Наталья АЛЕКСЮТИНА. Свидание с любовью

Как быстро бы человечество не бежало вперёд, как упорно и тщательно не упаковывало бы себя в обёртку нано- и обманотехнологий, о любви оно будет говорить на языке поэзии. Потому что за тысячелетия своего существования другого языка не изобрело. О любви – либо молча, либо - стихотворными строками. Третьего не дано.

 Поэзию оценивать – дело неблагодарное. Она, как возраст, является состоянием души. Кто-то мыслит и чувствует прозой, а кто-то рифмует то, что ощущает, словно вдыхает и выдыхает. Что сделаешь с таким преобразователем очевидного в невероятное? Ты ему – весна, а он тебе – «сыплет яблоня белой пургой». Ты ему – ночь, а он тебе – «…И, как чуткие звери Вселенной, / Смотрят звёзды на землю с небес». Поэт, одним словом.

Я к поэтам отношусь с непритворной нежностью. Особенно - к настоящим поэтам. К тем, кто не угождает публике простенькой, затасканной рифмой, а, как в батискафе погрузившись в пучину образов, достает оттуда непостижимые, несравнимые словесные жемчуга. И нанизывает их один за другим на строчку бытия, чтобы, опять же, заиграла иными красками вечная песнь человека о любви.

Один из таких вдохновенных «ныряльщиков» - Валентин Сорокин. В 2011-м году вышла книга его стихов «Пути свидания» (М., «Буки Веди», составитель серии Лидия Сычёва). И, разумеется, главное действующее лицо в этой драматичной, яркой, содержательной пьесе – любовь. Любовь как мироносица, как ось мироздания:

Твоя любовь родною синевою

Клубилась, надвигалась и безгласно

Закутывала прямо с головою

Меня во сне и сладостно и властно…

………………………………………….

 Я целовал тебя, и руки нежно,

Дрожаще

     по моим плечам

летели.

И ропот волн, упрямый и мятежный,

Вдруг затихал, как мальчик в колыбели.

(«Та молодость твоя с моею вместе…»)

Настоящий поэт безошибочно угадывает в любви мощную трансформирующую силу. И разрушающую, и созидающую. И также безошибочно делает её доминирующей в собственном словотворчестве. И, в общем-то, правильно делает. Поскольку любовь и всё, с нею связанное, - это какой-то колдовской колодец. Сколько не черпай, не убывает. Другое дело, что, как и положено в сказке, одному изумруды и яхонты в корзинке, а другому – лягушки с жабами. Получив в дар свойство мыслить поэтически, нельзя застрять на жердочке «поэта-песенника». Большая поэзия, как указатель на распутье, невнимательных и растерянных не прощает. Валентин Сорокин оказался в числе счастливчиков. Он свой поворот не проглядел. Его прогулка закончилась свиданием с поэзией, и любовь у них случилась обоюдная:

Жду часа торжества, когда во мне, страдая,

Начнут шуметь слова, как роща золотая,

Начнут шуметь.

Любовь, действительно, уникальное чувство, поскольку умеет одаривать в ответ, обогащать талант. Наверное, только благодаря взаимному трепетному отношению можно говорить такими словами: «Где в рассветные минуты, задыхаясь и горя, / Из воды взлетает круто красной лилией заря». Или: «И тоскою наших одиночеств / День травился, вдумчивый и ясный». Или: «Царапнулся ветер колючий». Или:

Я хотел бы и зимой и летом

В миг,

когда враждует мир угрюм,

Нисходить на землю тихим светом

Горевых высокозвёздных дум.

Любовь, поэзия, волшебство – синонимический ряд. Взаимосвязь необыкновенно тесная. Поэзия готовит для поэта волшебный любовный напиток, выпив который, он и становится поэтом. А, когда становится поэтом, то сам выступает глашатаем любви. Её проповедником, защитником, светочем. Поёт о ней и призывает к ней. И этому призванию уже не изменяет. Хотя, его, поэта, любовь частенько испытывает безответностью. У Валентина Сорокина много стихов, посвящённых теме переживания чувства в одиночку. И, как истинный художник, он переплавляет внутреннюю трагедию в некий метафизический сигнал, передаваемый азбукой любви в чувствосферу человечества.

…Я мимо раздумий твоих,

И жестов твоих, и речей,

И нас,

надоевших, двоих,

Один продвигаюсь, ничей…

Холодная – и не понять

Души твоей мертвую глубь.

Коль можешь кого-то обнять,

Пожалуйста, приголубь.

(«Светящийся ливень прошел…»)

Или:

Мы стали давно молчаливей,

Как в горе созревшие дети.

Пожалуй, намного счастливей

Другие теперь на планете.

И ещё:

Вот гляжу в лицо твоё и плачу,

Я, как дождь, прошедший стороной,

К сожаленью, не принёс удачи

Для тебя, действительно родной.

Провожаю вздохом птичьи стаи

И твержу потерянно вослед:

Это я за ними улетаю,

И к тебе дороги больше нет.

(«Я тебя теряю и теряю…»)

Бессмысленно делить поэтов на лиричных и не лиричных. Красота самовыражения зависит от таланта, чем он сильнее, тем лиричнее внутреннее поэтическое «я». У Валентина Сорокина есть удивительные стихи. Они, сродни есенинским, не читаются, а сразу поются:

Вечер теплый, вечер снежный,

Вечер лунный и большой.

Как мне быть с такою нежной,

Непослушною душой.

Или вот эти строки, трагические:

То не снег беловейною грустью

Все берёзы осыпал подряд.

Это души лебяжьи над Русью

С тихим стоном летят и летят.

Мне кажется, что это одно из основных свойств поэтического таланта – делать слово напевным, пробуждать им мелодию в душе.

У сборника хорошее название – «Пути свидания». На карте сорокинской поэзии эти пути не параллельны, они часто пересекаются друг с другом, и на перепутьях есть возможность постоять задумчиво, обозреть цветущие луга, опалённые закатом холмы и пригорки поэтического мира. Соскользнув с одной стихотворной колеи можно рядом обнаружить другую, и из загадочной штормящей ночи перебраться, скажем, в деревенское солнечное лето детства. Это всё совершенно естественно в мире поэтического путешествия. Благодаря волшебству, поселившемуся в этом мире, возможно почувствовать и прожить любовь, вспомнить её и, конечно, откликнуться. И даже более того, поверить в (страшно сказать!) бессмертие любви. Как оси мироздания. В самом деле, поэты, как писатели-фантасты, часто оказываются правы, и, если они утверждают, требуют и молят цепляться за любовь, как за стрежневую основу бытия, значит, это действительно так. Значит, все пути человеческие ведут к свиданию с ней, с любовью, говорить о которой можно только языком поэзии.