Владимир ПРОНСКИЙ. Сафари в Подлипках
Рассказ / Илл.: Художник Геннадий Хвойников
Неожиданно встретившись у подъезда, они разговорились, и выяснилось, что оба собираются в отпуск.
– Сергеич, и куда же поедешь? – спросил у Руслана Сухова сосед Вениамин Егин – угловатый, обычно угрюмый лицом, а сегодня вдруг улыбнувшийся.
Сухов в меру высок, коротко подстрижен, спортивный. Он возвращался из парка после пробежки и находился в прекрасном настроении. И Сухову и Егину было слегка за пятьдесят. Поэтому Руслан и ответил запросто:
– В мои годы не загадывают.
– Да уж ладно, не прибедняйся! А то поехали со мной в деревню на охоту! Уток – море. Не охота будет, а натуральное сафари. Почти как в Африке!
– Для тебя сафари, а мне что делать? Вам с женой мешать?
– Одни поедем, ей и на даче хватает забот. Ну как?
– В августе неплохо в сельской местности, только я ведь не охотник.
– У меня местных дружков полно – есть с кем уток погонять! А твоё
дело за грибами ходить!
Неделя после разговора пролетела незаметно, и вот они уж за городом и мчатся на «Ниве» – только ветер свистит. Путь неблизкий – почти четыреста километров. Пока ехали, о многом переговорили. Разговаривая, Сухов в мыслях представлял малую родину Вениамина, на которую ехал впервые, ведь познакомился с ним недавно, поселившись рядом несколько месяцев назад.
Ранее Руслан почти каждый год проводил отпуск у родителей. Иногда с женой и дочерью, а в последние годы ездил один: дочь выросла и не очень-то рвалась к деревенской бабушке, а прошлым летом и той не стало. Ему бы взвалить на себя заботы о родительском доме, но он давно отвык от хозяйства. Поэтому и продал дом, разделил деньги с братьями.
Всё это теперь в прошлом: домашние хлопоты, перепалки с дочерью и её иногородним мужем, из-за которого после смерти жены пришлось продать квартиру. На свою долю он купил «однушку» на окраине Москвы, но и этому был рад, хотя пришлось брать кредит. Зарабатывал Сухов в проектной мастерской неплохо, поэтому планировал года через три рассчитаться. Так что не совсем уж тяжело складывалась его жизнь.
К вечеру они прибыли в село с нежным названием Подлипки. Выглядело оно просторным, зелёным, вот только лип почему-то не было видно. Лишь вереницы вётел и берёз разбежались вдоль широких улиц; особенно теснились они возле церкви, заросшей деревьями на холме у реки. Церковь сохранилась хорошо, но оказалась недействующей, словно недоставало здесь прихожан или они забыли православные обряды и жили по каким-то особенным законам. Поэтому Подлипки показались Руслану насторожёнными, даже затаившимися. Правда, тревожные мысли забылись, когда вышли из машины и окунулись в такой нестерпимо свежий и густой воздух, что лёгкие могли запросто лопнуть от глубокого вздоха.
Приятели быстро разгрузились, протёрли полы в бревенчатом пятистенке, подключили газовый баллон, холодильник и сели перекусить. Бутылочку откупорили. Как без неё.
Расположились в веранде, и Вениамин нет-нет да поглядывал сквозь пыльные занавески.
– Кого высматриваешь-то? – спросил Руслан.
– Гляжу, Наташка активировалась…
– Соседка, что ли? – Сухов тоже покосился и увидел женщину средних лет, обрывавшую траву в своём палисаднике.
– Кто же ещё… В прошлом году участковому заявление подавала: мол, я два кочана у неё стянул. А, сам посуди, нужны они мне? Я что, из Москвы приехал, чтобы кочаны тягать?! Надо на ночь машину во двор загнать, а то от этой глупой чего хочешь жди!
– А может, она внимание на себя обращает, радуется твоему приезду?
– Ну и мысли у тебя!
Когда они выпили и основательно закусили, убрав еду со стола в натужно ворчащий холодильник, хозяин выступил с предложением:
– Может, прогуляемся?!
– Что-то не хочется… – отказался Сухов, разомлев от выпитого.
– Тогда один до родственников добегу, соскучился всё-таки.
Хозяин быстро ушёл, а Сухов остался на крыльце, закрытом от улицы разросшимися кустами сирени и пламенеющих рябин. И так ему хорошо сделалось, словно он оказался у себя дома на любимой лавочке под разлатыми елями.
– Здравствуйте! Вы с Вениамином приехали? – неожиданно раздался женский голос.
Покосившись, Сухов увидел соседку. На вид лет сорок пять: опрятная, светлые волосы расчёсаны на две стороны, нос слегка курносый, глаза серые, любопытные.
– Да, с ним, – подтвердил Руслан Сергеевич и назвался, не зная, что ещё можно сказать собеседнице и помня слова Вениамина о её глуповатости.
– А где же он сам-то? Небось, к дружкам закадычным побежал?!
Сухов развёл руками, давая понять, что говорить более не о чем; ему в этот момент хотелось лишь наслаждаться тишиной и покоем.
– Ну ладно, я попозже зайду! – настырно пообещала Наташка.
Соседка ушла, зато вскоре появился Вениамин с двумя пакетами, а в пакетах бутылки гремят.
– Пойдём, Сергеич, ещё посидим!
Вот чего-чего, а пьянствовать Сухову совершенно не хотелось. Он сегодня и без того много выпил, уважил хозяина, а более и смотреть не мог на водку.
– Вот завтра, после охоты, и выпьем, а на сегодня план выполнили! Я ставлю точку!
– Ну и зря! – не согласился Вениамин и прошёл в веранду, начал расставлять старую закуску и резать новую, пояснил: – Сейчас кореша придут!
И правда, вскоре появились сильно загоревшие мужики из местных: один чернявый, плотный, в рубахе непонятного цвета, другой – худой, рыжеватый, в майке и с выколотыми синими «перстнями» на пальцах. И оба небритые. Руслан поздоровался, познакомился: чернявого звали Михаилом, рыжего Жорой, после чего они расселись за столом, а Вениамин так и крутился около них. Когда всё было готово, сказал Сухову:
– Сергеич, много можешь не пить, но за знакомство рюмочку пропусти, уважь пацанов!
Что оставалось? Сухов уселся на лавке с краешка, окончательно распростившись с наладившимся настроением. Незаметно заполнила мысль о том, что зря он поддался уговорам и приехал сюда. Если Вениамин пьяница, то спокойствия ему не видать. И ведь никогда не подумаешь. Когда переехал на новое место, то даже радовался, что повезло с соседом: всегда первый поздоровается, с работы идёт с газеткой. Правда, узнав, что Вениамин работает в типографии, понял, что газетки для него ничего не стоят, и, скорее всего, он их не читает. Но всё равно уважение вызывал. А теперь его как подменили.
Поэтому Сухов лишь выпил за знакомство и ушёл разбирать кровать, понимая, что если останется за столом, то выпивка не закончится. Под суматошные выкрики с веранды Руслан задремал, а потом и вовсе заснул, а проснулся от суеты, которую устроил Вениамин, тоже укладываясь. Начал давать ценные указания, из которых Руслан уяснил лишь одно: «Спи, сколько хочешь, но с утра накопай за садом хрена!» Сухов пробурчал, мол, согласен, и, не желая разгуливаться, повернулся к стене… Среди ночи он всё-таки проснулся от храпа Вениамина и лежал в темноте до тех пор, пока в окно осторожно постучали, а хозяин пробормотал: «Иду, иду…»
Одевшись, он прихватил ружьё с патронташем, и только после этого Сухов заснул по-настоящему.
Проснулся от шумных шагов… Пригляделся, а это Вениамин шастает из угла в угол, словно и не уходил никуда. Увидев, что гость зашевелился, поторопил:
– Вставай, Сергеич! Надо дичь потрошить! Целый таз с корешами нащёлкал.
Сухов быстро оделся, немного смущаясь от долгого сна, хотя на часах и девяти не было. Так что и не проспал вовсе, анормально отдохнул после дороги. За завтраком Вениамин похмелился и начал на веранде чистить ружьё. Сухов же, попив чаю, вынес таз с двумя кряквами и несколькими чирками к лавочке в палисаднике и принялся драть с птиц перо.
Неожиданно появилась Наташка. Она негромко поздоровалась, спросила:
– Хозяин у себя? – и, не дожидаясь ответа, прошла в раскрытую веранду, как к себе домой. Сухов запоздало кивнул и стал невольным свидетелем разговора.
– Вениамин, ты уж не обижайся за прошлый год. Напраслину я наболтала участковому, – плакалась соседка.
– Ну, а от меня-то чего хочешь?
– Ничего не хочу… Вот бутылочку принесла… Чтобы не было обиды.
– Ладно, оставляй, деньги потом отдам. Подаяния мне не нужны! А то, что пришла, – молодец!
– Только не держи обиду…
– Не держу, не держу… Всё, свободна!
Наташка легко сбежала по ступенькам и, глянув на Сухова, усмехнулась:
– Кто же так уток чистит? С головы только селёдку дерут, а дичь – с хвоста! Да откуда городским знать это! Вот, смотрите…
Наташка моментально оказалась на лавке рядом с Суховым, подвинула таз с дичью к себе – и только перья полетели из-под её шустрых рук.
– Учись, Сергеич! – усмехнулся вышедший на крыльцо Вениамин. – Она ещё не тому научит! Если взяла в оборот, живым не отпустит! Ладно, занимайтесь, а я пойду часок вздремну, а то вечером опять на охоту… Да, хрена не забудьте накопать! – Вениамин закрыл дверь, давая понять, что разговор окончен.
Наташка удивительно быстро ощипала уток, собирая перья и пух в большой пакет, и, разогнувшись, сказала:
– Теперь надо опалить их. У меня за двором кострище есть – дочь с зятем приезжала недавно, шашлыки делали, – там и разведём костерок.
В саду Наташка развела огонь, опалила уток, а потом на чистой доске выпотрошила их. Сухову лишь оставалось подносить воду из колодца.
– А ты хозяйственная! – похвалил Руслан раскрасневшуюся соседку. – Всегда помогаешь Вениамину?
– А кто ему поможет. Ему никогда ни до чего нет дела. А вы, я сразу поняла, – повар никудышный!
– Что есть, то есть… А теперь-то что делать с птицей?
– Ставьте кастрюльку на плиту и варите на медленном огне. Утки долго варятся, это не куры бройлерные! А я пока картошечки накопаю, лучок с морковкой почищу, зелень приготовлю.
Действительно, не прошло и получаса, как соседка вернулась и отдала Руслану, снимавшему пену с закипавшей воды, миску с овощами, ведро картошки и подсказала:
– Как дичь сварится, заправьте овощи.
– Всё так и сделаю, как говоришь, заботливая наша! – усмехнулся Сухов, невольно проникаясь чужой отзывчивостью.
Дав указания, соседка ушла, а Сухов взял с полки книгу и начал листать. Книга была об Африке и диких животных. Почитав об особенностях тамошней охоты, которая называлась сафари, Сухов усмехнулся и подумал, слыша доносившийся из комнат храп: «У нас тут своё сафари. И антилопы подходящие водятся. Только не зевай. Надо будет об «антилопе» расспросить у Вениамина!»
Пока он читал да размышлял, вернулась Наташка и принесла стеклянную баночку хрена, разукрашенного свекольным соком.
– Спасибо, мы должники…
– Да ладно, сочтёмся! Соседи всё-таки. Тогда я пойду – надо лук перебрать, – доложила она, словно Сухову это необходимо было знать. Руслан присел на ступеньку крыльца, не понимая, какой интерес Наташке возиться с ними. Ну, приехали и приехали. Или она действительно вину искупает за прошлогодний поступок, когда ни за что опозорила Вениамина… За мыслями Сухов не заметил, как появился Вениамин, по-кошачьи мягко ступая в носках. Сел рядом, потянулся, разламываясь со сна:
– Ловко ты… Не успел вздремнуть, и утки варятся, и овощи порезаны, и хренок на столе розовеет! Молодец!
– Это всё соседка…
– Она шустрая, только мужа не может найти. Мужик её года два, что ли, назад утонул в полую воду. Пошёл на охоту и с концами… Вот с той поры и мается: рада бы за кого выйти, да не за кого – сплошь пьяницы. А ведь она башковитая: работала воспитателем в детском саду, пока его не закрыли, а теперь в школе уборщицей перебивается. Можешь представить, какая там зарплата. Но и той, говорят, скоро лишится: детишек будут в соседнее село возить! Автобус дешевле гонять, чем школу содержать… А Наташку-то с детства знаю, она на моих глазах выросла. Такая рассудительная всегда. Помню, Веником дразнила. У нас с ней разницы-то лет шесть, кажется.
– Ты же говорил вчера, что она глупая!
– Да так я чего-то сболтнул. Прошлогодняя обида не прошла. А она ишь какая совестливая – бутылку принесла. А мне приятна не бутылка, а уважение. И чувство своей вины. Ошиблась – исправь положение. А то ведь как у нас: иной сделает глупость и до бесконечности упрямится, не желая признавать ошибку. А Наталья не такая, а податливая, душевная.
Она ведь, как только приеду на охоту, не отходит от меня.
– Старая любовь, что ли? Не ржавеет!
– Да ты что! Она мне как сестра родная!
– Можно всякое подумать, если так печёшься о ней.
– А кто ещё будет печься… С детства без отца росла, мать года три назад похоронила. Дочь давно в райцентре живёт. Поэтому и радуется моему приезду, а то, что в прошлом году участковому наболтала, – я сам виноват. Напраслину спьяну сказанул у магазина, что, мол, мою соседку все ребята хвалят… Ну и заработал на орехи… Ну, ладно, ты уж занимайся похлёбкой, если ввязался в это дело, а я пока к дружку схожу.
Ходил Вениамин долго. Давно утиный суп сварился, огурцы и помидоры заветрились, хотя и накрытые полотенцем от мух, а он всё не появлялся. А когда появился, то удивился:
– Всё ждёшь?
– Жду, – вздохнул Сухов.
– Ну и зря… Давно бы нахарчился и лежал, поплёвывал в потолок.
– Есть-то будешь, или мне одному?
– Я уж наелся… Не обижайся… Михаил пристал – нельзя было отказаться: друзья детства. А ты ешь-ешь – хоть всех уток слопай, ещё добуду. И похмелись после вчерашнего, и мне заодно налей! – командовал хозяин.
Выпил он, правда, немного, потому что и без того был пьяненьким, и отправился спать, попросив разбудить к вечеру.
А Руслан выпил по-настоящему и, похлебав супа, принялся за крякву. Утка показалась пряной на вкус, жестковатой, нежирной, какой и бывает дичь. Перемыв посуду, Сухов вышел в палисадник с книжкой. Он хотя и выпил, плотно пообедал, а настроения особенного не было из-за появившегося неуютного чувства. Не такой он видел эту поездку, когда мечтал о дальних прогулках, походах за грибами, но, похоже, ему предстояло просидеть в этом палисаднике все предстоящие дни. Он несколько раз видел мелькавшую Наташку, и складывалось впечатление, что она напрашивается на разговор, но почему-то не решается подойти. А он охотно поговорил бы, расспросил о теперешней сельской жизни.
Вечером Сухов вновь оказался один, поужинал жареной картошкой, бутербродами, чаю попил. После ужина неожиданно появилась Наташка.
– Не пришёл? – спросила она о Вениамине, заглянув на веранду, где Сухов протирал стол.
– Рано ещё…
– Что послезавтра делать будете?
– Мы так далеко не загадываем… Книжку читать о сафари… – усмехнулся Руслан.
– А вот и зря… Пока погода стоит – надо за грибами ходить. Я послезавтра пойду после обеда, могу и вас взять с собой.
– За грибами-то по утрам ходят. И почему не завтра?
– В выходной и утром после выходного бесполезно. За выходные дачники все леса насквозь прочесали. А к вечеру в понедельник пойдёшь – можно набрать!
– Я бы с удовольствием… Только без Вениамина нехорошо идти.
– Ему не до грибов.
– В понедельник же охоты не будет!
– Всё равно он никогда не ходит. Будет с дружками бражничать!
– Тогда, считай, договорились.
После заинтриговавшего разговора Сухов ушёл в дом, лёг поверх одеяла и сладостно закрыл глаза, обдумывая неожиданную договорённость, подумал о том, что предстоящая затея не понравится Вениамину. Хотя почему надо подстраиваться под кого-то. Он – гость, и его желания если уж необязательны к исполнению, то хотя бы к ним надо прислушиваться. Впрочем, он не знал планов Вениамина на ближайшие дни, и вполне возможно, что тот отправится за грибами вместе с ними.
Вениамин вернулся с охоты в темноте, когда разлилась прохлада, а в палисаднике запахло горьким ароматом отцветающих мальв, и бросил на веранде связку дичи, сказал вышедшему Руслану:
– Работа есть…
Сухов без лишних слов понял, что надо делать, но когда приготовил пакет для перьев, чтобы щипать уток, Вениамин остановил.
– Смотри, как надо! – и за две минуты разделал утку, буквально содрав ножом кожу вместе с перьями и головой. – А то будешь, как Наташка, полночи возиться!
Такой способ выглядел варварским, но Руслан признал, что он весьма эффективен, тем более что перо всё равно выбрасывать.
– Где так научился-то?
– У Жорика… Он когда-то на Севере бичевал, а там валандаться не любят.
– На Жорика посмотришь, так и не поверишь, что он такой ушлый…
– Он ещё тот жиган… Знаешь, как однажды от волков спасся?
– Как?
– Очень просто. Выбирался как-то с товарищем из тайги, до села оставалось полкилометра, как за ними стая увязалась. Обоих бы погрызли, а Жорик под коленкой жилы подрезал приятелю, тот упал, волки кинулись на него, а Жорик в это время успел ноги унести.
– Но это же подло!
– Человек, когда жить захочет, на всё готов. Лишь бы свою шкуру спасти.
Более Сухову не хотелось говорить ни о волках, ни о Жорике, ни о его чудовищном спасении. Приспособившись, он быстро разделал четыре утки, потом – окровавленных и страшных на вид – упаковал в пакеты и убрал в морозилку, помыл посуду. Вениамин отправился спать, а Руслан, тоже улегшись, долго представлял схватку в зимней тайге, как два человека, спасаясь от волков, пытаются убежать, и как один другому режет поджилки… Да, такое откровение дорогого стоит. Он старался гнать от себя чёрные мысли и постепенно забылся, представляя поход за грибами. Надо лишь дождаться понедельника.
Поэтому следующий день прошёл у него под знаком ожидания. Вениамин мотался по дружкам да на охоту, а Руслан занимался хозяйством, неожиданно радуясь этому, потому
что часто ходил за водой, а колодец почти напротив Наташкиного дома. Однажды заметил мелькнувшее в окне курносое лицо и понял, что она следит за ним. И от этого ещё сильнее проникся ожиданием, понимая, что всё это неспроста, и поймал себя на мысли, что она становится небезразличной.
В понедельник охоты не было, и Вениамин, хорошенько отоспавшись, заявил:
– Сегодня я должен долг отдать – на могилках у родителей убраться. С Пасхи не был. За лето там бурьян по пояс вырос. Пойдёшь со мной?
– Мог бы и не спрашивать!
Вскоре, с двумя мотыгами на плечах, отправились на кладбище. Работали недолго, потому что особо не мудрствовали: счистили растительность до земли, поправили холмики. И когда, постояв минуту в молчаливом почтение перед могилами, пошли домой, Вениамин вздохнул:
– Теперь с чистой совестью можно и в магазин заглянуть.
– Меня в расчёт не бери! – заранее отказываясь от выпивки, сказал Сухов, зная, что после обеда пойдёт с Наташкой за грибами.
– Как хочешь, а я родителей помяну. Такой порядок!
Уж неизвестно, кто устанавливал этот порядок в Подлипках, но, похоже, Вениамин сам для себя установил, и Сухов был не в праве ни запрещать, ни поощрять.
К обеду он разогрел вчерашний суп, отварил картошек, порезал огурчиков с помидорчиками. Успел вовремя, к возвращению пьяненького хозяина. А тот, только появился, сразу сделал замечание:
– Сергеич, не смотри на меня так! Имею законное право помянуть родителей!
– Я разве что сказал… Садись к столу – будем обедать.
– Вот это правильно… Пообедаю и пойду спать – мешать тебе не буду!
После обеда Вениамин действительно отправился на боковую, а Сухов убрал снедь в холодильник, переоделся в походную одежду: сапоги, куртка, берет на случай дождя. Взял пакет и складной ножик, вышел в палисадник. Присел, дожидаясь Наташку, а глядь – она сама бежит, с извинениями подступила:
– В школу вызывали, я быстро соберусь…
Через десять минут они вышли на пажить, за которой виднелся лес, но туда не пошли. Наташка повела в сторону, пояснила:
– В старом лесу никаких ныне грибов… Мы на Мокрое поле пойдём, которое у реки. Поле это не пашут лет восемь, берёзы с руку выросли, а грибов там – хоть косой коси!
– А что же косу-то не взяли?! – улыбнулся Руслан, пытаясь настроиться на непринуждённый разговор.
– Нам и ножика хватит!
Пока шли, Наташка успела о многом расспросить у Руслана о нём самом, хотя ранее её это будто не касалось: женатый ли, есть ли дети, с кем живёт. Руслан рассказал всё как есть и не мог понять, как она отнеслась к его откровениям. Сам же ничего спрашивать не стал, потому что почти всё знал о ней от Вениамина. В нём ещё какое-то время вились мысли, а потом он позабыл обо всём, когда они вошли в редкий берёзовый молодняк, перемежавшийся густыми купами осинника, где стали попадаться такие прелестные подосиновички с палец величиной и с нераскрывшимися шляпками, что Сухов чуть ли не кричал от удовольствия. Со времён детства он не видел столько грибов, даже не верилось, что они могли быть в таком количестве. Понаблюдав за Суховым, Наташка улыбнулась:
– Я же говорила! За ночь успели вырасти. Завтра ещё больше будет!
Вперемежку с красноголовыми «солдатиками» попадались серые подберёзовики, и свинушки жирно пластались на травянистых полянках. Очень скоро насобирали Наташкину корзинку, пакет, прихваченный Русланом, и теперь можно было возвращаться.
– Давайте сперва грибы переберём! Место освободится, тогда ещё походим! – предложила Наташка. – Вот здесь можно! – указала она полянку, среди тонкоствольного осинника.
Сухов расстелил на траве ветровку, и они, усевшись, неожиданно оказались так близко друг к другу, что он чувствовал, как она мелко подрагивала, словно касалась оголённого телефонного провода. Они высыпали грибы и начали перебирать. Работали не спеша, и чем меньше оставалось грибов, тем медленнее. Когда Сухов наклонялся, то невольно прислонялся к Наташке, чувствовал её мягкие овалы тела. Она казалась такой нежной, что хотелось обнять её, поцеловать. Он так и поступил, когда они перебрали грибы. Сперва поцеловал вскользь, а потом по-настоящему: долго, крепко, отчего она шумно задышала, чуть не задохнулась.
– Пойдём ещё грибы собирать! – сразу перешла она на «ты» и поспешно поднялась с ветровки, словно застигнутая кем-то. И не смотрела в этот момент на Сухова.
Они побродили среди зарослей и, добрав корзинку, почти молча возвращались в село. Почему-то слов не находилось, или все успели выговорить. Сухов понимал, конечно, от чего появилась юношеская неловкость, и теперь нужно было какое-то особое слово или поступок, чтобы забыть недавний поцелуй и неожиданное волнение. Но как вернуть лёгкость и непринуждённость в разговоре, как сделать такой вид, что
будто ничего не произошло, – это теперь казалось невыполнимо.
– Чего сейчас делать-то будешь? – всё-таки спросила она, когда вернулись в село.
– Не знаю… – отозвался Сухов. – С грибами надо бы разобраться.
– Это моя забота! – сразу с прежней упругостью в голосе охотно сказала Наташка.
И Руслан подхватил её интонацию и так же живо предложил:
– Тогда воды принесу для грибов…
– Это не возбраняется, – улыбнулась она.
Он дважды сходил за водой, Наташка замочила грибы в большом пластмассовом тазу и начала перебирать, перекладывая в эмалированную кастрюлю. Сухов предложил:
– Чтобы не маячить перед тобой, пойду, посмотрю, чем Вениамин занимается…
– Сходи… – неопределённо отозвалась Наташка.
Вениамина он застал лежащим на кровати поверх одеяла. Подложив под голову руки, он не спал и встретил появление Сухова, не скрывая насмешливого выражения:
– Ну и где грибы?!
– Наташка занимается… К ужину будут готовы. Зря с нами не пошёл!
– Чего мешать…
– Грибов бы всем хватило! – Сухов притворился, что не понял егинской подковырки.
– Да ладно… Проехали, – ухмыльнулся Вениамин, намекая о бесполезности разговора. – Надо бы к ужину картошки начистить! Сделай доброе дело, а я ещё поваляюсь. Сил чего-то нету.
– Запросто… – легко согласился Руслан, понимая, что хозяин находится в сильном похмелье.
Сухов начал греметь посудой, ещё раз сходил за водой… Когда, возвращаясь от колодца, шёл мимо Наташкиного дома, увидел, что она стоит у окна веранды и смотрит на него, почти незаметная за тюлевыми занавесками... Эта случайная картина взволновала даже сильнее, чем поцелуи, и Сухов понял, что всё это просто так не закончится. А вот как – пока неясно. Чтобы уж совсем не заморачиваться, он принялся чистить картошку и старался гнать волнующие мысли, которым теперь, казалось, не было конца. Он начистил полведра и не знал, зачем им столько. И тогда решил отнести часть соседке; пока та возится с грибами, ей не до этого. Так и сделал. Отсыпал картошку в попавшуюся кастрюлю и пошёл к Наташке. В веранде её не оказалось, тогда приоткрыл дверь в дом, окликнул… Она вышла, удивлённо посмотрела.
– Вот картошку принёс…
– Проходи, жених! – усмехнулась она, а он закрыл уличную дверь на задвижку.
– Это-то зачем? У нас днём никто не закрывается!
– Так спокойнее, – смущённо сказал он и подтолкнул Наташку в дом, в котором сытно пахло варившимися грибами.
Она внимательно посмотрела Руслану в глаза и сама же смутилась, покраснела, словно хотела что-то сказать, но не посмела… Сухов не понял, в какой момент начал целовать её, а она, сперва слегка отстраняясь, вдруг по-настоящему прильнула к нему. Они нашли приют в маленькой спаленке, и, не успев разобрать кровать, почти упали на неё, и никто в этот момент не смог бы удержать их взаимный порыв.
Сухов пришёл в себя лишь от её возгласа.
– Грибы убежали – всю плиту теперь изгваздали! – вскрикнула она и сразу же перекинулась через него, собрала разбросанную по стульям одежду и пристыдила: – Отвернись, чего уставился-то?!
Её вопрос прозвучал так комично, что Руслан, успевший к этому моменту немного отдышаться, рассмеялся, а она, вернувшись из кухни, укорила:
– И чего же мы с тобой наделали-то?! – и прильнула к нему, а он рассмеялся. Но она не приняла смеха, грубовато поторопила: – Вставай, а то Вениамин обо всём догадается!
– Дался тебе этот Вениамин!
Сухов не спеша оделся, отправился следом и шутливо попытался оправдаться:
– Я больше так не буду!
Но она всё повернула по-своему:
– Нет уж… Оскоромился – женись! А ты как думал?
– Да хоть сегодня свадьбу сыграем – я человек свободный!
– Погоди, «свободный человек», сперва грибы доварить надо. – Она осторожно вышла в веранду, тихо вернулась, шепнула: – Вениамин на крыльце сидит, головой туда-сюда вертит – тебя потерял… Уходи через сад, а потом в проулок выйдешь! Мне лишние разговоры не нужны. И так бог знает что обо мне сплетают.
Наташка осторожно провела Руслана через сени во двор и, приоткрыв ворота, подтолкнула:
– Прямо по тропинке иди… Я потом загляну, грибов принесу…
Через сад Руслан вышел на пажить, а оттуда завернул в проулок и вскоре оказался перед крыльцом, чем немало удивил Вениамина.
– Откуда это?
– Прогуляться ходил…
– Ой ли… Видок помятый… Давай колись: где был?!
– Где был – там нет меня…
Вениамин лишь хмыкнул.
Сухов прошёл в дом, налил из чайника воды, причмокивая от удовольствия, напился. Вспомнилась Наташка и всё, что произошло между ними. «Надо же, – ухмыльнулся он, – не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь!» В другом случае он поделился бы хорошим настроением с Егиным, но о Наташке при нём нельзя и полслова сказать, потому что до конца не выяснил их отношений. Почему-то казалось, что он всё-таки неравнодушен к ней, но скрывает чувства.
Как Сухов ни размышлял, а дело делал, потихоньку собирая на стол. Даже картошку поставил варить, решив, что к тому времени, когда она сварится, грибы будут готовы. И верно: вскоре появилась Наташка и поставила кастрюльку на стол, радостно сообщила:
– Вот, ребята, самая закуска – жареные грибы с лучком!
– Тогда с нами садись. Рюмашку хлопнешь!
– Нет, Вениамин, ты же знаешь – я равнодушна к этому. А грибков я себе оставила, не сомневайтесь.
Озорно крутнувшись, она ушла, а Сухов слил воду из картошки и выложил её, дымящуюся паром, в тарелку. Грибов наложил в миску. Указав на кастрюльку с грибами, Вениамин усмехнулся:
– Как же она у Наташки оказалась?
– Да, наверное, спьяну отдал и не помнишь теперь…
– Всё я помню. Зачем к Наташке ходил? А?
– Картошку отнёс в этой самой кастрюльке… Она грибы чистила, а я картошку. Разделение труда! Разве непонятно?
– Молодец, Сергеич, вывернулся! А выпить-то у нас маловато – полбутылки осталось, да и та Наташкина.
– Ну и хватит нам. Много-то зачем.
– Это правильно… Надо немного тормознуться. Завтра не грех бы в райцентр съездить – налоги заплатить. А то с опухшей мордой поедешь – права отберут. Потом бегай за ментами!
– Это точно. С ними лучше не связываться!
Сухов всё-таки разлил водку по стаканчикам, сказал:
– Под грибки! – и выпил, подцепил упругую шляпку подосиновика. – Вкуснота!
Перекусив, разлил остатки, чем удивил хозяина.
– Ты-то чего разошёлся? То силком не заставишь, а то не успеваешь наливать!
– А что! Мало будет – ещё сбегаем.
– Вот и сбегай! Чего вечером маяться.
Сухов понял, что он просто обязан сходить за бутылкой, потому что у Вениамина сейчас желание послать за выпивкой именно его. А если не пойдёт, обида появится, которая неизвестно во что может вылиться, если Вениамин заподозрит в жадности.
Из магазина Сухов вернулся с двумя поллитровками, а к ним набрал колбасы, сыра, помидоров, хлеба – полный пакет еды. Не забыл и шоколадку для Наташки. Одну поллитровку спрятал на видном месте – перед крыльцом, поставив её в густой куст флоксов. Именно так поступал его отец, когда не хотел слушать ворчание матери. Приём проверенный: прячь на виду и никто не найдёт, не догадается.
Шоколадку отдал чуть позже, увидев, как Наташка пошла к колодцу. Она взяла, улыбнулась, загадочно спросила:
– Чего вечером делать будешь?
– Пока не знаю… Всё от Вениамина зависит.
– А то приходи, телевизор посмотрим…
Он пообещал прийти, а сам не знал: удастся улизнуть или нет. К тому же Вениамин никак не отреагировал на бутылку, а когда Сухов напомнил о ней, подозрительно укорил:
– Нечего меня спаивать… Завтра в райцентр поеду!
Сухов не стал уговаривать, лишь, немного покрутившись перед хозяином, сказал:
– Пойду к соседке схожу – грибы надо помочь перебрать!
– Иди-иди! Быстро ты с ней снюхался! – ревниво укорил Вениамин. – Ночевать-то придёшь или до утра будешь заниматься грибами?!
– Приду, куда я денусь… Дверь не запирай…
Сухов ушёл, а после его слов в душе Вениамина всё перевернулось. Словно кто-то вошёл в неё без спроса, наследил, и теперь шастает туда-сюда, продолжая гадить. И нет сил выгнать его. Ведь этот «некто» сросся с Русланом, которого сам же пригласил, почему-то забыв в тот момент о Наташке. Вениамину всегда казалось, что она с детства принадлежит только ему, даже и тогда принадлежала, когда вышла замуж. Всегда она оставалась близким человеком, хотя Вениамин и ругался с ней, обзывал, бывало, по-всякому. И рад был вытравить её из души, а не удавалось, и с ней всё происходило не так, как надо. Помнится, когда демобилизовался, то пытался провожать из клуба, но от этого их отношения никак не развивались. Она и проводы-то не считала настоящими, а так: она идёт домой, и он рядом с ней по-соседски, хотя однажды, когда был выпивший, поцеловал в губы, за что получил оплеуху. Он цеплялся по-взрослому, а она не представляла его своим женихом, не могла даже подумать, что в будущем может выйти замуж за Вениамина. Это же Веник: сосед, товарищ, приятель! А он не мог ей объяснить, что относится к ней совсем не по-приятельски, не умел говорить красивыми словами. Пожив в Подлипках после армии года два, он так и не добился Наташкиного внимания, уехал в Москву, поступил в училище полиграфистов, а через полгода женился. И какое-то время не ездил в Подлипки, а когда появился однажды – Наташка уж выскочила замуж. Тогда и подрался с её мужем, и срок получил, тем самым отдалив себя от неё на недосягаемое расстояние. После отсидки редко ездил домой, а когда утонул её муж, зачастил. Как отпуск или большой выходной – мчится на родину. И жена ему не указ. Скажет: «Дачу просила? Получила! А мне не мешай. Я без Подлипок жить не могу!» Всегда ездил один. Только в этот раз какое-то затмение нашло: пригласил соседа. Пригласить-то пригласил, а его ишь в какую сторону занесло. Немыслимо даже подумать! И не знаешь, что сказать, как остановить. А он словно ничего не замечает – прёт напролом, будто баб никогда не видел. Вот и сейчас: усмехнулся и был таков!
Сухов же, когда Вениамин был предупреждён, смело пошёл к Наташке. Миновав веранду, которую не забыл закрыть, и сени, спросил разрешения войти в дом и услышал в ответ радостный голос:
– Заходи… Давно жду…
Всё так и случилось, как предугадывал Сухов. Никакими грибами они не занимались и телевизор не смотрели. Они даже целоваться не стали, а сразу улеглись и забыли обо всём на свете… Уже в темноте немного успокоились, а Наташка глубоко вздохнула, осторожно спросила, словно боялась ответа:
– Надолго приехал-то?
– Собирались на две недели…
– Тогда ещё ничего… – Она вновь вздохнула. – А то всю душу перевернул… Уедешь, а я опять одна останусь. Веник совсем запозорит.
– У тебя с ним что-то было?
– Никогда. Даже и намёка не делал.
– Тогда и не переживай. Нет причины.
– Всё равно как-то не по себе. И за тебя волнуюсь: как бы не подговорил дружков, а те могут подкараулить и тумаков навешать! Они ведь из тюрем не вылезают, на всё способны! Они и мужа моего сгубили. Всем говорили, что он на охоте утонул, а как он мог утонуть, если на охоту в тот день не ходил… –– Наташка хотела сказать в подтверждение своих слов о том, что ружьё до сих пор у неё хранится, и патроны к нему, но сдержалась.
– Перестань… Неужели он для этого пригласил?
– Он не думал, что всё так получится.
– Теперь уж поздно о чём-то говорить. Мы же свободные с тобой птицы, что хотим, то и делаем.
– Всё равно будь осторожным. У нас так не принято!
– А как принято: и сам не ам, и другим не дам?! А если у нас чувство? Если мы нужны друг другу? Не думала об этом? И вообще, я, может, отсюда вместе с тобой уеду. Поедешь в Москву? На работу устроишься в детский садик. Ведь ты же воспитатель?!
– Да, техникум окончила.
– Вот видишь… А сейчас в больших городах воспитателей не хватает. Поработаешь несколько месяцев, а потом решишь, что делать: уехать или остаться. Останешься – распишемся! Ты не против?
– Какой скорый! – Она поцеловала его в щёку и залилась слезами. И было не понять: то ли от радости плачет, то ли от нереальности услышанного. – Не будем загадывать. Иди к себе, и за грибами теперь один ходи. Нечего вдвоём мелькать, Вениамина дразнить.
Сухов, конечно же, не послушал Наташку и выбрался от неё в тот ранний час, когда поздний августовский рассвет лишь выплывал вместе солнцем из розового тумана. Поцеловался на прощание в сенях и тихонько вышел на крыльцо. Из палисадника шагнул в росную траву; глядь, на соседнем крыльце Вениамин сидит. Подошёл ближе – бутылка на лавке, огурец обмусоленный…
– Появился? С вечера тебя жду!
– Зачем пьёшь-то? В райцентр ведь собирался? – укорил и напомнил Сухов.
– Нечего там делать… Наташка заплатит. Всё равно документы у неё. Денег дам, и заплатит.
– Тогда другое дело… – отозвался Руслан и встретился с Вениамином взглядом и столько увидел в его глазах ненависти, что растерялся.
Надо бы как-то обыграть ситуацию, сказать что-нибудь смешное, позубоскалить, но у Руслана не хватило сил на это, словно язык прикипел к нёбу, да и не хотелось лебезить и оправдываться. Сухов быстро забрался в постель и сделал вид, что сразу уснул. А самому не спалось от мыслей о Наташке, от обвала чувств. Но кто же знал, что сложится такое отношение. Вениамину сразу бы сказать: «Она хотя и свободная, но у нас с ней свои разборки!» Тогда бы и мыслей никаких. А то: «глупая», «мужа не может найти»! Опять же в прошлом году каверзу устроил, у магазина неизвестно что наболтал о ней. Вообще-то за такие дела по морде бьют. А за неё заступиться некому, вот и распоясался соседушка, начал гадкие сплетни распускать. Понятно, что это неспроста, от неравнодушия это всё. А того не понимает человек, что подобной «заботой» он лишь унижает её. А она даже бутылку принесла, чтобы хоть как-то откупиться, а ему всё неймётся, всё чем-то недоволен. Сколько ни думал Руслан, ворочаясь с боку на бок, но ничего определённого не решил. Не мог понять до конца ни Вениамина, ни Наташку, но пришёл к простому выводу: значит, между ними было что-то такое, что связывает их. Это остаётся тайной для окружающих, и, наверное, навсегда останется. Поэтому никогда не узнать об этом, да и не нужно пытаться. Есть такие моменты в жизни каждого человека, о которых не обязательно знать другому, даже вредно. Под бесконечные размышления Сухов всё-таки заснул, а проснулся от толчков: кто-то тряс за плечо. Глаза открыл – Вениамин криво усмехается. Да выбритый стоит, будто собрался куда-то ехать.
– Вставай! – приказал он, словно выгонял на расправу. – Гости пришли!
Сухов посмотрел на часы: половина второго! Немного посидел на кровати, разламываясь, а потом резко поднялся, заправил одеяло и вышел в веранду. Действительно, стол был накрыт, а на столе вчерашние грибы в сковородке, грубо нарезанная колбаса, ветчина, помидоры, а в середине бутылка и стаканчики перед гостями.
– Присаживайся! – указал Вениамин на свободное место.
– Погоди, умоюсь, а то фейс кривой со сна!
Вернувшись от умывальника, Руслан радостно прихлопнул ладонями:
– Вот теперь совсем другое дело! В честь чего праздник?
– Отходную друзьям поставил… Сегодня уезжаем. Жена позвонила… Ногу сломала… В больнице лежит.
– Неприятность, конечно… – печально отозвался Руслан, всё-таки не поверив хозяину; и сразу мысль о Наташке.
– Да не верь ты бабе! – засомневался Михаил. – Знает, что за воротник закладываешь, вот и придумала. Приедешь, а она дома сидит, ещё и посмеётся над тобой.
– Сыну позвони, уточни! – подсказал рыжеватый Жора, сменивший майку на куртку защитного цвета и ковырявший спичкой в зубах, отчего синие «перстни» на пальцах так и мелькали перед глазами Руслана.
– Звонил, он подтвердил, тоже просил приехать.
– Ему трудно, что ли, с матерью побыть?! У тебя ведь охота срывается.
– Он метростроевец, а они сейчас две новых станции сдают – без выходных работают. Так что от него помощи не дождёшься. Хочешь не хочешь, а надо валить отсюда.
Сухов сперва думал, что Вениамин всё это разыграл, чтобы подурачить, но когда он даже не прикоснулся к выпивке, то понял, что не шутит. И, встретившись с жёстким взглядом трезвых злых глаз, Сухов догадался, что он собрался из-за его ночевки у Наташки, не может простить. Поэтому и наврал о жене.
Мыслей своих Руслан, конечно, не выдал и решил выпить вместе со всеми, если уж такой обвал получился. Выпил, закусил, мужики загалдели о чём-то своём, а у него в мыслях только Наташка. Как-то всё несуразно выходило, обидно. Он вдруг понял, что успел привыкнуть к ней за считанные дни, и все эти дни казалось, что их встреча была заранее кем-то загадана – так легко и просто он сошёлся с ней. Они оба, наверное, давно готовы были к этому, и не их вина, что оказались в зависимости от случая. «Ладно, – попытался Руслан успокоиться, – в гости приглашу. Приедет в Москву, тогда и решим, как дальше жить. Уж там-то нам никто не посмеет указывать!»
Говорили они за столом неторопливо, вели себя вольготно, особенно Михаил с Жорой, зато Вениамин начал нервничать. Пока гости пили водку, он через силу кружка за кружкой хлебал чай, чтобы выгнать остатки хмеля. Даже по совету Жоры пожевал зубок чеснока.
– Ну и как, понравилось у нас? – испытующе спросил Михаил у Руслана, разливая остатки.
– Нормально, – отговорился Сухов. – Я привычный, сам из деревни родом. – Он думал, что Михаил спросит что-нибудь о Наташке, но тот и полусловом не упомянул о ней. Это понравилось. Значит, не сплетник. – Давайте выпьем!
Они выпили, закусили, потянулись за сигаретами, а Руслан вспомнил о припрятанной бутылке. Прошёл к цветам, а когда поднимался по ступенькам крыльца, увидел, что Наташка зовёт к себе. Пошёл не сразу, сперва сказал гостям:
– Погодите курить… У нас ещё одна есть! – и выставил на стол поллитровку. – Разливайте, а я пока отойду.
Руслан заглянул к соседке, тихо спросил:
– Чего звала?
– Ты поаккуратнее с ними… Они такие… Коснись чего – мать родную не пожалеют! В селе говорят, что и муж мой утонул из-за них, чего-то подстроили ему!
– Ладно, потом! – отмахнулся Сухов и вернулся за стол.
Но выпили они лишь по рюмке, когда Вениамин, не церемонясь, приказал:
– Всё, братва, некогда засиживаться. Нам с Русланом пора, некогда шашни разводить!
Гости послушно поднялись, а Вениамин напомнил:
– Бутылку с собой забирайте. Потом допьёте! – и посмотрел на Руслана: – Не против?
– Мне хватит, а парням не помешает.
Гости ушли, а они отключили газ, убрали в кладовку баллон и начали выносить к машине сумки с вещами. К ним вышла Наташка, вцепилась в рукав Руслана, сказала, заглядывая в глаза:
– Ты-то чего уезжаешь? Пожил бы…
– Не могу… Вместе приехали, вместе надо уехать.
Она, скукожившись, торопливо ушла к себе, а Руслан от её слов и взгляда совсем разволновался. Глянул, а она затаилась в веранде. И он не выдержал, пошёл к ней, а она прижалась, молчит и вздрагивает.
– Ну чего раскисла? Будем перезваниваться. В каникулы ко мне приедешь.
– Не уезжай, пожалуйста! У тебя ещё три недели отпуска!
– Вениамин не поймёт. Он и так косится на меня...
Она отвернулась, вырвалась из его объятий и убежала в дом. Он же стоял, словно окаменевший. Но недолго. Резко развернувшись, вышел из веранды, взял из машины сумку и сказал подошедшему Вениамину:
– Езжай один. Я остаюсь!
– У кого? – растерянно спросил Егин.
– У соседки, если ты, конечно, не против!
– Пользуйся моментом. Авось она не жена мне! – внешне равнодушно, как о нестоящем, сказал он и задвигал желваками.
– Тогда до встречи в Москве! А я пока за грибами похожу – у меня своё сафари, грибное!
Вениамин отвернулся, накинул замок на дверь дома, сказал «пока» и сел за руль «Нивы». Через минуту и след его простыл. Руслан постоял-постоял и пошёл в соседний дом. Наташки на веранде не было. Он постучал о косяк, приоткрыл дверь в комнату и окликнул:
– Наташ, это я…
В один миг она оказалась рядом и прижалась к нему и ничего не могла произнести из-за трясучки во всём теле. Они стояли и молчали. Первой всё-таки встрепенулась хозяйка.
– Располагайся… – сказала она, глубоко вздохнув.
Он принёс из веранды сумку, улыбнулся:
– Вот и всё моё приданое.
Он вновь подумал о Вениамине, пытаясь отгадать, что встрепенуло его, заставило моментально переменить планы и забыть об охоте, о которой так мечтал. «Неужели из-за Наташки? Если это так, то это глупо, по-мальчишески. Мы же взрослые люди! Мы же…» Руслан даже слова подходящего не находил, чтобы оценить поступок товарища. Именно товарища. С кем-то другим разве бы стал делить стол и кров.
Рассуждая о Вениамине, Руслан не знал, что он не сразу уехал из села. Перед выездом на трассу тот завернул на соседнюю улицу к Михаилу. Думал, что они с Жорой разбежались по домам, но увидел их под ветлой, где обычно собирались выпивохи. Вениамин позвал Михаила, а потянувшегося за ним Жору осадил:
– Погоди, Жорик… Мне с Михаилом надо перетереть…
Тот вернулся под ветлу, а Михаил сел в машину, посмотрел на Вениамина:
– Что за байда?!
– А ты разве не просёк! Гость-то мой у Наташки остался, я ему западло стал. Короче, специально заехал, чтобы по телефону не светиться. Накажите его. Он за грибами любитель ходить. Вот и подкараульте, маслёнка* не пожалейте. Да так подгадайте, чтобы стрельба вокруг была – уток пока много! А я поехал – мне светиться теперь необязательно. Если всё получится, не звоните, я и так пойму через некоторое время. Вот вам аванс, чтобы вы тут с Жориком не скучали, – Вениамин отдал Михаилу пятитысячную купюру, – остальные потом!
– Замётано! С другим бы не стал связываться, а ты у нас в корешах ходишь. Тогда разбегаемся!
– Погоди! Вот возьми – еды полно осталось! – Вениамин взял с заднего сиденья пакет и, подумав, добавил: – В общем, в случае чего, заскочил к вам, чтобы хавчик отдать! Усёк?
– А то… – понятливо кивнул Михаил.
Выезжая на трассу пустынной улицей, Егин подумал: «Скоро у вас тут шумно будет и весело!» Вспомнил жену, которая очень даже кстати сломала ногу. Хороший повод, чтобы сорваться с охоты. Вот только она о Руслане спросит. Ну что же: так и скажет, что тот попросился к Наташке на постой, чтобы не ломать отпуск. Обо всём поразмыслив, Вениамин даже повеселел. Всё неплохо складывалось, хотя он и не знал, что затеют его дружки, но что-нибудь придумают.
Руслан же, оставшись без Вениамина, ощутил настоящую свободу, столь неописуемую, что, казалось, такой и не было никогда.
– Теперь тебе надо подумать об увольнении… – сказал он Наташке, когда она успокоилась. – А то совсем немного времени до начала учебного года, потом могут сразу не отпустить, заставят отрабатывать. А так всё по-людски будет. Они заранее подыщут тебе замену, и мы рванём в столицу. Не против?!
– Я-то нет… – улыбнулась она. – Хотя страшно очень!
– А чего страшиться-то! А то так и будем киснуть: ты здесь, а я у себя.
– У вас разве закиснешь. Народу такая прорва. Голова закружится!
– Не закружится. Быстро привыкнешь. Когда заявление понесёшь?
– Сегодня уж поздно, а завтра с утра директриса должна быть на месте.
– Вот и договорились! – вздохнул Руслан; ему и не верилось, что всё столь легко и просто разрешилось.
Утром она собралась в школу, а он решил прогуляться и набрать грибов. Расставшись у крыльца, Руслан садом вышел за ограду и отправился в низину поближе к реке, где грибов особенно много. Ему и выстрелы не мешали, один за другим доносившиеся со старицы. Что они ему, когда у него своя охота, своё грибное сафари.
Наташка же, сорвавшись чуть ли не с места в карьер, около второго проулка застыла, спрятавшись за кустом черёмухи, когда неожиданно увидела Жорика. Сперва даже не узнала его в брезентовом плаще, но даже и не плащ удивил, а то, что он что-то прятал под ним. «На охоту, что ли, отправился, – подумала она. – А если и на охоту, то зачем ружьё-то прятать? –– И сразу как ножом кольнуло: – Он же к Руслану пошёл. Расправиться с ним хочет!»
Она сразу вспомнила о ружье мужа, о котором никто не знал, даже участковый считал, что оно утонуло вместе с ним в половодье. А кроме него никто и не спрашивал о нём, а она никому не говорила, даже дочери, что оно хранится у неё за шкафом вместе с полным патронташем, завёрнутое в тряпки. Не говорила никому и о том, что всегда доставала его и держала наготове, когда приезжал Вениамин, чтобы чувствовать себя защищённой. И вот теперь, когда он уехал, а Жорик отправился в лес, куда сроду-то не ходил, она всё поняла, и решение возникло мгновенно: «Надо спасать Руслана!»
Наташка вернулась, достала ружьё, проверила, заряжено ли оно, и во дворе, завернув в серую тряпку, привязала его к раме велосипеда вместе с лопатой. На тот случай, если кто-то спросит, куда это она отправилась, придумала отговорку: «На старые огороды, за хреном. Куда же ещё!»
Выбравшись на зады своего участка, она никого не увидела – это обрадовало – и, никем не замеченная, вскоре скрылась в зарослях, где освободила ружьё, а велосипед спрятала под молодой сосёнкой. Шумная сначала, она почти сразу прониклась осторожностью, не шла, а кралась, почти не касаясь земли. Хотела окликнуть, позвать Руслана, чтобы предупредить об опасности и спугнуть, если понадобится, Жорика. И лишь только так подумала, чуть выглянув из-за густого куста ивы, – увидела метрах в пятнадцати бледного Руслана и почти рядом с ним Жорика, что-то говорившего ему и тычащего обрезом в грудь… От увиденного на сердце похолодело. Ещё более похолодело, почти остановилось оно, когда Жорик отступил на три-четыре шага и взвёл обрез, продолжая что-то говорить. Она не помнила, как осторожно сняла с предохранителя и нажала на курок… Когда подошла к Руслану, он стоял совсем белый, только губы были почему-то синими, и удивлённо рассматривал Жорика, бившегося в конвульсиях и судорожно трясшего синими наколками. Потом посмотрел на неё, спросил, разглядывая во все глаза, словно впервые увидел:
– Ты понимаешь, что натворила?
– Понимаю. За мужа отомстила и тебя спасла! Ещё бы секунда, и лежал бы Русланчик на его месте. Пошли отсюда.
Они вернулись к велосипеду, Наташка укрепила на раме лопату, а ружьё бросила на плечо, словно бывалый охотник. Когда спустились к реке, она зашвырнула его с обрыва и чуть ли не весело сказала:
– Вот и вся любовь, дорогой мой!
До самого дома он не произнёс ни слова. Лишь перед крыльцом спросил:
– Ты ведь в школу собиралась…
– Теперь это ни к чему. Так что можешь ехать в свою Москву, а я здесь останусь.
– Нет, я с тобой!
– Вот это зря. Не сегодня-завтра полицейские наедут, скрываться я не собираюсь, и на тебя свою вину не буду валить.
– Зачем же тогда ружьё выбросила?
– Теперь и сама не понимаю – зачем. Сгоряча, видно!
Наташка плакало долго, почти беззвучно, он пытался ей что-то говорить, попытался обнять, но она мягко отвела его руку и всё повторяла и повторяла сквозь слёзы:
– А ты собирайся, собирайся. – И вздохнула: – Давай поцелую на прощанье.
Она поцеловала, прижалась мокрой щекой к его щеке, и как он ни пытался разговорить её, она лишь нервно улыбнулась:
– Чем раньше уедешь, тем раньше я сдамся.
И он понял, что её не переломить, что все слова, все уговоры ни к чему не приведут. Он лишь пожалел, что вообще зачем-то приехал сюда. Зачем-то связался с Вениамином, с этой непонятной Наташкой. Он собрал сумку, поцеловал её в лоб и, ничего не сказав, чувствуя, как всего трясёт, отправился за село на шоссе.
Вокруг Подлипок по-прежнему громыхали выстрелы. Сафари продолжалось. Даже не мешала вдруг разразившаяся гроза, редко приходящая по утрам.
* «Маслёнок» – патрон.
