Лидия СЫЧЁВА. Люди и книги песочного времени
Литература – первая любовь журналиста. В просторном, сияющем чистотой кабинете первого заместителя главного редактора журнала «Российская Федерация сегодня» Руслана Лынёва не было ничьих портретов – ни главы государства, ни жены, ни дочери. Не было ни герба, ни икон, ни сувениров. Лишь крупным шрифтом – чёрное на белом – выделялся размещенный на шкафу призыв из поэмы «Хорошо!» Владимира Маяковского: «Воспалённой губой припади и попей / Из реки по имени – "Факт"». Уже после смерти этого знаменитого журналиста я узнала, что Руслан Александрович писал прозу, что его рассказы выходили в сборниках фантастики.
Главный редактор «РФ сегодня» Юрий Хренов любил в застолье почитать свои стихи – они публиковались в «Литгазете», в «Завтра», но лишь перед уходом с должности он решился выпустить поэтический сборник. С большим уважением Юрий Алексеевич относился к творчеству Виктора Бокова. Время от времени в нашем политическом издании вдруг появлялись развороты со стихами автора «Оренбургского пухового платка» под рубрикой «Поэзия России». Публикации выглядели как звонкие «пощёчины общественному вкусу» – в моде были совсем другие литераторы. Многие из тогда «раскрученных» после 24 февраля 2022 года плюнули не только в госвласть, в бюджетную «руку дающую», с которой с аппетитом кормились, но и отреклись от народа, армии, родины... Отбыл в Израиль и Анатолий Чубайс, учредитель премии «Поэт» (существовала в 2005–2017 гг.), многолетний и системный враг журнала «РФ сегодня» времён Юрия Хренова. Чубайс воспринимал художественное слово практически, как «энергетический актив», который, по примеру РАО ЕЭС, следовало приватизировать и расчленить.
Ответственным секретарём в журнале «РФ сегодня» работал Николай Ефимов, в прошлом главный редактор «Известий», бывший советский министр, председатель Госкомитета по печати на исходе СССР. Николай Иванович – блестяще образованный человек, в Великобритании он много лет руководил структурами Агентства печати «Новости». Про политику знал всё! Но настоящей его любовью была литература, искусство слова, лирическая поэзия. В минуты досуга он читал наизусть и Батюшкова, и Пушкина, и Тютчева, а «для души» писал мемуарную прозу.
Александр Черняк, заместитель главного редактора «РФ сегодня», родился в Белоруссии, что очень чувствовалось в его характере. Александр Викентьевич даже внешне чем-то напоминал зубра, а основательность и «упёртость» были фирменными чертами его стиля, который легко угадывался и под псевдонимом. Летописец эпохи, Александр Черняк запечатлел олигархический паноптикум в яркой книге «Кремль 90-х. Фавориты и жертвы Бориса Ельцина».
Почти все собкоры нашего журнала были писателями. Самый известный из них – Александр Щербаков из Красноярска. Его любили читатели за доброту и искренность, он выпустил немало стихотворных и прозаических книг, некоторое время возглавлял писательскую организацию края. В журналистке Александр Илларионович был доказателен, наблюдателен и уборист.
А вот самым законспирированным литератором журнала «РФ сегодня», пожалуй, можно назвать бывшего «известинца», редактора отдела по работе с Советом Федерации Вячеслава Щепоткина. Первые свои рассказы он написал в 60-е годы, потом полностью ушёл в журналистику. Но натура взяла своё – после захвата журнала «РФ сегодня» «силами зла», уничтожившими издание как юридическое лицо и превратившее его в дайджест, Вячеслав Щепоткин сосредоточился на литературе. Его громким дебютом в крупной форме стал роман «Крик совы перед концом сезона», впервые опубликованный в журнале «Наш современник», а затем вышедший в нескольких издательствах.
Тут самое время сказать о его личных качествах. В повести Вячеслава Щепоткина «Мужчинами не рождаются» главному герою, ленинградскому студенту Олегу Бледны́х автор даёт такую характеристику: «Он был честолюбив. И терпеть не мог в чём-либо оказываться где-нибудь в «золотой середине». Только первым или рядом с первым – такой был его принцип». Зная характер и биографию Щепоткина, легко понять, что герой-честолюбец «списан» с автора.
Что же, уметь посмотреть на себя со стороны, способность к объемной авторской рефлексии – тоже мастерство. Вячеслав Щепоткин гремел как журналист (часть этих коллизий отражена в его мемуарной книге), но и как литератор не затерялся, сумел сказать своё слово. «Крик совы перед концом сезона» – роман-памфлет, собирательный портрет советской партноменклатуры (с ключевыми фигурами автор был знаком лично) и даже историческое повествование, где с большим знанием дела рассматриваются главные события рокового десятилетия 1986–1996 гг. Автор был и очевидцем, и участником. Показательна сцена из романа, где обозреватель центральной газеты Виктор Савельев благодаря близким отношениям с заведующей группой стенографисток получает доступ к материалам закрытого для прессы заседания Съезда народных депутатов СССР, на котором выступает тогдашний председатель КГБ Владимир Крючков.
Отдадим должное самокритичности Виктора Савельева. Вот его размышления: «Што я за человек, чёрт возьми! – с раздражением подумал Виктор о себе. – То в одно дерьмо вляпаюсь, то в другое. Поверил в Горбачёва… Глотку рвал, пупки карябал… Потом – в Ельцина. Борец… Демократ… Этого хоть быстро раскусил… Но всё равно вляпался. Теперь бы обоих, – вспомнил Виктор присказку деда, – связать по ноге, да пустить по воде».
Кроме журналиста Савельева читатель увидит переломную эпоху с точки зрения врача-хирурга Сергея Карабанова, учителя французского языка Владимира Волкова, экономиста с оборонного предприятия Павла Слепцова, электрика Андрея Нестеренко, заведующего продовольственной базой Игоря Фетисова. Действие романа полифонично, в нём звучат голоса множества персонажей – начиная от главы государства, «пятнистой балаболки» Горбачёва и заканчивая Валентиной, беженкой из Молдавии, у которой националисты убили дочь.
Следуя в фарватере «реки по имени "Факт"» автор последовательно показывает бессилие и непрофессионализм высших госуправленцев, заблуждения интеллигентов, манипуляции «агентов влияния», попустительство «фаталистов» – умных, но безвольных людей, готовых сдать страну без боя. Очерковые страницы романа, с подробными цифрами, статистикой соседствуют с захватывающими сценами зимней и весенней охоты. Политический разлом проходит через центр прежде сплочённой и дружной компании охотников: «Им было так хорошо друг с другом, как только бывает между мужчинами, чувствующими себя братьями. Каждый любил остальных порой сильнее, чем себя...» Но наступает миг, когда вместо того, чтобы выстрелить в разъярённого кабана, несущего верную смерть их товарищу, только что спорившие с Волковым на политические темы Карабанов и Слепцов непроизвольно, необъяснимо для себя, опускают ружья… Этот этический «сдвиг» – примета нового времени, где властвует «перестроечная» мораль, превращающая бывших братьев по духу в безжалостных конкурентов.
***
«Комплиментарность» главреда Юрия Хренова к литературе притягивала в ряды авторского коллектива «РФ сегодня» писателей – преимущественно «почвеннического» направления. В журнале вышло большое интервью с поэтом, проректором Литинститута по Высшим литературным курсам Валентином Сорокиным. В «РФ сегодня» публиковались Игорь Блудилин-Аверьян, Вячеслав Куприянов, Юрий Баранов, Владислав Швед, Екатерина Глушик, Сергей Козлов, Елена Пустовойтова, Николай Чепурных, Татьяна Лестева, Дмитрий Крылов, Николай Ничик, Михаил Крупин, Виктор Боченков, Светлана Руденко, Василий Вашков, Руслана Ляшева, Василий Дворцов, Василий Попов, Николай Дорошенко и многие другие литераторы.
Среди авторов «РФ сегодня» был и прозаик Геннадий Старостенко. В прошлом – сотрудник и официоза (Агентство печати «Новости»), и протестных СМИ (газета «Советская Россия»). Его роман «Сволочи московские», живописующий период первоначального накопления капитала, «напитан» впечатлениями, полученными во время работы в центре общественных связей Федеральной комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку. Ведомство было рождено в ходе массовой приватизации советской общенародной собственности. Федеральную комиссию сначала возглавлял Анатолий Чубайс, а затем его заместитель, подельник по приватизационным аферам Дмитрий Васильев. Эти имена есть в романе Геннадия Старостенко. В центре же повествования «новый русский» Клим Ксенофонтов, восходящая звезда фондовых игр, владелец финансового центра «МИДАС-ИНВЕСТ». Не убий, не укради, не блуди – эти заповеди нарушаются бизнесменом под «влиянием времени». Его внутренняя речь – апологетика новой морали: «Клим Ксенофонтов давно уже нечист перед законом. Ну, и что из этого? Все мы когда-нибудь будем жить в правовом государстве, но при этом не следует забывать, что первым законом была дубина дикаря».
Написанный в 90-е, по «горячим следам», когда впечатления от столкновения с волчьими нравами новых хозяев жизни были совсем свежи, ныне роман Геннадия Старостенко читается не как беллетристика с детективной интригой, а как захватывающий и достоверный документ времени. Да, всё это было: шагающие по трупам первопроходцы дикого капитализма, бандитские «разборки» в центре столицы, промышленный шпионаж под видом журналистики. «Время грязное – и люди в нем грязные. Время всех перемазало», – это самооправдание слышит Клим Ксенофонтов от бандита-чеченца, под «крышу» (покровительство) которого он вынужден зайти, чтобы решить проблемы с законом.
«Раз этой стране суждено окунуться в дерьмо реликтового капитализма, значит тебе не нужно вмешиваться в этот процесс. "Империя зла" породила Великую Эпоху Лжи, и тебе, Берту Маслоу, выпала сомнительная честь присутствовать при разрешении от бремени», – в романе Геннадия Старостенко «оптика» взгляда на события в России расширена за счёт включения в повествование внешней точки видения – со стороны американского журналиста Берта Маслоу. Как на фоне убийцы и насильника Клима Ксенофонтова выглядит шпион Маслоу, влюбившийся в пресс-секретаря МИДАСа Ольгу Болотову? Вот его самоанализ после десятилетнего пребывания в России: «Тебе уже сорок шесть, и весь ты уже опустошен, как тот парень из рассказа Чивера "Пловец"? Ты ведь не оставил ни одного несожженного моста за собой, и в последнее время был обуян стихией саморазрушения».
Есть одна общая черта, объединяющая столь разные по стилистике романы Вячеслава Щепоткина и Геннадия Старостенко. В финале произведений зло бумерангом возвращается к его «родителям». Агент влияния Сергей Карабанов, сделавший немало для разрушения прежней страны, однажды с ужасом узнаёт, что его любимая дочь Леночка торгует собой на Ленинградском шоссе, предлагая клиентам сексуальные услуги. Страшная судьба уготована дошкольнице Ленке из романа Геннадия Старостенко. «Клим сел с водителем, а дочь и телохранитель сели на заднее сиденье. Где-то за спиной раздались сильные трескучие хлопки. Прямо у него на глазах – в лобовом стекле – вырастали дырки с трещинками...» Невинный ребёнок становится жертвой криминального противостояния. Автор, впрочем, приводит «фондового волка» не к покаянию, а лишь к поездке в родные места, в нищую провинцию. Жуткая потеря ничего не изменила в миропонимании Клима Ксенофонтова. Закалённый ударами судьбы, он, как можно предположить, ещё наворотит дел. «На таких новая Россия строится», – устами священника, отца Марка, в данном случае говорит сам автор, оценивая крепость «волевой арматуры» рулевых нового экономического уклада.
Возвращая зло к его «родителям», писатели подводят читателя к мысли, что «грязное время» истекло и колесо истории провернулось. «Литература утешения» – ответ на народные чаяния. Униженные и оскорбленные, обворованные и обманутые в 90-е годы люди взыскуют торжества добродетели. Хотя бы в художественной литературе, в мире вымысла, сгенерированного мечтами о земной справедливости.
***
«СМИ: лидер Таганской ОПГ называет зампреда ЦБ «крестным отцом». Ранее Александр Торшин занимал пост вице-спикера Совета Федерации», – сообщал летом 2016 года сайт газеты «Московский комсомолец». К этой корреспонденции можно добавить, что некоторое время герой публикации исполнял обязанности председателя Совета Федерации, то есть по Конституции был третьим лицом в государстве. Именно Александр Торшин принял деятельное участие в разгроме журнала «РФ сегодня». То, что не удалось Чубайсу в девяностые, сумел сделать Торшин в нулевые. Печальная страница в истории отечественной журналистики. Экономическую приватизацию продолжила приватизация политическая. Госинституты уходили под «крыши» кланов и корпораций.
Но хороший репортер скажет правду в любых условиях. Работа на полутонах, игра контекстами. Литература – последние прибежище журналиста. «По данным испанских следователей, предполагаемый лидер Таганской ОПГ Александр Романов называл Торшина «боссом» и «крестным отцом». Торшин не стал отрицать, он давно знаком с ныне сидящим в испанской тюрьме Романовым. И он, действительно, крестный отец его сына. В русском, православном смысле, отметил чиновник», – сообщал сайт BFM.ru в корреспонденции «"Крестный отец" Александр Торшин».
История Таганской ОПГ, одной из самых кровавых банд, возникших на рубеже 90-х гг. ХХ века, пока не завершена. В июне 2024 года, незадолго до начала суда, в СИЗО от сердечного приступа внезапно скончался 67-летний Григорий Рабинович (Гриша Таганский), один из лидеров группировки. Присяжных для этого процесса не могли собрать два года, люди отказывались участвовать в заседаниях. За «таганскими» – убийства, похищения людей, пытки, вымогательства. Обнаружен тайник банды с оружием для полносоставного мотострелкового батальона.
Роман Павла Лаврёнова «Звенья. Истории песочного времени» вышел в 2014 году, панорама событий в нём разворачивается с декабря 1992 года до декабрь 2010-го. За этот период один из персонажей романа Серёга Палей проходит путь от «крышевания» уличных напёрсточников до главы Федерации напёрсточного спорта. Главный же герой, рядовой сотрудник московского проектного института Владислав Павлович Лавёрычев, освоивший в 90-е профессию управляющего ценными бумагами и «отягощенный» моралью прошлых лет, карьеры так и не сделал. Вот он в храме, в тяжелых внутренних раздумьях: «Надо бы тоже на исповедь подойти, да не подобрать слов для неё. Вроде бы и не преступник, а всё равно тягчайшим грехам потворствуешь, с головой в нечистотах сидишь».
Автор называет время, наступившее с началом экономической приватизации, «песочным» и не считает, что этот период закончился в 2010-м. В новейшей системе неоколониализма РФ стала сырьевым придатком глобальных управленцев, в число которых вошли и доморощенные компрадоры. Социальная несправедливость в стране имеет экономическую основу – приватизацию. «Стрижка овец сверху» (определение из романа «Звенья») как раз и лежит в основе главенства антихристианской морали, кою невозможно облагородить пропагандой «традиционных ценностей», апелляциями к патриотическому чувству, победе в Великой Отечественной и прочим высоким материям. «Уши сущности торчат над маскировочными сетями дезинформации», – замечает китаевед Андрей Девятов. Скоро уже сорок лет как «моисеи приватизации» водят народ российский по ментальной пустыне в надежде, что «ограбление века» забудется естественным путём – вымиранием тех, кто помнит аферы с ваучерами, пирамиды МММ, звезду телеэкрана Лёню Голубкова с сакраментальным «Куплю жене сапоги»… Из романа «Звенья»: «Убитых, умерших прежде времени, покончивших с собой, сошедших с ума, лишившихся крова людей никто никогда не считал». Показательна, например, такая оценка биржевых спекулянтов: «Успокоила и начавшаяся война в Чечне, хотя сначала спекулянты встревожились. Вывод о войне сделали простой: делёжка собственности обрела новую форму».
Конечно, людей можно обмануть экономически, «наклонить» политически, воодушевить телевизором, но как быть с законами мироздания?! Не в отдельных, личных судьбах, а в жизни народа, государства? В названии романа Павла Лаврёнова очевиден отсыл к евангельской притче Иисуса Христа: «А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое» (Матфея 7:26, 27). Дом на песке, увы, обречён на разрушение.
Хочется, конечно, дом спасти. Но ни укрепление «крыши» (традиционной культуры), «стен» (политическая монолитность) и даже «фундамента» (семьи) не решит проблемы. Всё это меры второстепенного порядка. В основе госстроительства должен быть краеугольный камень – возвращение украденного народу. Рынок, конечно, в этом случае ничего не отрегулирует. Но рано или поздно в дело вступят законы мироздания, и от них не убережет ни дворец, ни охрана: «Но есть и Божий суд, наперсники разврата…»
В романе Павла Лаврёнова 33 главы перемежаются «Видениями» – актами политической пьесы. В пояснении к изданию автор пишет: «Некоторые герои книги выведены под собственными именами. Главы, где они изображены, отсылались им для ознакомления». Например, Чубайс мог прочитать о себе: «…как доисторическое пещерное животное могло возродиться в космический век, и не где-нибудь, а в России?!» Никаких возражений от Чубайса, как, впрочем, и от остальных разрушителей страны, автор на свои «видения» не получил.
А книги – написаны. В эпоху «гибридных войн», «гибридной морали», «гибридных творческих личностей», принимающих востребованную пропагандой форму, художественное слово, устремлённое к идеалу, всё равно найдет своего читателя. И потому «Пусть укрепит сердца нам вещий риск / И ратное незыблемое поле, / Где каждый крест и каждый обелиск / Звенит во имя Родины и воли!»