Юрий ПЕРМИНОВ. Продолжается жизнь. Стихотворения.
* * *
Продолжается жизнь – вот и славно, и хватит о том,
что спастись нелегко, невозможно почти от сумы. –
Что смертельного в ней? – Да и ноша по силам…
С трудом
выбирается город из снежной берлоги зимы.
Продолжается жизнь – временами, как сажа, бела.
Можно вечность прожить
ради нескольких светлых минут,
чтоб увидеть хоть раз: облаками ночного тепла
сновидения утром
по талому небу плывут.
* * *
Судьбы не стоят все мои докуки,
хотя без них – она была б иной…
Отставлю их! – Болят у мамы руки,
родные руки, пахнущие мной –
ещё младенцем.
Эта боль – от сердца! –
от всех моих падений
и докук…
Болят у мамы руки, но младенца
того – она не выпустит из рук.
* * *
По грязному снегу, не важно – куда и откуда –
с фильтровой цидулькой в унылых бесцветных губах,
в китайской одёжке идёт потребитель «фаст-фуда»,
заложник рекламы, которой мой город пропах,
как бомж суррогатной, съедающей печень настойкой.
Идёт – горожанин – такой же, как многие. Он
идёт и не видит
таких же идущих – настолько
в себя (по макушку – самим же собой) погружён.
Не видит – меня. Но печалит не это, а то, что
не видя друг друга, проходим, как многие, сквозь
друг друга,
а день – растворяется в воздухе, точно
остывшего пепла едва различимая горсть.
* * *
От гари, от пыли, зазноб и заноз
уехал в деревню к бабусе любимой.
…Лошадка, везущая хворосту воз,
с мешками заплечными бабушки – мимо.
Все мимо и всё городского меня.
Виднеется кладбище в рощице голой.
В угрюмой канаве – собачек возня…
Забуду на время, что где-то есть город!
Я – грешный – бабулю не видел давно.
Ну, здравствуй, мой свет!
…Телевизор в отключке.
- Пошто не включаешь?
- А там всё равно
одни балаболы да чёртовы сучки.
Носки к двадцать третьему лучше свяжу –
вот так насмотрелась на бесовы дули!..
- Бог с ними, не думай, - бабуле скажу.
- Бог с нами, однако… - поправит бабуля.
* * *
Время ночное, просторное…
Ухает леший
в местном лесочке – худые осины одни…
Время незримое сердце скудельное лечит,
вечность вдыхая в мои незлобивые дни.
Ухает леший – кого он пугает? –
В лесочке
нет никого, не считая ночного меня.
Время весеннее…
В каждой осиновой почке
тикает вечность
ещё не знакомого дня.
* * *
Наш посёлок – солнечный скворечник
и моя остатняя судьба…
На отшибе нынешней – кромешной
суеты, оглохшей от себя,
вдалеке от офисов, лукавства,
от борделя с видом на тюрьму
наш посёлок – светлое лекарство,
что врачует нынешнюю тьму.
Потому что ходят
друг за дружкой
с миром дни и ночи – не с тоской;
может, потому, что деревушкой
был он –
наш посёлок городской.
* * *
Ночь. Плацкартный вагон. Вижу: взрослые спят и ребятки…
Проводник выдаёт мне бельё
и – по просьбе – стакан.
Бледный свет ночников
омывает настойчиво пятки
«дорогих россиян».
Скорый поезд «Москва-Абакан» -
наш, но временный дом. Общежитие судеб
Спроси я
у любого: куда, мол? – Расскажет подробно. Пока
спят попутчики,
я помолчу-помечтаю…
Россия
и в плацкартном вагоне – вагоне ночном – велика.
Спит плацкартный вагон,
спит родня по вагону – босая.
Спит в ботинках турист (нехорошие хрипы внутри)…
Ночь проходит…
О чём повествует нам утро, бросая
в окна спелые гроздья
плывущей по небу зари?
