Олег МАЛИНИН. Поэт и буржуазия

На илл.: Олег Малинин. Источник фото: Соцсети

 

***

 

Обстреляно село на Белгородчине:

украинская влезла ДРГ.

А я сижу на молоке просроченном,

сжимая серп в трясущейся руке!

Закостенеть от злости, костью в горле,

при этом не создав тугой костяк,

олигархату и рвачам на горе,

возглавит геймер, вскинув красный стяг

в подложной нефтяной чужой империи,

откостерённой неомарксом во плоти!..

Мой друг, ведь ты сквозь дедовы поверья

пробрался к свету, чтоб меня спасти.

Держи мой серп! В могущественной стати,

обуреваем сонмищем идей,

ты встал над миром, пламенный мечтатель,

как Горький, в светлой истине своей! –

она заключена не в том софизме,

что от рожденья с паспортом дана,

а в том, что во всемирном коммунизме

спасается Россия как страна!

Неплохо бы устроить в мире бурьку.

Но ты, друг, косо не гляди,

пусть упекут меня вельможи в дурку...

Товарищ! Вырви сердце из груди,

как Данко, освети просторы,

не думай о других, что пропадём,

мы за тобой, моря пройдём и горы,

пока оно пульсирует огнём!

 

 

СОНЕТ

 

Заметает хрустящий след

Где шаги отмеряю глухо,

Напрягает вселенское ухо

Мой товарищ и мой сосед.

 

Вождь заоблачный, здравствуй, Илюха.

До чего тебе дела нет –

Вырван с мясом и сброшен в кювет

Рваный лемех небесного плуга...

 

Веришь ли, что ещё противней –

Ледяные косые ливни

Закрывают мне щёлки век.

 

Но я знаю: пред ночью морозной

На земле олигархачьи мёрзлой

Раздувает огонь человек.

 

***

 

У лебяжьей косы

Мы увидимся скоро,

Где стальные тросы –

Мост, висящий в просторы.

 

Свет полощет луны

В водах сумрачных платье.

Пеной волны – льняны

На колышимой глади.

 

Я пойду посмотреть,

Руку милой взяв близко,

На ледовую бредь,

Крошки, хрусты и визги.

 

А когда ледостав

Отойдёт от разломов –

Мы уйдём, переждав

Смерть преград, смерть заслонов.

 

И её лебедей

Жар невинных и чистых

Распалит чародей

На пылающих тризнах.

 

У лебяжьей косы

Мы расстанемся скоро,

Где скрипучи тросы

На дубовых опорах.

 

Среди свиста и ржак

Ты услышишь – во ржавых

Мой хладеющий шаг

Растворяется травах.

 

 

***

 

Расейскую буржуазию

покинул некто Пашинян...

Как жаль мне бедную Россию

В кольце недружественных стран.

 

Её ресурсы прихватили

и держат намертво в руках

те, кто на Беловежской вилле

рабочих вколотили в прах.

 

Но я потомок их! и помню

ладони чёрствые трудяг –

в прокатном цехе был и домне

и над Кремлём серпастый стяг

я помню!

 

Потому неистов

сычи из националистов

бой классовый со мной ведут.

 

Они – разменная монета,

хотят склонить меня, поэта,

к тому, что равнозначен труд

 

наёмного с тем, кто и нанял...

Да я скорей приму, что няня

за Пушкина стихи слагала,

 

чем то, что отчуждённых денег

поэтских бросит неврастеник-

издатель на помойку налом!

 

Мне жаль, олигархат стравил нас.

А между тем, гляди зорчей –

тем рябчиков дают на вынос,

кто ананасней богачей.

 

Как жаль мне бедную Россию

в кольце недружественных стран.

Посконную буржуазию

покинул некто Пашинян...

 

***

 

Не до хихиканья, скажу я,

Когда в пожаре братских хат –

Олигархатствуют буржуи

Буржуйствует олигархат!

 

Они, в ума и мышцев силе,

Не преминут поднять бокал,

Что капиталы сколотили,

Рабочих не позвав на бал.

 

Чьих место ниже, у подъездов,

На клетке лестничной – ставь стол

Для тенниса. Играйте вместо

Феррарей, Бентлей... прочих зол!

 

Побольше занимайтесь спортом.

Значок приклейте ГТО.

Кто отражать не хочет орды

Захватчиков с Востока, кто?

 

А с Запада? Сплотились массы

Полакомиться плотью шахт...

Как сдерживать всех ловеласов*,

Всех сатанистов, прочих шляхт?..

 

Нужны, конечно же, холопы!

Чтоб впахивали... и с ружьём –

Когда потребуется – тропы

В лесу проторили густом.

 

Желательно чтобы – задаром,

Коль не задаром – за еду,

Не за еду коль то – товаром,

За грош, а то гореть в аду!

 

«Поэтому живите кратко,

А мы буржуйствовать пойдём...»

Крепка олигархачья хватка,

На удушение приём.

 

Но чем ответить? Вроде, нечем.

Такой раскладочке благой.

Один ответ – расправив плечи,

Сказать: «Начальник дорогой,

 

Я много впахивал, где деньги?

В какой пустили оборот?

Начальник! Шапка не по сеньке!

Прощай, нетрудовой доход!..»

 

***

 

Плотину смыло... Плохо людям.

Военным тоже – не ахти...

Пока планету не разбудим,

мы так и будем в ночь грести!

Не заряжаются смартфоны?

Какой ты без гитары панк!

Едим грибы и макароны,

не устрицы и не трепанг.

Всё потому, что в мире денег,

украденных способным красть,

я телеграмный неврастеник,

попавший в капитала пасть.

Забрали молодость и детство

и кажется вокруг все врут?

Но есть единственное средство

вернуть наш отчуждённый труд:

ты вырос, чай не пьёшь из блюдца,

ты с коммунистами и Ко?..

В стране серпов и революций

родись! – и подними древко

с полотнищем бунтарски алым!

Ступи на землю. Оглуши

её «Интернационалом»,

не сдерживаясь, от души!

Чтоб «капитала» подпевалы

услышали твой зрелый глас.

И «Трудовая Русь» воспряла

не на небе! – здесь и сейчас.

И мы, рабочими простыми,

со дерзновеньем молодым

в фабричном растворимся дыме,

а гнёт рассеется, как дым.

И как же всласть, мой друг, поржу я

в разгаре классовой борьбы,

когда защитники буржуев

нахмурят узенькие лбы.

 

***

 

Я от вчерашних новостей

припух и – лёг под одеяло...

Друг! Не жалеешь ты людей.

Мне поплохело, страшно стало.

 

Одно и то же – мир во тьме.

Но радость есть, она, похоже,

в грядущей снежности... В зиме.

В любимых книгах счастье тоже.

 

А пропаганда эта – блажь.

Разочарован я, нет силы...

Всех вас, ютьюберов, уважь –

и нет меня: похоронили...

 

При этом классовую брань

никто не отменял, согласен...

Идею братства не порань

коммунистическую пастью.

 

Знай, Власть Советов – вот предел

мечтаний всех матерьялистов.

Вот почему я – юн и смел

и в классовой борьбе неистов.

 

Она нас сделала людьми

не вопреки левацким блогам –

здесь соглашусь... Мне, друг, к 8-ми

вставать – что говорит о многом...

 

Как ивового солнца медь,

её и так совсем не густо –

культура – истовая плеть.

Товарищи! Но где – искусство?

 

Я в книги врылся с головой.

Листайте «ленты» на «Айпаде»...

Я ж вижу горечь в листопаде,

допреж сокрытую молвой.

 

Тот взвыл от скорби и отчаянья,

кто в АгитПропе штормовом

не разглядел земли прощанья

с природным сущим естеством,

 

дарованным ей от рожденья,

но отнятым, способным красть.

Кто взял твоё воображение –

тому и называться – власть.

 

Нет никакой буржуазии,

крестьян, рабочих – тоже нет...

А есть Октябрьский не-России

струящийся повсюду свет.

 

И нас в библейскую систему

координат втянуло всех,

вот почему, тех ждет успех,

кто ищет капитана Немо...

 

...Я от вчерашних новостей

припух и – лёг под одеяло.

Друг мой! Не любишь ты людей,

на дядю пашущих невяло.

 

 

ПРОГУЛКА ПО ГОРОДУ.

 

Григорию Гукасову (живописцу из Ленинграда)

 

Санкт-Петербург таит историй

не счесть! Поведаю одну.

Сегодня друже мой Григорий

показывает старину

большого города, где камень,

задумал на столбах застыть...

Пусть меряется деньгами

Земной юдоли волчья сыть.

 

...Сказать по совести, я плохо,

как мне казалось, Гриш, дружу...

Но тем не менее, эпохой

в твоих глазах я дорожу.

 

Ты в кисти и в речах уверен.

Ты добр. Сияет доброта –

ты в ней как будто не потерян,

она подёрнутостью рта

в улыбке лёгкой и созвучной

мелодии токсичных слов!..

 

Над «Невским» проходили тучи

средь пёстрых вьючных облаков.

 

И мы под ними проходили.

У «Мойки» Пушкин встретил нас

в непревзойдённой прежней силе,

с светильником печальных глаз.

 

Овеянный весной былою,

беззвучный тихий сквер, как зал...

Здесь он, один, с душой незлою

три дня в мученьях умирал.

 

И Лермонтова дух мятежный

здесь проносился, месть крепя,

задерживался, сузив вежды,

так демоны в узде хрипят!

 

Прошли мы Репинский лекторий.

Два сфинкса кинулись в Неву...

Певец казачества Григорий,

тебя я вижу наяву!

 

Ты вымерил холодным оком

историю глухих станиц,

пред Западом и пред Востоком

не смевших преклоняться ниц.

 

И ты, искусством увлечённый,

со дерзновенностью учёной

изобразил души суметь:

и воинов, пьющих обречённо,

и Ольгу, мстящую за смерть!

 

Твой Ленинград, твой город славный –

он взмыл тебя на высоту,

такую! Где в полёте плавном,

как сокол, видишь за версту.

 

А видишь ты переплетенье

судеб на холстах, как живых!

Я вижу у рабов смятенье,

я вижу дерзновенье в них!

 

Идём по «Невскому». С нос гулькин

до расставания минут...

Мальчишки продают свистульки

на самом повороте тут.

 

И всматриваясь в улиц дали,

подумал я: «Такие лбы,

себя ещё не осознали

рабами для большой борьбы...»

 

От переменчивой погоды

зависит, друг, и мой доход...

Как много в мире несвободы,

и как безропотен народ!

 

Я верю в силу флагов алых:

когда, поверженный кумир,

сплочённые борьбой вандалы

спасли от поглощенья мир!

Культурный Рим! Полмиллиона

штыков отборных боевых

извлёк из собственного лона,

и напоролся сам на них!

И в новое тысячелетье

потомкам чувственным на суд

спасённые от рабства дети

орлов поверженных несут

к подножью Мавзолея!..

Только

элита воцарилась та,

увяла в головах поскольку

ей ненавистная мечта

о равенстве и братстве: «Верьте!

В Спасителя на небесах,

вы на земле во власти смерти,

и жизни ваши на весах

добра и зла...»

Как неврастеник,

я должен белкой в колесе...

А тот, кто сотворил то – денег

имеет в мире больше всех!

Как так случилось?

Просто очень.

Предательство верхов элит.

Ударились друг в друга ночью

два края литосферных плит:

тряхнуло нас. Всё это зная,

ты кистью «русский бунт» поёшь.

Эксплуататор наше знамя

поднял и травит нас, как вошь:

Работай, вкалывай на дядю,

а он присваивает труд,

я вечером иду к дитяте,

над люлькой наклоняюсь тут,

а слёзы по щекам текут...

 

Я верю в силу флагов алых,

а не в количество свобод,

предоставляемых вандалам

за право открывать свой рот.

И не в свободу от рожденья

богатых папенек сынков.

Нет ничего страшней забвенья

восставших на господ штыков!

Я верю, мы не на обрыве,

но время поджимает нас,

и в классовой борьбы порыве

тряхнём буржуя пару раз.

Покажем, чьи знамёна эти

прохвостам разным завозным?

Недаром мы вандалов дети,

с наскоку разоривших Рим!..

 

Накрапывает мелкий дождик...

Возможно, скажешь: «Что за бред?!»

 

Свободен духом лишь художник

и друг художника – поэт!

 

Твой Ленинград, твой город сказов

и рвущий надвое Неву,

певец казачества Гукасов

Григорий, вижу наяву!

 

 

***

 

Как пульс, сложа ладони,

Унылы и пусты,

Сторожевые кони,

Дорожные кусты.

 

И песня приусадеб

Задиристо-легка;

В пучинах птичьих свадеб

Лепечут облака.

 

Затем прошёл дворами

К полёту своему.

Кто против, тот – не с нами

Одолевает тьму.

 

Затем – разлапист, весел,

Увесистый булат

Крыла раскинул вёсел

До мая Царских Врат.

 

Не золотом, так кременем,

Всплеснули кромку луж,

Беременные временем,

Искрой нагретых стуж.

 

И поднимаю голову

Где пологи и мхи -

Журчит речное олово

От вяза до ольхи.

 

И настроенье лучшится.

В костре потухшем – прах.

И нить по телу лучится

Фиалковых рубах.

 

ЧАСТУШКА

 

Вышел в поле тракторок рыкистый, малининский – полегли кусты в валок на простор суглинистый. Мимо шёл помещик крепкий, наорал на бабу. Лес рубил, летели щепки – плохо баборабу... Намотал браду на кол, кол воткнул у двери. Смотрит в щёлку: бродит вол у границ империи.

 

Вышел гвоздь из тракторка, гвоздь, рубаха-парень! Дал помещику пинка: «Чо, резвишься, старень?» Бабу целовал взасос. (Заступился малый). Вырос на героя спрос, но он стал усталый... Смотрит в небо и вперёд, тяжку думу мучит.

«До свидания, народ...» И стоит, как туча.

 

Всё наскучило ему: вяло и уныло. Дуло в рот, шагнул во тьму – сердце в час остыло. Вровень с песнею он шёл, но короткой песней. Разводил бы лучше пчёл, было б интересней. Но он выбрал в горло петь с одичалой птахой. И за бабу умереть или за деваху.

 

Больше нечего о нём рассказать вам, люди. Будет счастье в каждый дом. И рожденье будет.

 

Вышел в поле тракторок рыкистый, малининский – полегли кусты в валок, на простор суглинистый.

 

 

***

Мятеж не выдохся, он скручен

в бараний рог свирепым Джо...

Капиталистами измучен,

и я не лезу на рожон.

 

Ты выдумал себе марксиста,

в шкафу лелея красный флаг?

Порос он паутиной мглистой,

ты – включенный в борьбу левак!

 

Не повторяй ошибки прочих,

остановясь на полпути.

В Москву должны войти мы к ночи,

не позже «часа тридцати».

 

Обглоданную кость не надо

бросать нам с барского стола,

лихого жаждем променада,

куда б тропа ни привела.

 

Зарок один даю себе я.

И – лёгкая моя рука.

И не дорогою плебея,

а большаком большевика.

 

Он до конца идёт, не зная

благ для себя, товарищ мой...

Средь взрывов и салютов мая

отряд рабочих штурмовой

 

за Власть Советов против жадных...

Надменных торгашей – в Дубай.

Ты – девушка? Борись как Жанна!

Мужик – как Фрунзе и Чапай!

 

И вот когда одна часть мира

в труде сольётся, то другой –

я укажу на дверь сортира

бунтарской ленинской рукой.

 

В народной я борьбе неистов.

Есть справедливый честный бой.

А проституток и артистов

устроит вариант любой.

 

Поэтому коль хочешь город

с наскоку взять наверняка –

снарядный существует голод

и классовый – большевика.

 

Ответь нам: в чьём владенье будут

заводы, фабрики, дела?..

Обглоданную кость на блюде

не брось нам с барского стола.

 

Коль в государственной – то верно.

В общественной – да будет так.

По кабакам и по тавернам

гуляет мировой сквозняк.

 

Но дверь выламывает настежь

злой пролетарский ураган –

коль скажешь ты: «Возьмите... Нате ж...»

как классовым своим врагам!  

 

 

СТИХИ ДНЯ

 

Вдруг арестован Кагарлицкий*

Борис! Раскрутка или писк?

Momento Mori многолицый,

Фемиды проколённый диск?

 

Стихов не выдумать таких вот.

Я не обдумываю нот.

У Дастера передний привод

Чуть барахлит, уже не тот...

 

Сгорая в классовом огне,

Буржуазия коммуниста

Не выдумала в пьяном сне...

Пророк явился в дали мглистой!

 

Он твёрдою ногой ступил

На землю, где плелась Россия

В хвосте истории без сил...

А что ж, спроси, буржуазия?

 

Она кутила и прожгла

Не миллионы – миллиарды,

Труд отчуждая у села:

Ему – гроши, себе – все карты.

 

Она ещё пока сильна

Своим стремленьем к овладенью

Всем шариком земным, как тенью.

Но им отторгнута она!

 

Он раскрутил её и скоро –

Нет возвращению назад –

В небытие падёт простора,

В огнь торжествующих Ниад!

 

Как алюминий из огня,

Тут явится из дали мглистой

Из полноценного меня

Литая личность коммуниста.

 

И вот тогда-то шар земной

Закрутится на полуоси

По-настоящему, друг мой...

Чтоб всей планете не спалося!

 

В бессоннице оброс травой,

Был сумасшедшим и ершистым.

Я – бывший русич деловой –

Стал интернационалистом.

 

И я, доживший до сих пор,

Империю всем нам вручаю,

Её берёзовый простор

Я воспою тебе за чаем.

 

Пока ж не внемлите речам

И слово каждое проверьте.

Я, на своей земельной тверди,

К серпастым стыну кумачам.

 

Тогда-то звонко запоёт

Карданный вал в плоти железной,

И эта плоть – земли живот.

Мой Дастер – сердца стук над бездной!

 

*Признан экстремистом и иноагентом.

 

 

***

 

Двуглавый не летит орёл,

он замер на Гербе Российском,

а хвостик, в приближенье близком,

вид жалкий цыпы приобрёл.

 

Застыв, не расправляет крылья

в полёте плавном и большом.

Две головы торчат в бессилье

над обесперенным хвостом.

 

Одна, порой, клюет другую.

Вторая – тоже не в долгу...

Смотря на них, и я бунтую.

И от монархии бегу

 

в раскол, в мятеж и оборванцы...

Тут важно то ещё сказать –

все капиталы собираться

хотят в империю опять:

 

чтобы окрайны безнаказно

и беспардонно грабить им –

социализм в знамёнах красных

был склёван клювом костяным.

 

Но тут бунтарь явился гостем.

Знамёна красные встряхнув,

он встал пернатым в горле костью

и сжал рукой могучей клюв

 

главы одной! Но есть другая.

Очами пламя изрыгая,

она сражается и бьёт

 

по пальцам, по локтям, по шее...

Мы не хотим терпеть лишений,

недаром он сплотил народ!

 

Но не вокруг царя и кучки

капиталюг прожжённых, а –

вокруг идеи крепкой взбучки

тем, кто считает, что плоха

 

идея «равенства и братства»,

когда не отчуждают труд,

а все трофеи от пиратства

в копилку общую несут.

 

И потому орлам не верю,

они застыли, не летят,

коль приглядеться – даже перья

отсутствуют, как у цыплят...

 

Не взмахивают в небо крылья,

а работяг простых клюёт.

Пятиконечные застыли

над птицей звёзды…

 

Вот полёт!

Мерцают так разнообразно

и в то же время, как одна...

Героев пролетарских красных

недостижима вышина.

 

 

***

 

В меня вселился дух Демьяна,

как он, свободный от греха.

Мы – пролетарские смутьяны,

мятежники! А ночь тиха...

 

Не время мять трясину смыслов,

в них вязнет смелая нога.

Не робок я! Плотину смыло,

весь мир – болотная нуга.

 

Его втянуло, без истерик,

в цепь ценностных ментальных войн.

Кто днями смотрит скучный телек,

не слышит тот планеты вой.

 

Да! мы пока еще, как Хартленд,

имеем перспективу стать

идеей совести! брюхаты

надеждой вырваться опять,

 

как прежде, к солнцу! Встать на страже

семейных ценностей... Прости,

главней я вижу это даже,

чем классовую рознь вести.

 

За пазухой моей лишь дети.

Которым я обязан всем.

И коль ударить по планете,

то так, чтоб вырвать из систем

 

навязываемых им гадством,

олигархатством чумовым,

чтоб с мировым порвать пиратством

людьми придётся стать самим.

 

Нет у меня владений кроме

семьи и острого пера.

Колышутся на каждом доме

знамёна красные с утра!

 

Вот идеал восставших с кресел.

Все коммунисты – как кулак!

А кто нахмурен и невесел,

тот явный неприкрытый враг.

 

Накушались мы щей, спасибо.

«Кто лес валить, кто двор мести» –

вот приговор от нас сислибам

и прочим вставшим на пути.

 

В меня вселился дух Демьяна,

как он, свободный от греха.

Мы – пролетарские смутьяны

мятежники! а ночь тиха...

 

«Стихи плохи» – издатель скажет.

Но в них порыв, в них чувство есть...

Вот главное, что рушит даже

Редакторов чванливых спесь.

 

Не публикуй меня. И точка.

Коль правда колет и суха.

Я ограничен только строчкой

в стенах гражданского стиха.

 

Я – пролетарий ультракрасный.

Что жизнь?

Мгновению близка...

На ваших рожах вечно праздных

Мещанская, как ночь, тоска.

 

 

УРОК ГЕОЛОГИИ

 

Борода,

Ножевая грива

Цвета угля с чёрным отливом,

Слушай утренний нарратив! –

Крайне буду сейчас говорлив.

 

Этих дней и часов горловина,

Мы на пузах в пещеру ползли,

Чёрствой тверди хладны глубины

Неизвестных пород земли.

 

Молот,

Кирка,

Кайло

И компас

(Неолитный

Какой-то бренд),

Свищет коптера злая лопасть –

Замечательный инструмент.

 

Я по деятельности роду

Не геолог – люблю миражи...

Винт породу ломает сходу,

Крепче бур-змеевик держи!

 

Я стою,

Где не видно неба,

Но как счастлив бывает тот –

Сытый ужин кому не требен,

А кто впроголодь в землю идёт.

 

«Карлсбадский двойник ортоклаза»,

«Совершенная спайность» – те

Я не слыхивал в жизни ни разу

Выражения, по простоте...

 

Но я видывал

Землю горбатой,

Льющей слёзы – и потому

Проходил здесь с лотком, с лопатой

И на траках ходил по уму.

 

Знаю камня литую грубость –

Как его нелегко пройти:

Пяткой рвёшь и киркою рубишь,

Как рутину из всех рутин.

 

Но однажды – вот стоит жить же –

Риск недаром тебя манит:

Среди груды словесной жижи

Проявляется аммонит.

 

Ты его

Осторожно с краю...

Цепко впился унылый грунт...

Я платочком круги протираю,

Пальцы головонога берут.

 

Вам ли щёткой,

Моллюск, щекотно?

В нос пролезли три волоска.

В вас песок вместо крови течёт, но

Вам знакома ль по морю тоска?..

 

...Ты достал его в голом раже,

И дыхание сбито твоё...

Обронённые груды вражьи

Все осыпались, как листьё.

 

Держишь

И понимаешь мотивы

В недр движения глубину...

Комья грязи нам не противны:

Рыхлю глыбину, шилом кольну.

 

Фиолет ультра-цвет, нездешне

Подсвети звёздный мрак души.

Здесь рубин переспелой черешней...

Ты потрогать его разреши.

 

Сине-розовый аметиста

Красноват перелив лучей...

Как без крепкой руки коммуниста? –

Друг, хозяйственник,

Книгочей:

 

«Люди! Золото! –

Подозреваю.

Здесь, в лотке, на излуке ручья...» –

Нам на помощь спешит Куваев –

Голова золотая чья.

 

Он как родственник!..

Подскажите...

А девчонки...

Любовь?

Весна?..

Это спайка на жадеите

Серебром хладнокровным резна.

 

Происходит...

Малышку, заю,

Яшму,

Авантюрин,

Бирюзу.

Я погибну, я это знаю,

Но товарища я спасу.

 

Прогрызай так вот руд залежи,

Чтобы там,

В черноте скал,

Просветлел, состоящий изо лжи,

Человеческий материал!

 

 

СТИХИ ДНЯ

 

Ты думаешь, я – Симонян,

использующий нейросети,

чтоб бросить паники семян

в ум коммунистов на планете?

 

Попробуй, друг мой, нейросеть

взнуздать, как я взнуздал Пегаса.

Нет! Мастерство здесь, а не плеть,

и пепел бьёт во мне Клааса!

 

Я сам – матёрый большевик.

Долой – наркотик для народа!

Что мне иконный строгий лик?

Вот какова моя природа.

 

Тут нужно твёрдым быть, как сталь

простуженного пистолета.

Мчи, пролетарский ветер, вдаль

на крыльях ярости по свету!

 

Я в классовый вступаю бой,

чтоб счастливы рождались дети.

Не думай, что я хейтер твой...

Сторонник я и благодетель.

 

Поэтому, друг, не томи.

Прошу всю партию: «Поэта,

считающего вас людьми,

принять в ряды без партбилета!

 

Когда ж так сложится мой путь,

и приложу к тому все силы, –

что по планете нам пальнуть

придётся! То воткнём мы вилы

 

в их ненасытные утробы!..»

И ты лукаво не гляди...

Как Данко, вырви сердце, чтобы

светить дорогу впереди!

 

Да здравствует РКП(б)!

Пусть я плакатен сутью песен –

полезен быть хочу в борьбе,

как критик, а не льстец полезен...

 

 

***

 

Помнишь,

Сосен прострел в морозы?

Ты припомни –

Ходили мы –

пулемётчик Валера Розин,

Ванька Сивый во тьму зимы.

 

Был январь. Розин, я и Сивый

Под обстрелами рыли рвы...

Здесь собака выла плаксиво,

Здесь,

На подступах,

У Москвы.

 

Я не буду

В деталь вдаваться,

Вышло так, проясняет поиск,

Что втроём уложили двадцать

Батальонов элитных войск.

 

...Кожа дышит земли...

А помнишь,

Льдом стянуло прослойку жиж?

Замерзали не токмо Воронеж –

Севастополь, Марсель, Париж.

 

Было жутко.

Краски пастельны.

Холодища и горький мрак.

На работу идёшь в понедельник

Будто падаешь в буерак.

 

То ли дело – внезапный ветер

На лицо налетает, тёпл.

Он на Невском бывал проспекте,

По Тверской в Петербург утопал.

 

Раскрываются куртки настежь.

Задыхаясь, поёт синец!

Всех девчонок чувств скрытых натяжь

Ослабляется наконец.

 

Я лежу. И потрогал камень

Мостовой, он горяч и тих –

Аллегория между нами

Неизвестностей ножевых.

 

Братец мой!

Выдыхаю пепел,

Вырвав левой

Булыжник одной...

Задыхается ветер, тепел.

Город пахнет уже весной.

 

 

***

 

Да здравствует священный пот

Коммун поэтов пролетарских

И мой усатый верный кот

С раскосиной в глазах татарских!

 

Его лелею и холю,

По шёрстке после миски глажу,

Труд отчуждающую тлю –

Наоборот – я не уважу.

 

А кто мной названная тля?

Она – которая за доллар

В обменник русского рубля

Российские продала долы.

 

Как сказано,

Не подведи –

Вот почему наш пот священен –

Горячечная кровь по венам

И сердце Данко впереди!

 

А кто тот Данко? В каждом посте,

С ноутбуками наперевес,

Кто встал буржуям в горле костью,

Бесклассовый бдя интерес.

 

Ещё – широкая стезя

Земных забот и треволнений.

Крестьянский пот течёт, скользя

Со лба по коже, на ступени.

 

Я восхожу и восходил,

В руках сжимая меч серпастый.

Пусть навзничь упаду без сил –

Товарищ флаг поставит красный!

 

 

СКАЗКА

 

Паны бьются – есть поговорка –

У холопов

чубы

трещат.

Расскажу вам, детишки, коротко –

Кто такие пираты, ребят.

Вот, к примеру, представьте верфи –

Вязкой

смоли

вонючий

дух.

Яхты строит буржуй, поверите? -

Для своих детей и подруг.

Труд рабов и рабынь дешёвый,

Все опущены в нищету –

Есть ли дело до слуг Шляхтшовых,

Обеспечивающих мечту?

Труд сизифов, а дальше – больше:

Жаждой

власти

над миром

горя,

Вот паны уже мчат из Польши,

Дочь московского взять царя.

По дороге пограбить сёла,

Девок сильничать, бить крестьян,

Яйца кур отнимать, перепёлок –

Банда в силе,

а главный – Дарьян.

Кавалькадой руки панове

Опускают по локоть в кровь.

А когда протрезвеют – по-новой,

По ранжиру строятся вровь.

Выезжают.

Главарь в карете.

Воз награбленного добра.

Так разбойники выглядят, дети,

Рожи мятые, грязь, хандра...

 

А с другой стороны – такие,

Не желая народ развивать,

За три дня собираются Киев,

Городов русских вспомнить мать.

Их костюмы немного почище,

Их богатству не видно конца.

Завладели они умищем

Честных матери и отца.

И у них тоже есть холопы,

У московских князей, бояр.

Связки сношены голеностопов,

Спины терпят кнутовый жар.

Чьи?

Крестьян ягодицы,

спины

Все крест-накрест избиты кнутом...

Вот какие буржуи псины –

Ходят в храмы молиться потом...

....

 

...Но сильны ещё «нога в ногу»,

скажем, Красная площадь – редут:

жерла пушек глядят на дорогу,

командиры с бойниц орут:

«Наступают белогвардейцы,

все четырнадцать подлых стран,

и нам не на кого надеяться –

дуй в рожок и стучи в барабан.»

... Хмурый, чёрный, щеками впалый,

сабля наголо – атаман,

неразумный, по сути, малый...

звали братья его – Дарьян.

Он сидит на коне, и вьётся

грива начисто по краям,

кожу съело в походах солнце,

всё лицо рассекает шрам.

Он нацелился голой саблей

скинуть

голову

у врага,

пот ударил холодной каплей,

дрогни, изверг, твоя рука!

Говори с возвращённой пулей!

Упреждая укусы пса,

прямо по лбу долги вернули,

красен долг платежом, ЦИПса.

Был и не был бандит-вояка,

против нашей пошёл страны,

и умолк палач враскоряку,

потревоживший детские сны...

Бьются паны – есть поговорка –

у холопов чубы трещат.

Ну, какое Шляхтшовы к разборкам

Отношенье имеют, ребят?

...Ну, а банда его, рассеясь,

залегла кто куда до поры,

на несметных полях Рассеи

точит заново топоры...

Прямо скажем,

как спать без опаски?

Двери заперты на засов...

 

Всё, мальчишки, смыкайте глазки.

Сказка кончена.

Мирных снов.

 

 

***

 

Опять сижу над пропастью,

Где плавают стрижи –

Гудят и свищут лопасти

Над пропастью во ржи.

 

Опять хохочут бредьмами

Злокрылые ветра,

Не понимают ведь они

Колосьего нутра.

 

Слежались прошлогодние –

Их некому убрать.

Комбайны колобродили,

Да пропустили пядь.

 

Лежу, руками голову

Бубённую держа.

Воды весенней полово –

Хладней, чем сталь ножа.

 

А стебли ржи устали,

Товарищи мои –

Разрезанные сталью,

В полях легли костьми.

 

За призрачные цели,

Что с ними – дескать – Бог.

О, как мне надоели

Певец и демагог.

 

А я поднял полстебля

И вижу: по краям,

По тундрам, лесостепям

Приплыли враны к нам.

 

Гудят и свищут лопасти

Над головой во ржи.

Опять сижу над пропастью,

Где плавают стрижи...

 

Пропой о жирной нефти,

Песенка подзорная,

Товарищи, не дрефьте –

Гоните смерть позорную.

 

Вся птичками, берёзками

Завалена земля.

И звёздами, как блёстками –

Полтрюма корабля.

 

Звенят в эйрподсах песенки –

Пока гитары гром

Не врежет! – пальцы лесенкой

С перстами серебром.

 

Не верь слезам, девчушечка,

Не верь годам своим,

Пускай пылают ушечки,

А мы поговорим

 

О коптерах, и брови

Когда опустишь ты –

Я буду о любови

Дарить словес цветы.

 

Когда до дома вишенку

Я провожу красу –

Полям своим, о, вы в шелку –

Рожь в зёрнах принесу.

 

Придёт всё наше новое,

Но буду помнить я

Над головой винтовую

Опасность – без нытья.

 

И я вернусь до домика,

До хаты, на ночлег.

Другой, по сути, кроме как –

По имени – Олег.

 

 

ФРАНЦИЯ

(стихи на злобу дня)

 

Вся Франция горит поджогом!

Макрон о бунте: «Сущий ад.

Клянусь Рокфеллером и Богом

в погромах геймер (!) виноват.

Но есть ещё один вредитель,

ответственен за всё всегда:

не воспитавший чад родитель,

восстанья соучастник, да!..» 

 

...А мне, поэту, фиолетов

событий ряд и их финал...

Луна полнеет. Сердце лета.

Неважно, кто там что сказал...

 

Преображенья миг важнее.

Небытие колышет ветр.

Планета спит.

Но не во сне я

и 18-ый брюмер.

 

 

ПОЭТ

 

Использую словес пространство,

Коль душно, нужно сквозняка...

Для тела, сна и постоянства

Есть приложения VK.

 

Поэт – не одуванчик Божий,

Чтоб люди восхищались им...

Он любит ветерок по коже

Перед разгулом штормовым.

 

Не в казематах кабинетов,

Где офисный залёг планктон,

Он ради виршей и сонетов

Планете целой моветон.

 

Порой скребёт другим по душам,

При том зевая, он таков...

Он может и любовь порушить,

И воссоздать её с двух слов.

 

Он может влезть на вышку связи,

Он может в море плыть один,

Он может оказаться в вазе,

Где жил когда-то Алладин.

 

Поэт и есть дух Алладина,

Витающий среди эпох!

Поэт – оторванная льдина,

Где Фёдор Конюхов лишь Бог.

 

Но что-то чересчур про Бога.

Его не существует. Нет.

Коль боязно тебе порога –

Иди от края в центр, поэт.

 

Но с языка, конечно, сняли:

Не ради хайпа и словца,

А ради оживленья стали,

Морщин движения лица.

 

А лучше вспомни про отвагу.

Свидетель эпохальных драк,

Чеши карандашом бумагу,

Всех бедолажней бедолаг,

 

И, в то же время, всех успешней,

Счастливей и удачней всех...

На стол с куста летят черешни,

И льётся в окна детский смех...

 

Поэт – не проводник, а провод

По дну свирепых смертных вод.

Поэт – всегда учиться повод,

Задуматься, чем жив народ...

 

Есть русское святое слово,

Но не святей большевика-

Носителя! Для остального

Есть приложения VK.

 

Ты обуздал его бунтарский

И непокорный гордый нрав,

Недаром первый пролетарский

Поэт! И потому ты прав.

 

 

РАЗМЫШЛЕНИЕ

 

Я не боюсь планеты злобной,

холодной лишь её боюсь,

когда в Москве, на месте лобном,

распнёт буржуазия Русь.

 

И не секрет полишинеля,

что я в житейском кураже

проспал, как петухи пропели,

как вколотили гвоздь уже...

 

За ним другой, а там и третий,

и, пригвождённая она,

которое подряд столетье,

воскреснув, вновь пригвождена.

 

Так может быть, причина в том, что

от века не того клянут

так скрупулёзно и дотошно,

кого не судит Страшный Суд,

 

а пригвождённый и распятый,

вразрез тому, что говорят –

Христос, в страданьях многосвятый,

Не Бог, а пролетариат?

 

СТИХИ ДНЯ

ЧТО ДЕЛАТЬ? СПАДЩАНСКИЙ ЛЕС

 

Грубыми хранителями влога,

перед сочинённым предстоя,

вы идёте к отчему порогу,

от Владивостока к Бресту – я!

 

Но, в шинели наглухо застёгнут,

с «Мосина»-Самсунг наперевес, –

без мольберта, как художник Стогнут, –

грязью мчу через Сподщанский лес.

 

А июнь – как маковка, – пригожий,

он в Ростов, как масло в нож, вошел,

тут смотри, Эзоп, за толстокожей

неразумной маткой диких пчёл.

 

Ну, а дальше? Всё по Марксу – дальше.

Крупный капитал чтоб грабить всласть –

беспардонно, среди дня, без фальши,

валит цепенеющую власть.

 

Чтоб самим остаться в интересе,

пролетариату скажут: «фас»,

я недаром говорил о Бресте,

«Брестский мир» те ж рыла, но в анфас.

 

Если хочешь побеждать в интригах,

классовый подтекст во всём ищи –

в толстозадых и угрюмых книгах

к истине находятся ключи.

 

А пока не действуй до упора.

Слушай в «Маршалах» затюканный CD.

Пусть слегка колышет ветер шторы,

не приподнимайся и сиди.

 

Улови протест набухших лилий,

если рок, то – «Курт»!

– «Алло, гараж!»

Мы ещё не раз у стен бастилий

революционный включим гранж.

 

А пока в соцветиях кленовых,

услаждая книгой бытиё,

помни, сын зажиточных нулёвых, –

пролетариат возьмёт своё.

 

Слишком оказалось много «Сенек»,

коим шапка власти велика...

Потому и стал я неврастеник

на прямом пути большевика!

 

 

***

 

Ты, друг, вошедший в стратосферу

на полной скорости, как мем, –

используешь свою манеру –

марксизм приплесть к явленьям всем.

 

Вот посмотри: рабовладельцы

(уже в яйце пролетарьят)

свои откормленные тельца

по Аппиевой в Рим влачат...

 

Они особо не имеют

тех денег, чтоб войти во власть,

гражданством будучи ромеями,

их гонка к трону началась.

 

К тому я это, что однажды,

не то в сей час, не то в сей миг,

любой желающий и каждый,

в обход сцепляющих вериг,

 

захочет порулить немного

орластым ледоколом «Русь»...

И тут, судьба, не будь жестока

(загадывать я не берусь)! –

 

В поход ромеи на Иваху

собрали тысяч триста аж,

решив с наскоку и с размаху

плавсредство взять на абордаж.

 

Как объяснить по Марксу эти

повадки капитала бы?

Всё ли рассматривать на свете

сквозь призму классовой борьбы?

 

 

***

 

Подписчики, страницы гости!

Шепчу, а надо бы орать

Со всей неудержимой злостью

Голодных поколений пять.

 

Есть вера, ну, а есть химера.

И вот последняя как раз

Боеголовкой искандера

Большое сердце ранит в нас.

 

Я не в Испании, не в Ницце...

Как мог до края я дойти?...

Сверхчеловеческого Ницше

Отбрасываю на пути.

 

Не либерал и не поклонник

Против течения... отнюдь!..

Как все, я скинулся на броник...

Прекрасно знаю, кто есть Дудь*...

 

Но в современной заварухе

Я начал что-то понимать.

Кто виноват в моей разрухе?

Политика – ядрёна мать!

 

И не последнее тут слово

Сказал, конечно, друже, ты.

Расстреляны из танков снова

О братстве всех людей мечты.

 

Но почему вселенской церкви

Так нужно дьявола попрать,

Притом что государству реквием

Готов олигархат сыграть?

 

Так почему ж ты, РПЦшный

Величественный смелый поп,

Всю силу темноты кромешной

(как в оно время Бог – потоп)

 

Не хочешь на того обрушить,

Кто наш присваивает труд

И кто 1/6 суши

В карманы отпрысков суют?

 

Буржуазия – имя этим!

Мы против, пролетариат.

Пока не вдарим по планете,

Все будем верить в рай и ад.

 

Для этих, сказочно богатых,

(плюют в открытую в лицо!)

Что, дескать, Бог направит в ад их,

А нищих – в рай, как простецов...

 

Смешно! С буржуев скинем маски,

Чтоб видеть хитрость на лице.

Не веруем давно мы в сказки

Служанки власти – РПЦ.

 

Мы веруем лишь в силу нашу.

За Власть Советов и умрём.

И нет на свете доли краше,

Чем выспаться последним сном!

 

*Внесён в список иноагентов.

 

130-ЛЕТИЮ МАЯКОВСКОГО ПОСВЯЩАЕТСЯ...

 

Ты,

восставший

из вселенских бурь

с единственной целью: «Выживи!»,

перевернул буржуазную дурь

с ног на голову в солнце рыжеве.

 

Ты ответил им в громах и ливнях,

классовом вызревшем бое:

«Не ступлю за мамонта бивнем

на братскую землю ногою.»

 

Они же тебя, в отсутствии телеграма,

не смогли как следует высечь:

на твою защиту от позора и срама

вышли на улицы тысячи тысяч.

 

И сегодня такой громоглас поднялся,

он нужен, как никогда, здоровым силам.

Земля воспалилась, под капитал вся

отдана финансовым воротилам.

 

И моя речь была бы неполной,

если бы не сказал напрямую, что, современник, ты

способен планету с тропины окольной

вывести на магистральный большак мечты!

 

Он заключается в манифестации

равных возможностей всем и для всех...

Не стоит, буржуй, за кошелёк цепляться,

проверяя на месте ль украденный успех.

 

Я думаю, что тут к месту подумать

об исходе заварух капитала для...

Необходимо поделить миллиардные суммы

между бедными до последнего рубля.

 

Считает кто план этот мой популизмом,

прошу, Маяковский, ответить и Вам...

Выступить желательно разным харизмам:

Есенину, Хлебникову и прочим лирическим басам.

 

Троцкизмом плюются в меня современники,

дескать, ограбить богатых ради бедных всех стран

и превратить все заводы в обменники

валюты директоров рабочим в карман –

 

это не ленинская идея,

дескать, не путь в социализм отнюдь,

о благе народа я сердцем радея,

выхватываю «Капитала» самую суть.

 

Пока ж принимая жестокое варище

за олигархических групп интерес,

мы одного достигаем, товарищи,

легитимируем устроенный ими замес.

 

И тут как не вспомнить, что в листьях рыжеве,

Сто лет назад, отринув буржуазную дурь,

С единственной целью: «Прозрей и выживи!» –

1917-ый ворвался в шуме и зареве бурь.

 

И не сразу узнали все люди земли, –

Противоречия вовеки и раз для себя разрешив,

Что значит красногвардейское «пли»,

Канонира Авроры неясный призыв! 

 

19.07.2023

 

 

***

 

Вокруг творится яд и хтонь.

Жизнь видится мне без отрывка,

а цельной – от «ничто» прививка,

кровь согревающий огонь;

 

я, верующий в Россию,

в её марксистскую судьбу,

не жду, чтобы меня спросили,

я закатал свою губу.

 

Как обустроить в русском поле

поленницу и сеновал –

дворяне крепостных пороли –

глянь пошехонский «Карнавал».

 

Чтоб выжить в этаком пространстве,

где заправитель воротил

не свойских денег в пьяном пьянстве

источником трёх яхт и вилл –

 

являются ручьи почище,

разбогатеть других за счёт –

засунь холёные ручищи

в бюджет, и пусть слегка пожжёт

 

поток могучий и ретивый.

(Ты всё-таки чего-то смог),

ты обуздал во имя пива

бурлящий денежный поток.

 

Через твои штанов карманы

и внутренние пиджака

проходит смерть...

Ложится рано

тень пролетарского ЧК.

 

 

 

СОНЕТ (абба бааб вгд двг)

 

С рассветом ты смолкаешь, не поёшь.

Стеклянен пруд.

Кульбитов нет и твиста.

Я видел диск летящий некренисто,

На синем он особенно хорош.

 

Он подсветил – дар княжеский – монисто,

К лицу тебе! Ты мне вручила – брошь...

Сказав: «Храни покой, не изнеможь –

То память о троянском кифаристе...»

 

Но я, дрожа, сомнению не внял –

Знай поцелуй глубокий Менелая,

Вот что мне было нужно от тебя.

 

Брошь выпала. По Греции ребят

Немерено лежит среди фиал,

А поцелуй твой до сих пор пылает!

 

 

***

 

Те, кто клеймят нас «Красной сектой»

В преддверье ядерной зимы –

Бог отказал тем в интеллекте...

Фанатики – они, не мы.

 

Те, кто – чтоб капиталы множить –

Полмира истребить хотят

И собственные страны тоже –

Врагов их – пролетариат! –

 

Скажу вам так: среди скитаний,

Раздумий малых и больших,

Буржуи – понял – нас достанут,

В рабов мы превратимся их –

Обслуживать заводы, шахты

За кров, за малые гроши…

Мы не хотим с бухты-барахты

Лишиться тела и души,

Буржуазии наглой ради

Никто погибнуть не готов…

 

Грохочут тучи на Параде –

То танки Майснерских полков!

 

Они проходят по планете,

Их дула охраняют сон,

Чтоб счастливы рождались дети

В бедняцких семьях испокон!

 

Мы все плечом к плечу восстали

В движенье хаотичном масс.

Лишь он сквозь сумрачные дали

Повёл к социализму нас.

 

Лишь он, сомнения разрушив,

Мещанской правде вопреки,

Заблудшие приветил души,

Напомнив, мы – большевики.

 

Он будней раздробил оковы,

К ярчайшей выведя звезде,

Сверкающей, согласно слову,

Монетой в старой борозде!

 

И потому планеты гибель

Остановить лишь можем мы.

Не станем – в рот воды, как рыбы,

Набрав, ждать ядерной зимы.

 

***

 

Арест Стрелкова лишь завеса.

Но, в дыме розово-густом,

суть классового интереса

проявится совсем в другом.

 

А именно – лишать гражданства

хотят как законопроект

внести в Госдуму! Что за пьянство?

Вы скажете. Где интеллект?

 

а он присутствует в России,

поскольку правит капитал,

полиэтничные стихии

хотят прорваться за штурвал.

 

И потому, чтоб не пустить их

через 15 лет во власть –

приходится держать за нити

желающую кушать пасть.

 

Но и не в этом суть, а в том, что

взгляд от событий отвести:

бастуют девушки на Почте,

религиозный бунт в пути...

 

...И бросили в застенки... Игорь!...

В железной клетке Вы теперь,

рассерженный и смелый тигр!

Обузданный режимом зверь?

 

Я думаю – то для отвода

прицельных, прозорливых глаз,

чтоб палка русского народа

от азиатов отвлеклась.

 

 

***

 

Не холоди, не надо, слушай:

От кирзового батога

До супеси прогретой лужи

Ещё найдутся два шага.

 

Со вздохом почвы, оробея,

Проскрежетав беззубым ртом,

Идущий, верую тебе я, –

Во имя Господа грядом.

 

Стареющий безотлагатель,

Присутствуя среди миров,

Четырёхстопным ямбом дактиль

Хореанапствуй, часослов!

 

Ещё есть силы кружев арта,

Потворствуй взгляду, равных зля...

Последняя не бьётся карта –

Пиковый туз – на короля.

 

 

ОТХОДНАЯ ПОСТЗАПАДУ

 

Мы чужды по крови,

Да, это так!

На разных мостимся платформах.

По Шпенглеру вы – попавший впросак,

На пир обречённые в камышах,

Квинтэссенция п р о м а х.

 

Я владею одной шестой,

И меня создала ширина.

Ветер севера над страной,

Опыт прошлого пережитой,

В жилах вечно – она.

 

Обь с Енисеем – нашей семьи.

Азиатская кисть Иртыша.

Покуда пульсируют – вызов прими.

Раки щекочут пальцы мои,

Выплескиваясь, спеша.

 

Только тяжёлый грома удар

Раскалывает неба чашу.

Сие означает –

От земли пойдёт пар

Прометей высвободился, хоть и стар,

Тучу седлав, молнией пашет!..

 

Ты догниваешь в компосте времён,

Цивилизация Б е з д н а.

Не сторожит одноногий клён,

И мы не вспомним ваших имён,

Нам с вами неинтересно.

 

И когда, в навоз перейдя, догниёшь,

Мы железной своею волей

Встанем там, где лютый свирепствовал дождь –

Где поднялась густая волнами рожь –

В чистом бескрайнем поле.

 

 

***

 

Ты можешь биться в злой падучей,

ругать капиталюг ершистых,

и Дугина клеймить фашистом,

чернеть от ненависти тучей,

 

но не разбудишь никогда ты

стоящих в стойле овце-масс,

мещане, тиною проклятой

утащат за собою нас...

 

Нет молодых среди населения

способных и других зажечь.

и потому нам нет спасения,

накапливать осталось желчь?

 

Эх вы! дела не так уж плохи,

достаточно крепить кулак,

чтоб мы, юнцы и неумёхи,

Не в слове спелись, а в делах.

 

для этого сначала надо

уметь товарищами быть,

та сторона – они не стадо

и знают те куда им плыть.

 

Их вождь – медведь и император

а наш – Акелла – волчья сыть

они по вечерам – в театр,

А нам детей бы прокормить...

 

Но ничего! настанет время

его приблизил я, поэт,

я на скаку умею в стремя

ногой попасть, как мог мой дед.

 

Я мстителем неуловимым,

как Яшка, выполню приказ,

который чёрными с отливом

глазами вывел к свету нас.