Надежда НЕСТЕРОВА. Сапфировая клякса. Повесть.
- Алло.
- Света, привет.
- Привет, я тебя узнала.
- Как дела?
- Нормально.
- Да, мой звонок тебя явно не обрадовал. Ты не
хочешь со мной разговаривать?
- Просто мы давно не общались. Ты за все время
ни разу даже не позвонил.
- Ну, не обижайся, столько всего навалилось.
- Мне все равно. И не обижаюсь я, мне действи-
тельно все равно.
- Свет, я забегу к тебе на минутку?
- Ладно, заходи.
Узнаю Ромку. Периодически он любит зависать, не звонит, не заходит. В такие моменты трогать его бесполезно.
- Светик, привет еще раз.
- Проходи.
- Как ты?
- Я нормально, зато ты неважно выглядишь.
- Ничего страшного, просто не выспался. Светик,
извини, мне некогда, перейду сразу к делу. Возьми эти папки и держи их у себя. Спрячь, чтобы никто не нашел. И сама, очень прошу, не заглядывай туда.
- Хорошо, давай спрячу. Ты меня знаешь, я не люб-
лю совать нос в чужие дела, так что успокойся.
- Спасибо, Светик. Ты прости, но я спешу.
- Ну, Ромка! Столько мы с тобой не виделись, а ты,
не успев прийти, тут же убегаешь.
- Я, в самом деле, спешу.
- Как хочешь. Насильно удерживать не буду.
- Пока, Свет!
- Пока.
* * *
Почти год прошел после смерти Ромы. Тогда, вскоре после нашей последней встречи, я узнала, что Оля, вернувшись с работы, нашла его в ванной, Роман перерезал себе вены. Оля опоздала, все уже было кончено.
Его самоубийство сильно потрясло меня. Роман был моим сводным братом по отцу. Отец ушел от нас с мамой, когда мне исполнилось пять лет. С его новой молоденькой женой Олей мы сразу подружились, и маленького Ромку, я приняла спокойно. Они частенько заглядывали к нам в гости. Роман был моложе меня на шесть лет. Еще в детстве он казался немного странным, с другими ребятами почти не водился, предпочитая играть в одиночестве. Шумные забавы не переносил, вместо этого любил посидеть, почитать. И всегда он выглядел задумчивым, отрешенным. В какой-то момент мы с ним вроде бы сблизились, и Роман показался мне вполне симпатичным. Мы созванивались, иногда встречались, подолгу беседовали, «философствовали». Мне нравилось с ним общаться. Роман нестандартно мыслил, оригинально рассуждал. Однако он никогда особо не откровенничал, всегда держал дистанцию.
Потом, после трагической гибели Олега, брата Оли, (потерять сначала брата, затем единственного сына, как только Оля выдержала все это!), Роман стал еще более замкнутым, он очень переживал, хотя, как раньше казалось, не был сильно привязан к Олегу, да и вообще к кому бы то ни было. Мы снова отдалились.
Папки, отданные мне Романом на хранение, не давали покоя, но я не смела к ним притронуться. Брат связал мне руки своей последней просьбой, не заглядывать в них, и я не могла нарушить данного обещания. Но один случай все изменил. Мне приснился необычный сон.
Сон
Я видела мягко освещенный зал. Гладкие стены, пол, выстланный черными и белыми мраморными плитами, наподобие шахматной доски, создавали иллюзорное пространство. Посреди зала стоял изящный хрустальный столик, а на нем миниатюрный подсвечник с двумя зажженными свечами. Возле столика, диван, покрытый шелковой драпировкой, цвета индиго. Я сижу на диване в длинном свадебном платье. Неожиданно, прямо из стены появляется Роман. У него бледное-бледное, словно восковое лицо. Одет он в темный балахон, еще больше подчеркивающий призрачную бледность лица.
Роман садится рядом со мной, поворачивает голову ко мне, но не смотрит в глаза. Я силюсь, но не могу поймать его взгляд, и чем больше я всматриваюсь, тем сильнее кажется, что вместо глаз у него одни черные впадины… На меня находит оцепенение, хочу закричать – не могу, пытаюсь шевельнуться – все тело скованно. Вдруг Роман, глядя в сторону, улыбнулся уголками рта, едва заметно. Мне становится как-то легче, я пробую заговорить.
- Как ты? – спрашиваю.
- Худо мне, - отвечает, а у самого голос мрачный, глухой.
- Мы по тебе тоскуем.
- И я тоскую…
В этот момент я решилась спросить его о том, что уже
давно столько тяготило меня.
- Рома можно… - я не успела договорить, он быстро
кивнул и внезапно посмотрел мне в глаза. Я вздрогнула, в его взгляде было столько муки, он притягивал меня, я вскрикнула и… проснулась.
Меня охватила дрожь, раннее ничего подобного со мной не случалось.
Странный сон. Мистика! Теперь я почувствовала, что просто необходимо заглянуть в папки Романа.
Там я обнаружила тетради и какие-то непонятные рисунки. Тетради были пронумерованы, открыла первую. Читала и не могла оторваться. Тайная душевная жизнь брата, местами напоминавшая бред, пронеслась передо мной. Она не была цельной, а будто состояла из клочков, нанизанных в беспорядке, на тонкую нить.
Трудно судить об ушедших из жизни. Разобщенность брата с людьми, постоянный самоанализ, уход в иллюзорный мир, и гордыня, в итоге привели Романа к гибели. Он много читал и на «книжной основе» резонерствовал, пытаясь выстроить для себя какие-то системы и теории, в которых он в последствие увяз.
Роман замкнулся в своем виртуальном мирке, запутался и, не выдержав, сломался. Тогда в его душу, больную, истощенную, роем хлынули темные силы, полностью завладев ею.
Привожу записи Романа почти без изменений (иногда с трудом разбирала его почерк).
Записи Романа
15 июня.
Решил записывать свои размышления. Для чего? Не знаю. Слишком много в душе накопилось переживаний. Думаю, надо выплеснуть их на лист бумаги, сильно давит накопленный груз.
Терпеть не могу людишек, выставляющих свои чувства и мысли напоказ. Жалкие, нелепые позеры.
Лично я, буду писать исключительно для себя, как мне нравится, не заботясь о стиле и «красоте слога», все равно демонстрировать свои записи никому не собираюсь. А если раздумывать над каждой фразой, стараться выводить «гладенькие предложеньица», мысль потеряет импульс.
«Мысль изреченная есть ложь.»
Что поделаешь, увлекаюсь различными философскими теорийками. Кроме того, буду заносить в тетрадь и кое-какие события, происходящие со мной, а спустя некоторое время, перечитывать и вновь переживать случившееся. Люблю возвращаться в прошлое, вызывать испытанные раннее чувства. Я считаю, (по-моему, кто-то уже высказывал подобное утверждение), жить настоящим – нудно, гнаться за будущим – суетно, лишь прошлое имеет ценность. Прошлое – это опыт, приобретенный человеком, положительный или отрицательный, существующий как данность. Пережитое можно предать забвению, отправить в подсознание, но стереть его из пространственно-временной сферы бытия, которая является необходимым условием существования земной жизни человека, человеку не дано.
18 июня.
Обожаю читать. Запомнившиеся книги детства:
«Приключения Оливера Твиста» Ч. Диккенса, «Хроники Нарнии» К. С. Льюиса, «Клуб самоубийц» Стивенсона.
В старших классах фанател от Германа Гессе и Патрика Зюскинда.
Читая, я полностью растворялся в книге, видел пейзажи, слышал запахи и звуки… Часто я представлял себя на месте главных героев, участвовал в сюжете. В моем воображении разыгрывались целые сценарии.
Все в прошлом… Как-то незаметно я перешел к научно-популярной литературе, штудировал энциклопедии, тематические пособия, специальные статьи.
Вспомнился один эпизод. По поводу моего увлечения научной литературой, мама говорила, что не тем я голову себе забиваю и посоветовала читать Евангелие.
Ребенком, я с интересом читал «Библию для детей». Тогда еще была жива-здорова моя бабушка Настя. Сухонькая, аккуратненькая, она всегда покрывала свои жемчужно-белые волосы цветастым платочком. По утрам баба Настя, стоя на коленях, долго молилась за всю нашу семью перед иконой «Всех Святых». Бабушка ходила в Церковь почти каждый день. Иногда она и меня брала с собой. В Храме мы ставили свечки, подавали записки. Баба Настя поднимала меня, и я, с замиранием сердца, прикладывался к Святому Образу, даже тогда понимая, что это не просто большая красивая картина. Добрые старушки, бабушкины знакомые, ласково гладили меня по голове, угощали пряниками и яблочками. Баба Настя приносила домой освященную воду и просфоры.
На Пасху она пекла ароматные куличи с изюмом и цукатами, красила яйца. До сих пор помню запах выпечки, корицы и ванили, терпкий парок вареной луковой шелухи, в которой красились яйца. В Великую Субботу мы отправлялись их освящать.
Однажды бабушка повела меня на Крестный Ход.
Ночь, впервые я не сплю так поздно. Храм переполнен, мне почти ничего не видно. Вдруг зазвонили колокола, народ оживился, все двинулись к выходу. Людской поток подхватил меня. На улице темно, свежо; люди идут со свечками, торжественно поют.
Как далеко сейчас все это…
Когда бабушка Настя, годам к восьмидесяти, почила мирно, никто из нашей семьи, практически, не бывал в Храме, несмотря на то, что все мои близкие крещенные, в Бога верят, а мама даже читает иногда Евангелие и разные церковные брошюрки.
Я прислушался к маминому совету и взялся за чтение Евангелия. Осилил Матфея и Марка. Старался вникнуть, постичь смысл, читал и комментарии к Евангелию, и кое-что из «Закона Божия»; все это я купил в церковной лавке.
Как будто светлое чувство пробудилось в душе, но тогда же стали происходить со мной странные вещи.
По ночам я испытывал дикий страх, лежал, обливаясь холодным потом, боясь пошевелиться. Мне представлялось, что пространство вокруг меня заполнено мутной водой, сам я нахожусь в тесном, душном пузыре. В мутной пучине плавает всякая нечисть, отвратительные чудовища извиваются, корчатся, тянут ко мне свои мерзкие щупальца, тычутся в стенки, пытаясь проникнуть внутрь.
Злобные твари, не знакомые с чувством жалости, хотят схватить меня и подвергнуть ужасным мучениям, разодрать на куски, а сами при этом, будут глумиться, дико хохотать.
Я терял ощущение времени, тошнотворный кошмар длился целую вечность. Только когда за окном начинало светать, измученный и обессиленный, я забывался нервным поверхностным сном. Я никому не рассказывал о своих ночных кошмарах.
Потянуло в Храм. Я поставил свечку, помолился, как мог.
Со временем все сгладилось. Но Евангелие я пока отложил, и в Храме с тех пор не бывал.
19 июня.
Буду записывать и стишки свои. Стишки клепают все, кому не лень, я в их числе.
Стихи меня находят сами,
Я не зову – они приходят,
Толкутся в голове часами,
Своим присутствием изводят.
Никак их не возможно выгнать,
Нельзя их заглушить, порвать,
Приходится открыть им выход,
Навязчивые строки записать.
Непонятно, как возникают стихи. Строки складываются сами собой, и я до сих пор не могу поймать и проследить процесс их формирования.
Для меня стихи – фотографии мыслей, проза – больше похожа на живопись. Строка подобна импульсу, она может вырваться в любой момент даже самый неподходящий. Бывает, среди ночи, строчки как ударят в голову, я вскакиваю, хватаю первый попавшийся клочок бумаги и переселяю туда посетителей моей головы, вторгшихся так некстати.
22 июня.
Разбираясь в письменном столе, выудил из его недр альбом для рисования. Просмотрев его, обнаружил один любопытный рисунок-схемку.
Нарисовал я его давно, по-моему, когда учился в классе шестом. Помню, закралась мне в голову одна идейка, «эйдос». Не знаю почему, но я склонен многое (вещи, чувства, события, и т. д.) подвергать анализу и систематизировать, выводить «теорийки». В то время я как раз выдумал одну и даже изобразил ее наглядно.
Сейчас мне она кажется весьма забавной.
На рисунке - голубой фон с облаками, означает вселенную, красные сгустки – зарождение жизни. Зародившаяся во вселенной жизнь, попадает на «круг жизни». В самом круге жизни желтые и оранжевые отделы круга отображают красочные моменты жизни, а сферы, парящие в них – яркие события, счастливые и трагические, но главное, я повторюсь, яркие, значимые; они многогранны (об этом свидетельствуют разноцветные клетки, составляющие сферы). Кроме того, сферы располагаются на различных уровнях «круга жизни».
Черно-белые, шахматные отделения круга, символизируют ничем не примечательную банальную жизнь, так называемые, будни. Они сотканы из повседневных забот, горестей и радостей. Это «будничный крест».
Зародившаяся жизнь, перемещается по «кругу жизни», подобно кванту и невозможно точно определить время и место ее нахождения, где окажется жизнь в следующий момент.
Некоторые люди проживают обычную серую жизнь, со всеми ее перипетиями; другие люди – яркую жизнь; у кого-то будни и яркие события чередуются.
Таким «бредом» я был занят тогда, вместо того, чтобы играть со сверстниками в футбол. Какими смешными кажутся мне сейчас те давние рассуждения!
Ясно помнится тот период. Ночью я выходил на балкон, всматривался в звездное небо; меня охватывало необъяснимое щемящее чувство, душу переполняло томление. Я прямо-таки осязал бесконечность вселенной. Мне казалось, что она содержит в себе некий смысл, наблюдавшийся во взаимосвязи «элементов вселенской композиции»
Тогда же, я впервые серьезно задумался над проблемой добра и зла, (все-то думают об этой проблемке, надо было и мне не отставать!)
Земные добродетели, рассуждал я, добро вообще – условны; можно было бы жить, как захочется, отвергнув нравственные и юридические законы, но это привело бы к хаосу, полному разладу общества. Поэтому люди, (за исключением социально неконтролируемых индивидов), сами разрабатывают законы, социальные и этические нормы, и стараются их соблюдать, загоняя себя в рамки.
23 июня.
Я полез за чашкой (захотелось мне кофе из фарфоровой чашки) в сервант и нечаянно задел фужер.
Упав, он разлетелся хрустальными брызгами. Этот случай вызвал у мены ассоциацию-воспоминание. В серванте стоят разные безделушки-сувениры, среди них декоративные призмы; одна из белого, другая из желтого стекла. Я брал эти призмы, подносил к глазам и разглядывал через них окружающую обстановку (детские забавы!).
Все предметы окружал радужный ореол, видимый сквозь прозрачную призму. Сквозь желтую призму видна была подсветка из трех цветов: красного, зеленого и желтого. Особенно живописно смотрелось окно и, стоявшие на подоконнике растения с раскидистыми ветвями и крупными мясистыми листьями.
Ночью, во время полнолуния, разглядывая лунный диск, я видел, как он разлагался на спектр.
До сих пор люблю предаваться размышлениям именно по ночам. Ночью возникает особое состояние, мир воспринимается по-иному. Мысли углубляются, обостряются чувства…
А днем все привычно, солнечный свет раздражает, он сушит восприятия, растапливает мысли, они плавятся, растекаются в житейской суете.
27 июня
Образ
Я вижу дивную красоту,
Мерцающую внутри,
Ее раствори,
Поймав высоту,
Бездонного неба ночного –
Это взгляд зачарованных глаз,
Отворяющих лаз,
В бесконечность мира иного…
Никому конкретно это стихотворение не посвящалось. Оно – дань некому Образу, туманному, абстрактному.
Существующие Образы, сами по себе, возникают в моем сознании; а люди, реально существующие, могут иногда служить намеком, отдаленным указанием на Образ.
Допустим, происходит следующее: тембр голоса, жесты, черты лица, силуэт, характер, формируют синтезированный Образ. И, наоборот, случается. Что в отдельных людях, я узнаю знакомые черточки своих Образов.
Игра воплощения-узнавания Образов жутко увлекательна.
5 июля.
Дружно всей семьей собираемся в деревню. Четыре года назад папа купил дом в деревне. С тех пор лето проводим, в основном там. Света тоже часто ездит с нами. У нее там свои друзья. А я предпочитаю уйти куда-нибудь подальше ото всех, в лес или в поле. Шатаюсь по лесу, размышляю, или залягу в густой высокой траве с книгой и читаю до вечера. Среди деревенских я прослыл «чудиком».
Был, правда, один эпизод. Светка чудом уговорила меня принять участие в дурацких развлечениях. Мне было тринадцать. Собралась «разношерстная» компания, играли в бутылочку, в карты на раздевание. Чувствовал себя жутко неуютно, но где-то в глубине сознания маячило любопытство. Слава Богу, мне не пришлось ни перед кем раздеваться, а вот поцелуй выпал один раз. С девушкой, примерно равестницей Светы. Я и целоваться-то не умел. Мы вышли, чем-то я заинтересовал ее. Высокая пухленькая блондинка, с яркими, сочными губками. Мы поцеловались, я прямо обалдел, почувствовав ее язык у себя во рту. Она сказала: «Я и другому научить тебя могу…» Я пошел на поводу, зачем не знаю. Мы пошли к ней домой, ее родственников не было – уехали на рынок за покупками. Нелепо все как-то вышло, но без насмешек с ее стороны, за что я очень ей благодарен. По всему видно – опытная девица, захотела, видимо с девственником, к тому же чудиком. Не хочу анализировать ее мотивы. Я и сам хорош, не стал отказываться, это бы значило оказаться трусом, придурком; еще бы – обратила внимание на неопытного парня симпатичная девчонка, взрослая совсем, по моим понятиям, тогда.
Все мучался потом, не расскажет ли она обо всем Светке? Но рассудил - ей и самой незачем было трепаться. С тех пор я вообще избегал всякого общения с той компанией, «обходил за километр». Не люблю я бывать в деревне.
Мечтаю о море, скучаю по нему.
Первый раз мы поехали с родителями в санаторий на юге, когда я окончил первый класс школы. Сначала добирались на поезде до Симферополя, далее на автобусе до санатория. Меня поразила южная растительность, особенно кипарисы, почему-то запали в душу.
Когда мы прибыли в гостиницу, папа с мамой неизвестно из-за чего повздорили. Папа остался в номере, а мама предложила прогуляться. Мы отправились на пляж. Я тогда впервые увидел море! Не могу даже передать все переполнявшие тогда меня ощущения. Мы с мамой пошли купаться. Прохладные ласковые волны, легко держаться на воде. Плавать научился в три года, всегда любил воду, никогда ее не боялся. Я готов был проводить на пляже весь день.
Еще я частенько играл в автоматы, в карты, гонки, рулетку. Азартным был.
Некоторое время спустя, мы отправились всей семьей в ботанический сад. Первое дело, что я там увидел, был настоящий растущий бамбук, только он, из всей растительности ботанического сада, врезался мне в память.
Две недели, проведенные на юге, пролетели слишком быстро. Долго я находился под впечатлением поездки…
21 июля
Случается так, что некоторые составляющие окружающей среды, навязчиво вклиниваясь в сознание, вызывают цепь ассоциаций, в голове что-то заклинивает и, сложившаяся ситуация приводит к непредсказуемой, парадоксальной реакции.
Летний день. Кафе на свежем воздухе. Я сидел за белым пластмассовым столиком под зеленым тентом и потягивал утренний кофе.
Я увлекся кофе еще с восьмого класса. Растворимый кофе имеет далеко не благородный вкус, однако, он быстро помогал достигнуть нужного бодрящего эффекта.
Я насыпал три ложки с верхом этого поистине «волшебного порошка», заливал небольшим количеством кипятка. Получалась густая, мутная жижа. Залпом, заткнув нос, я осушал чашку отвратительного пойла. Сердце начинало учащенно биться, что означало сутки – двое без сна. Я буквально «просмолился» этим кофе.
Возвращаюсь к сегодняшнему происшествию в кафе.
Жарко, воздух насыщен запахом жареных орехов, дорожной пыли и скошенной травы.
За соседний столик присела молодая женщина в коротком платьице, цвета топленого молока, и в светлой шляпке. Женщина закурила тонкую, длинную сигарету, и начала пускать мне в лицо дым. До чего гадко! Не выношу сигареты с ментолом. Меня замутило. В кафе были только я и эта женщина, курившая свою мерзкую сигарету. Маленькими глоточками она потягивала апельсиновый сок.
Я, конечно, мог бы пересесть подальше от неприятной мне женщины, но чувствовал, что негде укрыться от навязчиво-приторного ментолового дыма, и, будоражащего нервы ядовито-оранжевого пятна-сока.
Раздражение от кончиков пальцев на ногах постепенно расползалось по всему телу, охватывало грудь, спину, плечи, подбиралось к горлу давящим комком, вибрируя, переходило к затылку. В голове что-то замкнуло…
Почему меня так раздражали эти два компонента: ментоловый дым и навязчивое оранжевое пятно!? Они прямо-таки сводили с ума. Наверное, дело в подсознании. Нервное возбуждение охватило целиком. Метались глаза, лоб покрылся испариной…
Женщина допила сок, докурила сигарету, поднялась и ушла. Но у меня еще долго перед газами стояла оранжевая рябь, а в носу и горле ощущался мутивший дым сигареты с ментолом.
Гармония моя была разрушена…
31 августа.
Возвращаемся с дачи. Быстро сгорело лето, опять нудная школа, которая будет меня давить…
В ночь с тридцать первого августа на первое сентября я сплю очень плохо или вообще не сплю. Мысли наводняют измученную голову.
1 сентября.
Был в школе, отметился. Все по-прежнему. Одноклассников терплю, они считают меня странноватым, но уважают, особенно после фразочек, наподобие: «Радиус вашего кругозора невероятно мал…»
Учусь хорошо, но избирательно. На предметах, меня не интересующих, пишу стишки, рассказики, рисую.
10 сентября.
Днем забегала Света. Посидели, поболтали, кофейку попили. Со Светкой мне нравится общаться. Она «в меру искренна», ненавязчива. Не буде донимать бестолковыми расспросами, лезть в душу, но всегда поддержит, поможет, если что не так.
Вечером сложился стих, необычный немного, к чему бы это?
Школа
Проучился я десять лет,
Школа, с тобой прощаюсь.
Буду скучать, иль нет,
Честно скажу: не знаю
Что до учителей-
Многих не понимаю…
Взаперти школьных стен
Стало мне скучно, душно,
Не могу остаться в толпе,
Где все так равнодушно…
Лица моих «друзей»
Мне нестерпимо чужды,
Уйти, все «свое» захватить,
За собой не оставив и пыли,
Всех я хочу забыть,
И, чтоб меня забыли…
14 сентября.
Пишу в каком-то оцепенении. Три дня назад мы узнали, что Олег разбился на мотоцикле…
Папа с мамой поехали на опознание, я сидел дома и все думал, что это какая-то ошибка…Но погиб именно НАШ Олежек. Молодой, жизнерадостный. Когда он заезжал к нам, все преображались, становились веселыми, бодрыми, как он. Олежек рассказывал о своих похождениях, каламбурил. У него была такая любовь к жизни! Он объездил пол мира: видел «Башню Дьявола», хаживал тропой инков, побывал в лесах Амазонки, всего не перечислишь. Жажда жизни, жажда впечатлений…
Что получилось в итоге…А мы готовились к его дню рождения девятнадцатого сентября…
Похороны помню смутно. Не мог осознать происходящего. Когда Олега отпевали, я стоял так, что мне было видно его лицо. Меня поразили его ресницы, длинные и пушистые. На них падали блики от свечей, и реснички трепетали как живые, казалось, сейчас Олежек откроет глаза…
Думал, что жизнь теперь будет иной, однако пролетают дни. Обычная жизнь, только без Олежека…
Желтые листья бритвой
Острой мне душу режут.
Каждый листок молитвой,
Взгляд, провожая, держит…
2 октября.
Две недели отсиживался дома. Все! Не вернусь больше в школу, опротивела!
Решил перейти в экстернат, побыстрее разделаться с экзаменами и почувствовать себя «вольным человеком».
7 октября.
Отыскал подходящий экстернат в соседнем районе. Подал туда документики, прошел собеседование. Появляться там нужно пару раз в неделю на консультациях.
12 октября.
Состоялась первая консультация по биологии. Биологичка, Полина Владимировна, кстати, ничего: молоденькая, симпатичная, миниатюрная, и «с фигуркой».
11 ноября
У меня появилась такая свобода! Контроль совсем отсутствует. Ненавижу, когда меня ущемляют, ограничивают свободу, «загоняют в рамки». Малейшее вмешательство в мои личные дела, доводят меня до бешенства.
Ребята из нашей группы мне искренне симпатичны своей самостоятельностью, целеустремленностью и дружелюбием.
16 ноября
Вчера произошел любопытный случай. К нам в экстернат приходили сдавать экзамены ребята из какой-то Православной школы, у их школы, как выяснилось, не было аккредитации, а наш экстернат государственное учебное заведение, и здесь имели право принимать экзамены. Речь не об этом. Стояли они, девчонки – в длинных юбках, парни в костюмах, я зачем-то подошел к ним, перекинулись парой слов, но из всей группы мое внимание привлекла одна девчонка, у нее горел порочные искорки в глазах. У меня, я чувствовал, были такие же глаза. Я расплылся в улыбке-ухмылке, потрепались немного, я спрашиваю:
- А зачем в школу-то такую пошла?
- Да, не знаю, родители сказали. У меня отец диакон.
Потом она вдруг спрашивает:
- А у тебя нет сигаретки?
У меня были, я покуривал немного. Мы вышли на улицу, зашли за угол, я дал ей прикурить и сам затянулся.
- Куришь-то чего?
- А, так нервы.
И уже я обнимаю ее, по телу пробегает сладкая истома, мы целуемся…
Она говорит:
- Меня могут хватиться.
Идем обратно, я протягиваю ей жвачку:
- Зажуй курево!
И все, их группу позвали на экзамен.
20 ноября.
Метафизика бытия
Представление об идеальном отдыхе: я утопаю в удобном мягком кресле, положив ноги на журнальный столик. В одной руке у меня чашка крепкого кофе с коньяком, в другой – сигара. Взгляд блуждает по абстрактной картине, композиция из геометрических фигур. Люблю все эти пятна, квадратики, треугольники, мне кажется, подсознательно, я улавливаю смысл абстрактных картин. Любимые сочетания цветов – индиго и оранжевый.
В такие моменты тянет «пофилософствовать». Я доморощенный философ-дилетант.
На блошином рынке внезапно наткнулся на медальон с латинской буквой P (philosophy), также можно считать эту букву, как русское -Р-, первая буква моего имени. Крестик я также ношу, однако с медальоном не расстаюсь.
Какое удовольствие смаковать бесконечные теорийки, произрастающие в голове, словно поганки.
«Упражненьице»
«Культуросфера»
Кулитуросфера – духовно-материальная оболочка Земли, включающая творческое преображение природы человеком и означающая совокупность всех достижений человечества.
О «культуросфере» можно размышлять долго, перебирая в уме полюбившиеся отдельные достижения.
В живописи – сюрреалистические картины Дали, абстракция Кандинского, «Супрематизм» Малевича, («черный квадрат» - прообраз дисплея компьютера, ведущего в виртуальную реальность, «демоническое око», чушь, которую высказывают некоторые.
В литературе, конечно, «Парфюмер» Зюскинда, «Игра в бисер» Гессе.
Иногда мне представляется, что я – некая точка в системе координат; окружающая среда плод моей фантазии, заселенный эфемерными, но осязаемыми персонажами, у них своя жизнь..
Все маски, маски,
Лица, лица,
Игра страстей,
Театр снов…
Наверняка похожие мысли посещали и других, что-то в духе: «Я Творец вселенной». Почему в голову лезут дурацкие мысли? Ведь знаю, истинным Творцом «из ничего» является только Бог.
Я – миф, отравляющий своими нелепыми, ядовитыми эйдосами Божественную Гармонию Бытия.
Любимая галиматья, (я не о Боге, конечно!), столько чуши проходит через меня, куда деваться от нее.
28 ноября.
Произошло нечто интересное! Сидел себе спокойненько на консультации у Полины Владимировны. Нормально все было, но потом я вдруг стал пристально к ней присматриваться, точнее привлек меня изгиб, ниже спины. Я почувствовал, как между ног у маня запульсировало, все напряглось! Голову, словно кипятком ошпарило. Дикое желание! Теперь я уже не смогу по-прежнему относится к П. В., спокойно смотреть ей в глаза
Переломилось что-то в душе.
1 декабря.
Сессия началась.
3 декабря.
Набрался смелости и попросил у Полины Владимировны учебник для подготовки к экзамену. Она не отказалась.
Я целовал его, прижимал к сердцу, ложась спать, положил его рядом.
9 декабря.
Экзамен по биологии! Этим все сказано.
Тщательно я собирался на этот экзамен. Час брюки наглаживал, белую рубашку, нацепил дурацкий галстук и зачем-то с ног до головы надушился папиным одеколоном. Ботинки полировал чуть ли не до дыр.
Посмотрел на себя, критически, в зеркало: длинный худощавый парень. Жесткий темный «ежик » волос. Карие глаза, лицо немного в прыщах (проклятые прыщи!). Ладно, сойдет.
Каким идиотом выставил я себя на экзамене! Бормотал что-то невнятное, не мог сидеть спокойно, ерзал, даже взмок. Полина Владимировна наверняка подумала: «Вот кретин!». Однако поставила пятерку, что бы это значило?
20 декабря.
Я как обдолбанный, отупел уже от всех этих экзаменов. В голове крутится Полина Владимировна, Полина…
Почти не сплю, экзамены, один за другим…
Приперся домой, отуманенный; машинально переоделся, поставил 40-ую симфонию Моцарта, завалился на диван. Слушал сквозь пелену.
Полусон-полуреальность, зыбко, тонко, иллюзорно…
Восхожу к иным «реалям»,
Разрезающим пространство,
На пласты, где нет печали,
Нет и радости, и счастья.
Там все чувства испарились,
Искрутились, изолгались,
Искрошились, изогнулись,
Оборотнями стали…
Буду там парить в прострации,
Что это, Эволюция или Деградация?
25 декабря.
Слава Богу! Закончилась первая сессия, следующая будет только в марте.
Экзамены я сдал весьма успешно, что удивительно, мои мысли были заняты П. В., все сдавал на автомате.
Сейчас мне реально нужна передышка, видеть П. В., в данный момент, очень тяжело. Но я засыпаю с мыслями о НЕЙ и просыпаюсь, с теми же мыслями.
Я должен сосредоточиться, анализируя то новое чувство, которое ОНА пробудила во мне…
2 января.
Новогодняя ночь прошла с особым ощущением, все мысли, планы и надежды были связаны с Полиной. Точка отсчета: жизнь до нее – жизнь после нее.
Я перебрал шампанского, так выворачивало в туалете!
7 января.
На Рождество сложился стих.
Искупление.
Родился на этот свет, чтобы маяться,
Чтобы душу мучить непрестанно,
Боже мой! Как страшно получается –
Думать и метаться постоянно…
Во мне Дух силен сопротивления,
Он всему решает вызов бросить,
Даже Небесам в часы затмения,
А в себя прейдя, прощенье просит:
«Ты прости мою гордыню, Господи!
И позволь уйти к тебе в смирении,
А пока страдаю в своей плоскости,
Может, это станет искуплением?».
Небеса – Бог-Троица. Мучаюсь от сознания собственных грехов (гнусные, мерзкие мысли и поступки!), но все равно намеренно грешу. С одной стороны это изводит меня, но с другой нахожу даже какое-то наслаждение. Как двойственна природа человека!
25 февраля.
Давно не писал, совсем завис в своих размышлениях и ощущениях. Издалека о Полине думается нежнее, теплее…
1 марта.
Начало весенней сессии.
3 марта.
Когда я вижу Полину Владимировну, мой рот, сам собой, разъезжается в глупой улыбке!
Моя душа любви полна,
И чувства хлещут через край!
Вкусил я радость бытия,
А в голове сплошной «раздрай»!
Любые горы по плечу,
Я солнце пальцами ловлю,
Мне кажется: - сейчас взлечу,
И заору: «Люблю! Люблю!»
12 марта.
Сдаю экзамены, что-то, машинально отвечая и выполняя.
Развилось новое чувство, тянет преследовать П. В..
Стою напротив двери ЕЕ кабинета, подкарауливаю. От двери меня отделяет масса орущих, бегающих существ (учеников). Я жду, когда ОНА выйдет из кабинета и пройдет мимо, возможно, меня и не заметив. Ожидание нарастает, делается невыносимым, я в исступлении, близком к потере сознания…
Наконец, распахивается дверь. Полина проходит мимо, наверное, все-таки заметила меня. Беспредельное напряжение, ОНА теряется из виду, а я лезвием, для заточки карандашей, провожу по ладони, чтобы хоть как- то прийти в себя. Эта разрядка, малое кровопускание, немного приводит меня в чувство.
Наверное, Полина, скоро будет шарахаться от меня.
Болезнь моя, любовь моя,
Слабость, порок, наваждение,
Мне даришь многогранье бытия,
О подобном, не имел я представления!
Ты в мирке своих забот живешь,
Не постигнешь моих тайн скверных,
И любви моей ты не поймешь,
Лучше тем для нас с тобой, наверно…
18 марта.
Я обожаю Полину! Я ненавижу Ее! Моя зависимость от чувства к ней, приводит в ярость. Перед глазами стоит такая картина:
Я закрываюсь с ней в кабинете. Я заваливаю Ее прямо на парту, забираюсь одной рукой под блузку, пусть только попробует пикнуть! Она и боится меня, и в тайне тоже этого хочет… Я задираю рывком короткую юбку, срываю колготки и трусики, все-таки Она немного сопротивляется, коленом раздвигаю ноги и пробираюсь к самым сокровенным Ее местам. Она дрожит от унижения и наслаждения…
Девчонка и Маньяк
Ты Девчоночка, а я маньяк,
Схвачу и утащу Тебя во мрак,
Буду мучить, кромсать, издеваясь,
А потом от жалости разрыдаюсь…
Вы мое сердце сжимаете –
Маленькая, хрупкая,
Дотронуться боюсь жутко,
А то, вдруг, ненароком сломаетесь…
22 марта.
Иду по улицам, еду в метро – всюду давящая людская масса, от которой задыхаешься. Я пробовал слиться с толпой, ощутить ее ритм, стать одним из ее безликих элементов. Не дано мне это. Остается играть…
Игра
Чем больше людей окружает меня,
Тем более мне одиноко,
В моей голове голоса и гудят,
От их суеты мне неловко.
И с ними, как будто, в команде одной,
Шучу, веселюсь и болтаю,
Но постоянно за нашей игрой
Со стороны наблюдаю…
Сторонний Наблюдатель
Я не просто человек,
Примитивный обыватель,
Я – Сторонний Наблюдатель,
Я пристанище, ночлег,
Извращенных восприятий.
Непонятных мне, порой,
Неизбежных, неподвластных,
Злых, абстрактных, или страстных
Да зачем гадать, к какой,
Категории причастных.
И стишки пишу не я,
Их диктует подсознанье,
Или сил других признанья,
Мне не важно, только жаль,
Вдруг лишиться их вниманья…
30 марта.
Раньше я очень переживал, что различные события и «приключения», случаются лишь в моем сознании, а не в реальной жизни.
Сейчас я начинаю понимать, насколько осязаемы и ярки мои воображаемые сцены, в реальности они обернулись бы тусклым отражением, жалким подобием моей яркой, насыщенной внутренней жизни, внутреннего измерения особого пространства, живущего по своим законам.
3 апреля.
Меня снова атакуют «стишки».
Бред
Мои «стишки» - всего лишь бред,
Исторгнутые воспаленным,
Больным сознаньем оголенным,
Они – Свобода и Запрет.
Свобода – в дерзком человеке,
Запрет – в Небесной чистоте.
Стремлюсь обыденным грех сделать,
А Небеса «вредят» мечте.
( Небеса – Бог-Троица).
Я не хочу чувствовать скованность и переживать, думая о своих прегрешениях.
5апреля.
Сессия благополучно для меня закончилась.
Часто ощущаю в себе нечто необъятное, громадное, хочется сотворить что- то глобальное.
Измышления
Я устал от своих измышлений,
Они язвы и плесень души.
Неужели фонтаны стремлений,
Суждено мне в себе иссушить…
12 мая.
Среди обычных людей, существуют особые личности, наделенные способностью к творчеству.
Вначале следует продуцирование творческих идей, затем воплощение замысла. Для каждой личности генезис творчества индивидуален. Момент, когда творческий потенциал активизируется, можно назвать озарением, «искрой Божьей»
Для меня, индивидуальность в человеке – самое ценное. Толпа поглощает, растворяет в себе. Сложно противостоять толпе, попробуй только пойти против нее, она возненавидит тебя, а ты ее. Я всегда был аутсайдером.
Старец (шутка)
Седой согбенный старец –
Ему не долго жить,
Грозит корявым пальцем
И пробует учить:
Как быть,
К чему стремиться,
Каким богам молиться,
Кого благодарить.
Отстань старик никчемный,
Твой опыт – ерунда,
Плевать, что ты ученый,
И голова седа.
У нас свои дорожки –
Цинизм, Расчет и Ложь,
А ты жил понемножку
И в нищете помрешь.
9 августа.
Поступил в Гуманитарный университет, на факультет педагогики и психологии.
Теперь у меня появился некий социальный статус, я студент, и меня на время можно оставить в покое. Впереди бесконечный простор для размышлений. А П. В. как-то отдалилась, изредка вспомню ее.
23 сентября.
Учеба изматывает меня. Учиться-то легко, но свои любимые предметы, особенно психологию и философию, я принимаю слишком близко к сердцу, буквально каждое сказанное преподами слово проходит сквозь мою душу, оставляя там рубец, отметину.
Да и с общением проблемы.
Еще эта осень проклятая, депрессивная.
Полярные Состояния
Я лежу в темноте без движенья,
Но во мне, мозг и нервы круша,
В нестерпимой тоске и в смятенье,
Бьет фонтаном ЖИВАЯ душа!
Я не в силах подняться, бороться,
И с приходом унылого дня.
Сознаю, что сейчас разорвется
От тоски все внутри у меня…
* * *
Ускорение крови,
Сокращение мышцы,
Дан сигнал сердцу-корню
Сильно-сильно забиться
Вдаль несусь, разогнавшись,
Хлещет буйно веселье
По ковру обид павших,
Разметав грусть-безделье!
Почему я не могу жить нормально, просто?! Вечно себя «накручиваю», меня
постоянно терзают навязчивые мысли, тоска, тревога, еще черт знает что!
Душа не может все время выдерживать такие перегрузки!
Неужели так будет всю жизнь?!
Как я устал…
1октября.
У меня появилась скверная привычка; чтобы снять невыносимое психологическое напряжение после лекций, я беру пару бутылочек пива, захожу в скверик, и там, не спеша, выпиваю сначала одну бутылочку, выкуриваю сигаретку, затем осушаю другую бутылку, и так же медленно-медленно, курю. Напряжение потихоньку спадает, и я довольный, немного расслабившись, еду домой.
Пивка выпьешь, и проблемки, как-то легче становятся, и мысли сглаживаются…
Конечно, это не выход, тем более, что утром приходится покупать еще одну бутылку, потому, как бешено колотится сердце и немного трясутся руки. Но все это мелочи. Часто я с нетерпением жду окончания лекций, чтобы вот так посидеть в скверике, поразмышлять, расслабиться.
В дождливые дни спасаюсь в библиотеке. Там работает молодая девчонка, она все понимает, иногда я и ей беру коктейльчик. Прихожу и говорю: «Я полечиться». Она кивает, раскладывает вокруг меня книги, и пьем «из-под полы», потом бегаем в курилку.
Вообще, библиотека – отдушина, там полно литературы по пс всем интересующим вопросам.
По философии и психологии читаю все подряд, в основном классику, от Платона и Аристотеля, Лейбница и Канта, до Фрейда, Юнга, Ницше и т. д.
13 октября.
Прочитал одно изречение Ницше, и воображение разыгралось.
Бездна
Если ты долго вглядываешься
в бездну, то бездна начинает
вглядываться в тебя.
Ф. Ницше.
Стою над краем бездны,
Взгляд устремляя вглубь,
Щекочет ветер душу,
Захватывает дух.
Разверзлась пасть бездонная,
Загадочна, мрачна,
Внезапно показалось мне,
Что вижу я глаза!
Они глядят из бездны
И молвят: сделай шаг,
Сорвавшись в бесконечность,
Навек уйдешь во мрак!
И манит темный омут,
У бездны я в плену.
И сердце мое дрогнет,
Вот-вот и я шагну…
Глаза сверкают злобой
Из мрака глубины,
Мной бездна управляет
И шелестит: шагни!
Но вдруг я встрепенулся,
Очнувшись ото сна,
Скорее отвернулся,
Прочь, дьявольская мгла!
15 ноября.
Вчера случайно подвернулись под руку «Размышления» Аврелия. Открываю наугад страницу, и взгляд упирается в строки: «Подумай о мыши полевой и домашней, о ее испуге и беготне».
Это я мелкая, суетливая, испуганная мышь. А смысл-то в чем? Просто жить, суетиться, зачем?
18 ноября.
Иней
На лице ухмылка,
Сердце в инее,
Кто-нибудь найдется пылкий? –
Сердце вынет,
И его сожмет, и лед очистит тростью,
И меня спасет от холода и злости…
20 ноября.
Не могу реально ходить на учебу! Выхожу из дома, ноги становятся «деревянными», все во мне кричит: «Поверни назад! Сиди дома!».
Я возвращаюсь домой, родители на работе.
Я ложусь на кровать и буквально рыдаю! Душит нестерпимая тоска, мысли о беспросветном существовании, кажется, всегда так будет!
Мне было так невыносимо, что я натянул себе на голову целлофановый пакет и завязал его. Я стал биться в удушье, пакет прилипал к лицу, в висках стучало все чаще и чаще, я забился в конвульсиях и все-таки сорвал с головы проклятый пакет! Едва не задохнулся! А в глубине души что-то шептало: жуткие, но притягательные ощущения…
Близость к смерти, как она манит, затягивает!
29 ноября.
Окончательно решил бросить универ. Никому пока не скажу о своих замыслах. Работку подыскиваю, а в универе возьму академку на всякий случай.
10 декабря.
Устроился курьером в одну фирму, похоже «левую», но 200 $ обещали. Даже задаток 50 $ выдали. Работаю нормально. Перебьюсь на первое время. Кстати, работа от пива отвлекает, даже не столько работа, сколько творчество. Начал писать рассказики.
12 декабря.
Рождение Образа
Импульс – и Сапфировая Клякса,
Брызнет на лимонный тон,
Очертание формы, пляска -
И вылетит Махаон.
Бабочка-душа-психея…
16 декабря.
Шел по улице и мне, открылось другое измерение. Сиреневые блики на снегу, журналов пачку уронив, я в новом измерении иду…
19 декабря.
Долго пытался разобраться в себе, разгадку нашел в своем имени Roman.
RIЯ
Глядя в зеркало, вижу себя.
Мне открылось:
Roman – твоRчество
Roman – центR
Roman – вечен, подобно Rome
Я даже прочитал в одной книге по истории о том, что во времена феодальной раздробленности на Руси, одно из самых крупнейших княжеств того времени (Галицко-Волынское) возглавлял князь по имени Роман Мстиславич. Захватив Киев, он принял титул Великого Князя, и Сам Папа Римский предлагал князю Роману принять королевский титул.
26 января.
Бог – Творец, Всесовершенный Гений. Мир сотворен Им из ничего абсолютно.
Бог – мой Небесный Отец, а я непокорный, гордый сын. Хочу действовать по своей воле, чтобы получалось, как я желаю! Моя дерзость, моя гордыня, но пусть мой Небесный Отец принимает и любит меня таким, каков я есть!
27 января.
Испытывал судьбу. Пошел гулять на канал, он подернулся ледком, и я решил испытать судьбу – пройти по непрочному льду на тот берег и обратно.
Я ступил на лед – пока все нормально, сделал несколько шагов – лед угрожающе заскрипел, но мне все равно! Я испытываю судьбу! Признаюсь, в дальнейшем мои шаги были более осторожными, медленными. Я достиг противоположного берега и «плавно» вернулся обратно. Что за ощущение! Сердце бешено стучит, я жив пока, судьба хочет этого!
28 января.
Я подошел к зеркалу, уставился на свое отражение, долго смотрел… Я разглядел в нем «Повелителя мух» Голдинга! Жутко!
Рожа
Злобою перекошена
Гадкая наглая рожа
Из зеркала ухмыляется
Передо мною кривляется
Поглотить целиком пытается
3 января.
Вся наша жизнь подчинена особому тайному смыслу.
Мир опутан событиями и действиями, будто паутиной.
Стоит тронуть одну нить, (т. е. совершить действие), как вся паутина приходит в колебание, одно событие влечет за собой нескончаемые потоки других, они сталкиваются, резонируют и т. д., одним словом взаимодействуют. Жизнь наполнена символами и знамениями, тот, кто разгадает их, сможет управлять всем миром.
20 января.
Временами находит дикая непонятная ненависть к окружающим. Убил бы всех!
Исподтишка наблюдаю смех и суету, которые все разводят. Так и буду сидеть пауком в углу, запутавшимся в своих сетях…
Зверь
Ненавижу тех, кого любил,
Зверем я готов на них бросаться,
В клочья раздирая, ухмыляться,
Упиваясь кровью рваных жил…
Кто ты? Слова жуткие
Нашептываешь в промежутках
Беспечной сердечной жизни…
Я изрежу тех, кто рядом был,
Загрызу и на костре изжарю,
Шкурки их, развесив, помешаю
Супчик из мозгов, чтоб гуще был…
Бесовщина, Зверь, изыди
Расползается на нити
Червями изрешеченная
Душа изувеченная…
28 февраля.
Ночью лег спать и, неожиданно, внутренним взором увидел, как посреди пространства парило черное облако. Приглядевшись, я стал различать его желтые горящие глаза и щель вместо рта, откуда виднелись маленькие остренькие зубки. Облако то сжималось, то расширялось, постоянно меняя форму. Оно превращалась в кляксу, растекалась каплями, снова собиралось в объемную массу.
Неужели Образы выходят из-под моего контроля, и я сам становлюсь их жертвой?!
1 марта.
В голове пищат тоненькие противные голосочки: «Бога нет, Бога нет, Бога нет… Сколько ты ни взывал к нему – Он не услышал тебя; одно из двух – либо Его действительно нет, либо Он оставил тебя…».
3 марта.
Я в смятении
Кругом хаос
Мир распадается на черные и белые квадратики
Улицы разъезжаются
Люди снуют туда - сюда
Больно вертеться в хаосе
Меня гонит
Куда бежать
5 марта.
Перед сном произошло целое нашествие. У меня возникли три стихотворения, одно за другим, буквально!
Импрессионизм
Салатово-нежный вечер,
Коралловый риф облаков,
Фон небесный расчерчен
Сводами радуг-подков.
Стою, согласно примете,
Прильнув к перламутру сосны,
Увы, мне уже не светит,
Испить влагу новой весны…
Roman
Я раскроил свою душу,
Раскрошил нелепые думы.
Снова выплыл на сушу
Корабль идей заумных.
Кружево капилляров под кожей
Набухло от жалящих соков,
Разве такое возможно,
Выдержать толпы заскоков?
Безжалостный винт безумья
Вгрызается в мозг методично.
Мир превратится в глазунью
И станет совсем безразличен…
Зерна граната
Зерна граната,
Крови застывшие капли.
С ладони на траву падали
Наступила расплата.
Рубины на солнце сверкают,
В изумрудном ковре травяном.
Все про тебя уже знают,
В тумане скользит перезвон.
Скажешь что в оправданье?
Верных слов не подыщешь.
Пугает запах кострища?
А зачем давал обещанья?
Поздно теперь молиться
К чему запоздалые слезы,
При жизни был ты занозой,
Умрешь – будешь гнить и томиться.
7 марта.
Пустота в голове и душе. Никчемность. Моя жизнь – сплошная абстRакция, фоRмальность…
11 марта.
Сегодня утром снизошло просветление. Ум – ясный-ясный. Я точно знаю, как поступить. Все мной уже предсказано, все давно заложено.
Ухожу в небытие: дальше, глубже
Все, оставшееся вне, там не нужно,
Распадаюсь в темноте гулкой, зыбкой,
Обернулось все в уме сладкой пыткой.
В пропасть я лечу давно – не удержишь!
Не спасешь, не отзовешь, не поддержишь.
А в глазах безумный блеск – зрачок сжался,
Равнодушие ко всем, кто остался.
За пределы не ходи и не суйся,
Оставайся, где и был, здесь красуйся.
Кто уйдет в небытие – пожалеет,
Тот погибнет, пропадет, вмиг истлеет…
Вся моя писанина – ерунда, но как- то жаль выбрасывать ее самому. Забегу к Светику, все оставлю у нее, все равно читать не будет. Засунет куда-нибудь в шкаф, а потом будет разбираться и выкинет как ненужный хлам на помойку, туда моей галиматье и дорога.
1999 – 2001 гг.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Наброски Романа
Путь к Амиродарму
Философ в Амиродарме – стране грез, некто странствующий, размышляющий и созерцающий. Есть у него страсть к игре воображения. Заигравшись, Философ на самом деле погружается в другие измерения. Из-за своего пристрастия он давно загремел в психушку.
Дивная страна Амиродарм, излюбленное местечко Философа, он мечтает переселиться туда навсегда и уже близок к этому… Нежное дуновение имбирного ветра колышет поле лиловых ландышей, волна за волной, пьянящая «мореполяна». Бирюзовая березовая роща. С горы струится водопад изумрудных фиалок, у подножья прозрачное васильковое озеро. В сказочных лесах обитают единороги, лешие, Жар-птицы и прочий мифический люд. Единороги живут в горах, питаются кустами медового чертополоха, произрастающего там в изобилии. Поляны и луга населяют эльфы Амироны. Они ночуют среди трав, по утрам умываются свежей каплями свежей росы и лакомятся нектаром и пыльцой душистых цветов.
Страна грез – «Амиродарм».
Луч солнца упал на бледное лицо, Философ улыбнулся, захотел протянуть руки к солнечному теплу и свету, но руки оказались привязанными к кровати. Философ, ничуть не смутившись, снова предался своим грезам и устремился в дивную страну - Амиродарм. Философ стоит на вершине холма, под янтарными волнами солнца, внизу пропасть, нагромождение острых, отливающих платиной камней, усеянных лужайками незабудок. Пропасть манит, щекочет. Философ делает глубокий вдох, раскидывает руки и устремляется навстречу неизведанному…
Философа подхватывают нежные, но крепкие руки. Это – Амироны, милые крылатые существа. Они бережно несут его к березовой роще, аккуратно укладывают на мягкую траву, а сами принимаются за сбор целебного березового сока. Амироны вливают живительную влагу в его пересохший рот, умывают прохладной росой. Мысли понемногу проясняются. Он открывает глаза – и снова серые больничные стены, обшарпанная палата. Над Философом нависает громадный, когда-то белый халат, рука со шприцом. Снова вторгаются в его сокровенный мир.
- Ну, че, колоть тебя пора, - сказал «белый халат»
- Делайте, что хотите, только оставьте в покое.
Вскоре после укола начинает жутко мутить. Когда, наконец, муторное состояние рассеивается, Философ вновь уходит в Амиродарм. Он идет по лесу. Все видится сквозь дымку, расплываются сиреневатые деревья, цветущие причудливыми оранжевыми душистыми цветами. По всему лесу распространяется пьянящий аромат.
Внезапно из самой глубины ветвей выскользнула черная тень- Пантера. Она прижалась к ногам Философа, обвила их гибким хвостом. Не сговариваясь, они направились в даль по тропинке и вышли на опушку. Там притаилось лесное озеро с чистейшей, насыщенной синью водой, которую можно было черпать горстями и пить, как облака. Философ присел на золотистый песок, Пантера пристроилась к нему поближе, и Философ гладил ее шелковистую голову и целовал, а Пантера все теснее прижималась к нему. Оба чувствовали волнующий трепет, молчали, все понятно и без слов.
Компания стремительно расширялась. Слетелись Фениксы и Жар-птицы, прискакали Единороги и Кентавры. Все от души радовались друг другу.
Философ собрался к Хозяину «Амиродарма».
Хозяин - древнейший старик. От него исходит теплое дыхание мудрости. Борода Хозяина поросла мхом, а морщины на лице и руках, выглядели, словно узловатая кора дерева, сквозь которую светились голубоватым светом глаза. Философ подошел к Хозяину, и сказал:
«Здесь, в Стране Грез мне так благодатно, свободно. А в реальном мире мне плохо, я задыхаюсь. Все спешат куда-то, галдят, суетятся, волокут до отказа набитые сумки, все банально, серо, уныло… Здесь, у ВАС мои настоящие, преданные друзья, здесь я нашел себе спутницу жизни. Прошу, Хозяин, позвольте мне остаться в Амиродарме навсегда»…
Старик долго, пристально смотрел в глаза Философа,
Философ все выдержал.
Хозяин сказал просто: «Оставайся».
* * *
- Он умер, умер! - Бегали, суетились « белые халаты». Не понятно даже,
как такое могло случиться.
Нет, он не умер, просто его душа, наконец, попала туда, где он обрел счастье и покой.
Три Дамы
Возле заросшего пруда, в пятистах шагах от селения, примостился домик из серого кирпича, добротный, коренастый. Окружает его яблоневый сад. В доме проживают три дамы: старшей около девяноста лет, она давно впала в маразм; средней за шестьдесят, педантичная, чопорная тетка; возраст младшей не перевалил и за два десятка, долговязая фигура, бестолковая, впечатлительная натура.
Старухины шея и лицо, сплошь покрыты темно-коричневыми бородавками.
Тетка - высохшая, костлявая, ее и без того тонкие губы, всегда поджаты. Она обожает сыпать приказики направо и налево.
Девица - сутулая, лупоглазая, полностью находится под началом тетки и производит впечатление совсем забитой.
В тот день, о котором идет речь, тетка собирала в корзину осыпавшиеся, изрядно подгнившие в траве яблочки; девица, по ее распоряжению, копалась в хиленьком огородце; а старуха, как обычно, грелась у камина.
В то же время, в селении, одна спятившая старая дева, согбенная от радикулита, как угол 900 решила совершить путешествие. Взбрело ей в дурную башку понабраться ума-разума. Чудом эта старая косоворотка добрела до дома дам. Тетка и девица, поглощенные садово-огородными хлопотами, ее не заметили.
Престарелая путешественница постучалась в окошко. Ответа не последовало, и она, набравшись смелости, скорее даже наглости, толкнула дверь, которая легко поддавшись, распахнулась. Странница, кряхтя, перешагнула через порог.
- Есть кто дома? – просипела она.
Мразматичка-старуха, страдавшая тугоухостью, даже не шелохнулась Клюка, неизвестно зачем припершаяся, заметила дремавшую старуху и прошаркала к ней почти вплотную. Старуха не среагировала. Проигнорированная странница разозлилась, схватила кочергу и огрела старуху по макушке. У мразматичной дамы иссохшие мозги совсем расплющились, она окончательно оглохла, ослепла и онемела.
Гуляка, оставшись без внимания, раздосадованная, заковыляла прочь, и скрылась незамеченной.
Тетка и девица, вернувшись домой, ни о чем не догадались, старуха и прежде не откликалась на обращения к ней, и видела не дальше своего крючковатого носа.
Три дамы принялись за чай с яблочным вареньем, покрытым сверху равномерной корочкой плесени.
КОТ
N вошел в подъезд, и заметил на ступеньках дохлого кота, с затянутой петлей на пушистой шее.
«Ничего себе!»,- подумал N. Он приподнял тушку за конец веревки. «Тяжелый какой!»,- присвистнул N.
Котяра был жирненьким, черным, с белой грудкой, шер- стка лоснилась.
N, придерживая кота за веревочку, вышел на улицу. N присел на скамейку, положил кота на колени, и стал машинально его поглаживать, покачивая ногой в такт своим размышлениям. От котика уже шел характерный душок.
Вспомнились N студенческие годы, как сбегали они с однокурсниками с лекций седого профессора…
Вдруг N вскочил, со всей силы шмякнул дохлятину об асфальт, и пошел в палатку за пивом. Смакуя, оприходовал пару бутылочек, выкурил сигаретку и поднялся домой.
В квартире пахло чем-то вкусненьким, жена на кухне готовила ужин. Из комнаты, навстречу N, выбежали маленькие дочки-близняшки. Они нежно целовали папульку, а N возился, смеялся, играл с ними, в ожидании ужина.
Дохлый кот валялся, распластанный на асфальте…
СВЕТ
После того, как я прочитала проклятые записи Романа, моя жизнь круто изменилась. Я словно ощущала его незримое присутствие. Веселая, общительная девчонка, я жила довольно-таки легко. Теперь я все больше сторонилась своих друзей и приятелей. Мир воспринимался по-другому.
Мне снились кошмарные сюрреалистические сны. В одном из снов я вновь увидела Rомана.
Мы сидели в беседке, светящейся мягким фосфорическим светом.
Нас окружали высоченные ели, воздух пропитался ароматом хвои, дышалось легко до головокружения.
- Многое изменится, уже изменилось в твоей жизни, - проговорил Rоман, - изменишься и ты сама.
- Я уже чувствую эти перемены!
- Ты должна пройти через многие испытания, прежде, чем научишься применять свой ДАР во благо.
- Зачем ты проник в мою жизнь?!
- Ты, Свет, СВЕТлый человечек. Хочу уберечь тебя кое от чего.
- Опять ты говоришь загадками!
- Кроме того, посмотрим, повредит ли эксперимент твоей Светлой душе, - признайся, в глубине ты всегда ощущала притягательность порока.
- Ромка, ты готов надо мной эксперимент поставить?
- В данных обстоятельствах ты рассматриваешься просто, как Образ. Я сам прошел через многие испытания. Было тяжко, невыносимо, я все вынес, почти достиг гармонии. Помнишь Амиродарм?
- Чудный мир!
- я поселился там. Хозяин Амиродарма слишком стар, ему трудно со всем управиться, и он назначил меня управляющим Аиродарма. В моем ведении все дела, но полной гармонии я так и не достиг. Ты поможешь мне.
- А Я причем? Надоел со своими загадками!
Rоман вскинул голову, провел ладонью по моим волосам и прошептал:
- Не представляешь, как преобразишься.
Я ощутила приятное тепло и проснулась в сладкой истоме. Затем я почувствовала, как нарастали возбуждение и жажда деятельности. Меня переполняла энергия «либидо»!
Надо сказать, что в силу своих комплексов, быть может потому, что росла без отца, я считала себя непривлекательной для противоположного пола. Да, я могла быть «хорошим другом», но не более того. Сейчас я ощутила, что обладаю именно сексуальной притягательностью!
Моя мама живет своей скромной жизнью, она работает врачом в районной поликлинике, и полностью посвятила себя пациентом, предоставляя мне абсолютную свободу, которой я так до сих пор и не воспользовалась.
Теперь я хотела разгуляться во всю, меня несло! Молодые люди находили меня очень соблазнительной, я не могла поверить новому ощущению.
Смутно помню, что знакомилась в разных ночных клубах с молодыми, обязательно симпатичными парнями, могла прыгнуть, не думая о последствиях в любую дорогую машину! Мы много пили, отрывались во всю, у меня, вдруг проснулась природная, женственная сексуальная интуиция…
Утром просыпалась в тяжелом похмелье, абсолютно разбитая… Поспешно уходила. А к ночи все начиналось сначала… Помню, проснувшись застала себя с двумя мужчинами…Но я не чувствовала раскаяния. Тело и душа будто разделились. Тело получало и давало то, что оно должно было давать и получать, души это, вроде бы никак не касалось. И чем сильнее грешило тело, тем больше страдала и очищалась душа… Не знаю куда бы все это меня привело в итоге…
Внезапно передо мной возник Образ Rомана, Он грозно смотрел на меня…
Последнее воспоминание: после ночной дискотеки, я иду с молодым симпатичным парнем в сторону лесопарка. Оба мы, разгоряченные танцами и спиртным, падаем прямо в траву… В экстазе его руки обнимают меня, мою шею, начинают сжимать ее все сильнее, сильнее, я задыхаюсь, бьюсь в конвульсиях…
* * *
Открыв глаза, она обнаружила, что лежит в незнакомом сумрачном лесу. Жутко болели голова и шея. Девушка с трудом приподнялась и осмотрелась. Странный лес, корявые узловатые деревья, поросшие темно-зелеными мхами и коричневато-бурыми лишайниками. С деревьев свешивались какие-то лохмотья. Девушка попыталась сделать пару шагов, из-под ног расползались мохнатые пауки, выпрыгивали бородавчатые жабы. Разодранная одежда цеплялась за колючие кустарники, спутанные волосы сальными прядями спадали на лицо. Стоял запах сладковато-гнилостно-прелого. Пошатнувшись, девушка с трудом сделала еще один шаг, нога угодила в ловушку, тугая петля стянула лодыжку, сбив девушку с ног.
С дерева спустилось отвратительное существо, ростом с медведя, у него было мускулистое тело, покрытое грязно-серой свалявшейся шерстью. Особенно были развиты мускулы корявых рук и коренастых ног. Голова торчала прямо из массивных плеч, не было и намека на шею. Низкий лоб, маленькие, с красными прожилками глазки, широкий приплюснутый нос. Герч, это был именно он, выхватил из-за пояса нож, перерезал веревку и, сладострастно ухмыляясь, схватил добычу. Подпрыгивая и гогоча, Герч понесся прочь.
Со свистом, рассекая воздух, в его спину вонзилась острая, пропитанная ядом золотая стрела. Герч был повержен, он испустил дикий, раздирающий душу, предсмертный крик и рухнул, выпустив свою «добычу».
Сразила Герча стрела Имигров – маленьких рыцарей, передвигающихся по воздуху на серебряных облаках. У каждого Имигра был маленький золотой лук и колчан со стрелами, смазанными ядом. Они были посредниками между Амиродармом и другими измерениями.
Имигры сблизились так, что соприкоснулись их серебряные облака. Они зависли над самой землей, образовав серебристый ковер. Маленькие, но сильные и ловкие руки Имгров подхватили бесчувственное тело девушки, уложили его на ковер из облаков и понеслись ввысь…
Она лежала на мягкой изумрудной траве, над ней хлопотал маленькие феи, омывая тало девушки кристально-чистыми, сверкавшими на солнце, как бриллианты, капельками магической росы. Ушла боль, тело стало легким, необычайно пластичным, она вскочила и, ощущая радость движения, приблизилась к берегу пруда.
Феи, словно разноцветные птички, мгновенно упорхнули.
Склонившись к воде, она вскрикнула, но вместо крика вырвался жалобный рык. Вода отражала тело черной пантеры; да ее душа переселилась в иной облик.
К ней приближалась фигура. Философ. Она сжалась и разогнулась пружиной в стремительном прыжке. Философ уклонился, пантера скользнула мимо.
- Я обуздаю твой нрав, - твердо, спокойно проговорил Философ. Зачем ты раздаривала себя? Ты поддалась искушению и теперь наказана.
- Гр-р-р! – снова прыжок.
- Ты уже побывала в Грэхе, самом жутком отвратительном измерении, ты это заслужила. Ты едва не стала добычей Герча. Не представляешь, каким пыткам он бы подверг тебя!
Прыжок!
- Мои рыцари вовремя спасли тебя и перенесли ко мне в Амиродарм. Судьба оказалась милостивой к тебе, потому как ты не смотря ни на что, осталась СВЕТлым Образом. Ты покоришься мне!
Пантера напряглась для очередного прыжка, но замерла, неотрывно глядя на Философа. Он медленно приближался, она дрожала мелкой дрожью. Он занес над ней руку, и стал медленно опускать ладонь. Пантера затрепетала, а Философ стал плавно поглаживать ее напряженное тело. Она почувствовала знакомое приятное тепло и обмякла, напряжение спало, и она, утомленная душевно и физически, блаженствуя, заснула…
Амироны – крылатые существа – бережно погрузили спящую пантеру в перламутр воды, и она вновь стала СВЕТлым Образом. Нежное, жемчужно-белое тело, зарумянившееся личико, улыбающиеся губы – лепестки бархатных роз, волосы заиграли золотистым оттенком.
Света вышла на берег, с наслаждением греясь, в теплых солнечных лучах. Рядом стоял Rоман, возмужавший красивый юноша.
- Мой СВЕТлый Образ! Ты поняла предназначение женщины-Образа – быть источником вдохновения и созидания для мужчины.
- И ты осознал, что творчество - созидание! Я так соскучилась!
И они слились в единую гармонию, растворившись, друг в друге.
А, укрывшись в тени сапфирового дерева, довольно урча, за ними наблюдала черная пантера…
ЗАРИСОВКИ
Трубка мира
Хмурый, промозглый октябрь, на улицу абсолютно не тянет. У S. закончились сигареты. Еще сутра закончились. Последнюю, он выкурил за чашкой крепкого черного кофе без сахара. Затем S. включил телик: новости. Диктор с каменным лицом вещал: «Теракты в Ираке…множество жертв среди мирного населения…». S. вырубил телевизор, взял книгу, закутался в теплый клетчатый плед и поудобнее устроился на диване. Рядом с диваном стояла тумбочка, а на ней лампас желтым абажуром. S. включил лампу и сразу стало уютнее.
Первые полчаса S. читал спокойно, даже с интересом, потом заворочался, ему стало не по себе, засосало под ложечкой.
- Курить, курить! – жалобно хныкали душа и тело.
А как не хочется вылезать из-под теплого пледа и тем более тащиться на улицу, которая, наверняка, не встретит тебя с распростертыми объятиями.
Ладно, S. нашарил в темноте коридора кроссовки, облачился в мягкий вязаный свитер и ветровку, надвинул на глаза бейсболку и понуро вышел из дома.
Шлепали по лужам кроссовки, волочились драные джинсы.
Неожиданно S. вскинул руку и кулаком сбил голубя на лету. Голубь шлепнулся в лужу. Он так и остался в мутной жиже, распушив, забрызганные грязью перья.
S. бегом добрался до табачного ларька, купил пачку сигарет, нетерпеливо распечатав ее, вынул сигарету, чиркнул спичкой и глубоко затянулся.
Сигареты как раз хватило на обратный путь к дому.
Зоофилия
В квартире у Петровой года два назад поселился тюлень. Гладенький, обтекаемый, упитанный – приятно посмотреть и обнять.
Тюлень любил устроиться на тахте, вкусненько плотно покушать, подремать часок-другой после обеда, и, проснувшись почитать или посмотреть телевизор. Собственно, ничем он больше не занимался. Ах, да, тюлень был знатоком и ценителем музыки, часто ее слушал.
За два года жизни с Петровой, тюлень совсем располнел, но при этом, ничуть не лишился своего обаяния, скорее наоборот.
Тюлень был образованным, эрудированным, с ним всегда можно было поговорить на любую интересующую тему, обсудить книгу, просмотренный фильм.
А как приятно было Петровой после рабочего дня и по выходным, закончив хлопоты по хозяйству, устроиться с тюленем на тахте, обнимать громадное упругое тело, ощущать его приятную тяжесть.
Тюлень заинтересовал музыкой и Петрову. Ценить интеллектуальные книги и качественные фильмы, ее также научил тюлень. Раньше Петрова иногда слушала попсу, мелодрамы и бесконечные телесериалы.
Тюлень обладал отличным чувством юмора, всегда мог поднять настроение, удачно скаламбурить. До него Петрова жила одиноко, избегала компаний, но теперь, с таким тюленем не стыдно было и знакомых пригласить. Тюлень приятно радовал взоры, блистал остроумием, конечно, он был душой любой компании.
Подруги завидовали Петровой – еще бы! Такой кусище счастья отхватила: не пьет, не гуляет, красавец и умница. Ничего, что денег в дом не приносит, Петрова сама готова зарабатывать, пусть живут они скромно, но уютно. Петрова всегда с удовольствием готовила милому лакомства, холила, лелеяла и всячески ублажала своего любимца.
Да неужели завидовать Любке с пятого этажа, с ее орангутангом? Волосатый, пузатый, туповатый. Крепко поддает и сквернословит; хозяйственный, правда, зараза. Все в дом, сам по магазинам бегает.
Бывало, принесется весь потный, сумками нагруженный, а в сумках деликатесы разные. В квартире порядок быстро наведет, обед сготовит, Любка только перед зеркалом вертится. Но о чем с этим орангутангом разговаривать? На людях показаться стыдно!
Втайне Петрова немного завидовала только соседке Ларочке. У Ларочки был верный умный пес. В нем чувствовались благородство и надежность. Породистый. Занимал высокую должность. Всегда подтянутый, одет с иголочки. Любил он путешествовать, с Ларкой весь свет объездили. Ну почему всегда везет таким стервам как Ларка?!
Однако и у самой Петровой характер не сахарный. Своеобразная личность, она частенько впадала в депрессии. Понять ее, по-настоящему глубоко, мог только тюлень. Да и спокойнее с ним, когда он вот так все дома, рядышком.
Никому не завидовал Иванов из сорок восьмой квартиры, он безумно любил свою киску Азочку. Черная микро-пантерка. Гибкое, изящное, сексуальное тело. Аза сводила Иванова с ума. Ну и трясся же он над своей кошечкой! Ревнивцем был ужасным. Свою драгоценность, он никуда не пускал одну. Пару раз ввязывался из-за нее в драки, приревновал. Даже работать ей запрещал.
Сам Иванов, уставший, возвращался с работы, придет, сядет в кресло, а киска ему на колени – прыг! Ластится, Иванов балдеет…
В гостиной уже искусно сервирован стол, готов изысканный ужин, непременно, при свечах и с коллекционным вином, приятная музыка, а затем море блаженства, упоительные ласки Азы…
На первом этаже, в третьей квартире жил Сидоров с гюрзой, странный выбор, конечно, но каждому, как говорится, свое.
Кресло
(мини пьеска)
Посвящается С. Кингу.
Семья. Отец, молодой, симпатичный, полный сил и творческих замыслов ученый. Он изобретает «навороченное» кресло для инвалидов.
На другом конце просторной комнаты его дочка возится в зимнем саду. У девочки оголены шея и плечи. Они покрыты пятнами, напоминающими брызги крови. Жутковато смотреть - это у нее с рождения. Между папой и дочкой завязывается диалог.
Папа: Мама готовит нам вкусный обед.
Лицо девочки как-то вытянулось, заострились черты лица, глаза – злые щелки.
- Ах, мама готовит обед, - протянула девочка.
- Она поставит в духовку пирог, и пока он будет запекаться, мама сядет в кресло- качалку и будет читать свой любимый журнал мод.
- Ах, мама больше любит модные журналы, чем маленьких дочек!
Лицо девочки совсем потемнело от злобы, с досады она даже стукнула маленьким кулачком об пол.
Папа обернулся к дочери, подошел, чтобы успокоить, но, вскрикнув, начал медленно оседать на пол. Дочка, с искаженным лицом, делала пассы руками, и на полу корчились тени ужасных монстров!
Через годок, в лечебнице для душевно больных, разъезжал в «навороченном» инвалидном кресле седой, сгорбившийся старик и орал: «Это я его изобрел, я!».
Человечек
Светику.
Живет на свете один маленький хороший человечек. Столько в нем заложено позитива, на миллион человек хватило бы его тепла и света души. Человечек очень добрый, открытый, отзывчивый, по-детски наивный.
Человечек и в окружающих видит подобные качества, потому он доверчив и слишком часто попадает в неприятные ситуации.
Многие люди им откровенно пользуются.
И задумался человечек: «Живу, никому зла не делаю, наоборот, помочь стараюсь, почему мне так по жизни достается?».
Человечек становился все более задумчивым, замкнутым, хотя проблески его прежних качеств еще встречались.
Постепенно человечек становился все более озлобленным, сначала на людей, а потом даже на Бога!
Стал он роптать: «Бог, ну почему не можешь Ты помочь одному маленькому хорошему человечку?! Я устал от постоянных напастей, ну сделай меня счастливым! Дай мне именно то счастье, о котором я мечтаю, так, как я хочу! Тебе же это ничего не стоит!»
Интересно, как дальше сложится судьба этого человечка…
Мгновение счастья
Обида, досада овладели Ф. .Все бурлит внутри. Из глаз, против желания, лезут слезинки-льдинки
Ф. С трудом открутил ножку от старой табуретки (это усилие не только остудило его, но, напротив, еще больше раскрутило). Ф. давно заприметил эти ножки табурета: «Если их открутить, получатся отличные бейсбольные биты, пригодятся.»- рассуждал он тогда.
Сейчас он стоял с открученной ножкой табурета, она, действительно, чем-то напоминала бейсбольную биту и была довольно крепкой. Ф. Так и хотелось ввязаться куда-нибудь.
Он был одет в темные джинсы, сунул ноги в кроссовки, надел черную кофту с капюшоном и джинсовку сверху.
Пока Ф. Ехал в лифте и шел по освещенному подъезду, он прятал биту под джинсовкой.
Вот Ф. Выходит из подъезда, погружается в темную улицу. Его поступь становиться кошачьей, Ф. Осматривается вокруг, его бьет озноб. Прижимая биту к сердцу, он скользит в темноте к соседней улице. Там выстроились в ряд машины во дворе. Ф. выхватывает биту, и начинает остервенело крушить стекла машин. Срабатывает сигнализация. Кто-то хватает Ф. за шиворот, Ф. вырывается и бежит, что есть силы, сворачивая, то в один, то в, другой переулок. Ф. нырнул в подворотню, кажется, скрылся от преследователей. Ф., все еще, опасаясь, засунул биту под куртку, прижал к сердцу, чувствовал, как бьется сердце о биту.
Ф. прошел еще несколько шагов по тротуару, сел прямо на бордюр, и поток слез хлынул из него, Ф. сотрясался от рыданий, хохотал, потом снова плакал, у него была настоящая истерика. Ф. выкинул из себя все, тяготившее его, поднялся, выбросил биту в мусорный бак, стоявший неподалеку. Ф. услышал звук милицейской сирены, к дому было идти бессмысленно. Ф. огляделся – обстановка, вроде бы, знакомая. Он с детства отлично ориентировался в своем районе.
«Кажется, в трех домах отсюда живет Мишаня, - прикинул Ф. Ф. пересек детскую площадку и отыскал нужный дом. Он набрал 28.
Из домофона послышался знакомый голос, он спрашивал: «Кого еще несет?»
Ф. ответил.
- О, Федька! заходи, - раздался обрадованный голос Мишани.
Ф. поднялся на лифте, вышел, свернул направо, ему навстречу уже распахнулась дверь. Обрадованный Мишаня кричал: «Предки на даче, а мы тут вечеринку затеяли! И Антоха, и Грифель, и Петруха здесь, проходи, давай!
В крохотную квартирку набилось с десяток человек. На полу стояли ящики с пивом, валялись пустые бутылки, а кое-где окурки. В воздухе висела дымовая завеса, играл русский рок; сразу несколько рук потянулись к Ф., он пожал их.
- Присаживайся, куда найдешь! Парни, бычки в пепельницу или в пустые бутылки кидайте, - командовал Мишаня.
Все расселись, кто на полу, кто на кресле, кое-кто уместился на подлокотниках этого кресла, а самые везучие оккупировали диван.
Кто-то воскликнул: «Федька! Классно, что пришел!».
Ф. взял бутылочку прохладного пива, открыл ее зажигалкой, сел на ковер, прислонившись к стене, и на мгновение, почувствовал себя абсолютно счастливым…
* Первая публикация в «МОЛОКе»
