Аркадий РЕУНОВ. Осенние турниры.

Автор сюжета - мой друг Вадим Мороховец,
которому и посвящен этот рассказ

Наш городок расположен на берегу озера. Оно такое огромное, что удивленные люди, первый раз попавшие сюда, в восторге восклицают: “Да какое же это озеро, это море!” В самом деле, в ветренные дни здесь бывают волны, по своему внушительному виду ничем не отличающиеся от морских. Бесполезно вглядываться в прозрачный горизонт, с тем чтобы увидеть противоположный берег. Он, конечно же, есть, но просто очень далеко.

В теплые летне-осенние месяцы множество людей отдыхают на этих травянистых берегах, предавая забвению проблемы городской жизни, и тогда по всем многокилометровым приозерным пескам стоят цветастые палатки.
Все было бы прекрасно, если бы в тенистых пахучих зарослях, окружающих озеро, целыми полянами не росла похожая на полынь остролистая конопля. Это раньше из конопли делали масло, веревки, да птичек кормили конопляными семечками. А сегодня из-за этой травки нет покоя нашей милиции. Ранней осенью к нам в район множество интересующихся людей приезжает за коноплей даже из ближайших больших городов. И тогда наша милиция вся на ногах. Она проводит рейды и задержания, устраивает засады и облавы, реквизируя и уничтожая копопляное сырье. Работы так много, что на помощь местным милиционерам приезжают коллеги из других населенных пунктов.
Этой осенью в нашем местечке побывало несколько десятков приезжих милиционеров, а полковник и майор из краевого центра проводили занятия с целью повышения квалификации местной милиции. Когда эти два офицера закончили читать лекции, наш следователь капитан Самойлов решил выказать гостеприимство.
В самом центре городка есть ресторан, в котором очень любят бывать многие люди. Сюда даже иностранцев водят, которые приезжают знакомиться с нашим сельским хозяйством. К одному фермеру недавно японцы приезжали, чтобы изучить возможность выращивания тыквы на его полях. Он их в этот ресторан водил, и они сказали, что им понравилось.
Короче говоря, трое наших милиционеров и двое приезжих в этот ресторан зашли, чтобы морально отдохнуть и закрепить возникшие дружеские отношения. Они начали выпивать, закусывать, и беседа у них стала получаться взаимоуважительная, веселая, и все, наверное, закончилось бы прекрасно, если бы капитан Самойлов не увидел вошедшего в ресторан Степана Калыгу.
Он - Самойлов, конечно, к приезжим гостям относился очень хорошо, но в глубине души испытывал некоторое состояние неудовлетворенности от того, что кто-то его чему-то учит. Тем более что как майор, так и полковник были моложе его. Очень самолюбивый он человек, и поэтому, когда Калыга вошел, наш капитан сразу почувствовал, как шевельнулся в нем дремавший все это время зверек. Он понял, что сегодня сможет умыть приезжих гостей и, подогретый алкоголем, очень сильно этого захотел.
Дело в том, что Степан Калыга – наш местный самородок. Он работает телохранителем у одного предпринимателя и известен как очень серьезный специалист рукопашного боя. Он никогда не выступал ни на каких соревнованиях и не имеет никаких разрядов. Вся его жизнь проходит как-то в тени. Однако слава его очень прочна и заслужена в различных житейских перепетиях, в которых он был вынужден участвовать. Говорят, что Калыга – это не совсем человек, ибо его реакции, инстинкты и сила выше тех показателей, которые считаются нормальными для обычного человека. Местные жители его очень уважают и гордятся, что такой уникум живет в нашем городке.
Так вот, в тот вечер Степан Калыга зашел в ресторан один для того, чтобы там поужинать. Он часто там ужинал, так сказать, по-семейному, так как Валентина – его девушка - здесь работает официанткой. Ему в такие моменты никакая компания не нужна. Он, ужиная, сидит за столиком один и общается только с Валентиной, когда она свободна. Он и в этот раз пришел и сел один, и довольная Валентина принесла ему ужин.
Капитан Самойлов поднял еще один тост за гостей и после этого повернул разговор на очень близкие милиции темы рукопашной борьбы. Разговор пошел о восточных единоборствах различных стилей и об отечественных системах самообороны и нападения. Приезжий полковник Смаков стал очень нахваливать своего напарника майора Пифорева, отзываясь о нем как о неотразимом бойце, и именно это и нужно было Самойлову. Он еще немного подпоил гостей, а затем неожиданно привлек их внимание к Степану, который молча закусывал неподалеку. Он сказал, что ни одному человеку еще никогда не удавалось одержать над Степаном верх в рукопашной борьбе, и гости стали разглядывать Калыгу с довольно нахальным интересом.
Призер краевых соревнований по одному из разновидностей карате - майор Пифорев, увидев Степана и услышав все сказанное о нем, перестал поддерживать застольную беседу. Выражение его глаз очень обрадовало коварного капитана Самойлова, который понял, что добился желаемого. Пифорев смотрел взглядом бесстрашного дуэлянта, любившего бросать вызов. Он больше не улыбался, и лицо его словно закрылось забралом.
Калыга почувствовал ситуацию, даже не поворачивая головы, и омраченно уставился на свой палец, увенчанный золотым перстеньком. Компанию одетых в штатское милиционеров, возглавляемую хорошо знакомым ему капитаном Самойловым, он оценил, еще входя в зал ресторана, но то, что начало происходить сейчас было для него полной неожиданностью. К милиции он относился хорошо, так как среди его знакомых было много милиционеров. Он вообще российского мента уважал. Всякие, конечно, среди них бывают, но в общей массе – это мужики серьезные и идейные, способные стать грудью на бандитскую пулю. Однако он знал милицию и с другой стороны. Он был уверен, что не простят менты обиды, и если даст он им втянуть себя в драку по пьянке, то может это очень плохо для него закончится. Про себя он обругал капитана Самойлова, который, как он догадывался, затеял то, что начало происходить. Затем он решил наступить на гордость и начал уже подумывать о том, как из ресторана уйти, но в этот момент от милицейского стола прилетел соленый огурчик, который шлепнул его прямо по щеке, а затем упал Степану на колени и свалился на пол.
Некоторое время Степан Калыга сидел неподвижно и гасил полыхнувший гнев. Затем он поднял с пола огурчик и, наконец, посмотрел на пятерых милиционеров. Четверо будто бы не обращали на него никакого внимания, хотя по поскальзывающим в его сторону взглядам было понятно, что все они притворяются и внимательно следят за ним. И только один из них – майор Пифорев смотрел, не отварачиваясь, прямо Степану в глаза. Во взгляде Пифорева Калыга прочитал неотвратимость намерения и ощущение превосходства. Пифорев не скрывал своей низкой оценки провинциального Степана, который казался ему непуганным деревенским увальнем. Он явно собирался покуражиться, и эта самоуверенность начала ранить сознание Степана. Ему захотелось дать выход гневу и бросить соленый огурчик в это нависшее над его жизнью лицо, но умудренность бывалого человека удерживала его от этого. Во взгляде Пифорева Степану виделся блеск наручников, и несколько лет тюремной жизни начали отсчитываться в его воображении. Он отвел глаза и твердо решил опустить занавес в этом театре, но…в этот момент майор Пифорев подошел к его столику и сел напротив.
Гость молчал, а Степан чувствовал, как вдоль оси его существа закружился вихрь энергии, приводящий сознание к готовности ко всему.
– Ну что, бычек, отводишь глазки свинячьи? – спросил наконец Пифорев.
– А я думал ты закурить попросишь, - сказал Степан.
– Ты меня обижаешь, курить мы давно бросили и вам советуем.
– А зачем ты нашими огурцами кидаешься?
– Вкусные они у вас и хочется мне тебя ими накормить, - произнес Пифорев.
– А, если я тебя накормлю?- спросил вновь глубоко оскорбленный Степан, в сознании которого яркое зарево битвы уже поглощало все посторонние эмоциональные оттенки.
– Ну, так прошу в сортир, - предложил майор. Степан некоторое время молчал, а затем согласно кивнул.
Первым поднялся майор, который, поймав одобрительные взгляды своих товарищей, неторопливо направился в дальний угол зала, где был туалет. Вскоре туда прошел Степан Калыга, и за милицейским столом установилось нервное молчание.
Войдя, Степан увидел Пифорева, склонившегося над раковиной. Из крана бежала вода, которой майор растирал себе шею и лицо. В одной из трех кабинок были видны чьи-то ноги в светлых замшевых полуботинках, и Калыга понадеялся, что присутствие свидетеля оттянет или вообще отменит бой. По примеру Пифорева он подошел к одной из раковин и, расположившись в полоборота к майору, хотел включить воду. Он уже почти сделал это, но в этот момент от того потянуло горячим ветром атакующей энергии, и пальцы Степана напряглись, так и не прикоснувшись к крану. Пифорев все еще стоял на своем месте на расстоянии около двух метров и флегматично смотрел на себя в зеркало, вытирая руки полоской мягкой туалетной бумаги, а у Калыги уже напряглась спина и вес тела переместился на левую ногу. Когда ступни майора внезапно скользнули по полу в сторону Степана, тот отпрянул от раковины, разворачиваясь к противнику лицом.
Пифорев попробовал обмануть Степана ложным выпадом, и, когда обе руки того поднялись к лицу для защиты, он увидел удобный момент и с предвкушением первой победы выбросил вперед левую ногу в молнеиносном майа, нацеленном в третью сверху пуговицу рубашки. В своей практике он любил гасить активность противника сильным ударом ноги, руки или локтя в солнечное сплетение. После такого удара даже крепкий мужик обычно складывается пополам и сдается. А Пифореву, собственно, не хотелось сильно утруждаться. Ему нужно было только прочувствовать признание собственной победы и вернуться за стол, где ждали его товарищи. Поэтому он и захотел сразу перебить Степану дыхание, и ему в первый момент даже показалось, что удар получился, так как каблук его ботинка достиг степанова живота.
Степан же, когда увидел, что Пифорев будет бить ногой, даже не поверил сначала в свою удачу. В силу его качеств защита от ног для него всегда была нетрудной задачей. Он гораздо больше опасался противников, которые предпочитают бить руками. Он считал, что ногами по-настоящему хорошо способны работать только очень склонные к этому таланту бойцы. А майор, судя по тому как легко он выдал свое намерение ударить именно так, к их числу не принадлежал. Короче говоря, Степан, отвечая на ложный выпад Пифорева, нарочито высоко поднял руки вверх, заманивая ногу милиционера, и, когда та, распрямляясь в воздухе, двинулась вперед, он мягко принял ее прикосновение мышцами живота, а затем, отклоняясь назад и не давая энергии удара обрести разрушительную силу, повернулся так, что запыленный, оцарапанный на носке ботинок майора проскользил мимо намеченной точки соприкосновения. Он почувствал, как майор, ощутивший свой промах, готовится отпрянуть назад, вызволяя свою ногу из ловушки и не дав ему сделать это, протянул его за штанину, заставляя тело Пифорева двигаться в направлении начатого удара. Потеряв равновесие, майор позорно провалился вперед и, едва устояв на ногах, сделал скачек в сторону, избегая нападения на себя в столь невыгодной позиции.
Некоторое время они стояли друг напротив друга, слушая, как, рокоча работает смыв унитаза в закрытой кабинке. Шум воды, вновь набирающейся в бачек, уже почти затих, но обладатель светлых замшевых полуботинок, смущенный звуками разворачивающейся снаружи борьбы, так и не решился выйти.
Набрав нужную степень концентрации, отрезвевший Пифорев вновь двинулся вперед, прощупывая Степана ложными выпадами и рывками. Наконец он стремительно ударил рукой, целя в открывшуюся скулу Калыги, но Степанова голова отклонилась так, что набитые до устрашающих мозолей костяшки майора лишь слегка дотронулись до его подбородка. В тот же миг кулак Степана с невообразимой быстротой ударил милиционера в грудь и заставил его отшатнуться.
Выдохнув, Пифорев сказал себе, что разминка закончена и пошел вперед, разразившись каскадом ударов. Глядя в глаза майора, излучающие амбициозную ярость, Степан, защищаясь, отступал. Пифорев часто раскрывался, и Калыга уже неоднократно мог ударить его в лицо, но не делал этого. Он считал, что кровь на лице милиционера могла бы стать доказательством его вины перед законом. Он наносил противнику только отбрасывающие удары по корпусу. В один из моментов, когда Пифорев попытался сделать глубокий выпад с шагом вперед, Степан так удачно провел подсечку, что туловище майора совершенно потеряло равновесие и рухнуло на пол, предварительно ударившись о ту самую раковину, над которой он недавно мыл руки.
После этого Степан прекратил бой и обратился к партнеру по спарингу: “Командир, давай закончим дебаты и покинем зал заседаний без взаимных претензий. ” Иногда мужчинам нужно немного подраться, чтоб захотеть перейти к взаимному уважению, и Степану показалось, что такой момент наступил. Он надеялся, что, почувствовав в нем сильного противника, милиционер воспользуется предложением, и сегодняшняя встреча закончится мирным урегулированием.
На секунду Пифореву захотелось согласиться. Однако он не мог уронить честь своего ведомства и выйти без победы к товарищам, ждавшим его за столом. К тому же он надеялся на скорое представление к званию подполковника и поэтому не мог опустить себя в глазах полковника Смакова. Чувствуя, что ему не удастся пробить неуязвимую защиту ускользающего Степана, майор Пифорев решился на то, чего еще не позволял себе никогда в жизни. Он прибегнул к обману.
Он поднялся с пола и кивнул так будто сказал: “Согласен.” Он даже улыбнулся и сделал жест рукой, будто приглашая Степана вернуться в зал, но, когда тот повернулся к выходу, неожиданно ударил, целя в то место головы, где шея переходит в затылок.
В следующий миг произошло очень неприятное для майора событие. Он потерял уважение Степана Калыги, который смог увернуться от предательского нападения сзади. Последнее, что увидел майор были глаза Степана, очень низко оценивающие его человеческие качества, а затем он на некоторое время перестал видеть белый свет, так как Калыга лишил его сознания мощным ударом кулака в лоб.
После этого Степан покинул ресторан и направился домой, где в глубоком унынии стал ждать приезда милицейского наряда. Он достал бросовую одежду и собрал вещи, необходимые в камере. Однако ни через час, ни через сутки никто не приехал за ним. Никто не потревожил Степана и после, и он понял, что можно распаковать собранную для тюрьмы сумку. Он никому не рассказал о происшедшем и начал жить с окрепшим в душе уважением к милиции.
Слух о блестящей победе Степана Калыги расползся по городку. Описание этого случая, передаваемое народу обладателем светлых замшевых полуботинок Валерием Андреевичем Коноваленко, трактовалось все большим числом расказчиков. Валерий Андреевич – работник ресторана – был первым человеком, который увидел поверженного майора Пифорева, когда наконец вышел из туалетной кабинки. Он говорил, что майор не был избит, а просто без сознания лежал на полу. Наиболее близким людям Валерий Андреевич по большому секрету сообщал об огурчике, который торчал в тот момент изо рта майора и который он предусмотрительно удалил перед тем, как в туалет вошли капитан Самойлов и полковник Смаков. Многие люди, радовавшиеся победе Степана, благодарили также и Валерия Андреевича за эту предусмотрительность. Ведь не известно как повели бы себя милиционеры в отношении Степана, найди они этот огурец во рту проигравшего бой товарища. Короче говоря, это происшествие очень сильно оживило жизнь нашего городка, и много было сказано о благородстве милиционеров, о полезном поступке Валерия Андреевича Коноваленко и о подтвержденной доблести Степана Калыги.
Никто не знает точно, но не исключено, что именно подвиг Степана стал причиной следующего турнира, который произошел спустя две недели. Он начался в том же ресторане, и его инициатором стал наш местный руководитель секции тхеквондо Юра Забельный. Может быть, Юра и не стал бы связываться с тремя приезжими братками, которые гуляли там в пятницу вечером, но уж больно он был подогрет славой Степана, а слава, как известно, является предметом желания.
Братки, собственно, ничего необычного не сделали. У них просто завязался резкий разговор с официанткой Люсей, и, развалившись на стульях, они довольно безапеляционно пеняли ей, видимо, обвиняя ее в какой-то неточности.
Все, конечно, закочилось бы нормально, если бы Юра Забельный не навис над братками под предлогом заступничества за Люсю. Люся ему, собственно, никто, и он, кроме того, недолюбливал ее за досадную неприветливость характера. Она и сама неприятно удивилась, когда Юра вступил в это дело, ибо недоразумение шло на убыль. Тем не менее заступник сказал этим троим мужчинам несколько категоричных слов, в результате которых все они вышли на улицу.
Юра был в хорошей физической форме и ему сильно хотелось затмить славу Степана. Поэтому он рискнул, пошел на троих и ему повезло. Братки были пьяноваты для того, чтобы организовать серьезное противодействие бодрому Юре и он довольно легко и быстро посшибал их с ног. Когда они пытались подниматься, Юра снова опрокидывал их, и так продолжалось до тех пор, пока потрепанные братки не выразили свою неохоту к дальнейшему разбирательству. После этого Юра вернулся в зал ресторана, где продолжил вечеринку в кругу своих товарищей. Сидя за столом, он изображал скромную невозмутимость, но взгляд его скользил по лицам в поисках восхищения.
Он пребывал в прекрасном настроении и чувствовал себя причастным к достопримечательностям нашего городка, но вечером следующего дня три запыленных дальней дорогой джипа остановились у его забора. Вышедшие из машин люди проникли во двор Юриного дома и выломали закрытую дверь. Затем они ворвались в дом, показали застигнутому врасплох Юре автомат Калашникова и попросили уделить им внимание. Смущенный Юра вышел за калитку и оказался в кольце, состоящем из трех джипов и молчаливых людей спортивного типа.
Юру поставили перед человеком азиатской национальности, напоминающим огромный кувшин, который начал неторопливое сближение. У человека была бритая голова без признаков шеи, прямо переходящая в плечи, с ушами, изуродованными борцовскими захватами. Сломанный нос азиата свидетельствовал о его причастности к ударным видам спорта.
“Можешь подергаться напоследок, козел” - сказал чей-то голос так, что Юра остро прочувствовал ужасный смысл сказанного и его привыкшие к тхеквондо ноги начали слабеть.
Осенний вечер был зноен и тих. В воздухе плавно перемешивались запахи увядающих в огородах цветов. Коты лежали на теплых бревнах, прищуривая глаза, и от ласкового ветерка в голову просились только легкие и добрые мысли. На стоящих вдоль улицы скамейках сидели люди, которые, бросив разговоры и семечки, во все глаза наблюдали за происходящим. Юра стоял перед надвигающимся человеком-кувшином, чувствуя взгляды соседей, и желание избегнуть позора боролось в нем со страхом.
“Стах-обман. Только дурак не боится”, - сказал он себе то, что не раз говорил своим подопечным, и сблизился с противником.
Его органы чувств не успели уловить признаки приближающейся угрозы, и чудовищный удар азиата оторвал его от земли. Упав, он подкатился под ноги стоящих кольцом людей, и эти ноги начали пинать его, подгоняя обратно к центру круга. Он поднялся и, уже не пытаясь сопротивляться, принял несколько ударов, от которых треснули его ребра и кровь хлюпнула из-зо рта. От пинка азиатовой ступни тело Юры вновь взмыло в воздух и, падая, ударилось о бампер одного из джипов, после чего он сполз на траву и попытался заползти под машину. Его вытащили и некоторое время продолжали бить ногами. Дневной свет начинал меркнуть, и Юра предположил, что его покидает жизнь.
“Парни, не убивайте”, - пролепетал он булькающим кровью ртом, и сознание оставило его.
Видимо, эта фраза сыграла положительную роль в судьбе Юры, ибо приезжие вскоре сели в свои джипы и покинули наш городок. Юра Забельный долго лежал в больнице и в настоящее время практически здоров. Он стал нелюдим, отошел от руководства секцией тхекводо и занялся сельским хозяйством.
В нашем городке, как и в любом населенном пункте страны, конечно же, периодически происходят различные события, но эти случившиеся у нас турниры до сих пор часто вспоминаются людьми. Их обсуждает любая выпивающая мужская компания в разделе дискуссии “О драках”. Благодаря своей интересности эта часть обсуждения настолько затягивается, что мужики так и не успевают перейти к следующей традиционной теме “О бабах”. Их споры нескончаемо вертятся вокруг имен Степана Калыги и Юры Забельного, и немало тостов поднимается за их здоровье.

Из книги: Реунов А.А. В ожидании ангела. Владивосток: Дальнаука, 2006, ISBN 5-8044-0700-7, c. 127-138.