Светлана БЕЛОВА. Бьюти.
На площадке 4 квартиры. За каждой дверью живет сосед. Кто он? Порою мы едва знакомы. И не только с ним, но и с самим собою. Посвящается, ушедшему из жизни соседу и его четвероногой бестии.
1
Всю ночь он не сомкнул глаз. И лишь под утро его сморил тяжёлый тревожный сон. Ночные страхи сменились предрассветными кошмарами. На вытертом стареньком блёклом диванчике, на груде грязного выцветшего постельного белья, прикрывшись красным, порванным в двух местах ватным одеялом, лежало живое человеческое существо. Существо было мужского пола. Оно кряхтело, стонало, вздрагивало и подёргивало короткими бесцветными ресницами. Его больное прерывистое дыхание разделяло на октавы равномерное тиканье настенных часов. Большая стрелка была на десяти, а маленькая приближалась к семи. Наступило еще одно хмурое, унылое московское ноябрьское утро.
В комнате всё оставалось по-прежнему. Так было вчера, позавчера, месяц назад и кажется целую вечность. Плотно задёрнутые гардины когда-то были нежно бирюзового цвета. Выцветшие, с толстым серым слоем пыли шторы поблёскивали бархатными кистями, отделанными позолоченной нитью и не вписывались в нынешнее убогое жилище, они не пропускали уличный свет. На журнальном столике тускло горел ночник, освещая жуткий беспорядок. Грязная тарелка с вонючими останками мойвы двухдневной давности, рядом с ней засохшие мандариновые корки и тут же аккуратно разбитые ампулы, шприц с остатками лекарства, рассыпанные из пузырька круглые таблетки. Высохший и съёжившийся кактус в отбитом с краю горшке, удивительно гармонировал с настольным натюрмортом. Где-то за входной дверью хлопнула соседская дверь, и с кухни, как обычно донеслось хриплое лаянье, постепенно переходящее в неугомонный протяжный брёх. Человеческое существо приоткрыло опухшие глаза и завозилось. Крякнули настенные часы, отметив семь утра.
- Замолчи ты, наконец – собрав последние силы, крикнуло существо мужского пола. Получилось неубедительно, голос его был слишком слабый и тихий. Мужчина нащупал у стены палку, с трудом поднял её, слишком тяжелую для немощного, и со всей силы постучал по стене.
- Вот я тебе сейчас задам.. – бормоча, приговаривал он, орудуя палкой. Одиночные глухие удары отскакивали от стены. Из выцветших опухших глаз скатилась скупая слеза. Сперва одна, потом вторая, третья, четвёртая и вдруг как прорвало, настоящий водопад из слёз. Мужчина откинул палку, и она с грохотом упала возле дивана. Он уткнулся носом в грязный наперник, плечи его поочередно то поднимались, а то опускались, он рыдал, издавая нечеловеческие звуки, будто раненый зверь попал в капкан. Где-то недалеко за стенкой запертая в кухне собака перестала лаять. Она напряглась всем своим тощим, костлявым телом, подняла кверху свои заостренные уши и широко расставила задние мускулистые лапы. Зажурчало, и на полу расплылась жёлтая лужица. Она наступила правой лапой в мочу, услышав за стенкой страшный грохот падающей палки. Собака дёрнулась и со всего маху всей своей костлявой огромной тушей упала на мокрый и скользкий пол, заскулив не то от боли, не то от досады.
- Проклятье! – всхлипывал за стенкой мужчина.
- Эх, Бьюти, мы с тобой два бесполезных существа на этой грешной земле, и каждый ждет своей участи.
На кухне собака кое-как перевернулась с ушибленного бока на живот. Её гладкая шерсть намокла под ребрами. Она лизнула языком свою соленую мочу, поморщилась, но жажда вяла своё, и она заработала быстро розовым языком. Ей очень хотелось пить, всё пересохло в собачьей пасти. Заурчал пустой живот, напоминая о двух дневной вынужденной голодовке не по собственной воле. Бьюти прикрыла влажные глаза и попыталась отвлечь свои мысли от голодного желудка. Постепенно исчезли мысли образы в виде залежалых косточек, она успокоилась и расслабилась, на неё нахлынули тёплые воспоминания из далекого прошлого. Собачьи глаза заволакивала густая молочная пелена, она задремала, погружаясь в далёкое безмятежное время своего детства.
2
Тёплое влажное брюхо матери равномерно колышется в такт её спокойному дыханию. Материнский шершавый горячий язык облизывает щенячью пятнистую нескладную головушку. Весёлая четвёрка пищит и копошится возле матери. Бьюти, вторая из помёта, наконец у цели, жадными губами сосёт теплую грудь и вкусное материнское молоко приятно растекается по пустому желудку, обволакивает его и согревает. Мать обожает детей своих, и с любовью и нежностью облизывает носы каждому малышу после еды. Какое это было замечательное время. Для первого раза Найда оказалась удивительно заботливой матерью. У неё всегда было много молока, щенки много кушали и быстро росли.
Однажды морозным днем Бьюти прозрела, она распахнула свои чёрные глаза-бусинки и увидела огромный чудесный мир окружающий её и свою большую семью. Они жили на рынке, в большой картонной коробке, дно которой было устелено фланелевой старой рубахой с начёсом, тут же лежал дырявый шерстяной платок и прочие отслужившие свой век ненужные вещи, заботливо принесённые продавщицей из мясной лавки. Картонная коробка стояла недалеко от чёрного входа в подсобку мясного магазинчика, чем каждый раз вызывала недовольство хозяина Артура Ашотовича и водителей поставщиков. Найда внутренне была интеллигентная собака, старалась не попадаться на глаза Артуру, когда он приезжал, она из засады наблюдала за своим выводком, на поставщиков не лаяла, а когда подъезжали на разгрузку баргузины, также убегала в засаду. Найда очень дорожила местом своего проживания, она всегда была сыта и у неё было молоко, а это совсем немаловажно. Сама она родилась на улице, знала нужду и была из самых, что ни на есть дворянских кровей в десятом собачьем поколении. А вот отца своим деткам отыскала не из дворовых, а из самых настоящих племенных боксёров. Жених жил в квартире, валялся на диване из мягкого гарнитура и согрешил с ней во время вечерней прогулки. Накануне у Найды началась её первая течка и опытный боксёр быстро это дело просёк. Опьяненный её запахом он припустился бежать от растерянной хозяйки.
- Вилли, ко мне, мальчик! – размахивала женщина немецким поводком, но пёс её не слушал, удаляясь от хозяйки всё дальше. Позвякивая цепями от ошейника, Вили догнал свою лохматую незнакомку и, как скоростной экспресс, набросился на неё громко сопя, второпях заделав весёлую четвёрку.
Довольный и удовлетворённый, он поспешил к своей ошарашенной мамочке, при этом он почувствовал лёгкий голод. Догнав хозяйку, он потянул её по направлению к дому, где его ждал сытный ужин и ванные процедуры. Больше с ним Найда не встречалась, хотя и делала попытки, приходя несколько раз на место их первого свидания, то ли его прогулки не совпадали по времени, а может хозяева стали более бдительны, оберегая своего сыночка от случайных связей. Вскоре собака стала округляться, и ей становилось всё труднее прокормить своё ненасытное нутро. Она была по натуре оптимистка, и ей, наконец, подфартило. Она нашла это чудесное мясное место в конце рынка, познакомилась с добрыми людьми: продавщицей Леночкой и рубщиком мяса Аликом, и у неё появилось настоящее собачье имя Найда, ибо раньше она была безымянной. Люди приютили добрую душу с огромным животом и подкармливали её огромными мясными косточками, тянучими жилами и ароматными хрящиками.
В конце ноября Найда удачно разрешилась четырьмя щенками. Это произошло рано утром, когда рынок еще был закрыт, рожала собака в приготовленной заранее для неё коробке, устеленной тряпками.
Первой на работу приехала Леночка и обмерла, увидев такое прибавление едоков. Её подопечная была в хорошем настроении и слегка подвиливала ей хвостом. Собака устала, но светилась от счастья материнства. Трое щенков были копией мамочки, лохматые и несуразные, а один щенок был совсем не такой как все, в нём с рождения чувствовалась порода. От отца девочка унаследовала гладкую шерсть, тигровый окрас и заострённо прижатые уши. Подъехал на красной «Тойоте» Артур Ашотович, гремя ключами, он окликнул молодую женщину.
- Ну, что развели псарню, скоро конкуренты СЭС на нас натравят.
Собака заискивающе посмотрела боссу в глаза, тот отвернулся.
- Ладно Лена, иди работай – буркнул Артур.
У хозяина в доме тоже жила собака, ротвейлер-девочка по кличке Грейтхен, но и неприятности на работе ему тоже не нужны.
- Живи пока – процедил он полушёпотом.
Время шло, щенки подрастали. Вот уже все открыли глаза и днём стали вылезать из своей коробки. Наступила зима, а с ней пришли и холода, куда-то уходила безграничная щенячья радость и беззаботность. Две сестры и старший брат всё больше становились похожими на свою мать, лохматые , неуклюжие, они вечно виляли хвостами заглядывали приходящим с едой людям в глаза, наивные и доверчивые, сама доброта. А один щенок всё сильнее отличался от своей семьи, одним словом чужой. От отца с генами вторая из помёта унаследовала быструю реакцию, агрессивность и врождённую злость, не обделил её отец и своей взбалмошностью и сумасбродством. Когда к ней подходили с едой, она скалила зубы вместо приветливой улыбки и ничего не могла с собой поделать. Ко всем людям она относилась настороженно и недоверчиво, а почему так, объяснить не могла.
Странная девочка, поджимая лапы, сидела возле входной двери в подсобку и неодобрительно косилась на прохожих и рядом резвившихся родственничков. Дурные предчувствия и чувство тревоги не покидали её последнее время.
Накануне Рождества, когда в магазинчике шла бойкая торговля, и на щенков почти не обращали внимания, случилось несчастье. Заболел старший брат Бьюти, он отморозил лапы и начал хромать, периодически поскуливая. В рождественскую ночь ударили сильные морозы, и впервые мать не пришла ночевать к своим щенкам. Всю ночь малыши не спали, растерянные и напуганные они жались друг к дружке, чтобы согреться. У мальчика поднялась температура, и когда утром сердобольный рубщик мяса Алик и продавщица Лена принесли щенкам целую миску жилистых мясных обрезков, он даже не подошел к еде. Троица ела молча, не разжёвывая куски.
- Ешьте, сиротки мои несмышлёные. Вчера Найду сбила машина возле рынка, когда та перебегала дорогу, несутся ведь, черти такие. Машка из кондитерской видела своими глазами, как бедняжка вылетела из-под колес, вот горе-то.
Алик молча курил, разглядывая щенков.
- А вон тот, по-моему, заболел – заметил он.
- Час от часу не легче, надо в зоомагазине лекарство ему купить.
Прошло две недели, умер старший брат Бьюти, и теперь она была за старшую. Сердце её сжималось от тоски и боли, она часто по ночам вспоминала мать и брата, и по-своему старалась заботится о младших сёстрах, которые жались к её гладкому тёплому телу. Она, как мать, облизывала их перед сном и засыпала последней. В феврале морозы ослабели и щенкам стало полегче, но их ждало еще одно испытание: они познали вкус голода. Рынок закрыли на два дня на дезинфекцию. Щенки привыкли, что два раза в день их кормили Лена и Алик, других способов добычи еды они не знали. С громким лаем они подбегали к закрытым дверям подсобки и надрывали попусту свои глотки. К концу второго дня они почти уже впали в отчаянье и начали потихоньку приставать к прохожим, облаивая их, за что одна из лохматеньких была обласкана сердобольным подростком палкой по голове. На третий день рынок открыли, чем осчастливили троих впавших в отчаянье сироток. После этого случая щенки ещё больше привязались к своим благодетелям решив, что дверь подсобки самое лучшее место на земле.
В конце февраля в жизни Бьюти произошло знаковое событие. В её жизни появился он, странный человек непохожий на остальных. Она сразу обратила на него внимание, почувствовав в нём и опасность и угрозу, и одновременно магическое притяжение. Какая-то невидимая нить связала этих двоих навеки. Странный тип, худощавый, высокий сутулившийся замухрышка, с проплешиной на голове и выцветшими ресницами подходил к подсобке неуверенной, шатающейся походкой, при этом опирался на длинную палку. В это время дверь подсобки открылась, и, как всегда, рубщик мяса Алик вынес семье Бьюти миску с жилами и мясными обрезками. В другой руке он держал пластиковый пакет с тем же содержимым для этого нового чужака. Щенки набросились на миску и аппетитно зачмокали губами. Бьюти, жуя жилу, искоса наблюдала за незнакомцем. Тот сглотнул слюну, с завистью наблюдая за щенками.
- Обедают, вкусно.
Он ткнул в их сторону костлявым пальцем, прищурил один глаз и заглянул в пакет, осыпая Алика многочисленными комплиментами.
Да ладно, будет... – смутился тот.
Щенки наелись и отошли от миски, безмятежно заигрывая друг с другом, и только Бьюти буравила чужака своими чёрными буравчиками.
- Чьи? – вдруг резко спросил плешивый и покосился на щенков своими потухшими жёлтыми зрачками, выделяя гладкошёрстого, пятнистого с недоверчивыми чёрными, острыми как буравчики глазёнками. Бьюти оскалилась, нервно подёргивая ноздрями, и спряталась за лохматую сестру.
- Ничьи, тут живут – отозвался Алик.
- Родственная душа... – протянул плешивый.
- А вон та, похоже, породистая приблудилась на боксёра похожа – он тыкнул пальцем в сторону Бьюти.
- Да не... – перебил Алик.
- Они все тут родились в ноябре от одной матери. Вот только она погибла сама, машина её сбила, хорошо хоть выкормила их. Слушай, а возьми себе хоть одного, ты ведь один живешь. Псины подрастают, и хозяин наш каждый раз нам мозги делает, грозится разогнать всю эту компанию. А они ещё несмышлёные, жалко их пропадут.
- Я подумаю, подумаю – крякнул незнакомец.
- Спасибо тебе за ужин, будет, чем угостить Пушкина.
- Приятель твой? – ухмыльнулся рубщик.
- Да нет, писатель Александр Сергеевич заглянет вечерком на огонёк –загадочно закудахтал плешивый.
Больше Алик вопросов не задавал. Чужак заковылял в сторону остановки, опираясь на свою палку. Алик закурил, провожая его взглядом. Из подсобки вышла продавщица Леночка.
- Вот ты где, угостишь сигареткой. Фарш говяжий закончился и филейка: она выпустила кольцо дыма.
- Миша приходил...
- Шизофреник что ли?
- Ага...
- А он мне как-то рассказывал, что у него бывшая жена когда-то моделью работала в доме моды, и старший сын адвокатом работает, неплохие деньги зашибает, среди его клиентов есть даже очень непростые смертные. Ты веришь, что у такого такие родственники?
- Чёрт его знает;
Выпустил дым из ноздрей Алик.
- Он мне тоже, что-то подобное рассказывал, и ещё что в советское время работал главным инженером на оборонку в «почтовом ящике», потом в лихие девяностые занялся бизнесом, открыл три косметических магазина, имел с них неплохой доход, работал как проклятый пока не пошли разлады в семье, стал отходить от дел и вот тогда-то его и разорил лучший друг и бухгалтер по совместительству... А я ему сегодня наших щенков предложил.
- А он что?
- Обещал подумать. Прикинь, я ему кости даю, а он мне толкует про то, что к нему сегодня на ужин придёт сам Пушкин стихи читать.
- Какой Пушкин, родственник его?
- Да нет, поэт Александр Сергеевич – усмехнулся рубщик мяса.
- Неудивительно, после двух психушек ещё не то померещится, а вот мы с тобой после таких разговоров точно в Кащенко попадем. Всё приплыли, я работать пошла.
Ленка отшвырнула окурок.
3
Прошла неделя, опять появился плешивый и колченогий хромарь. Щенки резвились и играли, хватая друг друга за пятки. Рубщик вынес Михаилу пакет с мясной обрезью.
- Я подумал – с ходу объявил он, пускаясь в пикантные подробности.
- Возьму себе одного щенка. Когда я был человеком, не считающим копейки, я всегда мечтал завести хорошую сторожевую собаку: ротвейлера или боксёра, да так все как-то не сложилось. Танюха собак терпеть не могла, да и зачем ей они, замки английские надёжные, видеосистема работает на даче. А я предпочитал всегда нашу московскую квартиру в спальном районе. Утром встанешь, бывало, по пробочкам на BMW-эшке проползёшь, и мысли в порядок приведёшь. А была бы тогда у меня собака, я бы с ней утром гулял, настроение себе поднимал, а не в пробках матюгался.
Плешивый скуксился на минутку от воспоминаний из прошлого. Затем его лицо просветлело, и он как-то странно ухмыльнулся.
- Он, пожалуй, мне подойдет – он тыкнул пальцем в гладкошёрстого испуганного щенка.
- Опять бредит, разве может такой рулить? Он ходит-то неуверенно, пошатываясь.
Алик с интересом разглядывал странного гостя: потухшие глаза на обтянутом бледной кожей черепе, запавшие небритые щёки, неуверенная походка с нарушением координации движений, замусоленная неопределённого цвета куртка и стоптанные ботинки. Если бы Алик не знал этого визитёра, он бы решил что перед ним опустившийся алкоголик. Впрочем, что псих, что алкаш одинаково находятся за бортом общества.
- Дай лапу, Цербер.
Михаил протянул свою сухую, похожую на птичью, кисть пятнистой, гладкошёрстной. Щенок оскалился, зарычал и попятился назад.
-Отлично, Цербер, молодец.
Он с силой схватил щенка за морду, тот, обороняясь, замолотил чужака толстыми лапами.
- Славный злюка – хихикнул он.
- Кажется, это девочка – ошарашено отозвался Алик, не ожидая от тихого забитого человека такой агрессивной реакции.
Тихоня с силой схватил щенка за шиворот и стал шарить рукой у него под брюхом.
- И правда девочка – неестественно тоненьким голоском захихикал он.
- Красавица моя, злючка, настоящая леди. Я назову тебя по-английски Бьютифул леди, а по-домашнему Бьюти. Он стал пихать испуганного щенка себе за пазуху, расстегнув грязную, псивого цвета синтепоновую куртку. От него пахло какими-то лекарствами и Бьюти чихнула, царапая вонючий свитер своими мощными лапами.
- Тебе повезло малышка – шептал ей на ухо новый и единственный хозяин, ибо раньше она была бесхозная.
- Она тяжелая, могу не донести. У тебя есть веревка?
Обратился мужик к Алику.
- Зачем? – опешил рубщик.
- Я поведу её домой на верёвке, а то, не ровен час, убежит – затараторил плешивый.
- Ладно, подожди немного.
Алик ушёл. Миша ждал его, а тот долго не приходил. Он забеспокоился и уже хотел уйти, как вдруг увидел запыхавшегося от бега рубщика. В руках он держал ошейник и поводок.
- На, держи, это ей от крёстных на память, Ленка купила.
Михаил застегнул ошейник и защёлкнул карабин поводка.
- Вот спасибо, теперь никуда не убежит от меня. Эй, пошли...
Он потащил пятнистую, а та всё оглядывалась, упираясь всеми четырьмя лапами. Бьюти хотелось сохранить в памяти мордочки любимых сестричек, которые с испугом следили за происходящим. Она всех сфотографировала на память, её глазки-буравчики увлажнились.
- Прощайте, мои любимые сёстры и милый крёстный. Эх, жаль, что крёстной мамы не видно. Прощайте навсегда.
Она всё поняла. Это был последний день её счастливого детства. Больше никогда она не встретится со своей роднёй, не увидит добрейших Леночку и Алика. Немецкий поводок все дальше и дальше уводил её в новую жизнь, полную надежд, тревог, отчаянья, веры, безверия и всего того, о чём она даже и не подозревала.
- Может и зря я так поступил, навязав собаку психу. Вот дурак-то. – терзался несчастный рубщик мяса. Настроение испортилось, и его жгли нехорошие предчувствия.
Из подсобки вышла женщина в синем фартуке. Она достала из кармана пачку сигарет.
Двое лохматиков крутились возле её ног.
-Уже увели? – поинтересовалась она.
-Я – безмозглый дурак, жаль щенка. Хотел пристроить в добрые руки, а он одинокий...
- Ладно, не мучай себя, может и обойдется. Жаль только, не успела с ней проститься.
4
Прошло полтора года. Бьюти выросла и заматерела, превратившись в агрессивную, озлобленную, нервную собаку. Одним словом, вся пошла в отца, которого никогда и не знала. Своего хозяина она боготворила и одновременно боялась. Они жили вдвоём, гости к ним не приходили, если не считать редкие визиты озлобленной и ворчливой старухи, которая всё время охала да ахала. Бьюти она сразу не полюбила, как только её увидела. Собака отвечала ей взаимностью, буравя её своими глазёнками, и давно бы её покусала, если бы не её благоверный сморчок. Что-то подсказывало ей, что этот проступок не сойдёт ей с рук и взбешённый хозяин в лучшем случае отстегает её клюкой, а в худшем выставит за дверь.
- Покой чёрт завёл этого волкодава – шипела бабка, косясь на Бьюти.
- Сам не работаешь, пенсию по башке не оформляешь, да ещё такую животину держишь. Ох, горе мне на старости лет. Бедная я, несчастная и за что мне такое наказание.
- Замолчи, мать – огрызался сын.
- Пожила в своё время неплохо. Уезжай к себе, мне не нужна твоя помощь, проживём как-нибудь. Человеку нужно меньше, чем он думает.
- Попрекнул мать. Всё на твою шлюху и уходило...
Старушка хлопала входной дверью и пропадала на месяц. Вот в такую семью и попала Бьюти, и всё-таки она была счастлива. У неё всегда была крыша над головой, миска с водой и скудная кормёжка. Это помогало ей быть всегда в форме, не набирать лишних килограммов, быть резвой, лёгкой и агрессивной.
- Ты должна меня охранять от врагов – неустанно повторял ей хозяин.
Конкретных врагов она не видела, но понимала, что он имеет ввиду весь род человекообразных. Если она вела себя слишком любезно с соседями по лестничной площадке или с прохожими на улице, то получала хозяйской палкой по башке, или того хуже, он сажал её на вынужденную голодовку, тогда она пропускала и завтрак и ужин. А вот к ненавистной бабке наоборот заставлял её относиться с почтением, и она, сцепив зубы, нехотя подвиливала ей хвостом, получалось смешно и глупо.
Через несколько месяцев после своего появления в мишином подъезде она заслужила репутацию злюки и брехушки, а как ей было объяснить окружающим людям, что быть доброй это значит сидеть без ужина на верёвке, привязанной к батарее. Да и не была она по своей натуре никогда доброй, если только чуть-чуть, когда нежно сосала материнскую грудь. Ей вполне хватало доброты странного хозяина, когда он был относительно здоров, они подолгу вместе гуляли. Иногда они уходили пешком совсем далеко, в Кузьминский лесопарк. Заходили в самые безлюдные его уголки, подальше от человеческих глаз, ложились рядышком на траву, и он часами рассказывал ей про свою нелёгкую жизнь, доверяя ей самое сокровенное, что у него осталось – своё прошлое.
5
Михаил был одним из лучших студентов среди курса. Отличник в группе, он шёл на красный диплом в МИФИ и выступал за группу на всесоюзной олимпиаде, заняв почётное второе место. Родители очень гордились им и всегда ставили в пример старшей сестре, которая таких потрясающих успехов не добивалась, а всегда плелась в середнячках. Учёбой не сильно интересовалась, закончила с троечками педагогический и сразу по окончании института выскочила замуж довольно удачно за перспективного, подающего надежды еврея. Тот рано потерял мать и имел только лояльного демократического отца, который предпочитал не вмешиваться в жизнь сына, а вскоре в конце 80-х уехал к родственникам в Израиль. Валя, сестра Михаила, не заставила долго ждать своего благоверного супруга, осчастливив семью рождением трёх дочерей, с разницей в полтора года. В стране началась перестройка, и наступили трудные времена. Её супруг, инженер-электронщик, в начале 90-х не желал торговать, как вся страна, и предпочёл воспользоваться приглашением отца. Валентину долго уговаривать ему не пришлось. Она всю жизнь мечтала оказаться, как можно дальше от ненавистного выскочки братца, и всё Валечкино семейство отправилось на историческую родину мужа. Михаил остался единственной и главной опорой родителям. Всю свою осознанную жизнь он был послушным ботаником и корпел над книжками. И вдруг неожиданно для всех влюбился в миловидную блондинку из дома модели, которая стала для него музой. Танечка оказалась приезжей красавицей из русской глубинки с неоконченным высшим образованием. Мишина мама сразу поняла, в какие железные лапы попал её сыночек, но тот был опьянён неземным счастьем и порхал на крыльях любви. Татьяна забеременела, и они поженились. Превратившись в домохозяйку, она родила ему двух сыновей с разницей в 12 лет, а он в свою очередь пахал, как вол. В отличие от валечкиного мужа, он перестроился. Уволился из «почтового ящика», где задерживали зарплату даже главному инженеру и ушёл в свободное плаванье, открыв с приятелем-однокашником свой первый косметический павильончик. Целыми днями он занимался работой, обеспечивая будущее семьи, а жена занималась детьми и домом, как он считал. И всё у него было замечательно, бизнес расширялся, а с ним росло и благосостояние семьи. Она направляла, а он лепил, строил, ваял по кусочкам, по крупинкам своё счастье, и вот тогда когда панно было почти готово, каждая часть паззла заняла свою ячейку, формируя свой неповторимый рисунок, что-то пошло не так. То ли паззлы перепутались, то ли рисунок не тот собирали. Панно треснуло и паззлы посыпались, оставляя пустые чёрные дыры, зияющие как пустые глазницы
. Хроническая усталость и головные боли стали его постоянными спутниками на работе, а дома на него обрушивались претензии и вечные недовольства супруги. К 23-м годам совместной жизни Танечка стала холодной и неприступной, как айсберг. Она, как ненасытный домашний монстр, требовала постоянные финансовые вливания в имидж своей персоны, лишь по большим праздникам допуская к телу. Он стал расслабляться, заливая проблемы алкоголем, и стараясь не думать о худшем. И вот наступил час Х, его организм посыпался, как дефективный автомобиль. Он свалился в сорок шесть с гипертоническим кризисом и выбыл из игры на три недели, и тут всё сразу навалилось как снежный ком, одно событие за другим. Пока он лежал в больнице, его бухгалтер-однокашник почти обанкротил, с налоговиками проблемы, с поставщиками отношения испорчены, деньги за поставленный товар не оплатили, договора на грани срыва. Дома ещё хуже, жена ушла от него к любовнику, его же другу и бухгалтеру, оставив ему младшего сына. Старший-то от него давно со скандалом ушёл, когда папочка отказался все его гулянки оплачивать.
- Учебу в университете оплачу, а на баб сам заработай, хочешь, к себе возьму – предложил он.
- Да пошёл ты, что мне у тебя делать с моим МГУ-шным образованием – парировал старшенький.
Через месяц любимое чадо нашло тётеньку с жилплощадью и ушло с ожесточённым сердцем.
Жизнь Михаил Константиновича покатилась под откос со скоростью набирающего ход поезда. Через четыре месяца он обанкротился, а деньги, вырученные от продажи оставшегося, пошли на уплату поставщикам, кредиторам и налоговикам. Он остался без работы, его бывшая жена подала на развод. Бывший предприниматель пошёл в разнос, чередуя загулы с запоями и всё это на глазах у школьника, младшего сына. Здоровье его трещало по швам, и он в очередной раз свалился с высоким давлением и мигренью.
- Заработаете инсульт, если продолжите в том же духе – констатировал врач.
Доктор ошибся, с ним случилось гораздо хуже, но это произошло позже.
После лечения, значительно похудев и заработав проплешину на голове, пациент остепенился, завязав с пьянством, он тут же подсел на травку, и у него окончательно снесло башку. Обкуренного, его в скором времени присмотрели сектанты, но не успели оприходовать, в дело вмешались старший отпрыск и бывшая жена. Они забрали испуганного младшенького, а галюциогенного отца семейства запихнули в психушку. Приехавшая медбригада, взглянув на обкуренного мужика обложенного религиозной литературой, нисколько не усомнилась при выборе лечебного заведения. Из психиатрической больницы пациент вышел тихим, забитым и окончательно сломленным человеком.
- Игрушечная заводная машинка сломалась и её списали на металлолом – вынес себе вердикт больной.
А потом был суд, и у него забрали младшего сына. Он остался совсем один. От инфаркта умер отец, и мать почему-то во всём обвиняла его, умницу и отличника, которым она когда то гордилась и всегда ставила в пример. Участились головные боли, и чтоб как-то заглушить их, Михаил снова запил, окончательно опустившись.
Пару раз он пытался работать, один раз курьером, а другой раз грузчиком на рынке, но не сложилось. Курьерскую должность он профукал из-за прогулов, а грузчиком не смог физически, ибо всю жизнь привык работать мозгами, которые последнее время давали сбой. Средств к существованию у него не осталось, загородный дом был оформлен на бывшую жену, он сам так решил, когда был бизнесменом, BMW он давно продал, часть средств спустил в казино, а другая пошла на оплату нечестному адвокату, который обещал вытащить его из психушки, деньги взял и ничего не сделал. Самое худшее – от него отвернулись родственники и друзья, хотя настоящих друзей у него и не было. Он остался совсем один и впал в отчаянье. В таком состоянии он решил свести счёты с жизнью и бросился под колеса первого попавшегося автомобиля, но где-то там наверху решили, что не пришло его время. Машина успела затормозить, и ошарашенный водитель лишь слегка поцарапал опустившегося доходягу, вызвав ГАИ. Приехавшие милиционеры не смогли получить от пешехода вразумительного ответа, и решив, что перед ними алкоголик, они вызвали на подмогу бригаду медиков, а те просто пробили по базе паспортные данные странного мужика, и оказалось очень кстати: мужик оказался пациентом психиатрички. Тремя неделями комплексных обедов Михаил себя обеспечил. В психушке Михаил сделал поразительное открытие, что мысли его иногда разбегаются в разные стороны, как тараканы и тогда он чувствует себя абсолютно счастливым в своём закрытом от посторонних мире. При выписке ему был вынесен окончательный диагноз: шизофрения в стадии ремиссии, и было предписано находиться на диспансере у психиатра и невролога.
После больницы его состояние в физическом и психическом плане ухудшилось, он стал флегматичным и заторможенным, каждый день ныла спина и болели ноги. Он с трудом ходил в поликлинику, ему не могли поставить диагноз и выявить причину заболевания. Врачи предлагали лечь в больницу на обследование, он отказывался от госпитализации. Тогда ему выписывали дорогие таблетки, которые он не мог купить, он оказался в замкнутом круге жизни, не веря ни в Бога ни в людей, и вот тогда он познакомился со своей Бьюти, найдя в ней друга, а главное – единственного слушателя его рассказов.
- Картина рая исчезла и осталась одна огромная чёрная дыра, словно вход, соединяющий материальный мир с загробным.
Бьюти была благодарным слушателем, она слушала всю эту галиматью прикрыв глаза, и чувствовала, что он за это ей благодарен, и это была высшая форма признания её заслуг. Потом они возвращались к себе домой, и она каждый раз, когда на площадке хлопала входная дверь или был слышен посторонний звук, вскакивала и устрашающим хриплым басом лаяла, чтоб ещё больше подтвердить свою безграничную любовь и преданность.
- Я всегда начеку и не зря ем твой хлеб. Иногда собака скучала по своим младшим сестричкам, смешным и несуразным. Она тосковала по добрым крёстным, которые заботились о всём её семействе и кормили мясными косточками. Особенно ей было тяжело, когда не было контакта со своим хозяином, она терялась в догадках, что происходит и как себя вести. В такие дни он замыкался в себе, он мог целыми днями лежать неподвижно на диване, уставившись в одну точку. Он не ел, не пил, не мылся, не брился и не замечал её, забыв о её существовании. Она лаяла, скулила, рычала, подвывала, скребла по полу когтями, все напрасно, он не реагировал. В такие моменты она боялась больше всего, что он так навечно зависнет на своём диване, а она просто медленно и постепенно сдохнет от голода и жажды в этом замкнутом пространстве, и никто об этом не узнает. Она по нескольку дней не гуляла и справляла нужду дома, спасаясь от жажды собственной мочой. В голове у ней шарики заходили за ролики и она молила про себя, чтобы пришла ненавистная бабка и спасла их обоих, в те минуты она обожала ее всей собачей душой и готова была ей лизать руки и подавать тапочки. А иногда бывали другие дни, когда ее хозяин наоборот был слишком активный. Плешивый бил ни с того не с сего Бьюти палкой по её железобетонной голове, привязывал её к батарее, а сам прятался в шкаф от итальянского гарнитура, и оттуда нечленораздельно мычал, а потом стоял перед собакой на коленях и отчаянно молился, прося у животного прощения. Он часто называл Бьюти сатаной и заставлял с помощью палки распевать псалмы, тогда он сам садился за пианино и аккомпанировал ей. Собака подвывала, он гладил её по головке, приговаривая:
- Молодец, исправляешься.
Хозяин ковылял на кухню и приносил ей, что-нибудь из съедобного, а она с жадностью набрасывалась на еду и съедала всё до крошки.
6
В середине октября выпал первый снег. Пролежав два дня, он растаял. Бьюти очень радовалась первому снегу. В этот вечер это была их последняя прогулка. Собака бегала, лизала белые снежные хлопья, кувыркалась в сугробе и радовалась, как щенок, чувство абсолютного счастья переполняло её.
На следующее утро случилось страшное, только она пока об этом не знала. Бьюти проснулась, как обычно гадая, что сегодня выкинет её непредсказуемый хозяин и как лучше себя повести в данной ситуации. Ей очень хотелось пойти поскорей на улицу и еще раз порадоваться первому, чистому снежку, поваляться на нем, почистить шубку.
- Иди сюда злючка – ласково простонал хозяин.
Собака напряглась и подошла к нему гадая, что на этот раз её ждёт.
- Я не могу встать, Бьюти, ноги не слушаются – пожаловался он.
Она ровным счётом ничего не поняла и лишь на всякий случай вильнула хвостом, лизнув его в заросшую, впалую щеку.
-Дура. – он отвернулся.
Так он пролежал целый день, периодически делая попытки встать, а бестолковая Бьюти была не в силах ему помочь, она бегала вокруг дивана и лаяла, призывая на помощь высшие силы. К вечеру ему припёрло в туалет «по-большому», он сделал ещё одну попытку и свалился с дивана. Бьюти притихла, наблюдая за этой картиной, ещё не до конца осознавая весь ужас происходящего. Мужик обделался, кое-как стащил с себя грязные трусы и зашвырнул их подальше. Остаток вечера и всю ночь он пролежал на вытертом, грязном ковре, когда-то вытканным вручную турецкими умельцами, собака примостилась рядом, подпирая его голое бедро. Засыпая, словно в бреду, он шептал ей:
- Ничего, завтра проснёмся и пойдем с тобой гулять.
На следующее утро ничего не изменилось. Мужик лежал на ковре, расстеленном на полу, в грязной футболке, без трусов в луже с отходами своей жизнедеятельности. К полудню он понял, в каком дерьме он оказался. Работая руками и верхней частью туловища, он к вечеру добрался до телефонной трубки и, изловчившись, свалил её с журнального столика.
Нажав кнопочку, услышал долгожданные гудки.
- Слава богу, не отключили за не уплату – обрадовался он.
Он тыкал костлявым пальцем в чёрные с белыми циферками кнопочки, в трубке раздались долгие протяжные гудки. Наконец на другом конце щелкнуло, и знакомый до боли баритон процедил.
- Что ещё там у тебя случилось?
- Антоша, сынок, у меня ноги отказали, совсем не ходят, приезжай, сделай что -нибудь, я попал в безвыходное положение...
- А что я тебе, здоровые ноги пришью? Уволь меня, я не умею, не врач – равнодушно констатировал металлический голос.
- Антоша, у меня Бьюти голодная, не гуляла два дня, умоляю, приезжай.
Голос хозяина задрожал, комок подкатил к горлу.
- А я тебя предупреждал, нечего было такого волкодава заводить.
У него остался последний козырь. Он собрался с духом.
- Антон, понимаешь, у меня проблема добраться до туалета и мне, наверное, понадобятся памперсы...
-Ну, хватит. – перебил его сын.
- Памперсы и продукты получишь через неделю. Всё так навалилось, работы по горло, машина в ремонте. Без неё на другой конец города не поеду, я тебе не Геракл, чтобы сумки таскать.
В трубке послышались частые гудки. Мужичонка закрыл лицо руками и заплакал. Стоящая рядом Бьюти лизнула его в нос. Вытерев дрожащей рукой слёзы, он набрал еще один номер.
-Аллё – заскрипел старческий голос.
- Мать, у меня ноги отнялись, прошу тебя приезжай, пожалуйста. У меня Бьюти голодная, в туалет вывести некому, говно по всей квартире валяется, убрать некому.
- Говорила я тебе, дураку, не заводи такую здоровую скотину.
- Она щенком была, я не знал, что она такая вымахает – слукавил сын.
- Ты вот про мать вспомнил, когда самому плохо стало, а я ведь уже второй день лежу с давлением под двести, из поликлиники уколы приходят на дом делать, я от госпитализации отказалась. Вот полегчает и приеду к тебе. Эй, ты слышишь меня?
Миша молчал.
- До пятницы меня будут колоть. Вот в пятницу днём и приеду, слышишь горе ты моё. А ты дверь входную открой, может соседи пока присмотрят за тобой или лучше позвони Таньке, столько ты на неё денег угрохал в своё время, страшно подумать...
- Спасибо за советы, если не подохну через два дня, буду рад тебя видеть.
Михаил знал, что мать всегда любила сгустить краски и слегка преувеличить действительность, поэтому терялся в догадках по поводу материнского самочувствия. Либо она и впрямь захворала, что также может быть и старческая, глупая месть. Возможно, она не представляет, в какое безвыходное положение попал её отпрыск.
-Да бог с ней с маман, пусть поправляется; про себя рассуждал он, засыпая в обнимку со своей Бьюти. Ему всё казалось, что это какой-то страшный сон. Вот проснётся он завтра, встанет и пойдет на прогулку с собакой, пусть ковыляя, неуверенной походкой, и никто из человекообразных ему не будет нужен.
- Всё когда-нибудь заканчивается, и плохое тоже – подбадривал он себя.
Наступило ещё одно осеннее утро, снегопад закончился, и хмурый денёк сменился на солнечное утро. Солнышко заглянуло в окошко, его яркие блики слепили глаза. Существо мужского пола проснулось, в нос ему ударил неприятный запах, амбре из смеси мочи и фекалий, человеческих и собачьих. Он завозился и попытался подняться, безуспешно. Страшный сон продолжался, но он не терял надежды, работал туловищем и руками, пытаясь оторвать от грешной земли свои обмякшие ноги. К полудню он устал. Лежал на спине и глядел в потолок, в его безумной голове роились тяжёлые мысли. Он взял дрожащей рукой трубку и набрал номер.
- Будь что будет, помирать так с музыкой.
Длинные гудки затянулись и вдруг наконец щелк.
- Алло.
У него перехватило дыхание, и ком застрял в горле.
- Ванечка, сынок это я, твой папа...
Подросток молчал, и лишь его прерывистое дыхание раздавалось в трубке.
И вот, наконец, он услышал тихое:
- Как дела папка?
- Всё хорошо – кусая до крови губы и душа в себе слёзы, изо всех сил старался отец.
- Ты сейчас работаешь?
- Да устроился уже, всё отлично.
Лучше б я умер тогда под колёсами или в психушке... – пронеслось у Михаила в голове.
- У тебя есть собака, ты в прошлый раз мне рассказывал. Когда я приеду к тебе, ты нас познакомишь?
- Обязательно познакомлю.
- Пап, я тут подумал, раз ты устроился на работу может мы с тобой сходим в выходной в кино на Гарри Поттера, а мама не узнает. Я ей не скажу.
Он чувствовал, что не в силах больше терпеть ни физическое напряжение, ни душевную боль, ни отвратительную ложь, от которой смердело хуже, чем от его вонючего тела.
- А мамы нету дома? – начал он переводить стрелки с этого чудовищного разговора.
- Она дома, сейчас её позову.
- Это папа... – раздалось где-то уже в глубине.
- Да, слушаю – как офицер на вахте рявкнула блондинка.
- Таня, это я. Выслушай, пожалуйста, и не вешай трубку. Я подыхаю, ноги отказали, умоляю, помоги. У меня ведь собака живёт. Я ведь сейчас как растение, ничего не могу. Еды никакой нет, я с ней не гуляю, она гадит везде. Мне ничего самому не надо, привези хоть что-нибудь пожрать собаке. Ну, или хотя бы твой нынешний, выкроет часочек...
Он так и не смог назвать по имени своего бывшего друга. У него пересохло в горле от тарахтения. Подумать только, он унижается перед ними, просит приехать, чтоб они увидели, до чего он докатился, превратившись в умалишённого беспомощного инвалида, мерзкого ничтожного червяка.
- Таня, вы пока Ванечке не говорите...
Он затих. Нет, про памперсы он ей никогда не скажет...
- Боже, какой ужас – простонала она.
Через несколько секунд в трубке раздался металлический голос:
- Оставь нашу семью в покое, урод...
В трубке раздались короткие гудки.
- Вот, кажется, и всё. – обратился он к собаке.
Та стояла и виляла хвостом, отрывисто тявкая.
- Ты хочешь, чтобы я позвонил друзьям. Не надейся, их нет. Они все остались там за чертой, в той другой жизни. И не кто про нас с тобой не вспомнит, ну если конечно я сдохну, то эти отзывчивые людишки конечно учуют и придут хотя бы тебе на помощь.
И тут его осенило.
- Спасение утопающих, дело рук самих утопающих.
Он опять стал тыкать пальцем в противную трубку.
Ту... ту... ту...
- Ладно, попробую другим.
Ту...ту..., щелчок.
- Да.
- Извините, ваш сосед по площадке из двенадцатой.
- Очень кстати, я к вам вчера звонила и не дозвонилась. Из вашей квартиры неприятно пахнет, убирайте за своей собакой, у вас не частный дом.
- Я звоню вам как раз по этому поводу. У меня тут случилось несчастье, ноги совсем не ходят, отнялись. Я одинокий, собака уже три дня не гуляла, поэтому и запах такой. Вы не могли бы ко мне зайти покормить и погулять с собакой.
- Да вы что, она же на всех бросается.
- Это верно, ну тогда заприте её у меня на кухне, а то с голодухи она и меня съест.
-Сумасшедший – подумала про себя соседка, а вслух сказала:
- Хорошо зайду, только дверь откройте.
- Не смогу, вы сможете слесаря позвать, пусть дверь сломает. Не волнуйтесь, деньги я заплачу, у меня есть.
Пока слесарь ломал дверь, за дверью раздавалось жалобное завывание и душераздирающие скуление.
- Ну и вонище, как вы тут живёте? – комментировал слесарь.
Дверь поддалась и приоткрылась. Ужасное зловоние со скоростью звука распространилось на площадке. Слесарь и женщина зажали носы, тошнота подступала к глотке. Пятнистое чудовище чуть не сбило их с ног, огромными прыжками оно выскочило на площадку и пробежало круг почёта. Собака остановилась и уставилась на своих спасителей. Тут она заметила кастрюльку в руках у женщины и кинулась к ней. Мощными лапами она одним махом выбила кастрюлю из рук перепуганной женщины. Никого не замечая, обезумевшее животное принялось лакать холодную вкусную жижу, перетирая языком всё, что попадалось: картошку, капусту, морковь и божественный кусочек мяса.
- Люди, я здесь – донёсся слабый голосочек откуда-то из глубины.
Слесарь и соседка зашли в тёмное помещение. Маневрируя между лужами и кучками, они двигались на голос. В зале было темно, на полу шевелилась огромная куча.
- Выключатель слева, внизу – скрипела куча.
Загорелся свет. На полу лежал исхудавший, с валившимися глазами, в луже с дерьмом тощий, длинный человек. Он был в одной рваной футболке, рядом валялась телефонная трубка. Брюнетка отвела глаза, борясь с рвотным рефлексом и выравнивая дыхание.
- Спасибо, что зашли – заморгало белёсыми ресницами человекоподобное существо, остальные части тела его остались неподвижны.
- Если вам не трудно положите меня на диван, я вам заплачу – заговорило опять существо.
- Не надо платить – буркнул слесарь.
- Позови ещё мужиков – обратился тот к даме.
Зоя побежала домой и притащила своего мужа. Мужики с трудом уложили на итальянский диван плешивого, прикрыв пледом срам.
- Надо бы врача вызвать – предложила Зойка.
Плешивый заверещал оживившись.
- Не надо скорую, они меня третий раз в психушку упекут. А там к кровати с металлической сеткой привяжут и заколют до смерти. Уж лучше я тут буду лежать.
Все трое переглянулись.
- Михаил, мы вызовем тебе терапевта, ведь так нельзя.
- Принесите лучше мне, что-нибудь попить, а потом делайте что хотите.
- Ты звонил родственникам? – спросил сосед, протягивая ему стакан с соком. Тот выпил в два глотка.
- Мать обещала сегодня подъехать, не смогла, наверное.
- Да, ну и дела...
7
...И потянулись беспросветные серые будни. Мать Михаила положили в больницу с высоким давлением, от соседей она узнала, что те над ним взяли временное шефство, которое заключалось в двухразовом кормлении и общении по десять минут. С агрессивной Бьюти никто не связывался, её кормили два раза в день, но гулять не водили. Собаку закрыли на кухне, она там справляла нужду и постоянно выла. Приходил терапевт, осмотрев больного, он предложил Михаилу Константиновичу лечь в больницу, тот написал отказ.
- Хорошо, будем оформлять первую группу. Зря отказываетесь от госпитализации, там бы обследовали как следует и полечили. А тут что, давление будут приходить мерить, ну памперсы принесут и всё.
На прощание терапевт обозначил дату своего визита с неврологом, и, прикрывая нос ладонью поспешил побыстрее выйти на свежий воздух.
Через две недели после случившегося появился старший сын главного героя. Прикрывая нос платком, в дорогом костюме и накрахмаленной кремовой рубашке, он переступил порог злосчастной квартиры, в руке у него было два полиэтиленовых пакета с продуктами. В одном из них лежала кисточка винограда и три жёлтых яблока, а в другом полкило молочных сосисок и пакет молока. Зайдя в квартиру, он сразу вспомнил про обещанные памперсы, его лаковые, кожаные туфли прилипали подошвой к полу, и он брезгливо оглядывал при каждом шаге свою новую дорогую обувь. Наконец он зашёл в комнату и с порога бросил отцу:
- У тебя дверь сломана и такая грязь кругом, убрался бы.
- Не могу, ноги не ходят.
- А у меня, слава богу, «Аудио» на ходу, сделали вроде бы неплохо. Вот только ободрали по полной. Больше на каско не экономлю.
- Рад за тебя – как-то отрешённо, не глядя на сына, отозвался отец.
- Чему ты рад, что сына ободрали по полной программе? А я тебе тут фрукты привез и сосиски.
- Спасибо, Антон.
Через пятнадцать минут адвокат уже заводил свою серебристую «Аудио».
- Подумать только, и этот... мой отец...
Терпение соседей подходило к концу, когда, наконец, появилась старушка божий одуванчик.
- Ну, слава Богу, Ирина Вячеславовна, конец нашим мучениям.
- Вы так думаете, Зоя Владимировна, а я уже предлагала ему определить собаку в приют и даже некоторые из них обзвонила.
- Ну и что же вам там сказали?
- Не принимают временно, а наоборот готовы отдать сами животных в хорошие руки. И, между прочим, наш сосед сам не очень-то хочет с ней расставаться.
- Он что же, так и сказал? И вообще на что он надеется?
- Да, говорит, вот поправлюсь и сам буду с ней гулять.
- А что же говорят врачи?
- Да они сами толком не знают, что с ним, но есть подозрение на рассеянный склероз.
- Какой ужас, если это действительно так.
- Слава Богу, хоть мать его приехала ухаживать. А то лежит как перст один и всем родственникам наплевать.
- И заходить-то к нему страшно, мало ли, что у него на уме, руки-то сильные. Обещали ему человека из собеса прислать.
Соседки посудачили и разошлись по квартирам.
Поздно вечером в квартире Михаила раздался междугородний звонок. Из Израиля звонила Валя, с которой он не общался года два. Услышав о случившемся, она поохала и попросила брата, чтобы тот не заставлял мать мыть полы и гулять с собакой.
- Пожалей мать, она после больницы, а тут такое у тебя случилось.
- Ну я же не виноват в этом. А насчёт полов и прогулок обещаю мать не трогать.
- Нечего было так жить, тогда бы этого не случилось. И я ещё так далеко.
- Может, приедешь к нам?
- Спятил совсем, я же не в другом районе живу. И потом у меня дом, семья.
- Ну, ты же не работаешь, или устроилась?
- Не устроилась. И тем более у нас подорожали авиа билеты и телефонная связь.
- Ну, я вам еще звякну к новому году. А заодно проконсультируюсь у местных врачей насчёт твоего недуга. Дай мать на пару слов.
- Мам, у него что, правда рассеянный склероз? Если так, то плохи его дела. Ты там не ломайся, побереги себя и не вздумай гулять с волкодавом, корми его пореже, чтоб меньше гадила. И прозондируй почву насчёт этой квартиры, что он собирается делать. Дачу ведь он на свою шлюху записал, она теперь в шоколаде, а мы, как всегда, в дураках. Намекни там, если на нас квартиру оформит у нотариуса, тогда мы с Лёвой приедем, позаботимся о нём и в клинику хорошую положим и всё сделаем как надо. Дарственную пусть на меня делает, в противном случае пусть на своих детей и бывшую надеется. Ну, ты понимаешь...
- Всё поняла дочка. А как там мои внучечки?
- Цветут и пахнут. Учатся на троечки, с ребят глаз не сводят.
- Да, невестушки уже...
- Не могу долго говорить, созвонимся к новому году.
Сердобольная старушка выполняла все дочкины наказы. Полы в квартире не мыла, только тогда когда тапки прилипали к полу, и невозможно было ходить, она слегка увлажняла поверхность ламината. Чтобы уменьшить число актов дефекаций и количество мочеиспусканий у бедного животного, бабушка божий одуванчик решила кормить Бьюти один раз в два дня, да и то совсем чуть-чуть. Стройная Бьюти так исхудала, что по ней можно было начинающим ветеринарам изучать анатомию. Запах в общем коридоре стоял такой, что слезились глаза. У старушки помимо гипертонии был ещё и гайморит, что, опять же, в её пользу. Запахи остро она не чувствовала, зато сквозняков боялась и квартиру лишний раз не проветривала. Вскоре после её появления оптимистично настроенные соседи взбунтовались, отрядив к ней делегацию. Она всем мило улыбалась, благодарила за сочувствие и заботу к её сыну, а на неприятные вопросы, такие как:
- Почему с собакой не гуляете? Дышать совсем нечем! Зловоние из общего коридора распространяется в близ лежащие квартиры, примите меры!
Всем отвечала:
- Старая я совсем. Гулять с псиной не могу. Люди добрые пусть её заберут от нас, а с сыном я договорюсь. Часто убираться не могу, давление под двести зашкаливает, не ровен час, сама свалюсь.
Люди добрые ей сочувствовали и жалели, уходя не солоно хлебавши. Хитрая старушка всё-таки решила по-своему учесть пожелания соседей и стала урезать порции сыну, сократив и время приема пищи до одного раза в день. Как только она выходила в магазин, он звонил соседям и просил принести ему хоть что-нибудь из съестного, благо входная дверь так и была сломанной. Ничего не подозревавшая бабулька приносила из магазина, как обычно, себе йогурт, шоколадку для врачей и для сына свежей мойвы, отдавая предпочтение именно этой рыбе. В общем коридоре запах жаренной мойвы вклинивался в какофонию других нечистот, привнося особую пикантность. Мойвой она кормила любимого сына три дня. Один раз он не выдержал и объявил голодовку, а вечером сорвался и слопал врачебную Милку с фундуком, небрежно оставленную на журнальном столике рассеянной мамочкой.
Вот, наконец, терпение соседей лопнуло, как раздувшийся мыльный пузырь. Они решили действовать радикальными методами. Узнали у мишиной мамы телефон старшего внука. В 22:00 в квартире молодого, подающего большие надежды, адвоката раздался телефонный звонок.
- Натуся, не бери трубку, это меня клиент, бегу – донеслось из сортира.
- Слушаю вас.
- Антон Михайлович, вас беспокоит соседка вашего отца.
Блондинка отхлебнула из дымящейся чашки. На другом конце провода скисли, как прогорклые сливки.
- Я не могу сейчас говорить, я жду важный звонок.
- Вы, кажется, имеете отношение к отцовской квартире...
- Да, да... Кажется, у меня найдется минут десять... Что-то случилось с отцом?
Заинтересованный баритон весь превратился в слух.
- С ним уже давно случилось, и вы знаете, что. Вам же я предлагаю приехать и убраться в квартире и за собакой.
- Вы издеваетесь надо мной, я занятой, уважаемый человек...
- Мы написали коллективное заявление участковому, жильё содержится в антисанитарных условиях, и вы имеете отношение к этой квартире.
- Как юрист, ставлю вас в известность, что ничего у вас не выйдет.
Пойдём дальше, напишем в прокуратуру. Нет статьи о не правильном содержании животных, привлечем вас за не соблюдение правил эксплуатации жилища и нарушение прав соседей, прописано в гражданском кодексе...
- Я там не проживаю.
- А вы, кажется, там прописаны уважаемый адвокат – повысила тон Зоя.
- Жалуйтесь куда угодно, если времени навалом. Всё равно останетесь с носом. Убираться не собираюсь, не живу, не привлечёте.
- Антон Михайлович, я домохозяйка, временем располагаю, пригласим Андрея Малахова, сделаем вам как адвокату отличную рекламу, на всю страну прогремите как человек высоких моральных устоев. Но вы, конечно, можете выписаться, и тогда вы к этому делу будете никаким боком непричастны, ну за исключением того, что бросили немощного родителя, да и то если он подаст заявление о взыскании алиментов.
- Неправда! – рявкнул адвокат.
- Я приезжал и продукты привозил, я и свидетелей могу найти.
- Не сомневаемся. Думайте, терпение лопнуло, через два дня будем действовать. Спокойной ночи... Ту, ту, ту...
- Сумасшедшая баба – ворчал Антон.
- Это насчёт гонорара, Тоша?
- Дура, ты, Туся.
- Что случилось? – всполошилась жена.
- Иди к чёрту. – послал ласковый.
На следующий день уважаемый и занятой решил подстраховаться на всякий пожарный и обзвонил ветеринарные клиники. Нашел муниципальную, подешевле, которая занимается бездомными.
- У нас очередь на усыпление, запишу только на конец следующей недели – прочирикали в трубке.
- Четверг, в 11:20 устроит?
Адвокат поковырялся в своем мобильнике, проглядывая еженедельник.
- Записывайте. Слава Богу, не в суд, остальное перенесу.
Вспомнил Бога в суете и тут же про него забыл. Выпил чашечку кофе и набрал домашний родителя.
- Да... Антоша...
- Слушай, ты в курсе, что на тебя и твоего волкодава соседи жалуются? Воняет от вас жутко. Участковому и в прокуратуру писать собираются, даже Малахова из передачи хотят пригласить. Хочешь быть звездой телеэкрана? Лично мне такая слава не нужна и поэтому я принял решение. В четверг к 10 будь готов, я заберу твою псину. Может хоть какая-то польза от неё будет, на опыты пойдет или на мыло. Не надо меня благодарить...
- Гад...
- Да пошёл ты, вот ещё свалились на мою шею. Маман с братаном в шоколаде, а я с этим дерьмом возись...
Короткие отрывистые гудки вместо недосказанных слов повисли в воздухе. Михаил в сердцах отшвырнул трубку. А что ещё мог сделать немощный инвалид, который такая же обуза родственникам, как его собака? Два скелета, лежачий и ходячий, две призрачные тени, готовые вцепиться из последних сил в чью-нибудь глотку, одна от недоедания, а другой от отчаяния.
- А может всё к лучшему. Убьют мою красавицу, а потом я попрошу свое доброе дитятко сделать мне укольчик, чтоб одним махом покончить с этими каждодневными атрибутами человеческого земного существования, питьем, жратвой, сраньём, сном и бодрствованием.
Конечно, сам он мараться не будет, а найдет не особо чистоплотного эскулапа, чтоб не мучить отца.
В комнату зашла матушка.
- Может мойвы нажарить к вечеру?
- Антон звонил, ему соседи жаловались. Он собирается Бьюти усыпить, уже и с датой определился, на следующей неделе в четверг забрать хочет. Купи мне газету из «рук в руки», я попытаюсь её пристроить в хорошие руки.
Бабка замахала руками.
- Что ты, с ума сошел? У человека совесть проснулась, пусть увозит. Она же бешенная, вон меня вчера покусала, когда я ей еду накладывала.
Она показала покусанную руку.
- Вовремя, я её твоей палкой огрела, а то, чего доброго, в горло вцепится.
- Может, ты и права, мать, её теперь вряд ли кто возьмёт.
Неделя пролетела быстро. В среду в обед позвонила из Израиля Валентина. Трубку взяла старушка.
- Мама, долго говорить не могу. Там завтра из Хайфы Исаак прилетает в Москву к своей племяннице, он может с тобой в метро пересечься, я его еле уговорила, ты уж не опаздывай с утра, он больше пятнадцати минут ждать не сможет. Я тебе там кое-чего собрала и главное письмо, там насчет Мишиной болезни я консультировалась с Фирой, наша местное светило... всё слишком серьёзно.
- Ничего не понимаю, какой Исаак?
- Наш сосед, он узнает тебя по фотографии. Ему 50, он худой, будет в чёрном пальто, а главное – не опаздывай, на Войковской, в 6.15 в центре зала, запиши. Что с квартирой?
- Он ничего слышать не хочет. Я ещё не труп, что-то рано меня сестрёнка хоронит, так и передай Валечке.
- Вот дурак. Дальше будет хуже, ты ему передай, пусть одумается. Кроме нас у него никого не осталось. Мам, давайте решайте быстрей с жилплощадью всё очень серьёзно, прочитаешь в письме.
- Но как же я успею так рано с Братиславской до Войковской доехать?
- Поторопись или лучше езжай к себе домой с вечера, а там с утра одну остановочку прокатишься и всё успеешь, а Миша ничего, переночует один. Смотри, с Исааком не напутай и не опаздывай, я там в письме всё написала...
- Завтра Антон собаку на усыпление заберёт.
- Ну, слава Богу, хоть одна приятная новость. Всё, больше говорить не могу, Мишке привет от нас... ту, ту, ту...
- Миша, Валя звонила, тебе привет передаёт. Там её сосед завтра рано утром прилетает в Москву, с ним Валя нам посылку передаёт, я тебе с вечера мойвы нажарю и поеду к себе домой, а завтра как встречусь с ним, потом сразу сюда.
- Хрен с ней с Валькой, ей всё равно только одно от меня нужно. Останься, завтра Бьюти заберут.
- А я должна успеть к антошкиному приезду.
Вечером бабулька поставила на журнальный столик кошачью еду и два мандарина. Сын лежал с закрытыми глазами.
- Ты спишь?
- Нет.
- Мне пора. Медсестра к семи придет, укольчик сделает, дверь входная будет приоткрыта. Ты рыбки может покушаешь?
- Иди ты к чёрту со своей мойвой. Завтра вечером Бьюти не будет лаять, скулить, дышать, бегать, засыпать, дёргать носом. Ты хоть что-нибудь соображаешь?
- Это жизнь.
Бабка вздохнула, перекрестилась, прихватила мешок с использованными памперсами и вышла на воздух. Он лежал молча, и Бьюти вела себя тихо, как будто готовила себя к беззвучному существованию. Полвосьмого пришла медсестра, опоздала. Пронзительно позвонила в дверь.
- Не звони, открыто.
Она зашла в комнату, набрала шприц и брезгливо приспустила памперсы, неудачно вколола, но он даже этого не заметил.
- Что с тобой? Ты какой-то чудной сегодня, не пошлишь, не шутишь.
- Не до тебя мне, у меня завтра собаку умертвят.
Она сочувственно поглядела на пациента.
- Эх, жизнь, сожалею – протянула она, подумав поскорей бы убраться из этого адского логова смерти на свежий воздух.
- А где же ваша мама? – она решила сменить тему.
- Ты прикинь своими куриными мозгами. Такая же дурёха, как ты, без сожаления вколет смертельное зелье моей красавице и преспокойно пойдет пить чай.
- А может, всё к лучшему. С другой стороны, она развяжет вам руки, ляжете в больницу, вас там подлечат...
-Заткнись, кретинка проклятая! Ты ведь прекрасно знаешь, что мне уже не подняться, сучка лицемерная...
Он разразился проклятиями, сдабривая свою речь крепкими матерными словечками.
- Может, вам успокоительного дать?
По его взгляду она поняла, что рисковать ей не стоит, и лучше будет, если она побыстрее уберётся по добру по здорову.
Наконец он остался один со своей Бьюти, как в старые добрые времена. Она запертая на кухне, а он на своем дорогом облезлом диване. Они оба пропахли мочой и не спали всю ночь. Лежали тихо, чтобы не тревожить друг друга. Его глаза опухли от слёз, а потом у него закончились слёзы, и он стал забываться тяжелым сном. Проваливаясь в сонную бездну, он бормотал:
- Эх, вот так уснуть бы, да не проснуться.
8
Ему снилась Бьюти, их первая встреча, мясник, предлагающий ему щенка, её испуганные чёрные буравчики смотрят на него с недоверием, а вот она показывает свой злобный оскал. Они лежат в парке на траве, и он что-то оживленно рассказывает ей на ушко, а она лижет его в щёку, сверля насквозь своими преданными буравчиками. И вот уже они растворились в молочном тумане. Он увидел огромный и блестящий металлический стол, его Бьюти сидела посредине необъятного стола и казалась совсем маленькой, такой как в детстве, она преданно смотрела на надвигающегося огромного человека в голубом халате и зелёной шапочке, и было что-то до боли знакомое в его бодрой размашистой походке. Из-под бледно-голубой маски на её безмятежную улыбку смотрели знакомые, усталые жёлтые зрачки с выцветшими белёсыми ресницами. В правой руке ветеринара поблёскивал огромный шприц.
- Не бойся ничего моя красавица, моя злючка – шептал на ухо собаке ветеринар.
В этом противном, до боли знакомом голосе, Михаил узнал себя. Он застонал во сне, проснулся, приоткрыв глаза. Тикали настенные часы, показывая без десяти семь.
- Мать, ты дома?
Молчание. В комнате царила гнетущая тишина. Где-то далеко хлопнула чужая входная дверь. Из кухни донесся хриплый протяжный лай.
- Жива...
Чуть слышно прошелестел он губами.
- Да замолчи же, наконец.
Заорал, что есть мочи он. Нащупал у стены палку и постучал ей по стене. Бьюти притихла, у него дрогнула рука, и палка с грохотом упала. Опять стало тихо. Неожиданно раздался с кухни глухой шлепок, бедное животное поскользнулось и упало. Бьюти всей массой рухнула на мокрый от мочи пол. Слёзы катились у него по щекам. Он, наконец, принял мучительное решение.
- Только бы сил хватило.
Прошло около двух месяцев с тех пор, как он превратился в земляного червя. В первые дни, когда с ним случилась беда, ему удалось сгруппировать свое больное тело и с помощью рук сползти с дивана. Он растёр свои руки и принялся работать локтями, случилось чудо, его неловкое тело подалось, волоча за собой неживые бесчувственные ноги. Прилагая нечеловеческие усилия, ему удалось сползти с дивана. Работая руками и верхней частью туловища, пусть медленно, но он полз, двигался, преодолевая сантиметр за сантиметром ненавистной комнаты, утягивая за собой палку-держалку. Возле кухни он остановился, замер, чтобы перевести дыхание и отдохнуть, собраться с последними силами для окончательного рывка. Из закрытой двери раздавалось прерывистое хриплое дыхание его воспитанницы.
- Я спасу тебя, моя крошка, подожди чуть-чуть.
Отдохнув, он принялся тыкать своей палкой в закрытую кухонную дверь. У него получилось, дверь заскрипела и медленно приоткрылась. Обессиленная собака лежала в луже собственной мочи и усталыми потухшими глазами разглядывала своего хозяина, тот лежал на животе и улыбался ей, оскаливая желтоватые, нечищеные зубы.
- Бьюти, давай вставай, ты сильная. Бери пример с меня, и у тебя все получится, ну давай поднимайся, моя красавица, у нас мало времени.
Собака и не подумала. За два года своей недолгой собачьей жизни она так настрадалась, что ощущала себя очень старой и немощной, отжившей свой век. Она была готова с радостью встретить неизбежное, устав бороться и цепляться за жизнь. Никакие хозяйские уговоры не могли сдвинуть животное с места, она слушала, хлопала глазёнками и оставалась неподвижной. Он молился, упрашивал, злился, кричал и угрожал, и вот напоследок швырнул в неё палку. Собака взвизгнула, вскочив на ноги, и метнулась к входной двери. Она остановилась возле неё и в раздумье уставилась на своего лежачего хозяина.
- Уходи же, дурочка, пока за тобой не пришли – бормотал он, глотая нахлынувшие слёзы.
Бьюти подошла к нему и лизнула в мокрую заросшую щёку, он отпихнул её усталой рукой.
- А ну пошла отсюда. Давай, спасайся, беги...
Бьюти всё поняла, она смотрела печально на своего единственного друга, фотографируя на память любимый образ, как когда-то остались в её голове нежные сестрички и обожаемые крёстные. Она рванула с места, распахивая полностью входную дверь. Он слышал удаляющийся звук её мчащейся навстречу своей судьбе, походки.
- Прощай, моя красавица, и пусть хоть тебе повезёт...
Через пять месяцев Михаила не стало. Он умер тихо и счастливо, в полной гармонии, помирившись с родом человеческим. Предчувствуя скорый уход, собрал всех родственников и соседей, попросив у всех присутствующих прощения.
Когда труповозка свернула во двор, на машину набросилась с громким лаем и рычанием стая бездомных собак, среди которых выделялась породистая, тигровый боксёр с недоверчивыми глазками-буравчиками.
- Вот расплодились, сладу с ними нету...
Водитель посильней надавил на клаксон...
