Венедикт НЕМОВ. Кукольное сердце

Рассказ

Она всегда мечтала о детях. «Чем больше, тем лучше», - думала маленькая Лиза, рассаживая своих игрушечных пупсов на скамейке у дома. Каждая кукла и зверушка у Лизы имели свое имя, характер и даже любимый цвет наряда. Пока мимо пробегала детвора, увлеченная подвижными играми, будь то: прятки, салки, казаки-разбойники или вышибалы, Лиза спокойно сидела на лавочке, укачивая пупса в розовых рюшках и размышляя о новом платье для куклы Зои, которое она задумала сшить из маминой юбки. Правда, мама не говорила, нужна ли ей эта юбка, но она наверняка обрадуется, увидев, какое чудесное синее платье с большим бантом получится для Зои.

Родители давно поняли, что любую проблему с Лизой можно разрешить с помощью покупки новой куклы. Даже детские страхи постепенно улетучивались при виде красочной упаковки с принцессой в белом, зеленом, черном, желтом или красном платье. Да и страхов у Лизы было не так много: она боялась вида крови и пауков. И если с пауками все было не так уж и сложно: достаточно было лишь попросить Лизу закрыть глаза и в этот момент выдворить насекомое за окно или в подъезд, то со вторым страхом было куда сложнее.

Вид крови вводил Лизу сначала в оцепенение, а затем ввергал в панику. Особенно тяжело проходила сдача крови в поликлинике. Первые несколько минут отцу приходилось отлавливать Лизу по коридорам, а когда в процедурном кабинете к ней приближалась медсестра, Лиза начинала громко кричать, вырываться и даже кусаться. Родителям стоило огромных усилий, чтобы прижать бушующего ребенка и вручить заветную коробку с куклой. И, пока она разглядывала новинку, медсестра быстро брала кровь, приговаривая что-то вроде: «Какая красивая кукла, прямо как ты!». Лиза расплывалась в улыбке и забывалась.

Даже в школе Лиза не рассталась с любовью к куклам. Они были для нее нечто большим, нежели просто игрушками. Это были ее верные друзья, благодарные слушатели, ценители талантов. Они никогда не позволяли себе обижать ее, дразниться и обзываться, как надоедливые мальчишки из «Б» класса. «Булка!» - это обидное прозвище постоянно летело Лизе вслед, и так прочно прижилось в ее голове, что она и сама иногда невзначай называла себя Булкой.

Есть девочки, которым природа дала все: стройную точеную фигуру, красивые волосы, кокетство и выразительные глаза. Лизе досталось малое: она всегда была полноватой, без признаков талии и кокетства, с редкими тусклыми волосами серого (или, как оценивала сама Лиза – мышиного) оттенка. Радовали ее разве что глаза, которые, действительно, были выразительными, большими и ярко-голубыми, с длинными пушистыми ресницами.

 В школе на переменках Лиза всегда сидела в сторонке, без интереса перелистывая какой-нибудь учебник. Да и на уроках не проявляла особого рвения к знаниям. Она плохо отвечала у доски, а на контрольных работах понуро смотрела в окно и зевала, обняв небольшую игрушечную фею, служившую ей талисманом. Лиза действительно верила, или хотела верить, что в тот момент, когда ей понадобится помощь, кукольная фея оживет, взмахнет крыльями и совершит настоящее  чудо.

Но так ни разу фея не ожила. Ни на сложном диктанте; ни на школьной линейке, где директриса говорила об «отстающих» учениках и пристально смотрела на Лизу; ни в столовой, где компот Лизы наглым образом выпили, пока она ходила за салфеткой; ни на уроке физкультуры, где она упала с коня, и весь класс смеялся над ней. И даже, когда по дороге домой ее окружили мальчишки, и, отобрав портфель, стали пинать его и дразниться, фея оставалась неподвижной куклой в руках Лизы.

В тот злополучный день Лиза пришла домой в слезах. Нет, она не была обижена на мальчишек, поскольку давно уже привыкла к их насмешкам и издевательствам, но вот простить предательства своей главной подруге – кукольной фее – она не могла. Всю ночь Лиза просидела у окна, глядя, как загораются и исчезают в тучках звезды. Лишь изредка она тихонько всхлипывала, прикрывая рукой опухшие глаза, чтобы не расстраивать своих игрушечных друзей, с жалостью смотревших на нее с кровати. А на утро кукла с прозрачными фиолетовыми крыльями отправилась в дальний угол шкафа отбывать наказание в виде забвения.

Однако спустя почти три десятилетия забвение было случайно нарушено. Уже несколько лет родители Лизаветы жили в деревне, оставив в полное распоряжение единственной дочери квартиру в городе. Довольно просторная двухкомнатная квартира не была похожа на пристанище уюта и комфорта. Вся мебель давно обветшала, линолеум истерся, а многочисленные полки были завалены никому не нужными вещами. Лизавета хотела сделать ремонт, но руки никак не доходили до задуманного плана, ограничиваясь лишь мытьем окон и чисткой ковров.

Но этим субботним вечером Лизавета решилась, наконец, добраться хотя бы до шкафа. Перебрать весь скарб, выбросить старые потускневшие полотенца и вещи, поместив на их место новые и еще почти не запачканные неприятными воспоминаниями. И когда на полу образовалась целая неприступная гора из ветхих вещей, в глубине шкафа Лизавета увидела ее – кукольную фею с помятыми фиолетовыми крыльями.

Лизавета улыбнулась: «Вот ведь чудо! Сколько лет прошло, а она все такая же». И она мельком взглянула на свое отражение в зеркале на дверце шкафа. На нее смотрела все та же Булка, но уже большая, более сдобная, и переступившая порог «бальзаковского» возраста. С двумя несостоявшимися любовными романами, незаконченным высшим образованием, одной недочитанной книгой и со страшным диагнозом – бесплодие.

Но Лизавета не сдавалась. Во что бы то ни стало, она хотела быть счастливой. Хотела стать мамой. Самой лучшей! Ну, или просто на мгновение представить, что это так. И она нашла выход. Чуть больше года Лизавета откладывала со своей небольшой зарплаты определенную сумму. Теперь необходимое количество денег было собрано. И через несколько месяцев в ее доме должна была появиться дочка. Лизавета каждый день открывала страницу женского журнала, где была изображена очень симпатичная малышка с беззубой улыбкой. И Лизавета точно знала, что ее дочка будет такой же. А назовет она ее Катериной. Катенькой. Катюшей.

Каждый прожитый день в ожидании знакомства со своей дочкой Лизавета зачеркивала в календаре жирным крестиком. Позади остались несколько исчерченных страниц календаря, а впереди – тот заветный день, когда Лизавета вернет себе детство. И мечты. Воодушевленная, она с утра бродила по магазинам, выбирая вещи для новорожденных. В результате, она купила два миниатюрных платьица, вязаные красные пинетки с бубонами и розовое одеяльце с изображением сказочного персонажа.

Все было готово. И Лизавета, глубоко вздохнув, нажала на дверной звонок. Открыла ей Маргарита Константиновна или, как она сама просила себя называть, – Марго. Она поприветствовала Лизавету и, вежливо склонив голову, предложила войти. Лизавета огляделась. Все было таким, как она запомнила после первого своего визита сюда. Как будто маленький островок английского стиля, в стенах обычной российской квартиры на первом этаже.  

- Вам, наверное, хочется поскорее ее увидеть? – с улыбкой спросила Марго, жестом предлагая присесть на диванчик в гостиной.

- Да, вы правы. Очень! – Лизавета присела на край дивана, стараясь соблюдать все правила этикета.

- Угощайтесь пока чаем, - и Марго снова жестом указала на столик рядом с диванчиком, на котором уже стояли две фарфоровые чашки и нарезанный порционными кусками традиционный английский штрудель. – Через одну минуту я к вам присоединюсь, если позволите.

- Да, конечно, - кивнула Лизавета, так и не поняв, когда же она увидит свою Катюшу.

Когда Лизавета допивала чай, в комнату вернулась Марго, держа на руках маленькую девочку в белом пышном платье. Лизавета с громким стуком поставила чашку в блюдце и, не удержавшись, воскликнула: «Какая она прекрасная! Вы – волшебница, Марго!». Тут Лизавета вспомнила, как она впервые узнала о Марго.

Познакомившись с Интернетом, Лизавета стала частенько коротать вечера на форумах и сайтах, посвященных детям и материнству. В одном из таких форумов она наткнулась на альбом с фотографиями, размещенными Марго, под названием «Мои работы». Это были фото маленьких детей в вязаной одежде потрясающей красоты.

Тогда Лизавета восхитилась мастерству Марго, подумав про себя: «Вот ведь повезло ее знакомым, какую одежду красивую вяжет для их детишек!». Но лишь прочитав комментарии к альбому, Лизавета поняла, что истинным мастерством было нечто иное. Как оказалось, Марго вообще не умела вязать, но вот детки на фотографиях – это и были ее работы. Куклы, при первом взгляде на которые понять, что они не настоящие, было невозможно.

Тогда-то Лизавета и решила найти Марго, чтобы заказать себе такую же куклу. Она даже подобрала внешность для «дочки»: малышка из рекламы в женском журнале, с добавлением некоторых «своих» штрихов, в виде ярко-синих глаз и двух прыщиков на щечке, чтобы действительно создавалось впечатление, что кукла живая.

- Ну как, нравится? – Марго бережно протянула куклу Лизавете. – Извините за столь долгое ожидание. В России нет нужных материалов, все формы я заказываю в Англии. А на это нужно время. Потом идет долгая кропотливая работа. Каждую ресничку, каждый волосок я вживляю так, чтобы создавалось ощущение действительно живого существа. Видите? – и она пальцем указала на светлые волосы Катюши. – Между прочим, волосы настоящие! – с гордостью добавила Марго.

- Это потрясающе! – Лизавета в восхищении разглядывала игрушечную малышку. Это действительно был ребенок. С пухлыми шелушавыми щечками, со складочками на ручках и ножках, и даже с синеватыми прожилками вен под кожей. Все было в точности срисовано с настоящих детей. В том числе и мимика. Лизавета выбрала для своей малышки мимику под названием «Сосредоточение»: будто малышка в момент игры о чем-то задумалась и мечтательно вздернула брови.

- Ваши прыщики тоже на месте, как видите, - засмеялась Марго.

- Да, самые настоящие прыщики! – Лизавета нежно провела пальцем по щечке Катюши.

- У вас это первая кукла? Не собираетесь делать коллекцию? Знаете, у меня многие клиенты после первой куклы решают приобрести для коллекции и других малышей, уже с другой мимикой, настроением, возрастом. Не думали еще?

- Нет-нет, Катюша у меня будет одна, - с уверенностью заявила Лизавета, поправляя рюшки на платье у куклы.

- Только прошу вас, не стоит привязываться к ней, как к настоящему ребенку, - с осторожностью, почти прошептала Марго. – Не забывайте, что это только кукла.

Лизавета ничего не ответила. Она просто улыбнулась, давая понять, что беспокоиться не о чем. Она ведь не сумасшедшая. Но про себя подумала: «Именно о такой дочке я всегда мечтала». С этого момента жизнь Лизаветы будто преобразилась. Она с радостью бежала вечером домой с работы. Ходила в детские магазины, где советовалась с консультантами, какую одежду или игрушку лучше купить. И ее действительно принимали за маму! Самую настоящую.

Все свободное время Лизавета отныне проводила с «дочкой». Даже на праздники, навещая родителей в деревне, после торжественного застолья она извинялась и ехала домой, говоря, что у нее еще много дел. Родители сначала начали было волноваться, не случилось ли чего. Но потом мать, видя, что дочка счастлива, предположила, что у нее появился поклонник. Отец согласился с этим мнением, и они вместе порадовались за дочь, ожидая момента, когда она приедет вместе с женихом, на смотрины.

В выходные дни Лизавета стала больше гулять на улице, отчего ее внешность явно выигрывала, получая на щеки яркий румянец и здоровый цвет лица. Она брала Катюшу, и шла в небольшой скверик недалеко от дома. Там они могли гулять часами, разглядывая осенние разноцветные листья на деревьях и забавные облачка, кружившие где-то очень высоко, совсем близко к солнцу. И никто из случайных прохожих не догадывался, или просто не обращал внимания на застывшее лицо маленького ребенка. Да и Лизавета старалась держаться подальше ото всех, чтобы ее не сочли умалишенной.

Однажды, правда, произошла очень неприятная и неожиданная встреча Лизаветы с коллегой. Они с Катюшей как всегда прогуливались по скверику, и Лизавета показывала «дочке» клиновый красный лист, как вдруг вдалеке она узнала среди прохожих свою коллегу с работы. Наталья Викторовна тоже заметила Лизавету с ребенком, помахала рукой и ускорила шаг в ее направлении, ведомая непреодолимым чувством женского любопытства. Лизавета впала в то же оцепенение, что и при виде крови, и попыталась создать видимость, будто бы она не узнала коллегу. Но сообразив, что встреча неминуема, впала в панику и решила поскорее покинуть сквер. Или, проще говоря, сбежать.

Но не тут-то было. Наталья Викторовна разгадала злодейский план Лизаветы, и сдаваться не собиралась. И, хотя она все время жаловалась на работе, что у нее рецидивирующий радикулит и отнимаются ноги, сейчас Наталья Викторовна развивала больными ногами такую скорость, какой могли бы позавидовать и молодые люди.

Так они обошли весь сквер, и вышли на противоположную улицу, где у обеих будто открылось второе дыхание, и скорость движения ногами значительно увеличилась. Но когда улица стала превращаться в поворот, Лизавета заметила остановившееся у тротуара маршрутное такси и быстро нырнула в него. Пройдя в самый конец салона, она села на последнее кресло, немного пригнулась, и на секунду посмотрела в окно: мимо остановки промчалась Наталья Викторовна, отстукивая каблуками чечетку по асфальту. Лизавета облегченно вздохнула и почти с головой укутала Катюшу в одеяло.

В понедельник на работе Лизавете пришлось оправдываться, говоря, что ее попросили знакомые посидеть с ребенком, и она совершенно не заметила на улице Наталью Викторовну, поскольку спешила. Куда и зачем спешила, Лизавета не придумала, а потому на этом месте повествования она делала многозначительное выражение лица и тянула слово на гласных. Все поверили. Либо притворились, и при этом каждый подумал о чем-то своем.

После произошедшего Лизавета решила больше не гулять в сквере, а уходить чуть дальше – в большой парк, в центре которого стояло очень старое массивное дерево (предположительно, ива), огороженное забором из мощной цепи, подвешенной на столбах. У подножия раритетного дерева находилась табличка, которую Лизавета так и не прочитала.

Это был хороший парк, где не было знакомых лиц. Каждый раз Лизавета отправлялась вглубь парка и пряталась от людей за пышными кустами с пожелтевшими листьями, на любимой лавочке. Спустя некоторое время она стала замечать, что на соседнюю лавочку каждые выходные приходят пожилая женщина с девочкой лет девяти. Они подолгу сидят, гладя куда-то вдаль. Девочка читает книгу «Волшебник Изумрудного города», постоянно переспрашивая о чем-то у своей спутницы. Возможно, Лизавета не обратила бы на них внимания, но девочка стала частенько посматривать в ее сторону и приветливо улыбаться, приглашая к знакомству.

Несколько раз Лизавета ответила на улыбку девочки безразличным взглядом, но однажды случайно улыбнулась ей в ответ. Лизавета сама толком не поняла, как это произошло, и быстро придя в себя, она снова попыталась сыграть безразличие. Но было уже поздно. Девочка сидела рядом с ней на скамейке и болтала ногами, обутыми в зеленые резиновые сапоги.

- Здравствуйте, - радостно произнесла девочка. – Меня зовут Настя Ушакова. Давайте будем дружить?

- Здравствуй, Настя, - протяжно произнесла Лизавета и запнулась.

- А кто это у вас там, в одеяле, можно я посмотрю? – и Настя нагнулась ближе к кукле.

- Это Катюша, - робко сказала Лизавета, отвернув край одеяла и показывая Насте личико «дочки». – А я, - и Лизавета снова запнулась, - тетя Лиза.

- Какая красивая кукла! – воскликнула Настя. – Можно я ее подержу?

- Нет, не надо, - и Лизавета снова прикрыла «дочку» одеялом.

- Она стесняется, да? – Настя снова улыбнулась и захлопала длинными ресницами.

Такого стеснения и дискомфорта Лизавета не испытывала со школьных времен. Как будто снова ее стали дразнить Булкой, и вокруг запрыгал пинаемый мальчишками портфель. «Может, сбежать?» – мелькнуло в голове Лизаветы. Но она почему-то не двинулась с места, вглядываясь в лицо девочки. Рыжеволосая и кареглазая, Настя будто была противоположностью и Лизаветы, и ее Катюши. Живая, подвижная, общительная и несказанно обаятельная.

- Ну ладно, может в другой раз? Мы тут каждый день гуляем с няней Анечкой. Она говорит, что это полезно. А мне все равно. Просто здесь так красиво! Недавно я даже видела тут белочку. Правда-правда! Маленькая, рыженькая, с пушистым хвостиком. Прямо как я! – Настя засмеялась звонким детским смехом.

- А почему ты гуляешь с няней, а не с родителями? – поинтересовалась Лизавета.

- Папы нет, а мама много работает. Постоянно куда-то улетает, и привозит много вкусного и интересного.

- Понятно, - вздохнула Лизавета.

- Няня Анечка самая лучшая! Она добрая и много знает. Сейчас мы с ней читаем книжку про девочку Элли, которая со своей собачкой Тотошкой идет к Волшебнику Изумрудного города. Хотите, покажу? – и, не дожидаясь утвердительного ответа, Настя побежала к няне Анечке, и возвратилась обратно уже с красочной книжкой в руках.

  Настя увлеченно листала книжку, показывая Лизавете картинки и рассказывая все, что она знала о каждом герое. Когда очередь дошла до трусливого льва, на улице начало темнеть, и няня позвала девочку домой. Настя послушно последовала за няней, помахав на прощание рукой Лизавете и Катюше, и пообещав прийти снова, на следующие выходные, на ту же лавочку.

Лизавета пришла домой в смешанных чувствах. То ли от смущения, то ли от неожиданности. В тот же вечер она нашла в Интернете книгу «Волшебник Изумрудного города» и начала читать каждый день по главе. А в субботу отправилась в обнимку с Катюшей в парк. Вдруг Лизавета поймала себя на мысли, что каждую минуту она оглядывается по сторонам, выискивая глазами рыжеволосую девочку. И поскольку в прошлый раз Настя была в красном пальто и черной беретке, то все девочки, одетые похоже, привлекали внимание Лизаветы. Но это были другие девочки, и Лизавета каждый раз удрученно вздыхала, и снова начинала показывать своей «дочке» упавшие листья и плывущие в небе облака.

Через полчаса Лизавета услышала знакомый голос. Настя подбежала, поздоровалась, уселась рядом и достала книжку. Няня Анечка улыбнулась, и пошла к соседней лавке, где на протяжении всего времени вязала что-то серое и пушистое, похожее на маленький носок. Когда начинало темнеть и заметно холодало, няня звала Настю домой, и Лизавета махала ей вслед рукой.

Так прошли выходные, а потом еще одни. И еще. Лизавета настолько привыкла к Насте, что уже отмечала в календаре дни до новой встречи в парке. Читала главы книги, которые читала Настя. Собирала упавшие листья и проглаживала их утюгом через марлю, помогая Насте собрать гербарий. И все меньше Лизавета проводила времени с Катюшей, которая все так же задумчиво выглядывала из-под одеяла.

Настала долгожданная суббота, и Лизавета вновь отправилась в парк, теплее укутав куклу. Лизавета сидела на лавочке, разглядывая проходивших мимо людей и первые снежинки, больше похожие на крупинки, которые выпали из тучки еще в обед. Настя подбежала и как обычно громко поздоровалась. Пальто она сменила на теплую дутую куртку фиолетового цвета, вместо черного берета была вязаная белая шапка.

На секунду Лизавете показалось, что Настя выглядит немного по-другому: лицо потускнело, а под глазами появились темные круги, словно тень от круглого чего-то. Но она об этом быстро забыла, увлеченная рассказом девочки о событиях, приключившихся с героями в новой главе. Они долго рассматривали картинки, фантазировали, зачитывали отдельные предложения. Настя больше не просила подержать куклу, зная, что Лизавета все равно откажет.

Когда стало темнеть, Настя придвинулась к Лизавете вплотную и протянула листок, на котором детской рукой был нарисован Изумрудный город, а возле него – Волшебник (каким она его себе представляла), девочка и полная тетя, в очертаниях которой Лизавета с легкостью узнала себя.

- Вот, это я вам на память нарисовать решила. Вдруг больше не встретимся, тетя Лиза, - прошептала Настя, протягивая рисунок.

- Почему ты так говоришь? – Лизавета настороженно посмотрела на Настю.

- Меня в понедельник кладут в больницу. Мама даже решила не ездить в командировку. И обещала, что будет все время со мной, - на этих словах Настя заметно преобразилась и улыбнулась. – Кажется, меня собираются готовить к операции. Мне ужасно страшно.

- Что такое случилось? – Лизавета побледнела.

- Не знаю, мама говорит, что это с рождения. Просто теперь надо сделать операцию, чтобы потом не болеть. Говорит, что это связано с сердцем. Прямо как у Железного Дровосека! Странно, но оно ведь у меня не болит, и бьется. Я проверяла, - Настя показала на куртку, в области груди, где-то посередине. – Надо поскорее дочитать книжку и узнать, получил ли Дровосек сердце!

Няня Анечка несколько раз уже окликнула Настю. Лизавета сидела, не двигаясь и даже не моргая, сглатывая тяжелую слюну. Она так ничего и не сказала Насте на прощание, как обычно помахав рукой. Домой Лизавета пошла не сразу. Долго еще она бродила по парку, рассматривая рисунок.

На следующих выходных Лизавета сидела на той же лавке, с надеждой вглядываясь в лица проходивших мимо девочек. Настя так и не появилась. В воскресенье Лизавета пришла в парк еще раньше и ждала до позднего вечера. Но когда смех и приветствие Насти не зазвучали и в этот день, сердце сжалось от ужасного предчувствия. Лизавета кляла себя за то, что не узнала больше о девочке: где учится, где живет, как зовут маму или хотя бы телефон, по которому она бы могла услышать, что с Настей все хорошо.

Лизавета не находила себе места, расхаживая постоянно по комнате и заглядывая в окно, будто кто-то должен был прийти, постучать в окошко и рассказать, что происходит с Настей. Даже про Катюшу Лизавета забыла, хотя та давно уже сидела напротив и пристально смотрела на нее своим немигающим взглядом. Более того, Лизавета заметила, что застывший вид Катюши начал ее раздражать. Лизавете хотелось действия, плача, смеха, развития. Но даже одежда на Катюше всегда оставалась чистой и не помятой.

Еще Лизавета обратила внимание на прыщики. Те два прыщика на щечке, которые она специально просила сделать Марго. Теперь они казались ей огромной ошибкой. Ничто не выдавало в Катюше безжизненную куклу, как эти маленькие прыщики. Их нельзя было стереть, удалить, вылечить. Этот небольшой изъян, который должен был, по задумке Лизаветы, служить подтверждением жизни в кукле, стал полным ее опровержением.

Впервые за долгие годы молчания, Лизавета зажгла лампадку и заговорила. Скорее, это был даже не монолог, а исповедь. Лишь изредка Лизавета поднимала глаза на окно, глядя куда-то очень далеко – выше звезд, с огромным ощущением вины и собственной ничтожности. Теперь она не казалась себе Булкой, - она была просто тестом, из которого ничего еще толком не выпеклось. И вряд ли сама Лизавета смогла бы вспомнить на утро, что она говорила и в чем каялась. Тем более что большую часть ночи она просто рыдала, стоя на коленях и вздрагивая от потрескивания подгоравшего фитилька закоптившейся лампадки.

А тем временем в городе уже хозяйничала молодая зима. Сначала она со старанием вымела ветрами опавшие листья, помыла мокрым снегом дороги и улочки, и отполировала их блестящим льдом. Расстелила белоснежные пушистые ковры, и укрыла таким же покрывалом деревья и дома. Особенно старательно зима ночью развесила на окнах занавески из тончайшего кружева, узоры которого с любопытством разглядывала Настя, лежа в больничной палате.

Насте очень хотелось встать и подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть мастерство зимы и дотронуться до холодного окошка, но девочка была сплошь обвешана датчиками и трубками. А рядом сидела мама, поглаживая ладошку Насти и зачитывая ей очередную главу из книги «Волшебник Изумрудного города». Несколько раз Настя просила повторить главу, где Железный Дровосек спасет Элли, и мама послушно выполняла просьбу, не переставая гладить ладошку дочери.

Периодически к ним заходил врач поинтересоваться самочувствием девочки и посмотреть на показатели приборов, окруживших кровать с обеих сторон. Забегали и медсестры с градусником или чтобы сменить раствор на капельнице. Насте как никогда хотелось съесть что-нибудь сладкое, кусочек торта или пирожное, но кроме воды (и то, в виде кусочка льда) ей больше ничего не разрешалось.

Когда зазвучала глава, в которой чинили пострадавшего Дровосека, вошла медсестра и жестом подозвала к себе маму Насти. Они тихонько вышли в коридор. Медсестра улыбнулась, постукивая пальцами по большому пакету в руках.

- Что-то случилось? – поинтересовалась мама Насти, прислушиваясь, не зовет ли ее обратно дочка.

 - Да нет, Светлана Анатольевна, ничего не случилось. Просто зашла сообщить Вам, что Ваши старания не прошли даром. Сегодня было много людей на сдачу крови для Насти. Мы еще будем, конечно, делать необходимые анализы материала. Но, думаю, все будет в порядке, и теперь резервов более чем достаточно.

- Это очень хорошо, - облегченно вздохнула Светлана Анатольевна. – Я надеялась, что люди отзовутся на призыв о помощи.

Действительно, во время операции Настя потеряла много крови, и необходимо было использовать донорскую кровь. Однако у Насти редкая, четвертая группа, да еще и отрицательного резус-фактора, которой в больнице оказалось недостаточно. Пришлось Светлане Анатольевне поднимать все свои знакомства и связи, чтобы в Интернете на главных страничках основных ресурсов, а также на радио прошла информация о девочке Насте Ушаковой, срочно нуждающейся в донорах с редкой группой крови.

- Вот так и поверишь, что не исчезло еще добро в людях, - сказала медсестра, подкрепив свое заявление улыбкой. – Причем люди пришли самые разные: обеспеченные и не очень, в зрелом возрасте и совсем молодые. Знаете, а сейчас была еще одна забавная женщина. Сначала она долго ходила вокруг кресла, не решаясь сесть. Потом вертелась в кресле, никак не находя удобное положение. А когда началась сама процедура, все время просидела зажмурившись.

-Наверное, она первый раз в жизни кровь сдавала, - предположила Светлана Анатольевна. – Но все равно пришла ведь!

- Да. А еще она сказала, что знакома с Настей и просила передать ей подарок, - и медсестра начала разворачивать пакет, который до этого раскачивала в руках.

- Подарок? Знакомая? – в недоумении смотрела на пакет Светлана Анатольевна.

- Нам, конечно, не особенно-то разрешают принимать для пациентов передачи такого рода, но это что-то потрясающее! – и медсестра достала из пакета розовое одеяло, в которое была завернута кукла в белом платье, красных пинетках с бубонами и в цветном чепчике.

- Надо же, как настоящая, - сказала Светлана Анатольевна, принимаю куклу. - Вы уверены, что ее передали именно нам?

- Абсолютно, - подтвердила медсестра. – Если сомневаетесь, можете попробовать догнать эту женщину и поговорить. Она была еще в холле, когда я к вам поднималась.

- Спасибо, - и Светлана Анатольевна вернулась в палату к дочке.

- Настя, смотри, что у меня есть для тебя, - мама протянула куклу с голубыми глазами Насте.

- Это же Катюша! – воскликнула Настя с радостью. – Откуда она у тебя?

- Ты ее видела раньше? Медсестра сказала, что тебе ее передала тетя, назвавшаяся знакомой.

- Это тетя Лиза! Помнишь, я тебе о ней рассказывала? Красивая кукла, правда, мам? – Настя погладила куклу по голове и поправила рюшки на платьице. – Как настоящая.

- И очень дорогая, - задумчиво произнесла мама. – Знаешь, я к тебе сейчас позову медсестру, и отлучусь ненадолго, хорошо, родная?

- Ладно, - не отрывая глаз от куклы, ответила Настя.

Так быстро Светлана Анатольевна давно не бегала. Особенно в домашних тапках. Особенно по лестницам. И особенно по льду. Когда выяснилось, что в холле уже никого нет, она без промедления помчалась на автомобильную стоянку у ворот больницы, рядом с пропускным пунктом. Ей непременно хотелось догнать женщину, подарившую Насте куклу, и поблагодарить. И не только за подарок.

Женская логика подсказывала, что если кукла такая дорогая, значит, женщина, подарившая ее, явно не бедная и наверняка приехала сюда на автомобиле. На полупустой запорошенной стоянке почти никого не было. Только одна красная дорогая иномарка выезжала со своего места. Светлана Анатольевна предположила, что это и есть та дама, которую она догоняет, мельком разглядев за рулем женские очертания лица. Она помахала рукой, прося остановиться, но машина продолжила ход, прибавив газу.

Еще немного постояв на парковке, глядя вслед удаляющейся красной машине, Светлана Анатольевна поправила волосы, растрепавшиеся во время погони, и направилась обратно. Ноги расползались, и она два раза чуть не потеряла по пути тапок. Теперь не было нужды бежать, и она просто шла, не оглядываясь и не оборачиваясь. И она не заметила полноватую женщину у края ворот, которая куталась в черную куртку и перетаптывалась на месте, чтобы не замерзнуть.

Лизавета накинула на голову капюшон, потому что ветер усилился, и шапка уже не спасала от холода. Несмотря на танец на месте, ноги все равно начали подмерзать, и она решила, что пора идти домой. Еще раз она взглянула на горящие окна больничного корпуса, представляя, что за одним из них лежит сейчас на кровати ее Настя, держит в руках куклу и выздоравливает. Лизавета улыбнулась и направилась прочь от больницы, думая про себя: «Именно о такой дочке я всегда мечтала».

Когда Лизавета уже стояла на автобусной остановке, а Светлана Анатольевна почти дошла до палаты, Настя, поправляя сзади платье Катюши, обнаружила нечто странное. К оборотной стороне платья была приколота бумажка с посланием: «Железному Дровосеку подарили шелковое красное сердце! Хотя, как оказалось, у него было и свое». Далее следовал домашний номер телефона, адрес и подпись: «Скорее выздоравливай, Настя! Твоя тетя Лиза». Настя довольно улыбнулась и объявила вошедшей в палату маме, что после ее выздоровления они идут в гости.

10 февраля 2012 г.