Наталья МАМЛИНА. «Засыпаю под шум разноцветного клена…»

* * *

Напоминайте мне почаще

О самом важном и простом.

О неземной воде журчащей

И наполняющей простор.

О том, что клена лист промокший,

Прощаясь с деревом своим,

Спешит к земле, к ногам прохожих,

Печалью неостановим.

О том, что даже в небе синем

Идет свой счет и лет, и зим,

Что человек почти всесилен

И тем всецело уязвим.

* * *

Нам сил не хватало для каждого страшного шага,

Когда по дороге, ведущей к другим берегам,

Мы шли и не смели смотреть на внезапно отставших,

Всех наших, внезапно отставших, стремившихся к нам.

Мы шли по земле. И в нее уходя постепенно,

Все меньше и меньше хотелось нам спорить навзрыд…

У нашей земли мы давно уже числились в пленных,

У нашей земли, у которой весь дух перерыт.

Как мир нас пугал! Становился холодным и серым,

Мечи обнажала несчастий чугунная рать.

…А доброе солнце вставало, сияло и грело.

Сияло и грело. И совестно было роптать.

* * *

Меня лечил зеленый подорожник

На каждой из игрушечных дорог,

Где лошадь мне была – единорог,

Где радость мне была – всего дороже.

Где каждый день не пережит, а прожит –

Исполнен смысла, праздничен и строг.

И никаких не надо мудрых строк,

Чтобы понять, что жить на свете можно.

Мне не хотелось думать о плохом,

Хотя под черным шерстяным платком

Оно ко мне спешило и, спеша,

Рассчитывая только на победу,

Смеялось в голос на мои обеты –

Благодарить за все, что Ты мне дашь.

* * *

Ну чего ты кричишь? Не кричи.

Еще будет немало причин,

Да никто отзываться не будет.

Будет мир неприветлив и смутен,

Словно полдень ноябрьский, коричневый,

Завывающий старыми притчами.

И найдется немало причин,

Чтоб кричать. А пока не кричи.

ДЕРЕВО У ДОМА

Тишина – не тишина.

Долг неясен.

Листья падают с ветвей –

Терпит ясень,

Только изредка стучит

В окна дома –

Будто может что-то быть

По-другому.

* * *

Вот этот палисадник – на дрова.

Вот этот дом – смотри – совсем невзрачный,

В нем жил старик – он пережил войну…

Он пережил войну, жену и сына.

И внука пережил. И вот ослеп…

Ну, побежали! Что же ты стоишь? –

Напрасно все. И под ногами та же

Вторая русская беда. Бегу.

Я добегу до поля, где коса

Уже давно травы не покосила…

И если б не простор и небеса,

То родина – совсем невыносима.

Себе наперерез

1

Мне не было прощенья потому…

А впрочем, этот факт не так уж важен

На свете, где вели буренья скважин,

Где пароход «Титаник» потонул,

Где враг врага преследовал и вел

До самого порога земляного,

Где сотни лет уже ничто не ново:

И доллар рос, и папоротник цвел,

Где мысли всех слетались в шумный вой

И было все (в итоге и по сумме),

Где каждый был по-своему безумен

В согласии с природой мировой,

Где очень часто воздух холодил

И часто жег; где толку ни на йоту,

Где все делились (по большому счету),

Но каждый третий нищим выходил.

2

Давай итожить наш с тобой улов

Под сводами разрушенного зала:

Стихи, произнесенные без слов

И беды, о которых я не знала.

Когда навстречу нам сгущался лес,

От ветра закрывающий полесье,

Самим себе мы шли наперерез

И знать не знали, что кому полезней.

* * *

Где только на русском зовут или кличут,

Простая прогулка – и та не отлична

От сотни других одичалых прогулок.

Мне день показался и ясен, и гулок,

И будто совсем не помят и не скомкан,

А был он туманен – под стать незнакомкам.

И черным крылом размахнулась тревога,

И свет прокисал как творог или творог,

И травы шептались (о чем – неизвестно),

Но было не время, но было не место,

И все вперемешку катилось с отвеса,

И сквозь вековую больную завесу

Сияла комета над миром безвольным,

И за душу брали звериные вопли.

* * *

Краснел закат на западном боку

Во всю свою багрянистую силу.

Спокойно лес раскинулся в миру,

И стало мирно вопреки всему,

Что происходит и происходило.

И можно было – сразу не поняв –

Не разглядеть, что лес обезоружен,

Что он стоит на выжженных холмах,

Вокруг которых прорастает страх

Сухой колючкой, как сплетеньем кружев.

* * *

Засыпаю под шум разноцветного клена.

И не вспомнить, в каком превосходном году

Снится мне в перьях белых с хвостом закругленным –

Попугай. Попугай какаду.

Улетающий в небо Австралии яркой,

Оставляющий землю на совесть коал.

Снится мне какаду – одинокий и старый.

Королевский, как видно, капрал.

Улетающий – как и положено – вдруг,

Будто в жизни об этом полете не думал.

Какаду в белых перьях – не враг и не друг

Океана глубокому дулу.

Улетающий – как и положено – вдаль,

Как бы крылья от взмахов тугих не сводило.

Засмеется над ним озорная вода,

И до слез захохочет будильник.

* * *

Как хорошо: не надо снова рушить                             

Весь этот мир, разрушенный давно.

В пакете хлеб и солнечная груша –

Вполне себе еда для одного.

Как видишь, брат, возможно и без братства

Прожить тогда, когда стопталась прыть.

До сна, как до спасения, добраться

И одеялом голову накрыть.

* * *

Двадцатый век ушел. Теперь

Купи себе хоть дом, хоть ранчо.

Живи как хочешь!.. Верь не верь,

Мне так же муторно, как раньше.

И, знаешь, беспощадней сны.

И ни один не скажет гаджет,

Как, может, лучшие сыны   

Становятся глупей и гаже.

И нет ни золоченых риз,

Ни жемчуга речного бусин.

Уверенно шагая вниз,

Давай хоть головы опустим.

* * *

Ни кола ни двора. Ни двора, ни кола.

Только лес-земляника да клюква-болото.

Непроглядная, вечная, страшная мгла

Аккуратно выходит из-за поворота,

Нам навстречу сгущается белым пятном

И пугает своим нерушимым покоем.

Сколько можно все время твердить об одном?

Сколько можно ходить по чернеющим комьям?

И смотреть на чернеющих птиц в вышине?

И не ведать других маяков, кроме черных?

…Продолжается жизнь на воде и пшене,

Каждый год, чередой из нечетных и четных.

ДАКТИЛЬНАЯ АЗБУКА

Молчи! В руках все буквы алфавита,

Которым доверяю с букваря.

Вращается Земля, вьюнком увита

И люди говорят, не говоря

Ни слова вслух, а все шепча губами

И жестами доказывая жизнь

Сквозь тишину, которой не убавить,

Каких чудесных мыслей не скажи.

* * *

Увидеть жизнь, которая случись

Однажды не ошибкой-тупиком,

А солнцем, от которого лучи

Бегут к земле на каждый холм и ком,

На всех людей – уставших, тихих, смертных –

Кто бит судьбой, и с толку сбит, и рван.

Увидеть свет, струящийся трехмерно

На этот нелюдимый караван.

Об авторе: Мамлина Наталья Александровна.

Родилась 17 ноября 1988 года в Москве. В 2011 году окончила Литературный институт им. А.М.Горького (семинар Сергея Арутюнова).