутилась Лида и засмеялась.

Константин улыбнулся и тоже засмеялся.

– Костя, ты настоящий рыцарь!

– Да я обычный. Просто время нынче такое…