Из истории журналистики. Сергей Миронов против Юрия Хренова
Стенограмма собрания журналистского коллектива журнала “Российская Федерация сегодня” 6 марта 2006 г. (присутствовали 32 чел.)
Ю. Хренов, главный редактор. Я должен представить наших гостей, хотя вы их давно знаете. Это члены редколлегии нашего журнала, представляющие аппарат верхней палаты, Валерий Павлович Парфенов, он, помимо того, что член редколлегии нашего журнала, и даже во-первых, руководитель Секретариата Сергея Михайловича Миронова, и Юрий Вильямович Козлов, руководитель пресс-службы Совета Федерации и тоже член редколлегии нашего журнала. Теперь, поскольку это собрание журналистского коллектива, Юля (Ю. Захватовой), вам слово.
Ю. Захватова, секретарь журналистской организации. Я думаю, можно начать собрание. Протокол будем вести?
В. Щепоткин, член редколлегии: Непременно.
Смех.
В. Щепоткин. А что вы смеетесь? И диктофон надо поставить.
... Диктофон уже стоит.
Ю. Хренов. Сегодня состоялась моя встреча с Сергеем Михайловичем Мироновым. По памяти я проинформирую о том, как она проходила. Сергей Михайлович начал с того, что он тепло поблагодарил за проделанную работу. Как я понял, он высоко оценил наш журнал, сослался на то, что ему было приятно, когда оказываясь где-то в регионах России, он слышал ссылки на наш журнал. Он также отметил, что был ряд интересных публикаций. А после этой благодарности было высказано мнение, что не худо было бы, чтобы главный редактор журнала ушел на пенсию. В ответ на это я сказал, что внутренне готов к этому уже на протяжении целого ряда лет, особенно с того момента, когда председателем Комиссии Совета Федерации по информационной политике стал Дмитрий Федорович Мезенцев, наш многолетний ликвидатор, который в прежние времена, когда он еще не был членом Совета Федерации, возглавлял ликвидационную комиссию, закрывавшую по поручению А. Б. Чубайса наш журнал, работая заместителем председателя Комитета по печати. Я сказал при этом, что это касается не только меня, но и коллектива, более того, я сказал: “Сергей Михайлович, сейчас после разговора с вами я вернусь, меня в редакции ждут, я должен буду проинформировать о нем коллектив. И в коллективе, наверное, есть некое недоумение тем, что происходит. И если я сейчас положительно отвечу на то, что вы предлагаете, это будет сочтено актом некоего предательства с моей стороны. Ко мне подходили люди и говорили, что я не должен соглашаться с тем, что меня таким вот образом, без всяких внятных претензий отправляют на заслуженный отдых”. Я попросил Сергея Михайловича, чтобы не было “испорченного телефона”, к нам в редакцию, на мероприятие, на котором мы сейчас присутствуем, были направлены люди, которые не искаженную, а нормальную информацию в конце концов доведут до сведения Председателя палаты. Я сказал Сергею Михайловичу, что хотел бы, чтобы это был Мезенцев, потому что он нас давно ликвидирует, а на многие предложения посетить нашу редакцию не откликается...
Но Сергей Михайлович сказал, что Валерий Павлович с Юрием Вильямовичем Козловым исполнят эту миссию. Еще Сергей Михайлович сказал, чтобы я не беспокоился относительно своего будущего, что, если я захочу работать, он поможет мне в трудоустройстве. Если я решу издавать книжки, он поможет в их издании. Он это повторил несколько раз. Я поблагодарил его за доброе отношение, но сказал, что, наверное, не воспользуюсь этой возможностью, если даже вдруг возникнет такая необходимость. Я сказал: “Сергей Михайлович, как же вам может дозвониться человек с улицы, если даже по “вертушке”, и то сложно с вами поговорить”. На что он сказал, показав на Валерия Павловича: “Вот, через него. А я такой человек, что, если что обещаю, обязательно делаю. Во всяком случае, никто не может упрекнуть, что это не так”. Я еще пожелал, чтобы хотя бы при новом главном редакторе стало ритмичным субсидирование редакции. А то сейчас уже март месяц, а мы еще ни копейки субсидий от палат Федерального Собрания не получили. Такая же ситуация была в прошлом году. А в позапрошлом какие-то деньги от палат на счет редакции поступали только в мае месяце. То есть одиннадцать номеров журнала мы выпустили на деньги, которые зарабатываем сами. Это никуда не годится, и я просил в будущем это учесть. Сергей Михайлович покивал с пониманием, что это нехорошо. Далее. Я сказал, что у нас коллектив самодостаточный, гордый, у нас в редакции и “перья золотые” работают, и интеллектуальный потенциал редакции достаточно высок: работают профессора, доктора наук, и в редколлегии, и непосредственно в редакции, и члены Союза писателей. Вообще у нас народ гордый и самодостаточный. И сейчас коллектив обижен тем, как решается данная процедура. Что касается меня, то у меня тоже есть некая обида, которая состоит в том, что я узнаю об этом, скажем так, от сороки, которая новость на хвосте принесла. Я позвонил членам Редакционного совета, поинтересовался у них: это что, решение Редакционного совета? Ведь наш Устав предусматривает, что кадровые решения такого уровня в редакции производятся по представлению Редакционного совета. Но на мои звонки те люди, которым я звонил, мягко говоря, пожимали плечами, говоря, что впервые об этом слышат и, более того, заявляли, что таким решением они удивлены. Еще я сказал: если вдруг меня освобождают от должности, коллектив наш — это не быдло какое-то, и он достоин того, чтобы тот человек, который займет мое место, прежде, чем он будет назначен, пришел в редакцию, изложил свое видение того, какие перемены должны произойти в редакции и в какую сторону дальше журнал должен идти. Вот примерно так. Если я что-то не запомнил, Валерий Павлович, он присутствовал при разговоре, меня поправит.
В. Парфенов. Я бы не хотел поправлять Юрия Алексеевича, он сказал близко к тому, что происходило. Хотя, думаю, происходящее видится каждому человеку по-своему. Поэтому основная суть, наверное, доведена. Я хотел бы на некоторых деталях сделать акценты, заострить ваше внимание. Сегодняшняя встреча логична по своему содержанию в отношении любого трудового коллектива и именно в таком порядке, в котором происходит сегодня. Честно говоря, меня и многих членов Совета Федерации поразили выступления на последнем заседании Совета Федерации, где как о решенном вопросе, говорилось о вопросе, который сегодня стоит. Когда, как Юрий Алексеевич сказал, даже члены Редакционного совета не знают о происходящем. Действительно, произошло событие, которое, по логике, должно быть именно такого действа, когда Председатель пригласил человека, руководителя журнала и предложил ему уйти на пенсию. Я думаю, с этой точки можно рассматривать каждое последующее действие в отношении как и перспектив развития журнала, и дальнейшей работы Юрия Алексеевича. После сегодняшней встречи было поставлено совершенно, будем говорить, конкретное предложение. Оно сегодня прозвучало, Юрий Алексеевич его обсудил. Более того, высказал свое понимание, в той или иной степени, как он сказал, готовность уже несколько лет к этому. Поэтому, на мой взгляд, я бы тут хотел этот акцент сделать, для каждого из присутствующих это, наверное, по-человечески очень правильно и разумно, с точки зрения развития любой трудовой ситуации, в той или иной степени касающейся руководителя такого масштаба или другого. Что касается последующих действий, то, я думаю, каждый понимает: следующие действия — это Редакционный совет, который будет рассматривать более подробно. Я думаю, то, что Юрий Алексеевич сегодня сказал, и для меня это тоже совершенно понятные вещи, что судьба журнала, она не решается келейно, когда два человека сели и решили, что завтра будет с журналом. Редакционный совет должен рассмотреть все вопросы, связанные по существу, и те, которые сегодня были освещены в этом коротком выступлении Юрия Алексеевича, и, может быть, еще более предметно, каким-то отдельным вопросом, особенно, наверное, в вопросах финансирования, вообще дальнейшего функционирования журнала, его направленности действий, может быть, каких-то организационных, я с точки зрения говорю не решения внутри аппарата, а самого формата журнала, его, может быть, частоты выпуска и т. д. То есть я хочу сказать, что сегодня как раз разговор, который, по существу, прошел, это отправная точка для дальнейших действий. Мы сегодня обсудили его. Сергей Михайлович сказал о том, что в течение месяца мы должны рассмотреть все эти вопросы. Решение — это не завтрашний день. Его очень многие, откровенно говоря, пытаются навязать, что именно так решается вопрос. Нет, он решается не так. Юрию Алексеевичу было сегодня сказано: существует ряд планов, которые реально массмедийные средства, которыми располагает Федеральное Собрание, должны развивать в той или иной степени. Более того, они должны иметь какие-то дополнительные возможности, которых сегодня не существует с точки зрения радиовещания, телевидения. Одним словом, это целая программа, которая сегодня продумывается и, я думаю, она будет в той или иной степени доведена до будущих руководителей, до вашего коллектива. Здесь никто ничего не собирается скрывать, поскольку планы эти, они так или иначе в той или иной степени апробировались на различных заседаниях комиссий и комитетов Совета Федерации, не касаясь, так сказать, конкретной судьбы журнала, а именно развития, я еще раз говорю, массмедийных средств информации, которые у нас на сегодняшний день существуют в Федеральном Собрании, я подчеркиваю, не в Совете Федерации, а в Федеральном Собрании. Поэтому логика сегодняшнего предложения во многом была связана с тем, что предстоит большая работа, которая, наверное, будет ставить задачи совершенно другого порядка и в связи с этим руководство двух палат считает возможным найти другую кандидатуру, которая бы могла на долгосрочный период этой работой заняться. То, что касается кандидатуры, я должен подчеркнуть, мы сегодня говорили, и Юрий Алексеевич точно и, мне кажется, конкретно определил позицию свою и вашего коллектива, и она, очевидно, так и будет решена. Любой человек, какой бы сюда ни пришел, он прежде всего должен воспринимать коллектив, понимать, что это задача, которую можно решать с вашим коллективом. Наверное, это совершенно понятно, что этот человек должен донести до вас свое понимание развития журнала. Поэтому здесь нет никаких сомнений: когда кандидатура будет определена (Сергей Михайлович тоже подчеркнул, что у нас есть варианты, которые сегодня обсуждаются, здесь скрывать нечего. Наверное было бы глупо разговаривать с человеком о необходимости сложения своих полномочий, не имея в виду, что есть какие-то потенциальные кандидатуры для работы в этой должности). Вот, пожалуй, логика происходящего. Я еще раз хочу подчеркнуть, и для меня, как для человека, который занимается работой прежде всего внутри трудового коллектива Совета Федерации, последовательность и понимание происходящего — самое главное. Когда люди не понимают, они начинают придумывать разные вещи, как, к сожалению, их называют слухами, а может быть, это просто провокация по отношению к Юрию Алексеевичу, откровенно могу сказать, потому что иногда слухи подобные, которые прозвучали из уст членов Совета Федерации, я считаю, это медвежья услуга, потому что никакого разговора у Председателя ни у кого нет, и вдруг задается вопрос почему и как? Наверное сегодня, после этой встречи Сергей Михайлович может сказать: да, я встречался, я понимаю точку зрения руководителя журнала по данному предложению и готов ее как-то озвучить. До этого, на мой взгляд, были совершенно не заслуживающие внимания действия, которые ничего в себе не несли кроме того, что будоражат общественное сознание и прежде всего вас. Потому что вам работать, вам выпускать журнал, вы каждый день этим занимаетесь, вы делаете это профессионально. И создавать атмосферу такого нездорового ажиотажа... Завтра вам скажут, что журнал закроют... Я вам официально хочу сказать, что журнал будет существовать в рамках плана, который обсуждается, его полномочия будут более широкими и в части формата, и выпуска и, может, даже более частой периодичности выпуска. Но это вопрос, который прежде всего будет обсуждаться на Редакционном совете. Я сегодня не хотел бы заострять внимание на тех проблемах, которые существуют сейчас у журнала, потому что у меня нет таких полномочий, чтобы их обсуждать. Вопросы финансирования на Редакционном совете не обсуждаются. Вы прекрасно знаете, как идет порядок финансирования. Тем не менее, помимо того, что существует в ваших умах, в ваших перспективах, оно должно находить отражение. Я думаю, что это Редакционный совет. И в конце я хочу сказать, Юрий Алексеевич не сделал акцент, но на мой взгляд, он сегодня однозначно прозвучал: Юрий Алексеевич согласился с предложением Сергея Михайловича. Единственно, он поставил условия, в какие сроки это должно происходить. Сегодня прозвучало совершенно понятно: в течение месяца. В течение месяца должны пройти все встречи, консультации, о которых я говорил. Поэтому, я думаю, что конец марта — это та точка, когда должны прийти вы и все остальные, кто принимает решение, к единому решению по дальнейшему руководителю. На этом я хотел бы завершить.
Ю. Захватова. Спасибо. Может быть, кто-нибудь хочет выступить?
В. Щепоткин. У меня вопрос, Валерий Павлович, если можно. Конечно, в этой ситуации, когда вы уже все решили, вроде бы вопрос немножко странный. Вы говорите, что мы свое дело делаем профессионально, и мы слышим это со всех сторон, и печатно, и устно. Разве это нормально, разве это логично, что первая и последняя встреча Председателя палаты с главным редактором касалась того, что ему нужно уходить в работы? Это нормально, на ваш взгляд?
В. Парфенов. С точки зрения нормальности чего?
В. Щепоткин. Этики, приличий, демократии и правовых норм.
В. Парфенов. То есть вы считаете, что мы должны сегодня обсуждать этику отношений этих двух людей, да? Я ее, например, считаю неразумно обсуждать по двум причинам. Первая: есть, наверное, необходимость подобных встреч как с той, так и с другой стороны. Мне сейчас трудно говорить о том, что была ли настойчивость проявлена Юрием Алексеевичем или необходимость данных встреч отвергалась Сергеем Михайловичем, это тонкости. А вот мог бы ли кто-то сказать гипотетически, должен он был встретиться или не должен? Я бы не стал брать на себя роль судьи при определении такого демократичного или недемократичного отношения этих двух людей. Один руководитель и другой. Я еще раз говорю: когда я был совершенно молодым человеком, работал на заводе, директор мой всегда говорил, когда я к нему приходил и предлагал: нужно так вот делать, нет ты так не должен делать, поди-ка еще подумай. Я уходил. Потом он мне сказал: знаешь, когда я тебе сказал “поди и подумай”, это не значит, что ты подумай и уходи. Если тебе это нужно, ты должен войти в дверь, стукнуть в окно, взвесить, доказать необходимость твоих встреч. Это моя личная жизненная практика. Если ему это нужно, он этого добивается, если не нужно — не добивается.
Л. Левицкий, член редколлегии. Вопрос-то, по-моему, был в другом.
В. Парфенов. У меня записано очень точно: считаю ли я корректно, демократично, когда один и другой руководители не могут встретиться и один раз только встречались по поводу увольнения.
В. Щепоткин. Следующему главному редактору надо будет поставить задачу, чтобы он хоть через каминную трубу, но обязательно проникал.
В. Парфенов. Если вы считаете, что руководитель Секретариата — это каминная труба, можете и дальше так трактовать.
В. Щепоткин. У нас сейчас состоялась встреча, мы услышали информацию и от главного редактора, и от вас. А вы не хотите услышать иную точку зрения на этот счет, или на этом и закончим?
В. Парфенов. Я не исключаю, что такая точка зрения прозвучит.
Ю. Хренов. Валерий Павлович и Юрий Вильямович пришли сюда по моей просьбе. Поскольку я сказал Сергею Михайловичу, что в коллективе это воспринимают как касающееся не только меня, но всех. И более того, коллектив ждет результатов моего сегодняшнего разговора с вами, чтобы не было до вас доведено искаженной информации. Наши гости здесь по моей просьбе.
А. Черняк, зам. главного редактора. У меня такой вопрос. Главный редактор сказал Сергею Миронову, что он принимает предложение об отставке и через месяц он уходит.
Ю. Хренов. Нет, это было немножко по-другому. Я сказал, что внутренне я давно к этому готов, я ждал, что это случится. С тех пор, как Мезенцев, наш многолетний ликвидатор, возглавляет Комиссию по информационной политике. Но все это тянулось до сегодняшнего времени. Внутренне я был готов к этому гораздо раньше. Сергей Михайлович сказал, что он на два года на всякие кадровые перемены в нашем журнале наложил табу. Хотя к нему было много обращений. В конце я спросил: “Если вопрос решится так, как вы предлагаете, сколько времени у меня есть на то, чтобы собрать вещи?” Сергей Михайлович сказал, что в пределах месяца.
А. Платошкин, член редколлегии. Валерий Павлович, у вас есть информация, в каком формате будет работать рабочая комиссия и будет ли там главный редактор журнала и другие представители редакции? Или решение уже принято?
В. Парфенов. Я не очень согласен с такой постановкой вопроса, которая сейчас прозвучала, потому что “добро” тому уходу было дано.
Реплики: А если мы не согласны?
Уволен он или не уволен?
Но за что?
В. Парфенов. Я еще раз говорю. Если бы его уволили, его бы предварительно предупредили: за это, за это... Сегодня Юрию Алексеевичу было предложено уйти на пенсию. Написать заявление и уйти на пенсию.
Л. Левицкий. А кандидатуры уже обсуждались раньше?
В. Парфенов. Нет, никакие кандидатуры раньше не обсуждались. Сейчас, после его решения, начнет проходить период обсуждения. До того, как эти вопросы будут обсуждены и принято какое-то решение, кандидатура, которая будет наиболее предпочтительна, будет представлена трудовому коллективу, чтобы вы задали ему вопросы, он бы на них ответил, высказал бы свое видение развития журнала и т. д.
В. Щепоткин. Валерий Павлович, скажите, пожалуйста, я правильно понимаю, что наличие пенсионного возраста у Хренова является причиной того, что он не сможет в дальнейшем выполнять те задачи по реорганизации прессы, как вы сказали, в рамках президентской программы, и он не сможет вести нормально журнал, который сейчас хвалят? Пенсионный возраст, это единственная причина, или есть еще какая-то?
В. Парфенов. На вопрос нужно отвечать, послушав его. Хотел сказать, что это не президентская программа, откуда вы взяли, что это президентская программа? Здесь слова такого не звучало. Потом я сказал: не по реорганизации СМИ, а по общему подходу к массмедийной информационной системе, которая должна существовать в Федеральном Собрании. Я еще раз хотел подчеркнуть. Получилось, что я еще и президентскую программу создал и никого в известность не поставил. Я бы сказал так: это одна из причин.
В. Щепоткин. То есть это одна из причин. А вторая и третья есть причины? Или это единственная причина?
А. Платошкин. Она не может быть единственной...
В. Парфенов. Пенсионный возраст... Сегодня на встрече с Сергеем Михайловичем не звучала эта тема. Вот вы — пенсионер, вы должны уйти. Было сказано совершенно по-другому. Мы, рассмотрев возможность дальнейшего реформирования, пришли вот к такому решению...
В. Щепоткин. ...что ваш пенсионный возраст является...
В. Парфенов. ...и решили предложить в связи с этим уйти на заслуженный отдых. Причем, я еще раз говорю, Юрий Алексеевич сказал: да, я давно к этому был готов. Более того, у него есть жизненные планы, мы их тоже обсуждали достаточно подробно, и о составе и количестве книг, которые должны выпуститься и т. д. Еще раз хотел подчеркнуть, что начался разговор, правильно Юрий Алексеевич сказал, с того, что Сергей Михайлович поблагодарил за то, что эти годы он работал так, что дает право говорить добрые слова об издании, которое он возглавлял.
В. Щепоткин. Я понял так, что единственной причиной, не позволяющей Хренову и дальше руководить этим журналом, является наступление пенсионного возраста.
Н. Ефимов, зам. главного редактора. У меня есть вопрос. Я не понял главного. С одной стороны, хороший журнал, что все отмечают. Спасибо вам, Юрий Алексеевич, за хороший журнал. С другой стороны — уходите. Как я своим знакомым буду объяснять? Вот у нас уходит главный редактор.
В. Щепоткин. “Уходят” главного редактора.
Н. Ефимов. Я слушал вас очень внимательно, но не смогу объяснить, почему? И второе. Слова “я внутренне к этому готов” — это не значит “я согласен”. Я так понимаю. Почему? Потому что редакция, вы должны это знать, пережила одну ликвидацию. И естественно, когда главный ликвидатор появляется снова на горизонте, появляется внутренняя готовность, что опять как дамоклов меч висит и однажды ударит. Но главное, как объяснить: журнал хороший (а ведь мы часто спорим с главным редактором, ругаемся). Но ведь журнал делается не вопреки главному редактору. Он — главный. Значит, успех зависит прежде всего от главного редактора. От команды, безусловно, но команду эту главный редактор возглавляет. Я этого не могу объяснить себе.
Ю. Хренов. Я хотел бы внести некоторые уточнения. Я несколько раз повторил, что я внутренне готов и более того, и за пределами редакции у меня есть варианты, чем заняться. Сергей Михайлович сказал, что если возникнут какие-то сложности с трудоустройством, он готов всячески помочь решить эту проблему. Я его за это поблагодарил, но сказал: я постараюсь вас не утруждать. Чтобы логика разговора была понятна, это было так.
Я еще раз хочу повторить: я за свое место не держусь.
В. Щепоткин. Это мы знаем. Не надо это объяснять...
Р. Лынев, первый зам. главного редактора. Я понимаю: все что бы здесь ни сказали, можно истолковать так: держится человек за свое место. На самом деле это не так. Я сравниваю нынешнюю ситуацию с ситуацией десятилетней давности, когда в год 70-летия журнала (ныне ему 80 лет) Чубайс, только явившись в должность, вызвал Юрия Алексеевича и сказал: “Юрий Алексеевич, вы выпускаете не тот журнал! Журнал антиреформаторский, антипрезидентский. Вот у меня все заготовлено”. То есть даже он шел от содержания, как он его понимал. Сегодня же совсем другое: Юрий Алексеевич, спасибо вам, вы делаете хороший журнал, и пошли бы вы вон. Вот с чего начинается самая большая странность. У нас есть программа, то есть программы-то еще нет, но начинается ее реализация. Предисловие такое: пошел бы ты вон, главный редактор. Еще одна странность. Редакция журнала кредитует Федеральное Собрание в течение нескольких месяцев, выпускает журнал за свой счет. Это нормально?
Л. Левицкий. Месяцами не получает деньги даже на зарплату...
Р. Лынев. Второе. Юрий Алексеевич не очень настойчиво хотел встречи с Председателем палаты... Но я помню, как мы тут обсуждали, как он пробивал эту встречу на один срок, на другой — не получается... Это длилось достаточно долго. Ну и то, что мы вас, уважаемые коллеги, члены редакционной коллегии, видим в первый раз за эти два года, очень странно. Сергей Михайлович приходил выступать в газету “Гудок”, в “Литературную газету”, в “Парламентскую газету”... Выступал в других изданиях определенной ориентации. И только в парламентском журнале, который его поддерживал, поддерживал политику... Странно.
Ю. Хренов. Но он у нас выступает.
Р. Лынёв. Выступает он регулярно... Но я имею в виду просто посмотреть, что там за люди, чем они живут. Никогда и нигде к прессе так не относились. Что бы сегодня мы тут ни говорили, журналистским сообществом и в парламенте это будет воспринято как вторая попытка разгромить журнал.
Л. Левицкий. Та же самая чубайсовская, теми же самыми руками...
Р. Лынев. И теми же руками...
И что касается слов Юрия Алексеевича “я к этому готов”, это значит, что над нами висит меч. Мы в каком-то смысле обречены. Вот что это значит. Это не значит, что я подал заявление и жду, когда вы меня уволите.
Ю. Хренов. Я еще хотел бы сказать в порядке информации. В мае прошлого года Д. Ф. Мезенцев, который совмещал должности заместителя Председателя палаты и председателя Комиссии по информационной политике, хотя, насколько я знаю, Регламент палаты это запрещает. Но Дмитрий Федорович очень долго этим занимался, вплоть до недавнего времени. Он пригласил меня, времени было очень немного, и сказал: “Вы изложите мне видение, каким должен быть журнал, на паре страничек бумаги”. Я ему отправил не пару, а получилось порядка 4-х страниц, свое видение того, каким должен быть журнал, хотя выразил изумление, почему меня спрашивают, каким я вижу журнал, если я главный редактор. Журнал дважды в месяц выходит и там мое видение реализуется полностью. Но тем не менее воспринял это как приглашение поразмышлять над теми резервами, которые надо ввести в действие, и отправил эту бумагу Дмитрию Федоровичу и после того он как в воду канул. Я его не единожды приглашал побывать у нас в редакции. Это к вопросу о том, искали ли мы встреч с членами Редакционного совета на предмет того, чтобы “сверить часы”.
А. Черняк. Сегодня у нас главенствующая структура — Редакционный совет, он будет решать. А кто бы нам рассказал, что этот Редакционный совет сделал и как он руководит журналом?
Ю. Хренов. Я член Редакционного совета. И что я должен сказать. Для нас самое главное — это вопросы финансирования, поскольку когда поступают деньги, журнал выходит, и если что-то не так делается, ведь, наверное, журнал читают и Председатели палат, я так, во всяком случае, предполагаю, и присутствующие здесь члены редколлегии. Причем, когда мы с Валерием Павловичем знакомились, договорились, что будем взаимодействовать и более того, мною было сказано: “Валерий Павлович, вы — член редколлегии, я буду благодарен за оценку того, что мы делаем. Если делаем что-то не так, встретиться надо, встретимся, снимите трубку, подскажите, обратите на что-то внимание. Когда этого нет, я полагаю, что все делается, как и должно делаться. И сомнений никаких нет. Я это говорил и Юрию Вильямовичу, и другим членам редколлегии, представляющим палаты Федерального Собрания. Понимаю, что люди эти очень загруженные, и дергать их сюда на заседания редколлегии без большой нужды не стоит. Что же касается вопросов нашего финансирования. Все эти сбои начались еще во времена Строева — Селезнева. Я ежегодно писал свое несогласие с тем, что смету урезают до того уровня, который обеспечивал издание журнала тиражом 10 тысяч экземпляров. Сейчас тираж существенно больше, этих денег явно не хватает. Но на все это и в те времена, и позднее, когда Сергей Михайлович появился, и когда Борис Вячеславович появился, я регулярно писал, на протяжении 3—4 лет письма, обращая внимание на то, что мы деньги нерегулярно получаем, просил принять какие-то меры. Молчание было мне всегда отчетом. Я не знаю, может быть, это и не доходило до адресатов, где-то эти бумаги тормозились. И вот я однажды позвонил, это было в прошлом году, главному финансисту Совета Федерации Евгению Яковлевичу Кириллову. Раньше, когда в Минфине обсуждалась смета, нас хотя бы приглашали на разногласия. Если мы имели несогласие с тем, сколько нам денег отпускают по разным статьям, нас раньше хотя бы выслушивали. Другое дело, что в конце концов отмахивались... А тут я звоню Евгению Яковлевичу и спрашиваю, есть ли смысл писать кому-нибудь письмо, на что он отвечает, что это дело бесполезное. После этого я понял, что тратить на это время бессмысленно, и мы сами, предвидя всегдашние трудности начала года, постарались распорядиться деньгами таким образом, чтобы заработанного нам хватило хотя бы на выпуск первых номеров журнала. Сегодня у нас 6 марта — мы ни копейки ни от одной палаты не получили. В позапрошлом году мы первые деньги получили от Совета Федерации в мае месяце. Вот, несмотря на то, что я звонил во все колокола, стучал во все двери, и членам Совета Федерации звонил и спрашивал, как можно исправить эту ситуацию, она оставалась такой.
Н. Ефимов. Я понимаю, финансы — это существенно. Но все-таки я задам вопрос Валерию Павловичу о логике того, что происходит.
В. Парфенов. Я попытаюсь еще раз сказать то, что говорил до этого. Чтобы из этого вы поняли какую-то логику того, что происходит.
Реплика. Скажите нам прямо...
В. Парфенов. Я еще раз говорю: на сегодняшний день существует программа реформирования, о которой в ближайшее время вы узнаете. Одной из составляющих этой программы является и реформирование журнала. Поэтому это является одним из основных вопросов, которые на сегодняшний день ставятся во главу: дальше идти с этим директором, или предложить работу кому-то другому, кто мог бы в течение какого-то времени эту работу проделать. Вот и вся логика.
Л. Глазкова, обозреватель. Мы слышим, что журнал издается на очень высоком уровне. Нам говорят, он хорошо освещает жизнь палат. И вдруг увольняют главного редактора. Где логика?
В. Румянцев, парламентский корреспондент. Можно мне высказать одно опасение? Опасение, собственно, за российский отечественный парламентаризм. Если Юрий Алексеевич уйдет на пенсию в течение месяца, то в течение, скажем, еще трех месяцев или, может, полугода, в результате реформирования — я четко вижу картину развала журнала, развала его с потерей аудитории и с образованием пустой ниши. Сегодня ориентация журнала — умеренно-демократическая. Его нишу займут другие издания. С большим радикализмом. Они сообщат ту же информацию, но в резко критическом ключе о парламентаризме. Какие от этого последствия — понятно. Развитие площадной активности, “оранжевые” революции и т. п. Парламентаризм от того, что сейчас предлагается, не выигрывает. Может, я слишком глобально свое опасение высказал, но я его вижу очень четко, и в ближайшие полгода они могут принести именно такие плоды.
В. Парфенов. То есть вы считаете, что две палаты Федерального Собрания хотят реформировать журнал так, чтобы появились те ниши, о которых вы говорите?
В. Румянцев. Я вижу и тонкие материи, которые скрепляют нынешнюю работу. И кто может заменить и сохранить на хорошем уровне и реформировать журнал, я с большим трудом могу представить.
В. Щепоткин. Валерий Павлович, Юрий Вильямович, я к вам обращаюсь. То, что мы здесь говорим, мы как бы говорим членам Редакционного совета. И даже долгая речь нашего главного, который долго не мог до них ничего довести, мы их как бы информируем о том, что они не знают. Мы эту информацию имеем полное право до них довести. Потому что то, что делается, на мой взгляд, это полное безобразие. Безобразие с правовой точки зрения, ибо, согласно нашему Уставу, подписанному руководителями палат и представителями аппаратов палат, вопросы о назначении, о снятии, о замене решаются Редакционным советом. Сегодня Редакционным советом эта проблема не обсуждалась. Это значит, люди, которые имеют какое-то отношение к работе, об этом не знают. Это первое. Второе. Хренов не является государственным служащим. И ставить вопрос о его освобождении на основании пенсионного возраста это неправомерно. В-третьих, если бы вы, ну, может, не вы, это не ваша функция ходить сюда, а те люди, которые имеют хотя бы малейшее представление о том, что у нас должно быть в редакции, если бы они сюда пришли, они бы увидели: журнал за несколько лет вырос с 10 тысяч до 38—40 тысяч у нас подписка.
Ю. Хренов. В 1998 году мы начинали с нуля.
В. Щепоткин. Мероприятия последних лет по замене главных редакторов большинства изданий — коммерческих, некоммерческих (“Независимая газета”, “Известия” и т. д., я не говорю о “Парламентской газете”) — приводили только к негативным результатам. Почему? Потому что главный редактор — это не только свой человек, которого можно поставить руководить, это еще “штучная” должность. И еще одно. Те, кто пришел сюда, они бы увидели, что для того, чтобы донести слово парламентариев как можно дальше (вот, скажем, я получаю письма из каких-то глухих районов), мы тратим деньги, заработанные нашим коллективом. Вот смотрите: в 2002 году палаты нам дали 23 миллиона, а редакция вложила в производство 22 миллиона. Вы что, думаете мы не рыночники? Уверяю, законы рынка знаем. Мы эти 22 миллиона могли бы разделить, чтобы наши дети и мы хорошо жили. Но мы, чуть-чуть имея еще остатки приличия, вложили, по сути, свои деньги в то, чтобы пошире распространиться. В 2005 году палаты нам дали 30 миллионов, а редакция заработала почти 25 миллионов. Опять почти половина. Причем деньги от палат пришли в конце мая. Мы уже выпустили 11 номеров, отдав 21 миллион рублей. Мы имели полное право не верстать этих номеров. И в Уставе так записано. Вы имеете право опубликовать бесплатно до пяти полос. И было бы смешно говорить о реорганизации парламентской прессы, а тут прозвучало, что есть программа, как бы состыкованная с президентскими идеями реформирования прессы. И вот в канун выборов в Думу, в канун президентских выборов затевать эту смену? Ну вот оглянитесь: нет ни одного человека, который бы сказал бы, что этот журнал плохой. Я лично хочу сказать: это силовая, непродуманная акция, что, может быть, Миронову кто-то внушил, а я думаю, это Мезенцев, подставляя и его, и дело. Вот об этом мы попробуем известить членов Редакционного совета и членов парламента.
А. Черняк. Есть конкретное предложение. Говорить можно долго.
В. Парфенов. Я тут ремарку сделаю, потому что здесь не только много неточностей допущено, а провокационных неточностей. Потому что то, что сегодня было заявлено в конце, с такой формулировкой, я просто должен это при вас сказать, как подведение итогов того, что здесь прозвучало, меня, честно говоря, просто настораживает. Вы все знаете: да, негосударственный служащий. Почему вы так ставите вопрос? Здесь никто не ставит вопрос о соответствии закону о государственной службе и пребывании на этом посту главного редактора. Это первое. Второе. Если совет это решение должен принимать, то следующее шаг будет внесен на заседание совета с определенной информацией, которую совет должен будет рассмотреть. И есть у нас люди, которые донесут и доложат, и в том числе Сергей Михайлович Миронов, очевидно, с таким обращением в совету рассмотреть этот вопрос. И вот то, что мы сегодня говорим, это полномочия совета, и он это сделает, и сделает не без вашей помощи, а сделает так, как он должен сделать на основании Устава. Это второе... Уж я не говорю: узурпировать право на доведение информации никому не дано. Совершенно правильно оно дано по Уставу тем, кто это должен сделать. Если это доложено будет главным редактором, если ему предоставят слово, то он доложит, а не вы доложите. Из всего услышанного сегодня, вы выдергиваете все, что вам нужно, и пытаетесь навязать уже ваше видение в каком-то освещении вообще общественности. Сегодня стоит только один вопрос: сегодня было предложено Юрию Алексеевичу уйти с поста главного редактора. И это его право. Он может написать заявление и уйти. И вы не имеете права лишить его этой возможности.
В. Щепоткин. А он может написать “я не уйду”?
В. Парфенов. У нас человек волен, исходя из того закона, о котором вы говорите, что данное решение ему якобы не соответствует, он имеет право написать все, что угодно. Но ему сегодня предложили, и всех вас поставили об этом в известность. А не где-то там по углам ему келейно кто-то сказал, как здесь пытались сделать. Я вам откровенно говорю: я, может быть, немножко эмоционален. Но вот я слушаю каждого, и у каждого своя определенная точка зрения, но за существо вопроса. А у вас... Вы пытаетесь делать какие-то выводы, как будто навязываете, что все мы должны понять это именно так. Поэтому я считаю необходимым вам это сказать. И чтобы это услышали.
В. Щепоткин. А я хочу сказать, что вы передергиваете то, что я говорю.
А. Черняк. Можно конкретное предложение? Валерий Павлович, развивая вашу мысль, что все это идет, правильно идет. Будет дальше обсуждение, будет Редакционный совет. Поэтому у нас есть конкретное предложение — проинформировать. Я почему задавал вопрос главному редактору? Если главный редактор хочет работать, если к нему претензий у Совета Федерации и его Председателя нет, то дайте ему шанс эти новые задачи решить. Поэтому, если коллектив меня поддержит, я бы внес такое предложение: ходатайствовать перед Редакционным советов и перед Председателями Совета Федерации и Государственной Думы дать шансы главному редактору попытаться решать новые задачи, а они, несомненно, будут эти новые задачи, и если он их не решит, тогда вопрос отпадет сам собой.
В. Парфенов. Я исхожу из того, что я сегодня слышал. Когда он выходил из кабинета Сергея Михайловича...
А. Черняк. Если он сказал Сергею Михайловичу, что уходит, это одно. А если хочет остаться поработать...
В. Парфенов. Тогда у меня только одно осталось сказать всем нам, что мы здесь просто теряем время. Если Юрий Алексеевич скажет, что он не уходит и что не говорил Миронову об этом, то я не вижу необходимости своего присутствия здесь. Я очень благодарен тем людям, которые высказываются по существу. Я исхожу из того, что сегодня слышал. Я понимаю вашу озабоченность. Для меня, как для человека, который кое-что в жизни видел, когда ликвидировались предприятия, которые потом захватывались, я тогда был заместителем министра Правительства Москвы, занимался этими хапугами, которые приходили и т. д. Я прекрасно понимаю, к чему все может привести. Но надо-то исходить из логики того, что хочется сделать, а не то, что думается в самом отвратительном виде. Тут сидит Юрий Вильямович. Это человек, который занимается прессой непосредственно, это его функциональные обязанности. Я хочу сказать, что те или иные вопросы, связанные с этой реорганизацией... У нас идет эта реорганизация в самом Совете Федерации, если вы это чувствуете. Я вам прямо хочу сказать в этот микрофон: мы не знали, что делать с начальником пресс-службы, который разваливал все на глазах. Но кто думал, что, придя, он это сделает? Да, приходил молодой человек с большими потенциальными возможностями, успел защититься, функционально чин получил и т. д. Но кто знал? Наверное, кто-то за это несет ответственность.
Т. Зима, обозреватель. У меня два конкретных вопроса. Вы говорите, что готов какой-то проект реорганизации, идет разработка такого проекта. Конкретно кто эти люди?
В. Парфенов. Во-первых, у нас есть совершенно понятная структура: комиссия по информационной политике. У нас идет реорганизация. В самом аппарате давно идет реорганизация. Если вы знаете, забрали часть функций у управления, которое традиционно занималось нашими вопросами. Усилили сейчас систему, связанную с телевизионной направленностью. Причем этим занимается не только Совет Федерации. Вот сегодня прозвучало здесь “Парламентская газета”... Но это отношение........ Совершенно понятно, что это идет в рамках комитетов и комиссий, которые занимаются этими вопросами.
Т. Зима. Можно вторым вопросом высказать маленькую женскую логику? Понимаете, что получается из всего того, что вы нам сказали. Вчера это для нас было как гром среди ясного неба. Получилась какая-то не очень нормальная ситуация. Мы вначале жили очень тяжело. Журнал только вставал на ноги. Тогда, как говорится, он никого не интересовал и никто не обращал на него внимания. Потом мы встали на ноги, мы начали набирать обороты, мы начали везде быть узнаваемыми, мы тоже ездим в регионы и знаем. Мы, что называется, “раскрутились”. И не надо далеко ходить, примеров много у нас в России: “раскрученный” кусок всегда лакомый. И я своей женской логикой мыслю так: этот лакомый кусок кому-то показалось очень удачно сейчас укусить. Когда перестановки по информационной политике, когда перестановки другого рода и плюс программа по массмедиа. Все это как бы момент удачный. Вы понимаете, у нас спаянный коллектив, мы как единый организм, это как в одной семье. И мы сейчас рушим дом. Совсем не исключено, что если сегодня главному редактору предложено уволиться по возрасту (это единственная причина), мы не дети, мы понимаем, что завтра половина коллектива, которые пока еще работают и мобильны, но в возрасте пенсионном, им тоже будет предложено уволиться, поскольку если придет новый человек, то, как говорится, лестница выметается сверху, дойдет до самых низов. Это тоже некое у нас опасение. И поэтому, знаете, как-то это все видится, что вокруг нашего журнала мутная вода. А в мутной воде легче всего поймать рыбу. И мы будет воспринимать того человека, который придет, что это как раз тот рыбак, который хотел нас поймать. Как-то это все ненормально, не по-человечески. Да, понятно, что 19 августа 1991 года тоже для всей страны был гром среди ясного неба. Тем не менее мы уж теперь прошли такой путь всех этих реорганизаций, можно это как-то делать все более-менее по-человечески? Хотя бы нам сказать: кто разработчик и что это за программа? И дать какое-то время нам отдышаться от этого, одуматься, какие-то свои предложения внести. И последнее. Я не считаю, как считают мои коллеги, что виноват Мезенцев. Мое глубокое убеждение, что он вообще тут не при чем. Когда говорят, что в сталинские времена очень много людей погибло, я не верю, что каждому поголовно велел сечь голову сам Сталин. У него было окружение, которое делало свою работу. Я считаю, что если Миронов признал, что наш журнал очень хороший, и это высказал главному редактору, значит, это не его конкретно решение, и не он лично, как говорится... Это его окружение ему внушило и давило, капало: “Давайте возьмемся за этот журнал, за этот лакомый кусок. У нас есть что на этом сделать”. Так вижу я сегодня эту картину. И поэтому у меня вопрос: имеем ли мы сейчас право, это конкретная к вам просьба, Валерий Павлович, коль вы сказали, что вы выстраиваете график встреч с Мироновым, можем ли мы попросить коллектив, вот такой большой, в такой стрессовой ситуации, у вас, в таком очень плотном графике найти ровно семь с половиной минут в графике Миронова для встречи с ним делегации редакции парламентского журнала “Российская Федерация сегодня”? Мы ему тоже зададим несколько вопросов. Если не смог Юрий Алексеевич, а он у нас человек очень толерантный, мягкий, очень порядочный человек, может быть, это ему не позволило быть более жестким в вопросах. Мы хотим задать конкретные вопросы, даже можем вам эти конкретные вопросы представить заранее.
В. Парфенов. Мне кажется, позиция, которая прозвучала в пятницу, это создание вот этой мутной воды. Забегание вперед и создание ажиотажа вокруг всего, оно приводит в такому вот восприятию. Поэтому Сергей Михайлович просил, чтобы я пришел и рассказал о содержании беседы и о возможных дальнейших шагах. Шаги эти были сделаны в рамках Устава, который существует. И никакой мутной воды...
Т. Зима. У меня конкретный вопрос, который требует ответа: мы можем...
В. Парфенов. Готовьте свои вопросы, я ему об этом доложу. Когда главный редактор говорит, что он готов уйти, то это теоретически можно предположить, что он это слово сейчас заберет. Теоретически можно все, понимаете?
Т. Зима. Но, честно говоря, он с нами не посоветовался, и мы высказываем вам претензии, Юрий Алексеевич, что вы пошли и сразу согласились.
Ю. Хренов. Татьяна Юрьевна, есть некоторая разница: внутренне уже готов, поскольку давно уже чувствую, что со всех сторон что-то готовится. И я действительно не только внутренне готов. Но я сказал, что меня ждут в редакции, весь коллектив. И эта редакция меня когда-то избирала главным редактором, по-моему это было единогласно. Более того, я сказал, что там есть такое понимание, что это касается не только меня, поэтому надо, чтобы вам было доложено о том, как редакция определяется по этому вопросу. Что касается меня, если вы спросите, как я поступлю — как вы скажете, так и поступлю. Более того, я сказал: “Сергей Михайлович, если я сейчас соглашусь и скажу, что да, я ухожу, то это будет сочтено редакцией как предательство”. Я сказал, что “когда-то мы вместе оказались в аналогичном положении, и тогда все вместе все-таки переломили ситуацию и редакция не была уничтожена. И сейчас меня в редакции ждут, и мне бы хотелось, чтобы вам кто-то рассказал о том, что было на этой встрече здесь в редакции”.
Е. Румянцев, нач. отдела по распространению журнала. Предлагаю поддержать предложение Александра Викентьевича, создать петицию, направить ее в Редакционный совет, копию, как предложил...
Т. Зима. У нас нет времени. Нам сейчас нужно все шаги, которые мы должны сейчас сделать... Дайте нам еще хотя бы полгода, чтобы Юрий Алексеевич работал с нами, чтобы мы тоже начали искать какие-то запасные аэродромы. Каждый должен об этом подумать: если он остается на этом аэродроме, но если его в следующем выкидывают, то должен быть запасной аэродром. Должно быть время. Вот это называется человеческий подход. Поэтому мы будем настаивать на этой встрече с Мироновым, на которой будем просить, чтобы нам хотя бы на полгода оставили главного редактора и чтобы он попробовал начать реализовывать вот этот ваш проект и посмотреть, как у него это получится. А дальше мы честно, по-джентельменски...
Ю. Захватова. Так что сначала: встреча или петиция?
Т. Зима. Мы пойдем на встречу с петицией.
Л. Сычева, обозреватель. Для того, чтобы наши гости видели, как наша редакция относится к главному редактору, я прошу поставить на голосование такой вопрос: кто за то, чтобы этот редактор у нас остался?
Ю. Захватова. Единогласно.
Т. Зима. И еще есть один небольшой нюанс. Мы всё понимаем. Мы не на необитаемом острове находимся... Если кто-то в ухо Миронову наговорил, что уже нужно все реорганизовывать и начать с нашего журнала, то у нас тоже найдутся личные связи довести это до широкой общественности, как могут увольнять, даже по-хорошему, поблагодарить, но отправить ни с того, ни с сего. И это будет и телевидение, и радио, и широкая огласка. И это не угроза, а просто реальный факт. Мы в журналистском сообществе тоже найдем понимание...
Ю. Захватова. Это вопрос выживания.
В. Щепоткин. Хотя это будет тоже воспринято как провокация.
Л. Махкамов, генеральный директор. Можно я скажу несколько слов. Я обращаюсь к нашим гостям, членам редколлегии, которым еще не одного главного редактора предстоит снимать. Опыта набираться нужно.
В. Парфенов. У нас есть опыт...
Л. Махкамов. У меня не очень богатый опыт. Ту информацию, которую вы нам подаете как новую, о том, что готовится реорганизация СМИ Федерального Собрания, я первый раз услышал четыре года назад. Авторство этой идее принадлежит тому же самому человеку, которого здесь через раз называют, Дмитрий Мезенцев. Я очень сожалению, что в Совете Федерации не нашлось людей, которые бы разглядели, что вместе с журналом в течение десяти лет выросла не только читательская аудитория, не только мастерство, не только содержание, вырос серьезный главный редактор федерального издания — Юрий Алексеевич Хренов. Если бы кто-то внимательно задался вопросом, а не просто передавал чужое мнение, он бы узнал, что за десять лет существования журнала он ни разу не столкнул лбами Государственную Думу с Советом Федерации, которые зачастую имеют разные, не конкретные, но тем не менее разные интересы в работе журнала. Редакция на страницах журнала ни разу не позволила себе ущемить какую-либо фракцию Государственной Думы, обидеть какой-либо регион или защитить несправедливо. Это очень непростая работа, это не циферки, буковки. И я очень сожалею, что не нашлось в Совете Федерации людей, которые сочли бы нужным использовать такого главного редактора, выращенного у себя дома, в реорганизации, которая задумана. Кто, какой случайный человек придет реорганизовывать, что он будет реорганизовывать? Мы уже одного реорганизатора в соседней редакции видели. Вместо того, чтобы попросить человека. Ну не хотите вы, чтобы он был главным редактором, вы можете его назначить главой этого медиахолдинга. Мы прожили, прошли такой этап становления в стране той самой демократии, когда политическое чутье редактора на два шага опережало то, что происходило в жизненной реальности. Поэтому у вас к нему не будет конечно претензий. Как это так? Коллектив журнала, скажем так, в течение пяти лет на паритетных началах финансирует парламентское издание. Его не спрашивает никто, когда снимают главного редактора. Мы такие же акционеры. Почему мы не имеем права голоса сказать “за” или “против”. Может быть, мы тоже хотим заменить главного редактора. Если бы кто-то хотя бы поинтересовался. Мы столько денег, отрывая от зарплаты, люди не знают, не все знают, что эти деньги должны были быть их. На эти деньги приобреталась бумага, на них оплачивалась типография, транспорт и т.д. А почему сегодня, если нет никаких серьезных претензий, если это не игра, если это не в мутной воде, почему вы его не используете при разработке той же самой программы по реорганизации средств массовой информации? Кто лучше него это знает? Это еще раз говорит о том, что это настоящая игра. За этим стоят — большие силы, маленькие силы — корыстные интересы за этим стоят. Корыстные интересы губят дело. Вот что я хотел бы сказать. А вам это упрек. Члены редакционной коллегии, которые не встали, не надо вставать грудью на амбразуру, но вы могли бы сказать: “Уважаемый Сергей Михайлович, да, да и на третий раз тоже да”.
Ю. Захватова. Понятно, что журнал выходит не благодаря, а вопреки. Очень много коллектив вкладывает в этот журнал. Я отвечаю за региональную политику и очень много бываю в регионах, а это буквально вся страна. И везде нас встречают с глубочайшим уважением. Везде вспоминают наши статьи, публикации, и таким образом работа Федерального Собрания доходит до самых далеких деревень. Это тоже наша заслуга, потому что если 4—5 тысяч экземпляров, которые бесплатно разбирают в парламенте, — это одно. Совсем другое, когда нас выписывают, может быть, последние деньги отдают эти маленькие муниципальные образования, чтобы знать, что происходит в Москве и как происходят законодательные процессы. То есть наш журнал сделал очень много, и сделал это благодаря Юрию Алексеевичу. До этого так не было. Его называли, извините, носовой платочек. И сейчас убрать, заменить главного редактора — это подкосить весь коллектив журнала, ну и, наверное, Федерального Собрания тоже. Я думаю, что такие серьезные решения должны приниматься с учетом мнения нашего трудового коллектива. Мы же не крепостные крестьяне, чтобы нас вместе с деревней продавать. Деревня хорошая сейчас, стоящая. Мы ее разбили, благоустроили. И если можно, пожалуйста, доведите мнение коллектива до Сергея Михайловича.
В. Парфенов. Мнение коллектива уже выражено. Я думаю, что уже писать ничего не нужно. Все выразили, все проголосовали.
Ю. Козлов, руководитель пресс-службы Совета Федерации. Я могу сказать несколько слов, подводя итоги нашего разговора. В принципе, мы обменялись мнениями очень продуктивно, очень хорошо. Понятна и польза журнала, и желание делать его лучше. Ситуация, она абсолютно по-человечески понятна. Но есть такие моменты. Скажем, у нас были губернаторы, которых избирали, потом губернатором начали назначать. При этом нарушился закон? Выяснилось, когда провели проверку, что закон не нарушился. Это просто новый подход к решению каких-то проблем. То же самое есть два Председателя двух палат Федерального Собрания, у которых есть свое видение того, как распорядиться и как дальше развивать — или парламентский холдинг, или медиахолдинг, или парламентские медиаресурсы. Есть свое понимание того, как это надо делать. Далее что произошло. Далее было сделано Юрию Алексеевичу предложение, которое он мог принять или не принять. Дальше все должно двигаться по закону. Есть Редакционный совет, есть технология принятия таких решений, есть буква закона, которую ни при каких обстоятельствах не должна быть нарушена, и есть люди, есть коллектив, чье мнение должно быть учтено. Поэтому я думаю, на этом принципе мы сейчас должны подвести итог нашему разговору.
Ю. Захватова. Спасибо.
Д. Скопин, зав. отделом компьютерной верстки. Хочется услышать ответ, если можно. Никто не спорит о нормальности перемен, расширений и модернизаций, но все-таки хочется услышать ответ конкретный: почему необходимость для журнала соответствовать новым требованиям приходит к нам не в виде требований по изменению, по модернизации, а в виде вопроса о смене главного редактора? Главный редактор — это все равно, что спинной мозг организма. Почему вопрос с главного редактора ставится, а не с требований по определенным пунктам по какому-то изменению параметров журнала? Хочется понять логику, почему именно с этого вопроса начинается решение, а не с конкретных пунктов, которые надо подтянуть, уменьшить, расширить, догнать, перегнать?..
В. Парфенов. Ответ на этот вопрос лежит в той же плоскости, которую вы сейчас назвали. Есть врач, который будет лечить таблетками, а есть, который будет оперировать. Это право, наверное, тех людей, которые сегодня учреждают журнал. Или нет? Право или нет?
Д. Скопин. Нет, это не право, а волевое решение.
Л. Левицкий. Еще один маленький вопрос. Почему вы, я имею в виду не вас лично, потому что вам тяжело выполнять эту сегодняшнюю миссию, и вы говорите то, что положено, потому что служба такая. Это все ясно. Почему вы, я имею в виду учредители, так не уважаете коллектив журнала? Над нами постоянно дамоклов меч, мы постоянно это чувствуем, начиная с финансирования, с количества пропусков, даваемых в Совет Федерации, в Государственную Думу. И сегодня, как я понял со слов главного редактора, было четко сказано, что Миронов, как мог, в течение двух лет отбивал все атаки на главного редактора. Больше он этого делать не может. Понятно, что здесь дело не только в Мезенцеве. От Мезенцева как-нибудь бы Миронов отбился. Дальше непонятно другое почему мы быдло? Мы узнаем о том, что обсуждаются кандидатуры, ни Редакционный совет не знает, никто. Там обсуждают кандидатуру замены главного редактора. Я не знаю, если на ваш взгляд это правильно, как вы нам пытаетесь доказать, то на наш — нет. Наверное, сначала приходят в коллектив и говорят: ребята, вот к вам такие-то претензии. Будете исправлять — работайте, не будете — будем принимать какие-то меры. А вы обсуждали вопрос? . Опять же не виню Валерия Павловича. Для него это тоже во многом было неожиданностью. А те, против кого не может противостоять Миронов. Поэтому Татьяна Юрьевна говорила, что мы будем думать и обращаться всюду, если Миронов не может противостоять. Вы говорите, что все по закону. Но где же был Редакционный совет? Ну сейчас у нас все научились говорить. И ничего вы с этим не сделаете. У нас по Конституции, один президент говорил: берите суверенитета, сколько хотите, по Конституции, все правильно. Другой пришел и сказал: ребята, так нельзя, разваливается страна. И мне позиция второго президента более по душе, нельзя ее разваливать. Но Конституция-то одна, закон-то один, а действуют по-разному. И когда сейчас вы говорите, что все по закону, мы знаем, чем это закончится. И если бы вы чуть-чуть уважительнее относились к нам, этот бы разговор состоялся намного раньше. Посмотрите: 56 рублей себестоимость одного экземпляра журнала. Мы его подписываем по 7 рублей. 49 рублей коллектив доплачивает. Для чего? Для того, чтобы парламентское слово где-то можно было услышать. Спасибо хоть раз кто-то сказал? Нет! Вы говорите, что хирург лучше, чем терапевт.
В. Парфенов. Для меня многое из услышанного полезно. Была такая встреча: Миронова и главного редактора. Мы до вас довели, что такая логика есть. Вы приняли решение, что не этой логикой надо идти. Я почему не комментирую ничего, потому что я исхожу из своей логики понимания. У меня своя информационная база, на которой я строю свои рассуждения. У вас совершенно другая логика. Вы где-то глубже знаете жизнь журнала, меньше знаете что-то другое. Понятна ваша позиция, и она будет точно доведена до Миронова, я это могу вам гарантировать.
А самый главный вывод, если мы согласимся... Сегодня коллектив журнала, восприняв информацию, которая прозвучала из моих уст, от Юрия Алексеевича, принял решение: остаться главному редактору и т. д. Вот это для меня главное.
Я скажу, как я буду делать. Я скажу, что после обсуждения было принято решение: голосовать за необходимость продолжить работу главному редактору во главе этого журнала. Чтобы у вас не было сомнений.
--
P.S. Юрий Хренов остался на посту главного редактора и работал в этой должности до марта 2011 года.
