Илья ШУХОВ. Исследуй, да не навреди!..
Игорю Дуардовичу, критику и журналисту
9 декабря 2024 года в «Литературной газете» было опубликовано «Открытое письмо о литературном наследии Ю. Домбровского». Оно не могло не привлечь моего внимания, поскольку имя Домбровского для меня – не пустой звук: связано с памятью о моём отце, Иване Петровиче Шухове, который на протяжении многих лет дружил с Юрием Осиповичем и сотрудничал с ним на литературной ниве. Ещё в конце тридцатых годов в журнале «Литературный Казахстан», членом редколлегии которого состоял мой отец, был напечатан роман Домбровского «Хранитель древностей», и позднее, уже в 60-70 годы, в журнале «Простор», который в течение одиннадцати лет редактировал Иван Петрович, произведения Домбровского публиковались неоднократно. Приезжая в Алма-Ату, писатель заходил в редакцию, и всегда был здесь желанным гостем…
Словом, не торопясь, приступил я к чтению пространного текста. И здесь, скажу сразу, меня поджидал ряд неприятных, шокирующих моментов, умолчать о которых просто не имею права.
Встретилось имя Игоря Дуардовича – журналиста, многие годы занимающегося изучением биографии Домбровского. Несколько лет назад мне довелось лично познакомиться с этим молодым, энергичным сотрудником московского журнала «Вопросы литературы», приехавшим в Алма-Ату для сбора материалов о писателе. Правда, встреча у нас дома была совсем непродолжительной: гость спешил – ему предстояло ехать в Бишкек, где, сообщил он, тогда ещё жил старший брат Юрия Осиповича. Но я всё же успел показать ему кое-какие документы из отцовского архива, в частности, письма Домбровского, фото, газетные вырезки… Бегло просмотрел Игорь книгу «Воспоминания об Иване Шухове» с мемуарной статьёй Юрия Осиповича и, торопливо её пролистнув, сделал пометку в своём блокноте.
С тех пор мы больше не общались – не созванивались и не переписывались. Поэтому мне захотелось почерпнуть какие-то касающиеся его свежие факты и подробности. Как обычно в подобных случаях, обратился за помощью к всезнающему компьютеру и узнал, что исследователь заканчивает книгу о Домбровском. А следом, 15 февраля 2020 года, здесь выставлена большая, многословная беседа с Дуардовичем журналиста Дмитрия Волчека, озаглавленная: «Непримиримый. Юрий Домбровский и агенты госбезопасности». Некоторые фрагменты этого длинного разговора – да простится мне расхожее выражение – прямо-таки повергли меня в шок!
Вот что я прочёл.
« – Принято считать, что в 1949 году он был вновь арестован по вине писательницы Ирины Стрелковой, которая дала против него показания. Это так?
– Тут всё не так однозначно. Помимо Стрелковой, был поэт Титов, который, когда Домбровский вышел из лагеря, застрелился из ружья. Многие считают, что он покончил с собой, потому что его замучили угрызения совести. Был и ещё один писатель, Иван Шухов. Важную роль сыграл Дмитрий Снегин, написавший в газете «Казахстанская правда» в 1949 году статью «Выше бдительность на идеологическом фронте», он там описывает Домбровского как космополита».
Что тут сказать? Какое верхоглядство, стремление притянуть факты за уши! «Многие считают…». «Был ещё Иван Шухов». Что значит «был»? Что за грязный намёк! Были охочие бросить тень на моего отца, среди них и учёный-филолог Александр Жовтис. Но, слава Богу, их измышления начисто отметены самим Юрием Осиповичем в мемуарной статье «Памяти Шухова», которая, по словам его вдовы Клары Турумовой, была последним текстом, написанным им буквально накануне кончины.
Сами за себя говорят вот эти строки. «Каждое воспоминание о большом человеке, которого ты знал и любил, есть рассказ о твоей собственной жизни…
Очень трудно сказать, сколько же Иван Петрович проработал в «Просторе». Был автором, членом редакционной коллегии, главным редактором. Журнал за эти годы несколько раз менял название – был он и «Литературный Казахстан», и «Литература и искусство Казахстана», и «Советский Казахстан», – пока не обрёл своё настоящее и неотъемлемое – «Простор».
К сорокалетию журнала, как и многие старожилы, я написал воспоминания. Он прочёл их и решительно перечеркнул страницы, посвящённые ему и его работе с начинающими писателями, – людьми часто сирыми, ни в чём не уверенными. «Нет, так не годится. Это что же такое? Про покойника, что ли, пишете? – рассердился он.
…Это была моя первая стычка с Иваном Петровичем. Все остальные кончались смехом».
Стоит теперь вернуться к скороспелым суждениям Дуардовича и его собеседника о поэте Николае Ильиче Титове – о том, что привело его к трагическому концу. Здесь я буду ссылаться не на каких-то безымянных «многих», а на свидетельства тех, кто был близок к его семье и не понаслышке знал обстоятельства жизни поэта в его очень неровные и нервные, с чередой и радостных, и драматических событий последние годы.
Внешне всё выглядело более-менее благополучно: после обитания с женой и тремя малыми детьми в тесной, сырой времянке на окраине, за зоопарком, Николай Ильич получил отличную квартиру в престижном доме на проспекте Сталина (позднее переименованном в проспект Коммунистический, а ныне – Аблай-хана). Полон творческой энергии, он издавал сборники, с увлечением переводил на русский язык стихи казахских поэтов. Здесь надо сказать, что, помимо лирического, ему был присущ и яркий сатирический дар. Помню несколько его убийственно метких, хлёстких эпиграмм. На одного посредственного, но весьма плодовитого прозаика, строителя по профессии:
Дала ж природа беллетристу хватку:
Романы бесконфликтные строча,
Он применяет скоростную кладку,
Приемлемую лишь для кирпича.
На бесталанного, но тоже плодовитого стихотворца:
Для вас, друзья, мне ничего не жалко:
Вот «раскордык», а вот и «расковалка».
Но почему, о русский наш язык,
В моих стихах с тобою разнотык?
Не обходил порой в своей поэтической сатире и влиятельных, вхожих в высокие начальственные кабинеты литературных персон, которые, понятное дело, старались тайком отплатить дерзкому острослову при случае… Был среди них и автор той, сыгравшей зловещую роль в судьбе поэта, «разоблачительной» статьи о космополитах в главной республиканской партийной газете…
О событиях завершающего этапа жизни Николая Ильича обстоятельно, в деталях и подробностях, рассказала в опубликованной в журнале «Сибирские огни» большой статье бывший директор Павлодарского Музея Павла Васильева Любовь Степановна Кашина. Она дружила с вдовой Титова, верной, преданной спутницей всей его жизни, матерью их троих сыновей Марией Алексеевной Бушмакиной-Титовой и узнала от неё обо всех пережитых с мужем превратностях, драматических событиях его трудной, переменчивой человеческой и творческой судьбы.
Вот несколько наиболее характерных, говорящих сами за себя биографических фактов и эпизодов, иллюстрирующих только что сказанное.
В 1958 году в Москве состоялась Декада казахстанской литературы. Титов надеялся встретиться с вдовой Павла Васильева Е.А. Вяловой, с которой переписывался. Елена Александровна тоже ждала этой встречи. Но поэта вычеркнули из списка участников Декады. Для него это было, как гром среди ясного неба. Тут же последовал ещё более оглушительный удар: тяжело заболел сын Юрий, его жизнь была в опасности, и требовалась срочная дорогостоящая операция. Но таких денег не было, и положение оказалось безвыходным. Необходимость заставила Титова обратиться за помощью в Союз писателей, но он – получил отказ! Поэт растерялся, им овладела безысходность, он впал в депрессию, не видел просвета, его ничто не радовало.
Между тем, вышел новый сборник стихов Титова «Рядом с юностью». Но, как оказалось, вышел опять-таки не на радость, а на беду. В областной газете «Алма-Атинская правда» в 1959 году появилась рецензия Б. Мучника под ёрнически-издевательским заголовком «Рядом с поэзией», в которой поэт обвинялся в мелкотравчатости, отсутствии гражданских мотивов. Газеты для всеобщего обозрения вывешивались тогда на улицах в специальных витринах… Этот позорный факт откровенной, целенаправленной травли вызвал возмущение честных писателей. Трое из них – Николай Анов, Алексей Брагин и мой отец – опубликовали в «Казахстанской правде» 24 января 1960 года письмо в редакцию «В защиту поэта»: «Оскорбительный заголовок «Рядом с поэзией» воскрешает запрещённые приёмы носителей рапповской дубинки, пародируя название сборника. Нет, так писать о советском поэте нельзя». Авторы письма гневно бичуют не только бестактность Б. Мучника, перешагнувшего все границы, но и бездушие тех, кто готовил к печати литературную страницу.
Статья-рецензия Б. Мучника была последней каплей. Это тот случай, когда слово убивает… Для чего жить? И он ушёл…
«Казахстанская правда» 23.04.1960 г. поместила некролог:
«21 апреля 1960 года трагически оборвалась жизнь талантливого советского поэта, неутомимого пропагандиста-переводчика казахской поэзии Николая Титова. Литература Советского Казахстана понесла тяжёлую утрату…»
Под некрологом – 34 подписи известнейших литераторов Казахстана и России. Среди них: М. Ауэзов, Г. Мусрепов, Г. Мустафин, И. Шухов, Т. Жароков, С. Мауленов и другие.
Таковы были реальности той ушедшей, но незабываемой эпохи, о которой мы должны судить объективно, без искажений и передёргиваний. И потому, в завершение этой статьи, хочу обратиться к биографу с советом – ещё раз внимательно, вдумчиво просмотреть рукопись его будущей долгожданной, фундаментальной книги, которая, надо надеяться, станет надёжным ориентиром, путеводной звездой не только для новых исследователей, но и всех, кому дорого имя и творческое наследие замечательного писателя и человека – Юрия Осиповича Домбровского.
г. Алма-Ата
Илл.: Из архива автора
