Виктория СИНЮК. Счастье
Рассказ / Илл.: Художник Андрей Мыльников (фрагмент картины)
Из восьми раз пасьянс сложился лишь дважды. Другие гадания, как нарочно, выдавали то хорошее, то плохое: вот, значит, «любит-поцелует-к сердцу прижмёт», а ещё разок попробуешь – уже «к чёрту пошлёт»! И где правда? Знать бы! Если гадать не в одиночку, а с подружкой, дело идёт весело: смех, подколки, шутки, и даже самый мрачный приговор – «он вас не любит!» – не страшит. Но Настя уехала на море, других ребят тоже не видно, во дворе пусто. Скука… Время ползёт жирной зелёной гусеницей. Ничто не радует: ни книга, ни телевизор, ни мороженое – только музыка спасает. Сядешь на качели в наушниках, нажмёшь на кнопку плеера в телефоне и летишь! О чём-то думается, мечтается, пока от долгого качанья не закружится голова. Приземлишься – и нужно снова чем-нибудь кормить жирную гусеницу дня… В одиночку-то не больно прокормишь.
Есть, впрочем, одна «забава», которая раньше выручала: писать в блокноте. Сочинять. Ещё в мае, незадолго до летних каникул, Лера ни с того ни с сего начала писать повесть о девочке-оборотне. По главам читала её подружкам – в школе, во дворе, дома на кухне, когда не было родителей. Подружки, для которых и домашнее сочинение по русскому было непростой задачей, слушали Леру восхищённо и нетерпеливо ждали новых глав. Так, за минувший май она стала среди подруг авторитетом и даже улучшила репутацию тех, чьи портреты висели на стене в кабинете русской литературы… За лето двенадцатилетняя писательница собиралась закончить повесть и в сентябре, вернувшись от бабушки, озвучить подружкам долгожданное продолжение.
Но стоило приехать на лето в бабушкин городок, где она обычно проводила каникулы, – и одним июньским вечером, когда ничто не предвещало «грозы», увидеть… Тонкое, симпатичное лицо, светлые, почти белые волосы, очки в тонкой оправе на серьёзных серых глазах. И всё: будто волшебную речку переплыла… И повесть, которая в начале каникул ещё писалась и радовала, была заброшена. Все мысли стали вращаться вокруг внутренней ромашки: любит – не любит? Сердце ощипывало её по сто раз на дню – и не верило ни тому, ни другому ответу… И всё, что, по детским народным поверьям, могло хоть как-то намекнуть о положении дел в мальчишеской душе, шло в ход. Крапива, которой они с Настей исхлёстывали себе руки, чтобы в ожоговых пупырышках разглядеть имя суженого. Гадания на ниточке с иголкой – тут уж надо было заигрывать с нечистой силой… На худой конец, можно было просто подкараулить во дворе какого-нибудь мальчишку из компании Вадима и спросить напрямую: «Любит, не любит – не знаешь?» Малец, радостный оттого, что его вовлекают в такие взрослые дела, выдавал по секрету:
– Любит.
– Точно?
– Не веришь – сама спроси, все пацаны уже знают!
– Ну, ладно, только смотри только – цыц! Ему ни слова!
– Угу.
С самим Вадиком поговорить пока так и не удалось. Да и как это: говорить с мальчиком, которого любишь? О чём? Болтать о пустяках, о школе, о друзьях? Смеяться? Или быть серьёзной, сказать о любви к книгам? Или...
Однажды были от него молча протянутые цветы да ночная серенада под окном, разбудившая бабушку, но это – давно, в середине июня. Сколько гусениц-дней проползло с тех пор по земле – а новых вестей о любви всё нет и нет…
*
Во дворе, рядом с «гадальным» столом, сновали петухи и куры, где-то натужно кудахтала несушка, на куче скошенной травы, под яблоней, в обнимку дремали молодые кот и кошка. Пожилая соседка с первого этажа – тётя Нора Соловей, или, по-местному, просто Соловьиха, развешивала бельё. Из чьего-то гаража доносились песни и тарахтение мотора… Привычные картинки, звуки; мир живёт своей жизнью. И как так случилось, что для Леры вся эта жизнь тонет теперь в одном глубоком, как морская вода, имени: «Вадик»?
– А ты всё с картами сидишь! Хоть бы бабушке помогла в огороде! – это Соловьиха развесила бельё и теперь с пустым бордовым тазом в руках встала над душой.
«Только не это!» Наставления, поучения – ещё полбеды. Другие полбеды в том, что тётя Нора немного глуховата…
– Я потом помогу, – громко ответила девочка.
– А?
– Потом помогу! – пришлось повысить голос.
– Ай-ай… – покачала головой тётя Нора. – Ты хоть книжки-то читаешь?
Девочка кивнула.
– Какие?
– Разные!
Лера вспомнила и «Аэлиту», которую недавно перечитала в третий раз, и «Белого Бима Чёрное ухо», и «Детей подземелья», но не станешь же на весь двор выкрикивать эти названия! Соседка странно улыбнулась, обидно махнула рукой и утиной походкой двинулась к дому. Лера посмотрела ей вслед, подумала о чём-то, сорвала травинку, сунула её, сладенькую, в рот и вернулась к делу…
*
Вдруг в подъезде послышался знакомый стук палки: это вышел из квартиры Настин дед, Иван Адамович, и стал медленно спускаться по лестнице. Сейчас, знала Лера, он выйдет из дома, шажок за шажком дойдёт до скамейки, сядет здесь, под старой яблоней, которую сам когда-то и посадил…
Ему, как говорила бабушка, «хорошо за семисят». На других здешних пенсионеров он не похож. Не лезет с поучениями и расспросами про школу. Говорит необычно, будто на равных – так, что от разговора с ним улизнуть не тянет – наоборот, хочется слушать и что-нибудь рассказывать о себе. Таких взрослых, знала Лера, днём с огнём не сыщешь. Настя говорила, что раньше дед Ваня работал в школе учителем биологии, географии и труда – и будто бы вовсе не ставил «двоек», «троек» и даже «четвёрок» – все у него получали «пятёрки»! Дети его любили, а другие учителя считали чудаком.
Когда он показался из-за двери, Лера быстро собрала со стола карты и сунула колоду в карман своего джинсового сарафана.
Старик шёл до скамейки медленно. После прошлогоднего инсульта у него плохо работали ноги. Бабушка часто говорила ему, что надо больше гулять, разрабатывать суставы, а дедушка Ваня – то ли от лени, то ли ещё почему-то – почти никуда не ходил. Чаще всего сидел дома – смотрел телевизор, газеты читал. Изредка выходил в палисад – проведать смородину да малину, поесть ягод с куста, полюбоваться цветами, которые теперь сажал не он, а Настина мама, его дочь…
Одет он был в серые брюки на подтяжках и коричневую в мелкий узор рубашку; на голове – кепка, а на ногах – давно не чищенные боты без шнурков. Печальный вид! Но это только первое впечатление. Когда начнётся разговор, дедушка Ваня станет казаться моложе и веселее. Как это с ним происходит – загадка.
Наконец он дошёл до скамейки. Лера поздоровалась – старик улыбнулся в ответ:
– Здравствуй, Леронька!
Сел на скамью, прислонил к ней палку. Отдышался… Потом начал разговор:
– Уехала Настя – не с кем тебе гулять…
– Не с кем...
– Не с кем шалаш в кустах строить, с котятами возиться да ягоды соседские воровать, правда? – дедушка Ваня улыбнулся, и голубые глаза его заблестели. Вот оно, то самое превращение!
Хихикнула Лера – приятно вспомнить прошлые приключения. А ведь за это лето ни одного шалаша в кустах они не построили, ни одного котёнка не спасли – всё как-то стало вращаться вокруг мальчишек и разговоров о них.
– Хочешь, пойди в наш палисад, собери малины – она ещё есть.
– Спасибо, схожу, – ответила Лера. Малину она любила, но уходить пока не хотелось. Хотелось посидеть с дедушкой Ваней, поговорить о том о сём, рассказать что-нибудь. Вот, например, то, что на сердце: – Скучно всё-таки без Насти…
– Скоро приедет! Две недели им там осталось…
– Разве это скоро?
– А как же? Время быстро пролетит – ты и не заметишь.
– Ага, пролетит! – хмыкнула Лера. – Взрослые всегда говорят: «Время быстро пролетит – не заметишь»? По-моему, оно не летит, а ползёт. Как гусеница.
Дедушка Ваня прищурился.
– Как гусеница, говоришь? А ведь есть против этой гусеницы одно народное средство.
– Какое?
– А такое, что ни в одном магазине не купишь. Его делать нужно. Оно так и называется – дело.
– Дело? – разочарованно переспросила Лера.
– А что? Вот, посмотри-ка вокруг. Видишь яблони?
– Вижу. Настя говорила, что это вы все яблони здесь посадили.
– Ну, не все. Тут и Соловьихина яблонька есть, и твоего деда покойного… Вкусные яблочки, правда?
– Особенно штрифель!
– А я так антон больше люблю.
– Кислятина, – улыбчиво сморщилась Лера.
– Тут уж кому что нравится! Но я про другое хотел сказать. Ты помнишь, в кого превращаются гусеницы?
– В бабочек, конечно!
– Правильно. Когда хорошее дело делаешь, время из гусеницы превращается в бабочку. Но человек её не замечает, потому что он занят.
Лера задумалась: чем бы ей таким заняться, чтобы гусеница стала бабочкой? Бабушке, что ли, в огороде помочь? Или написать новую главу? Вот когда для неё время становится бабочкой – когда она пишет! От этой мысли внутри будто чайник стал закипать: так захотелось сесть за блокнот!
– А почему вы про яблони сказали?
– Мы их в молодости сажали. Думали тогда, что времени у нас – как облаков на небе. А так всё быстро прошло! Вот как сейчас вижу: стоит твой дед Вася у своей яблоньки, а мать его (твоя, получается, прабабка) говорит: «Будут, Вася, твои внуки с этого дерева яблоки есть!» А он смеётся – какие, мол, внуки! Где ещё те внуки! А вот где!
Дедушка Ваня с улыбкой поглядел на Леру. А Лера заторопилась:
– Я пойду к бабушке в огород. Если Настя будет вам звонить, передайте привет!
– Передам. Ну, беги!
Девочка вскочила со скамейки, забежала в сарай за резиновыми перчатками и быстрым шагом направилась к огороду. По дороге думала: разберётся с грядками – и возьмётся за «своё дело»! А в голове уже зашуршали мысли, заговорили герои, и одинокая девочка-оборотень радостно взвыла в своём лесу… Ожил её мир – и как же в него захотелось вернуться! Ах, огурцы-помидоры, ах, бабушка! Только бы поскорее…
Бабушка, загорелая, в большой светлой панаме возилась с помидорами. Увидев Леру, она удивилась и обрадовалась:
– Надо же, пришла моя гадалка! Ну, раз пришла – берись за картошку! Прополешь грядок пять – и пойдем обедать…
Лера взялась за работу, а мысли катились то к Вадику, то в тёмный лес, и вот уже на страницах повести будто бы появился новый герой – светловолосый мальчик в очках, который спасёт девочку от чар и, может быть, полюбит её…
Время проскакало кузнечиком. Грядки были выполоты как никогда чисто – ни одной лебединки! Бабушка всплеснула руками от восхищения:
– Ну, молодец! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!
Взяв два ведёрка с огурцами, помидорами, зеленью, они отправились домой – обедать свежим холодником и молодой картошкой с салатом.
Настин дед всё ещё сидел во дворе и палкой катал в траве розовое яблочко. Дойдя до скамейки, бабушка взглянула на старика, тепло улыбнулась и поздоровалась:
– Добрый день, Адамович! Всё сидите? Походили бы…
– Добрый, Венедиктовна! Всё сижу. А ходить сил нет… Отходил я, видно, своё…
* * *
Холодник из свежей свёклы – обычное бабушкино блюдо – оказался едва ли не самым вкусным за лето. На второе была молодая картошка в мундирах и салат из хрустких огурчиков. Не обед – а праздник!
Пообедав и помыв за собой посуду, бабушка налила в глубокую супницу холодника, отрезала два куска чёрного хлеба и намазала их сливочным маслом.
– Отнесу Адамовичу… У него все уехали – может, и есть нечего. Спрошу, не надо ли в магазин. Если надо, сбегаешь потом?
– Сбегаю!
И бабушка ушла «ненадолго».
Лера наконец осталась один на один со «своим делом»: плюхнулась на большую кровать в спальне, открыла голубой блокнот и перечитала последние главы... Потом стала думать, писать, чёркать. Оказалось, за время, пока она не открывала блокнот, герои истосковались друг по другу, сюжет, как пёс на цепи, – по простору, загадочный лес – по зачарованной девочке, а девочка – по белобрысому мальчику, которому вот-вот предстояло появиться на чистых страницах блокнота… А самое удивительное: сюжет и герои будто бы знали, что́ надо делать дальше – только и поспевай за ними!
Дело пошло, на странички посыпались синие буковки – не самые аккуратные, но живые, задорные! Поначалу Лера писала лёжа на животе, потом перевернулась на спину, потом на бок, потом ходила по комнате, придумывая первый диалог девочки и белобрысого…
После стояла у подоконника и, улыбаясь, глядела в солнечное окно. Из окна было видно поле, наполовину сжатое, за ним – лес, густой, свежий, полный ягодных тайн… В этот лес Лера и друзья как-то ходили в поход – воспоминания об этом и вдохновили её, но как всё преобразила фантазия! Удивится Настя, когда услышит! Лера дала себе слово: дописать повесть до её приезда – и в первый же вечер в палисаднике прочитать вслух…
Бабушки всё ещё не было. Лера точно не знала, сколько бабочек-минут пролетело, пока она писала в блокноте, но казалось, что времени прошло не так уж и мало. Скорее всего, от Адамовича бабушка снова отправилась в огород – ведь там, над огурцами-помидорами, порхали её бабочки! А были ли они у родителей, у Насти, у Вадика?.. Так, рассуждая о бабочках – своих и чужих – Лера не заметила, как прошло ещё полчаса. Сытый блокнот голубел на кровати и чем-то напоминал сонного британского котёнка…
Карты в кармане сарафана молчали, как простые картонки с рисунками для дошколят, а ведь ещё утром они клеились к душе, как магниты к холодильнику! Лера достала колоду и бросила её на полку. Глянула на часы: четыре – их с бабушкой «чайно-бутербродное» время. Каждый день в четыре часа они ставили чайник, делали бутерброды с сыром или мёдом, заваривали мяту или чабрец – и, неторопливо чаёвничая, говорили обо всём на свете…
Когда Лера доедала второй бутерброд, с пустой супницей вернулась бабушка – сияющая и счастливая. Загорелые, круглые её щёки розовели как грунтовые помидорки!
– Ой, внученька, пошла к Адамовичу – слово за слово, разговорились так, что и про время забыли! Фотографии старые смотрели, вспоминали… Выпили по рюмочке… А ты уже чай пьёшь?
– Ага. Садись-ка, я и тебе заварила. Бутербродов сделала…
Бабушка совсем расцвела.
– Что это с тобой, Лера?
– А с тобой? – Лера, прищурившись, посмотрела на бабушку. – Влюбилась, что ли?
– Ой, скажешь! – рассмеялась бабушка. – Может, и влюбилась!
Лера опешила: это «влюбилась» она произнесла просто так – так же, как они с Настей произносят это слово, подкалывая друг дружку. А тут… И они, что ли, влюбляются?
– Понравился дедушке Ване холодник? – спросила Лера. А сама всё думала: «Неужели так бывает, что и они...?»
– До последней капли съел, – гордо ответила бабушка.
– А в магазин нужно?
– Я сама схожу, а ты занимайся своими делами… Ты мне и так сегодня помогла.
Бабушка с аппетитом жевала бутерброды с мёдом, запивала их тёплым чаем – смотреть на неё было приятно и вкусно.
– Ещё ж тебе не сказала… Мы с Адамовичем договорились: каждый вечер, когда не жарко, будем выходить на прогулку – хоть на полчаса… Жалко мне его – хороший человек, а на себя совсем рукой махнул…
* * *
Вечером, накатавшись на велосипеде, Лера снова сидела за голубым блокнотом. А на самом деле не сидела, а бродила по своему лесу и по улочкам придуманного городка, спешила за героями и не дыша наблюдала за тем, как между девочкой и белобрысым завязывается дружба… Думала о Вадике: было бы интересно ему узнать, какое «дело» у неё есть?
Бабушка смотрела по телевизору сериал и уже начинала готовиться ко сну…
Стемнело. Вдруг что-то ударилось об окошко Лериной комнаты. Она оторвалась от блокнота, прислушалась… Вот ещё разок – как будто камешек какой-то… Потом ещё… Потом – как гром среди ясного неба:
– Лера!
Она вскочила с кровати и подбежала к окну: у куста отцветшей сирени, который рос возле подъезда, стоял Вадик, а рядом с ним какой-то мальчишка. Присмотрелась: да это Ромашка, тот самый Ромка, с которым секретничала. Неужели рассказал, балбес?
– Ле-е-ера! – это уже он, Ромка, прокричал.
Она схватила стул, приставила к окну, вскочила на него и высунулась в форточку:
– Чего кричите? Обалдели, что ли?
– Выйдешь? – серьёзно спросил Вадик.
От радости Лера чуть не свалилась со стула: конечно, выйдет – чего бы ей это ни стоило! Хоть через окно!
– Не знаю… Поздновато уже. Сейчас у бабушки спрошу…
– Давай выходи! Ждём! – бодро прокричал Ромка.
Бабушка уже сидела на кровати в розовой ночнушке, наносила перед зеркальцем на загорелые щёки вечерний крем и, казалось, даже немножко любовалась своим отражением.
– С кем ты там разговаривала? – спросила она, похлопывая себя по щекам. – Опять этот пришёл, певец-то твой? Что-то давно не слышно было…
Лера покраснела.
– Я выйду, ладно?
– Ох… Ночь-то уже на дворе! Собаки бегают!
– Да только что стемнело, бабушка! А собак я не боюсь.
– Ладно, иди! А то перебудит же тут всех! Кофту только накинь…
Лера опрометью бросилась к шкафу, схватила с полки новую толстовку, накинула её на плечи – и уже через минуту неслась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку…
Улица встретила её душистым ветерком, первыми звёздочками на тёмно-синем августовском небе. Пахло яблоками и травой; вдалеке, за околицей, лаяли собаки. В глубине двора, у гаражей, кто-то курил, разговаривал. Из квартиры тёти Норы доносились громкие звуки телевизора. А на скамейке в одиночестве – хитрый Ромашка куда-то исчез! – сидел Вадик. Карамельный фонарный свет освещал тонкое лицо мальчика, блестел на белых волосах и стёклышках очков, а на столе перед ним лежал маленький букет из красных цветов герани…
Поздравляем нашего автора Викторию Синюк с выходом книги рассказов «Старый дом, новый дом»! Купить можно на Озоне, на Вайлдберриз и в других магазинах.
