Андрей ЛОПАТИН. Два рассказа.
Кукиш с маслом
Иван Абрамович Иванов был крупным российским бизнесменом. Сценарий его успешной карьеры не стоит описывать подробно: вряд ли он отличается от сценария многих его коллег. Когда-то в лихие девяностые он кое-чего прихватил, потом раскрутил и умножил, а теперь, весело орудуя лопатой, загребал по полной. Правда, по ночам, дабы никто не заметил, старался перекидывать всё за пограничный забор: там жила мечта и так было спокойнее.
Жизнь у Ивана Абрамовича шла гладко, складно и, казалось, этому непоколебимому благополучию не будет конца. Но в один день, который лучше назвать его «чёрным вторником», случилось нечто ужасное и нелепое. Путешествуя как-то к берегам Африки на своей яхте, он попал в плен к сомалийским пиратам.
Да, такие вот сюрпризы иной раз преподносит слепая судьба!
Всемогущий Иван Абрамович перед этими чумазыми ребятами с автоматами и гранатомётами на плечах оказался совершенно беззащитен. Они долго ликовали по случаю крупной удачи, потом приказали следовать к новому месту стоянки. Временному или постоянному, зависело теперь от того, насколько быстро подсуетятся на родине, чтобы отправить выкуп.
Когда Иван Абрамович немного пришёл в себя, ему дали телефон и написали на бумаге фантастическую сумму.
– Это грабёж! – возмутился он.
– Есс! – подтвердили пираты, кивнув головами.
– Это незаконно! Вы не имеете права! У меня связи, я пожалуюсь кое-кому и вам не поздоровится! – не унимался он.
– Есс! – согласились с ним и в доказательство передёрнули затворы.
Иван Абрамович чуть было не заплакал от беспомощности, но глянув на своего капитана, взял себя в руки. Ещё через мгновение он ощутил холодный ствол автомата меж лопаток, и задуматься пришлось очень серьёзно. Думать попросили быстрее.
«Сколько лет копил, приумножал, бился за каждую копеечку! – сокрушался он. – А теперь всё отдай этим дикарям! И спасибо не скажут! Ишь, зубы-то как скалят! Подай им всё на халяву!»
Иван Абрамович забыл, конечно, что сам когда-то на халяву прихватил целый завод у государства.
«Ладно, позвоню сначала жене, вот обрадуется!»
Набрав номер, он с нетерпением ждал ответа. В этот раз по счастливой случайности жена оказалась дома, а не с ним: личный астролог отговорил её от путешествия. Звёзды кричали, предупреждали. Но она скрыла это от мужа…
– Что, мой пупсик? Хочешь сообщить приятные новости?
– Очень приятные! Попал в плен к пиратам! Срочно нужно много денег!
Следует пояснить, почему жена, услышав эту новость, не вскрикнула от жалости, а только взяла паузу и усиленно стала соображать. Она была на двадцать лет моложе его. Бросив свою первую жену с двумя детьми, с которой прожил много лет, Иван Абрамович, заодно с автомобилем, решил вдруг обзавестись новой моделью – более современной и дорогой. Такой абгрейд сделали все коллеги.
– Странный ты! Где же я их возьму? – недоумевала дорогая модель.
– Как это где?! – оторопел Иван Абрамович, щеки его загорелись. – На тебе лично записана часть моего состояния! Продай немедленно!
В трубке снова наступила пауза. Дальше интонация изменилась, голос её словно подменили.
– Ну, правильно – часть на меня! А на что я должна жить? Ты, дорогой, об этом не подумал? Ты всегда думаешь только о себе! Я тебе давно говорила: всё состояние оформи на меня! Ты меня не послушал, оформил на каких-то дальних родственников и бомжей. Видите ли, ему не хотелось платить налоги, чтобы в декларации числился один только мотоцикл!
Она помолчала и решительно добавила:
– Я тебе не государство! Себя обманывать не позволю! Своё я не отдам!
Иван Абрамович скрипел зубами: «Сука! Вот и доверяй этим молодым красоткам! Свою Любашу и детей променял на какую-то алчную куклу, которая только и ждала подходящий случай, чтобы хапнуть своё! Быстро же она сообразила, что наступил этот случай! Стерва!»
– Если отсюда выберусь, я тебе покажу! – сказал он. А что ещё ему оставалось сказать?
– Не выберешься, дорогой, за тебя никто и копейки не даст! Цена познаётся в беде.
Иван Абрамович чуть не разбил телефон, но вспомнил где он и взял себя в руки.
– Слушай внимательно, Сергей! – теперь он звонил в офис своему высокопоставленному подчинённому, управляющему бизнесом, которому доверял как себе. – Я попал в плен к пиратам. Нужны срочно деньги. Большие!
– Что же это ты, Иван Абрамович, так неосторожно-то?.. – удивился тот. – Гм… А где деньги взять? Они в обороте.
– Ты бы хоть жвачку выплюнул! Пробегись по банкам, недвижимость за границей продай!
– Нельзя. Не могу, – отрезал подчинённый, не переставая жевать.
– Почему?!
– Потому, что курить бросаю. Вот и жую!
– Я о деньгах!!!
– И ты, Иван Абрамович, ещё спрашиваешь меня! Даже я не знаю, где ты свои золотые яйца пооткладывал! Везде всё оформлено на подставных лиц, по оффшорам, в банках без твоего присутствия и гроша не дадут: всё в тайных вкладах, да в ячейках попрятал! Без тебя – не могу никак!
Сергей сделал паузу и добавил:
– Попроси пиратов отпустить на месячишко домой, скажи, что иначе не получится.
– Ты ещё шутишь!
– Тогда позвони состоятельным друзьям бизнесменам.
– Разве ты не знаешь, что в бизнесе друзей нет?!
Но в телефоне уже звучали длинные гудки. Совсем отчаялся Иван Абрамович. Дрожащей рукой, он стал набирать номер одного крупного олигарха. К тому же, это был друг его молодости.
– Послушай, Игнат, – со слабой надеждой на чудо, умолял Иван Абрамович. – Займи в долг… миллиард. Выкупи меня, дружище! Сам понимаешь: Сомали, пираты, я тут с ними… загораю. Чёрт бы их побрал!
– Здорово дружище! Приятно тебя слышать! Бодренько говоришь, весело живёшь!
– Игнатушка, выручай. Не к кому больше обратиться!
– Иван, да ты в своём уме? Не узнаю тебя. Какие пираты? Ты что, не здоров? Или навеселе?
– Здоров. Я на полном серьёзе!
– Ну, сам посуди: где я возьму такие деньги?.. Я весь в долгах! Новая жена у меня дурная, ты же знаешь: захотела такую же яхту, как у Абрамовича! В долги залез по самые уши! Ещё несколько миллионов не могу насобирать! Экономлю на всём, даже прислугу домашнюю, которая по утрам тапочки одевает, пришлось сократить!
– Игнатушка, тебе яхта важнее или жизнь друга?!
– Дружище, ну ты же знаешь, какая она у меня стерва! Если не подарю, то, считай, развод обеспечен! А она у меня «Мисс-силикон 2011»! На таких кабальных условиях её и приобрёл! Пообещал ей, дурак! Представляешь, дружище?.. Но ты меня не осудишь, верю. Теперь…
– Тьфу! – Иван Абрамович сам оборвал разговор. Тошно стало, очень тошно. Закружилась голова.
«Нет, не может быть, чтоб за меня копейку никто не дал! – лихорадочно думал он. – Позвоню родителям, они-то уж точно не откажут!»
В памяти всплыла реклама: «Позвони родителям!», но тут он спохватился.
«Стоп! Чего это я?.. Каким родителям?.. Я уже два года не был в деревне, где живут мои старики! Чего они не откажут? Продадут свою корову и козу? – досадовал он. – Да и неудобно как-то: полгода не звонил, а тут приспичило!»
Пираты от нетерпения уже подталкивали железом и смотрели так пристально, что пробегали мурашки по спине.
«Ишь, как халяву ждут, негодяи!»
Потом он позвонил дальнему родственнику, на которого оформил загородный особняк. Тот оказался в стельку пьян и ответил так: «Ты кому голову морочишь, неграмотный я! Какого хрена тебе надо?»
«Тогда позвоню знакомому авторитету, – вспомнил Иван Абрамович. – Раньше меня крышевал, часто выручал, стрелки разводил. Много моих денег утекло в общаг! Может, чего придумает, у него голова светлая! И высокие чиновники к нему обращаются!»
– Нет, что ты, братишка! – отвечал влиятельный вор в законе Гиви Давидович, или «дед Гиви». – Твоему делу в этот раз помочь не могу! Всё у нас под контролем: и Москва, и Россия, и заграница, а вот до Сомали руки ещё не дотянутся. Да беспредельники они полные, слышал я. Таких приручить и поставить в стойло даже американцы, говорят, не решаются. Их военные менеджеры не проявляют интерес: нефти нет. Знаешь, что тебе посоветую: обратись-ка, Абрамыч, к нашему государству! Это дело политическое, в его обязанности выручать своих граждан, попавших в беду. Ты ведь немало государству пользы принёс!»
Понимая, что это последний шанс, Иван Абрамович стал думать, кому бы из высокопоставленных чиновников позвонить. И придумал:
– Дмитрий Анатольевич! Выручайте своего гражданина!
– Чьего гражданина? – спросило государство. – У вас шесть загранпаспортов!
– Поверьте, как вернусь, сразу все сожгу! У вас на глазах! Клянусь. Оставлю один – Российский! Только сейчас понял, как Родину люблю! Жизнь за неё готов отдать!
– А капитал, большую часть которого перекинули за рубеж, возвращать в страну не готовы? – хитро намекнуло государство. – Мы ведь приняли недавно амнистию. Обязательно поможем грамотно им распорядиться на благо страны, выгодно вложить в нашу экономику. Тут Ивана Абрамовича словно током прошило. Он сразу уразумел, к чему клонило государство. Вот он, подвох! Нет, на такую дешёвую удочку попадаться не хотелось. На минуту он даже забыл о пиратах. Инстинкт, наработанный годами, не отпустил и здесь.
– Дмитрий Анатольевич, вы это шутите, да?.. – растеряно пробормотал он.
На ушах вспыхнуло пламя. Но государство, как ни в чём не бывало, воодушевлённо отвечало:
– Какие ж тут шутки? Отправим к вам корабль на выручку, «Альфу» подключим, проведём операцию. А вы решите потом, куда вложить ваши богатства. Идёт?
«Это уже торг! А ещё государство называется!» – возмутился Иван Абрамович, но опять промолвил растерянно:
– И куда… вложить?..
– Разве у нас мало перспективных и важных отраслей? Например – в сельское хозяйство.
От такой перспективы Иван Абрамович полностью потерял самообладание.
– Ну, хоть бы в нефть, Дмитрий Анатольевич!..
– К сожалению, нельзя. Там всё давно занято! Могу предложить ещё хороший вариант. Сегодня, под руководством Анатолия Борисовича, развиваются отечественные нанотехнологии. Требуются огромные средства!
Иван Абрамович проскрипел зубами, палуба стала уходить из-под ног.
– А чего-нибудь… другого… нет?..
– Есть, конечно! Да всего и перечислить нельзя, где могут потребоваться ваши деньги! Есть отличный вариант для настоящего патриота – АвтоВаз!
Тут у Ивана Абрамовича перехватило дыхание. Он зашатался. Пираты быстро сообразили, что с ним случилось неладное и подхватили под руки.
– Дайте мне… подумать… – это было последнее, что он выдавил в телефон.
Затем он выключил связь и блуждающим взглядом, слабо понимая происходящее, посмотрел вокруг. Теперь перед ним как во сне кружились чьи-то уродливые физиономии: черти, вампиры, лешие, упыри. Ему казалось, что сейчас все только и ждут, чтобы броситься на него и впиться зубами. Дышать становилось всё труднее. Он с силой оттолкнул их от себя, чтобы глотнуть воздуха. В голове проносились обрывки непонятных слов: сельское хозяйство, нанотехнологии, АвтоВаз… Но в тоже время, из тёмных закоулков души поднималась злость, комок подкатил к горлу. Ненависть нарастала и Иван Абрамович, собрав себя из последних сил, медленно вытянул руку, сложил незамысловатую фигуру из пальцев и, обводя ею окружающих, прошипел:
– Вот вам выкуп! Кукиш с маслом, а не АвтоВаз!
Дружеские поминки
Нашу бригаду комбайнёров в деревне называют пришельцами. Почему пришельцами? Сейчас объясню. Всё началось с главы нашего хозяйства. Этот враг народа запретил продавать в магазинах водку! Страда, говорит, началась: нельзя вам расслабляться! Спорить мы не стали, только по дороге к полю делали крюк. До соседней деревни. Там-то он не начальник: водки на прилавках столько – аж душа поёт. Бери хоть всю, слова никто не скажет.
Правда, бывает, местные наезжают на продавцов: что это за саранча каждое утро опустошает полки?
Мы же, перед тем, как заехать в поле, всегда хорошенечко заправлялись и закусывали. Чтобы реже потом останавливаться – на совесть заправлялись! Даже не представляете, какое воодушевление поднималось после этого, какой рабочий азарт охватывал! Когда руки мёртвой хваткой сжимают руль, только и думаешь – вперёд, побольше газу!
Наверное, многие видели фотографии, где на пшеничных полях инопланетяне делают разные загадочные фигуры и круги?.. Некоторые до сих пор думают, что это их рук дело. Так вот – мы долго не сознавались. Сначала появились в газете снимки нашего поля. Один идиот сфотографировал с самолёта. Потом приехала какая-то научная комиссия из Москвы и началась шумиха. Нас, конечно, стали расспрашивать: а не видели ли вы чего необычного? а не летали ли над вашими головами тарелки? Нет! – отвечали мы твёрдо, хотя один необычный случай всё же имел место. Но мы не могли рассказать им об этом. Сами посудите.
Как-то, после очередной остановки, мы закусили и вдруг хватились: одного комбайна нет – как сквозь землю провалился, словно инопланетяне забрали! Кое-как сообразили, что среди нас нет Михалыча, нашего бригадира. Пошли искать по предполагаемому следу комбайна. Долго петляли по полю, пока оно не кончилось и не упёрлось в лес. Когда мы оторвали от следа глаза и подняли головы, то в лесу увидели свежую просеку, шириною с комбайн. Долго мы шли по этой просеке. Километров десять. Наконец, обнаружили комбайн Михалыча, и его самого, похрапывающего в кабине. С тех пор за ним прочно закрепилось прозвище «Железный дровосек».
А однажды в нашей бригаде случилось горе. Когда утром все собрались в поле, одного не оказалось. Тут, откуда ни возьмись, явился фельдшер деревенский, этот ветеринар хренов, и говорит ехидно:
– Вон там, за деревней в траве ваш товарищ лежит. Помер он. Так что забирайте и хороните.
– Ты чего несёшь, Кузьмич? Сплюнь!
– Вот вам крест! Сам лично пульс щупал! Холодненький он. Видимо, со вчерашнего там так и лежит.
Мы, конечно, опечалились сильно. Потом унесли Ваську в дом, где он жил. Слава богу, родственников у него, кроме старой бабки, больше не было. Та как увидела, давай убиваться, причитать:
– Говорила ему – не пей! Водка сгубила-а-а!
– Ничего, бабуля, – успокаивали мы, – похороним честь по чести, как положено! Ты не реви, а давай готовь к завтрашнему дню на стол. Завтра и похороним. По милициям да экспертизам возить некогда. Страда, торопиться надо!
А меж собой скинулись на водку, гроб и яму. Кое-как в расстроенных чувствах отработали день, а к утру уже были в доме покойника.
Ваську уложили в гроб, в руки вложили руль от комбайна. Чтобы красиво смотрелся.
Пока бабка суетилась, готовила блюда и варила кисель, мы с товарищами сидели у гроба и молчали. Руки у всех тряслись, по лбам стекали капли пота. Хотелось опохмелиться, но это можно было только после выноса, когда народ придёт с кладбища и сядет за стол. А это ещё далеко, не скоро…
Тут Михалыч не выдержал:
– Чего сидим? Чего ждём?
– А что, Михалыч, предлагаешь?
– Помянуть пора! Показалось мне, Васька с того света сейчас телепатировал.
– Ну?.. – разинули мы рты. – Чего телепатировал?
– Сказал: наливайте, друзья, поминайте, не ждите. Я, говорит, хош напоследок с вами в компании побуду.
Мы посмотрели на Ваську и мысленно поблагодарили. И облегчённо вздохнули.
– Бабуля! – обратился Михалыч. – Принеси-ка нам чего-нибудь закусить на стол.
– Рано ещё! – заворчала бабка. – Сначала хоронят, а потом за стол садятся!
– Васька с того света сам просит! – сказал Михалыч, доставая бутылку. – Прямо сейчас хочет, чтобы его помянули.
– Ой, какие грешники вы! Какие грешники! – опять заворчала бабуля, но тарелки с закуской принесла.
Как только Михалыч поставил бутылку на стол и взялся за горлышко, чтобы открыть, кто-то из нас посмотрел в окно и тут же выругался матом. Мы все бросились к окошку и увидели нерадостную картину: к дому торопливым шагом приближались несколько знакомых односельчан.
– Хвосты! – сообразил Михалыч.
Вот так всегда: не успеешь поставить бутылку на стол – обязательно кто-нибудь постучится!
А тут мероприятие такое, что утаить ни от кого невозможно. Деревня маленькая, хороним редко. Такой случай никто не упустит. Бесплатно выпить и закусить, норовит каждый. А чего, разве я неправду говорю? По себе знаю. У нас на поминки ходят, чтобы выпить и плотно поесть. Даже с утра стараются не завтракать, чтобы побольше влезло.
Михалыч, увидев идущих к дому, сразу, как ошпаренный, побежал на кухню и быстро закрыл дверь на засов. Вовремя успел! Потом просунул голову в форточку и стал громко объяснять:
– Куда прём, а? До двух часов подождать не можем! Вынос в два часа! Идите обратно. Нечего у дверей толпиться. Имейте совесть, вашу мать!
Потом, возвратив голову в комнату, приказал бабке:
– До двух часов дверь никому не открывать! Лично проконтролирую!
А немного успокоившись, разлил в рюмки, встал и сказал тост:
– Ну, за нашего товарища! Царствие ему небесное. Эх, жаль, что не может выпить с нами…
Мы вздохнули, чокнулись и выпили.
На душе сразу отлегло и прояснилось. С невыразимой скорбью наши глаза теперь уставились на Ваську. Когда Михалыч разливал по второй, то на секунду задумался.
– Как это не может?! – спохватился он. – Быть такого не должно, чтобы Васька да не выпил с нами на посошок!
Тут он налил ещё одну пустую рюмку и подошёл с ней к изголовью гроба.
– А ну, кто-нибудь, помогите открыть ему рот.
– Михалыч, а он не захлебнётся? – спросили мы, и один из нас вызвался помочь.
Пальцы, запущенные в Васькин рот, раздвинули челюсти. Содержимое рюмки, как по жёлобу, тут же утекло внутрь. Бабка, глядя на нас, без конца крестилась, но испуганно молчала.
А мы, с гордым сознанием исполненного долга, сели за стол и продолжили поминки.
Время шло незаметно. Когда разлили вторую бутылку, стали вспоминать разные истории, связанные с Васькой.
– Вот ведь шельмец был! – порядком захмелев, говорил о нём Михалыч. – Тьфу! Какой ничтожный был человек! Вечно от коллектива отрывался! Бывало, один пил, сам с собою!
– Разве можно так о покойниках! – послышался голос бабки из кухни. – Грешники!
– Ничего хорошего, бабуля, сказать о нём не могу! – раскрасневшись, продолжал Михалыч. – Поросёнок, он и есть поросёнок! Помните, как его однажды в свинарнике нашли? Пристроился в клетке спать и вместо подушки под голову свинью подложил. А как в коровнике из навоза откапывали? В дерьме из-за него перепачкались. А теперь вот за деревней в траве нашли! Видите ли, богу душу решил отдать! Считаю – окончательно коллектив подвёл!
– Руль… – кто-то тихо прервал Михалыча.
– Какой ещё, к чёрту, руль?! – брызгал слюной Михалыч.
– Руль… – ещё тише повторил кто-то и глазами кивнул в сторону гроба.
Тишина воцарилась мгновенно. Даже слышно стало, как на кухне жужжала муха. Мы все, как по команде, краешками глаз покосились на Ваську. Нам показалось, что руль теперь был повёрнут в другое положение: руки сжимали его не с боков, как до этого, а сверху и снизу.
– Кто подходил?
– Никто.
– Всё ясно, – прояснил ситуацию Михалыч. – Это на том свете он представляет, как едет по полю.
– Тогда его надо заправить ещё, – поступило предложение. – Иначе не доедет.
Михалыч одобрил, разлил водку по рюмкам и наполнил ещё одну для Васьки.
– Кто будет заправлять? – спросил он.
Но в этот раз желающих не оказалось. Хоть мы и поверили объяснению, все же на Ваську поглядывали уже с некоторым мандражом.
– Ну, как хотите! – не дождавшись ответа, сказал Михалыч. – Тогда я сам!
И подошел к нему. Рот у Васьки был приоткрыт. Михалыч опрокинул в него содержимое рюмки и водка, как по жёлобу, утекла внутрь.
Мы чокнулись, выпили, и разговор продолжили дальше.
– Михалыч! Ты у нас бригадир, голова! Вот скажи: а на том свете мы будем выпивать? – по-философски спросил кто-то из молодых и ещё не опытных.
– Как бригадир, ответственно заверяю: и на том свете мы будем поминать всех оставшихся в живых!
– Ещё… – вдруг послышался чей-то голос.
Мы притихли и переглянулись. Кажется, никто из нас не произносил этого. Снова, как по команде, наши взгляды покосились в сторону покойника. То, что мы увидели, ввело нас в минутное оцепенение. Васька медленно поворачивал руль из стороны в сторону; было видно, как носок одной ноги шевелился, видимо выискивая педаль газа. Хоть и были неверующие мы, но тут невольно перекрестились. Потом осторожно встали и, пятясь, отретировались на кухню. Ну, его, к чёрту!
Некоторые из нас, самые любопытные, всё же потом решились заглянуть из дверей в комнату и посмотреть, что происходило там.
А покойник разбушевался не на шутку. Наигравшись рулём, он бросил его на пол, сел в гробу и, не открывая глаз, повторял одно и то же слово:
– Ещё, ещё, ещё!
– Выпить хочет! – догадались мы и с надеждой посмотрели на Михалыча. Он, как-никак – голова, бригадир! Бабка, решив, что у нас началась белая горячка, не переставая молилась. Михалыч немного задумался: даже он, человек бывалый, не знал, как реагировать. Ситуация!
– Ладно, – решил он, поразмыслив немного, – зайду сам! Водка там осталась!
И вошёл. Через минуту, сидя в кухне, мы услышали такой разговор:
– Михалыч, здорово! Ты мне объясни, какого хрена я в гробу сижу?
– Помер ты, Васька, вчера, – отвечал Михалыч, собирая со стола бутылки и рюмки. – Вот, поминаем тебя…
– Как это, помер?..
– А вот так! Фельдшер наш, Кузьмич, сказал. Холодного тебя нашёл, без пульса, самолично заключение поставил. Вот, в два часа понесём тебя на кладбище, яма уже готова… Только ты сиди смирно, не бушуй! Дай нам по-человечески тебя помянуть.
Наступила небольшая пауза.
– Мне-то нальёте?..
– А ты смирно себя будешь вести?
– Обещаю. Только налейте! Лягу, и тихо буду лежать.
– Эй, вы, трусы! – Михалыч обратился теперь к нам. – Чего прячетесь? Идите сюда. Он не кусается.
Подталкивая друг друга и стараясь не глядеть в сторону гроба, мы осторожно вошли в комнату и сели за стол. Михалыч разлил в наши рюмки и налил ещё одну.
– Ему полный стакан налей! – подсказал кто-то. – Чтобы больше не встал.
– И закусить чего-нибудь, – попросил покойник, – Огурчик вон тот. И колбаски бы…
Выпив полный стакан и прохрустев огурцом, Васька прилёг в гробу и закрыл глаза. А наше мероприятие возобновилось.
Уже ближе к двум часам народ с нетерпением стал барабанить в двери. Бабка давно лежала в обмороке на кухне; Михалыч то и дело просовывал голову в форточку и объяснял скопившемуся около дома народу:
– Наберитесь терпения! Я же сказал: в два часа! Имейте совесть! Всё, точка!
Но не прошло и нескольких минут, как покойник попросился за стол. Не мог он лежать в гробу и слушать, как мы хором поём: «Врагу не сдаётся наш гордый варяг…» А когда затянули: «Чёрный ворон, что ты вьёшься над моею головой. Ты добычи не добьёшься…» – Васька вначале подпевал нам, а потом по-детски вдруг громко разрыдался.
– Эх, братцы, знали бы вы, как не хочется в яму!..
– Понимаем тебя… – сочувствовали мы. – Но надо, Васька, надо…
Тут Михалыч со всего размаху неожиданно ударил кулаком по столу.
– Знаю я, кого вместо тебя похороним! Этого гада прямо живьём зароем!
– Кого? – насторожились мы.
– Кузьмича! Фельдшера этого, хренового! Ветеринара антинародного! Акушера свинячего!
– Точно! – облегчённо вздохнув, согласились мы – Его давно пора!
– Сегодня же и похороним! – негодовал Михалыч. – Из-за него, гада, уже третьего в нашей бригаде хороним! В позапрошлом году Серёгу похоронили, закопали. Хорошо, Серёга сильный оказался, физкультуру в школе посещал. Сам себя откопал и вернулся.
– Да… – горько вздохнул Серёга. – У меня до сих пор на него зуб имеется!
– А в прошлом году Ваньке диагноз свой поставил! Хорошо, что Ваньку тогда не глубоко зарыли: зима была, яму маленькую сделали. Замёрз бедолага, поэтому и одыбал. Выскребся кое-как. А если б это было летом?.. Так бы и уснул навеки!
– Да… – горько вздохнул Ванька. – Пальцы тогда отморозил, до сих пор в непогоду болят.
– А теперь Ваську чуть не зарыли! А Васька – этот слабак: он бы не выбрался! – рассуждал Михалыч и снова стукнул кулаком по столу: – Доколе, спрашиваю, будет такое продолжаться? Доколе этот хренов вредитель будет ставить нам свои диагнозы?
– Зароем его, Михалыч! Решено! Наливай.
В два часа народ стал уже безобразничать: стучался не только в двери, но и заглядывал в окна. К этому времени все мы уже изрядно накачалась, и валялись в разных частях комнаты. Михалыч, не найдя ничего подходящего, сам забрался в гроб. Васька был единственный, кто находился в сидячем положении, но и он уже начинал клевать носом в стол. Однако сильный стук в дверь не давал ему захрапеть окончательно. Не выдержав, он пошёл открывать.
Когда Васька появился в проёме дверей, на него уставились сотни удивлённых глаз. Нет! – здесь односельчане нисколько не испугались, и никто не побежал назад, увидев живого покойника. Более того, в толпе пронёсся вздох разочарования. Все жители были закалены от подобных сцен – в нашей деревне ещё не такое можно увидеть! Самое тяжёлое было осознать, что прямо на глазах сорвалась выпивка и возможность вкусно закусить. А это уже хуже некуда! Недовольный народ не мог утихнуть, словно оказался в кинотеатре, где во время сеанса вдруг отключилось электричество. Некоторые, ещё со слабой надеждой поглядывали на Ваську…
– Приходите завтра!.. – едва держась на ногах, но проникнувшись к землякам сочувствием, промычал Васька. Он обвёл всех мутным взглядом и от души, положив руку на сердце, пообещал:
– Может быть, завтра помру…
Чита
