Юрий НЕЧИПОРЕНКО. Левизм-василизм. (2001)
Лев и Василий познакомились в пансионате - есть такие пристанища, куда на зимние каникулы ссыпается молодёжь, уставшая от сессий и жаждущая приключений, отдыха, нежностей - в общем, того, что называется развеяться и "оттянуться".
Тут и состоялось знакомство, о котором потом станут ходить легенды - что оно предварялось неким сном, в котором Василию привиделся Лев, или, напротив, Лев прервал сладкий сон Василия, ввалившись в комнату с лыжами, бабами, бутылками - в то время как Василий почивал, утомлённый лыжами, бабами, бутылками. В общем, они были в одинаковом оперении - студенты, играли в преферанс - распускали павлиньи хвосты из карточных рубашек. Однако Лев оказался с заявкой. Он назвал себя врачом, не много не мало - сексопатологом, и по пансионату пошёл слушок - что вот мол, какая есть птица диковинная - сексопатолог, и если у кого секс неустроен, то можете обратиться - он поможет, устроит. То есть Лев распустил сразу такой хвост, что все остальные пансионатские павлины оказались рядом с ним занюханными воробьями, Львом стали интересоваться девушки-студентки, племя младое, падкое до всего необычайного. Лев, в котором чуточку не хватало росту, чтобы выглядеть на две головы выше всех прочих, свой нос носил с артистическим достоинством, важно переводил его из стороны в сторону, благосклонно озирая потенциальных пациенток. Может быть, Льву и не доставало истинного аристократизма - он перегибал в высокомерии, переперчивал, так сказать - но для девушек-студенток это сходило. И потом врач - это совсем отдельная епархия, это своя статья. Даже самый мелкий врач - абсолютный монарх: он ведает в самом главном для человека - в здоровье, он держит нас всех за живое - и ощущает потому себя прямо-таки царём, да и сами мы его надуваем этим ощущением - потому что зачем же нам врач, неуверенный в себе?
Поэтому Левин перегиб тоже, в общем, был в жилу, а вот что касается царя... То тут он попал в точку. Потому что Василий, о котором мы почти забыли, которому приснился Лев, нарушивший его сон, - так этот Василий, как вы можете догадаться хотя бы из имени - тоже претендовал на царский трон. Потому что Василий - это с греческого, откуда пошли наши имена, и мы с вами все более или менее верно скалькированы - в переводе будет прямо "царь". И надо заметить, что Лев и Василий сразу узнали друг друга. Истинному царю достаточно услышать, как человек открывает рот, чтобы представить его подноготную - как говорили раньше, во времена греческих царей - и сверхсознание, как говорят сейчас. Наверное, есть и то и другое, и даже целый стержень есть в человеке, или наоборот - дыра, шурф, шахта, на которой самые глубокие засечки - в подвалах подсознания, и самые высокие - на макушке надсознания. Каждый человек превалирует обычно в ту или другую сторону. Есть такие, у кого очень много подсознания, и они все основное время своей жизни проводят где-то там, блуждая в этих штреках, лазах, лабиринтах - как настоящие шахтёры или маркшейдера. Но есть же и такие люди, которые всё время проводят в надсознании - вроде счастливых альпинистов, которые забрались в горы и сидят гам, глотая разбавленный кислород и облучаясь концентрированным ультрафиолетом из надзвёздных миров. Как раз таким чудесным чудаком и был наш Василий, столь удачным образом совместившийся с подсознательным Львом в одной комнатке пансионата для утомлённых учёбой бурсаков высшей школы. Василий созерцателен, звёзден и немного странен - он всем, всегда и всюду задавал один и тот же вопрос, всматриваясь в глаза собеседнику безмятежно и устало: "В чём смысл жизни?" Надо сказать, что этим вопросом он "достал" по-моему, даже всех своих девушек - потому что не мог лечь ни с кем в постель, не поинтересовавшись предварительно смыслом жизни.
Карты на стол! Вы, конечно, догадались, что на самом деле наш замечательный исследователь сексуальных подсознаний Лев - никакой ни врач - а бойкий студент, как и все присутствующие на двухнедельном празднике жизни в пансионате. И вас не удивит, наверное, если я скажу, что он был студентом Горного института. Тут оказывается всё более символично, чем это мог бы себе позволить в рассказе писатель-символист: я и сам удивляюсь такому чудному совпадению - что значит "секс", глубины человеческой природы, штрек, маркшейдер - оказываются так вместе замешаны в Лёве. Но потом мне пришло в голову, что это не простое совпадение, что может быть, здесь я имею дело с более высококвалифицированным специалистом, и поэтому мне остаётся только записывать то, что есть. Поэтому вы уж, пожалуйста, не считайте перегибом то, что горний и царственный Василий учился в авиационном институте.
Жизнь студента коротка - пять лет молодости прожигает он в свое удовольствие, студент - это такой недолговечный организм, что развивается по законам биологии - и умирает в выпускнике. А уж этот выпускник, как спора новой жизни, может улететь бесконечно далеко от области образования ума (впрочем, не буду опережать случившееся).
Василий и Лев склеились, зацепились - и нашли друг в друге то, чего каждому из них так не хватало - Лёва нашёл в горнем друге безмятежную тягу к звездам и рассудительность - в то время как Лев оказался для Василия кладезем житейской премудрости, страстей, экспериментов, в общем, земной, кипучей жизни. Сказалось, что рождены они чуть ли не день в день, под мощным и дароносящим знаком Водолея, - и дни рождений они стали отмечать вместе.
Так родилось новое течение в мироощущении, философии бытовой экзистенции, которое вошло широко в обиход Левиных и Васильевых друзей, как левизм-василизм. Это движение имело экспериментальную составляющую. Впрочем, в этом слове я хочу акцентировать не голую схему добычи знания, типа эмпиризма - а корень "экспириенс", который описует нежную субстанцию опыта человеческой души. Лёва и Василий не раз и не два встречались у памятника Пушкину и пускались дальше в прогулки и разговоры по улицам Бронным и Тверским. Заговаривали с барышнями, заглядывали в гости к Лёвиному преподавателю, который поддерживал вокруг себя племя философствующих любопытцев, или к режиссёру, другу Василия, который учинил у себя на квартире целую театральную студию - в Малом Гнездиковском переулке, в знаменитом доме Нерензее.
Прошу вспомнить время, когда вы молоды и всё даётся в руки, представить Патриаршьи пруды, благо они уже чудесно описаны мастером мистического повествования - и увидеть в этих преславных местах двух новых персонажей. Василий - он повыше, с разноцветными глазами: в одном плавится янтарь, а в другом кристаллизуется лазурь. Льва представьте - он деятелен и кипуч, он размахивает руками и всегда неукротимо чего-то хочет. Так они шагают, как все пары персонажей, дополняющих друг друга - длинный и короткий, толстый и тонкий, мелкий и глубокий - наверное, вы их видели не раз - два рыбака раскидывающие сети, вся наша жизнь - закидывание невода, и даже более того, закидывание невода в неводе.
Им удавалось вместе многое, если не всё - потому что если и найдёмся красотка, которая устоит перед необузданным напором Льва, то уж наверняка она оценит флегматичного и потустороннего Василия - что же касается девушки, которая пропустит Василия - наверняка она влипнет во Льва (не подумайте только, что речь идёт исключительно о девушках - тут, понимаете ли, и мысли, идеи, ощущения). Все попадало в бредень, которым прочесывали мир эти милые оглоеды.
Последний их совместный день рождения проходил в доме новоиспеченного Лёвиного тестя - академика-корреспондента важных наук, заслужившего уютную многокомнатную квартиру своими науками. Деликатный академик уехал на дачу, а в просторной гостиной, облепленной вместо обоев корешками изданий Литературных памятников молодёжь устроила громоподобное веселье. По заказу именинников гости заготовили рефераты и доклады о Льве и Василии. Тут и родилось учение Левизма-Василизма. Под звон бокалов зазвучали первые лозунги нового учения: "Теория левизма-василизма верна, потому что она верна! Мы говорим Лев - подразумеваем Василий, мы говорим Василий - подразумеваем - Лев!" Эта чудесная тавтология опоясала, обуяла собравшихся, довела до безумного горлопанства - и решено было считать день этот днём рождения нового учения.
Как символ слияния Льва и Василия была подарена им футболка шириной в два туловища, брюки, в одну штанину которых влезала нога Василия, а в другую - Льва, две телефонных трубки, накоротко соединённых одним шнуром. И так далее. Аспирантское, послевыпускное веселье было в разгаре - вы знаете, в жизни человек несколько раз переживает пик - первый раз, когда он кончает среднюю школу, другой - когда кончает институт, третий - аспирантуру - и так далее, для тех, кому очень важно всё время что-нибудь кончать. И в этот самый момент окончания, кажется, лучится духом человек такой, а потом опять опускается с горы в долину и становится вполне обычным, заурядным.
Можно многое рассказать - как Лев купил "3апорожец", а потом продал, как снимал дачу, и о всяком прочем, в чем они всегда участвовали оба - потому что невозможно было представить Льва без Василия и Василия без Льва. Они, кажется, срослись, как сиамские близнецы ...
Лев подал заявление о выезде, дело его рассматривается.
Ничего, кажется, не изменилось. Так же каждый вечер созваниваются, встречаются кроткий Василий и неукротимый Лев. Василий деликатен, он не тревожит Лёву расспросами об отъезде. Дело ясное - учёный-инженер такого гигантского масштаба, как Лев, может осуществиться только за границей - здесь же его даже после защиты диссертации ожидает долгое прозябание младшеньким научным сотрудником. Нет перспективы, нет роста, нет возможности воплотиться, нет денег, нет машины, нет жилья - не будешь же вечным приживалой вековать в чужой, пусть даже и очень академической квартире. Лев рвётся в бой. Он хочет испытать себя по самому большому счёту…
Что ж, у каждого своя жизнь, своя душа и каждому виднее его дорога, много затруднений возникает у человека, решившего сменить Отечество. Трудный это шаг.
"Я не осуждаю Льва. Но и не оправдываю его" - так сказал Василий в аэропорту Шереметьево-2 после того, как друг его, близнец сиамский перешагнул таможенный кордон.
"Я приветствую все отъезды, я приветствую все приезды. Пусть каждый найдёт себе место в этом неверном мире.
Я хочу, чтобы каждый человек имел право решать этот вопрос для себя.
Хочу выдвинуть мирные инициативы, которые преобразуют жизнь на планете Земля:
1. Вменить в обязанности каждому гражданину ездить как можно в более длительные загранкомандировки
2. Призывать граждан к эмиграции из своих стран.
3. Составлять правительства из поданных других стран.
4. Систематически обмениваться главами государств".
Василий потемнел и запнулся.
Иностранные корреспондента больше ничего не могли выпытать из него.
Лев в самолёте уже пересекал государственную границу.
Неужели разрушилась та смесь шутки и ума, редкое соединение талантов, которое прямо-таки брыкалось в этих молодых людях? Теперь им придётся забрасывать свои сети с разных сторон океана. Расстались террикон и шахта, рассовместилась высота и глубина.
Не надо делать из этого трагедии - просто один человек уехал жить в другое место - но ничего, друзья могут переписываться. Всегда уезжали люди из своей деревни - в город, из города - в столицу, из одной столицы - в другую.
Всё выше лезли люди - и мы приветствуем их восхождения. Каждый из нас имеет те части души, которые тянутся вперёд и ввысь и те клочки, которые липнут, приклеиваются к родному, старому.
Каждый по-своему привязан к жизни, кто-то сможет оторвать клочки этих связей вместе с друзьями, детством, родным домом.
В любом месте есть счастье - и есть узы, все мы вольные птицы какими-то одними кончиками своих душ - и аквариумные рыбы - другими. В любой момент я могу погрузиться глубоко в царство свободной жизни: левизм-василизм, или озарение души достигается с помощью простого приёма, который открыли Лев и Василий, гуляя по Малой Бронной.
Об этом мне сообщил Василий - но более ничего вразумительного сказать не мог. В нем произошёл какой-то затык. Я посетил его в больнице, где рядом с ним лежал гражданин Нидерландов, уроженец Чили, приехавший в Россию снимать фильм про перестройку. В первый же день он познакомился с весёлыми красавицами московского разлива и посеял в ветре чудесной ночи видеокамеру и пять тысяч долларов, в результате потрясения оказался в доме скорби - и требует сейчас свидания с представителем посольства своей страны. Хотя какие, собственно, бывают границы для тех, у кого поехала крыша... Гражданином какой страны является душевнобольной?
Мы знаем, что многие в этом состоянии предпочитают титул цезаря и римское гражданство, впрочем, есть случаи испанских грандов.
В перерывах между попытками расстаться с жизнью в местном туалете гражданин Нидерландов беседует с послом и психиатром, хотя язык пилюль, которые он глотает - вполне международный, и переводим легко на испанский, которого не знает посол Нидерландов. Но есть надежда, что со временем вынырнет из гражданства мира, римского гражданства легковерный чилиец, и опять окажется в любимых Нидерландах. Мы же не будем утомлять читателя описаниями жителей этой вполне гуманной больницы.
Интересующий нас Василий держится молодцом, он среди лёгких, как мне сказал врач, состояние не внушает опасений - он даже проводит политинформации среди больных и персонала, рассказывает о конвертируемом рубле.
Сейчас уже и сдвинуться нельзя по-настоящему - найдут для тебя таблетки - или колёса, как говорят больные, которое человека затормозят, а потом опять не спеша разгонят. Собственно, все мы путешествуем на грани, ходим по краю ума - и человек, мнящий себя интеллигентом, не раз уже задавал себе вопрос - не сходит ли он… Ум - это что-то такое маленькое: острое, вроде лезвия бритвы - и сойти с ума немудрено.
Или такое, как клочок земли размером меньше ступни: помните детскую игру "в ножичек" - стоишь, шатаясь, балансируя на носочке - и стараешься воткнуть ножик в соседние владения и страны - "прикупить" землицы…
Не будем о грустном. Василий выздоровел. Он мне по телефону читал вчера пророка Исаию, говорил, что жизнь наша - затянувшийся апокалипсис. Апокалипсис - так апокалипсис, живём как умеем...
Раньше энергия высоких поисков Василия разряжалась, заземлялась в подземном мире Льва, поэтому, наверное, и получился с ним такой кунштюк. Однако есть надежда, что зарастёт со временем футболка, в которую помещали Василия и Льва, затянется эта рана, что возникла, когда они расстались. Жаль, конечно, что Лев уехал - эта игра Василия и Льва сулила многое, и продолжение могло быть очень сильным...
Мир лишился, может быть, великого учения: Левизм-василизм, едва родившись, умер.
А может быть, оно и к лучшему, что это произошло так скоро - в сокращенном виде левизм этот прошёл ту судьбу, ту дорогу, которая не миновала иных великих учений, кроме, пожалуй, одного, зародившегося на пыльных дорогах между маленькими городками под Иерусалимом.
Да и то было не учением, скорее, а образом жизни.
