Владимир ВЕРЕТЕННИКОВ. Тайна Кабаньего озера

Повесть

 I

…Рысенок бежал. Мчался изо всех сил, как никогда в жизни. Ветки больно хлестали его по лицу и плечам, мешая видеть, коварные ямы могли в любой миг лечь под ноги – но в эти минуты он про то не думал. Вернее, не думал он ни о чем. Почти. В мозгу пульсировали лишь два слова, сменяя друг друга. Быстрее, быстрее! Спастись, спастись!

Сзади раздавались истошные вопли, звон оружейного металла и хлопки выстрелов. За спиной осталась барка, на борту которой он сидел совсем недавно, любуясь рекою и соседними корабликами. Когда стало ясно, что от аспидских лодчонок не увернуться, кормщик направил судно к берегу, чтобы спасти если не груз — несколько сотен мешков с солью — то хотя бы людей. Проскользнуть меж лиходеев, предусмотрительно рассредоточившихся, как оказалось, и по берегу тоже, удалось лишь очень немногим. Однако, по мере того, как Рысенок углублялся в лес, настолько кстати раскинувшийся на этом берегу Двинки, звуки за спиною становились все глуше. Видимо, аспиды, перехватив богатый караван, решили не преследовать бедно одетого мальчишку, проскользнувшего у них сквозь пальцы – поважнее заботы имелись. Во-первых, надо было окончательно разобраться со стражниками, еще далеко не все из коих отправились к гости к Перконсу, Речной Ведьме или хотя бы бросили огнебои. Во-вторых, следовало переловить каждого купчину из тех, кто на свою голову соблазнился предложением старого Юодгальвиса насчет «скорой и безопасной доставки во владения Герцога». Собственно, стремление пощупать мошну этих торгашей и послужило причиной нападения, начало которого оказалось столь бездарно прохлопано караванной сторожей. Теперь разбойнички, надо думать, неплохо поживятся. Так зачем им тратить время на нищего сироту?

Как только эти нехитрые мысли посетили разгоряченное сознание, Рысенок перестал слепо ломиться сквозь лес, слегка было сбавил шаг, но вдруг… снова припустил изо всех сил. Потому что услышал, как кто-то бежит следом, продираясь через заросли. Но именно в этот-то момент нечистый подсунул ему яму, скрытую мхом – и левая нога провалилась в нее по колено. Рысенок не удержал равновесие, упал, больно треснувшись лбом о корягу, заботливо подставленную тем же нечистым. Из глаз посыпались искры, однако он тут же перекатился на спину, вскочил, не обращая внимания на боль в ноге, сжал кулаки. Убегать было уже поздно, оставалось лишь надеяться, что за ним ломился не аспид-разбойничек, а такой же спасающийся от них бедолага. И Тот, кто всегда думает о нас вторично сжалился над парнем – из-за елки показался молодой парнишка, с виду старше Рысенка лишь на какой-то там годик. Он был облачен в старую домотканину, а в руке сжимал небольшой узелок – ество, либо какие-то пожитки. По плечам разметались длинные волосы. Худое лицо перемазано песком и грязью, к щеке прилип лист.

Рысенок вспомнил его. Этот плутоватый парнишка примелькался ему еще на борту барки – хотя поговорить им тогда и не привелось. Мышцы рук разом расслабились – значит, не злодей за ним мчался.

–Не бойся меня, мальчик, - заискивающе произнес парень, - я не аспид, сам от них бегу. Мыслю, вдвоем-то завсегда сподручней…

-А я и не боюсь, - буркнул Рысенок.

–А тебя Рысенком кличут, я слышал, как старуха на пристани к тебе обращалась, ну, которая тебя в Малиновой провожала, - зачастил парнишка, - а я Вьюн. Имя такое, оттого что со скоморохами ходил — верткий и прыткий, значицца... А ты сам эти места знаешь? Давай вместе пойдем! А ты куда вообще-то направлялся?

Рысенок неопределенно пожал плечами – что, мол, с тобой поделаешь? Однако, Вьюн вполне истолковал этот неопределенный жест и когда Рысенок, повернувшись, устремился в чащу, зашагал за ним следом. Рысенок, с одной стороны, не очень-то доверял нежданному попутчику – сейчас вообще времена такие, когда с незнакомцами лучше не якшаться. Целее будешь. Да и признание Вьюна в том, что раньше он промышлял скоморошеством, в его пользу никак не располагало. Известно ведь, что честный люд в глумословы да глумотворы никак не пойдет – разве что всякая бездельная шелупонь. Рысенока воспитывали в трудолюбивой крестьянской семье и он сызмальства был приучен с недоверием относиться к прохиндеям, не желающим заниматься честной работой. Ну а с другой стороны – попутчик, пожалуй, может оказаться полезен. Мест этих Рысенок почти не знал, но, как он убедился на собственном опыте, здесь легко было нарваться на аспидов. Пара лишних глаз и ушей вполне могла бы пригодиться. Будучи от природы не особо разговорчивым, в долгие беседы со свалившимся ему на голову спутником Рысенок вступать не собирался. Но ему пришлось сделать это помимо своей воли – ибо словоохотливый Вьюн, как вскоре выяснилось, обладал талантом залезать в душу и к самому нелюдимому собеседнику. Чтобы отделаться от его назойливых расспросов, Рысенок начал отвечать – сначала односложно и без всякой охоты. Но Вьюн тут же засыпал его градом новых вопрошаний.

-Так ты, говоришь, не из Малиновой? А куда идешь, да еще и один-то?

-А мне только одному сейчас и ходить, - непроизвольно вырвалось у Рысенка, - порешили всех моих лесные аспиды… Как есть, всю нашу деревеньку сожгли, а кого поймали – в расход…

Вьюн присвистнул.

–Так ты, стало быть, из Тереховки? Наслышан, разбойнички у вас там полютовали…. А что ты забыл у Герцога?

-А тебе-то что? – избоченился Рысенок, приостановившись - сам знаешь, не те сейчас времена, чтоб с каждым встречным-поперечным лясы точить. Может, сам-то скажешь, куда путь держишь?

Против ожиданий, запираться Вьюн не стал. Хотя, как показалось Рысенку, полностью откровенничать тоже не захотел.

–Знаешь ли, никуда особенно. Я тут с месяц обратно сбежал от одного типа, Лукаса такого – мы с ним предыдущих несколько лун отработали. У него целая труппа подобралась - кукольный театр, акробаты, актеришки… Дела в последнее время не шли и потому он был злой, сволочь, как собака – за работу постоянно недоплачивал, а чуть что не так, так сразу кулаком в зубы. Однажды мне терпеть это надоело, ну и я, значицца, решил двинуть ближе ко владениям Герцога – там, ниже по Двинке, богатые бароны расселись. Думаю, может прибьюсь куда-нить слугой или скоморохом – а то, ежели повезет, возьмут и в дружину. В общем, поживем – увидим…

Пока текла беседа, лес вокруг начал сменяться редколесицей, а под ноги вместо мха лег сухой песок. Кстати, если бы рядом оказался кто-то из здешних жителей, он объяснил бы Вьюну с Рысенком, что место это считается довольно дурным — по рассказам стариков, до того, как случился Погром, здесь находилось немаленькое людское поселение. Потом, если верить смутным преданиям, на город обрушилась некая ужасная «гроза с неба», перемоловшая его едва ли не в пыль. Впрочем, сказать случайным пешеходам об этом было некому, а сами бы они нипочем не догадались — ибо жалкие остатки когда-то могучих строений настолько слились с ландшафтом, ушли под землю и покрылись мхом, что ничем не выдавали своего присутствия. Когда впереди оказался холм, парни крадучись поднялись на его вершину. Взорам предстала зеленая полоса только что покинутого леса, блестевший под солнцем изгиб реки вдали, а больше – ничего. Ни следа людей поблизости, лишь стайка диких коз, пугливо проскочивших в отдалении. Надо думать, и разбойники и ограбленный ими караван остались далеко позади. Спустившись с холма, Рысенок с Вьюном, не сговариваясь, двинули в сторону реки. Как-никак, смысла плутать по этим незнакомым дебрям не было, а вернувшись к Двинке можно было бы скорее сориентироваться и выбрать дальнейшее направление. Вдруг в какой-то момент Рысенок резко толкнул зазевавшегося Вьюна в спину и сам тут же пал рядом.

–Ты что…. – начал было Вьюн, но тут же осекся. В поле зрения попал серебристый предмет, стремительно летящий по небу, быстро набирая в размерах. Вьюн быстро подкатился под близлежащее дерево и уткнулся головой в его корни. Рядом замер Рысенок, не отрывая взора от небесного гостя.

По мере того, как хищный силуэт приближался, становился слышен рев, исходивший от него. Для Рысенка и Вьюна, которым приходилось видеть механические самоходы, которыми могли похвастаться главные богатеи Придвинья, не составляло труда догадаться, что в корпусе летуна скрыт мощный двигатель, сообщавший ему такую быстроту. Больше всего аппарат напоминал стрекозу. Оказавшись над ними, это огромное насекомое вдруг сбросило скорость, почти застыв на одном месте. Парни вжались в землю, зажмурив глаза. Оба кожей ощущали, как холодные нечеловеческие глаза тщательно ощупывают почву, кусты, деревья… Сколько они пролежали так: минуты, секунды? Нависла томительная пауза – даже двигатели гигантской стрекозы почти умолкли.

Вдруг над головой опять раздался рев и летающий механизм вновь рванулся по траектории своего прежнего движения – настолько быстро, что Рысенок, вскинув глаза, успел лишь краем взгляда уловить исчезающую у горизонта черточку. Он медленно сел, отряхивая рукава своей курточки от пыли. Рядом поднялся на ноги Вьюн.

–Чайнецы…- с ненавистью сплюнул он. И то оказалось единственное слово, сказанное по поводу мимолетного небесного гостя, пока они выбирались к реке. Говорить о чайнецах считалось дурной приметой. Вдруг, упомянув лишний раз о таинственных волшебниках из далекой страны, накличешь их появление? Вообще-то, обычно чайнецы проявляли мало внимания к делам жителей Придвинья, но их летательные аппараты разной величины нередко пролетали над Двинкой и ее окрестностями. Сделать им что-то с тем примитивным оружием, которым располагали придвинцы, не представлялось возможным – зато сами чайнецы, при желании, могли в любой момент стереть с земли любую деревню и даже замок. В стародавние времена они демонстрировали это несколько раз. Урок оказался настолько тяжек, что за минувшие десятки лет новых желающих проверить их неболеты на прочность больше не находилось.

…Река встретила их блестящим зеркалом, поверхность которого не бороздил ни один корабль, лодка или плот. Никаких следов разгромленного каравана и разбойников! Либо, захваченные барки продолжали пребывать там же, где их захватили, либо ватажники погнали свою добычу в противоположном направлении. Вдоль берега вилась утоптанная тропинка, который Рысенок с Вьюном и отправились вниз по течению. Дальнейший разговор не клеился. Тропинка плавно бежала по бережку, то прихотливо огибая мшистые стволы больших деревьев, то плутая в прибрежных зарослях, то вновь вырывалась на простор. Парни настороженно поглядывали по сторонам, готовые нырнуть в кусты при всяком подозрительном шуме – встреча с людьми, кем бы они ни оказались, вряд ли обещала что-то хорошее. И то верно, сейчас, коли хочешь на людей рассчитывать, то лучше границ округа своего не покидать. Времена, как сказал Рысенок, такие настали, что нынче по ничейным землям лишь аспиды бродячие шастают. Ну, или баронские дружинники – что, пожалуй, и многих аспидов похуже будут. Купцы, и те нонеча предпочитают больше водными дорожками странствовать…

Впрочем, пока что все у них шло без приключений. Солнце уже начало ощутимо клониться к закату, когда Вьюн, стараясь держаться вровень со сосредоточенно шагавшим Рысенком, не показывавшим никаких признаков усталости, вновь попытался разговорить попутчика.

–Слушай, паря, как бы мы с тобой чешем и чешем – а куда? Тут, ежели все время берегом Двинки держаться, то лишь одна дорога будет, к Герцогу. Но допрежь того лежат владения барона Цирвиса. А барон этот, скажу я тебе, такая сволочь, что лучше бы ему не попадаться. Ни ему самому, ни его дружинничкам. Наслышаны про них. Если повезет – определят в рабы при замке, будем всю жизнь баронских свиней пасти. Но, вообще-то, любят они чужаков приносить в жертву Перконсу. Мне мой наставничек рассказывал – стоит во дворе в баронском замке сам Перконс, метров пять в высоту. И губы у него завсегда свежей кровью намазаны. Так что, коли не хочешь угодить Перконсу на обед, давай-ка лучше обойдем эти места стороною…

-А что, разве незаметно через земли Цирвиса не пройдешь? – разлепил сухие губы Рысенок, - ни в жисть не поверю, что его дружинники на каждом дереве глаза имеют…

-Нуу, пройти-то, пожалуй, можно, - протянул Вьюн, - вот только никак в толк не возьму: на что оно тебе? Лучше давай как-нибудь мы переберемся на ту сторону Двинки. Полдня пути на закат — и выйдем на землю барона Лачплесиса. Он нормальный барон, без толку не губит, не злодействует, да и берет на работу охотно. Как тебе такое?

Рысенок отрицательно затряс головой.

-Ну, можно еще податься на дальние юга. Там, в неделе ходу, богатый город стоит купеческий – Менеск называется. Город вольный, мы там завсегда тоже работу сможем найти у какого-нибудь купчины богатого. Подадимся в грузчики или в строители, а там…

-Чтобы переправиться, так с этим я не спорю, - сказал Рысенок, - но мне в сторону Герцога не нужно...

С сомнением посмотрел он на рожицу Вьюна, изобразившую выражение вопроса, вздохнул, подумал… и решился.

–Понимаешь, мне нужно попасть на Заповедный остров. Я туда с самого начала и направлялся-то. Не напали бы на нас аспиды — я б и без того скоро с корабля попросился бы — правда, на тот берег, противоположный…

Пораженный Вьюн открыл рот. Потом встряхнул волосами, обхватил собственные плечи руками, собираясь с мыслями. Про Заповедный остров, находившийся посредь Кабаньего озера в лесах южного Придвинья, он, конечно, слыхал. Да и кто про него не слышал во всем Придвинье, на добрую сотню километров округ, скажите на милость? Вот только никогда Вьюну встречать человека не доводилось, чтобы туда путь держал. Правда, загадочные обитатели Заповедного острова еще никому, вроде бы, зла не содеяли – но именно в силу этой их загадочности большинство придвинцев и старались держаться от них подальше. Жители острова частенько путешествовали по окрестностям на своих летательных самоходах – таких же, как у чайнецов, только побольше. Правда, в отличие от чайнецов, они нередко выходили на землю и занимались какими-то им одним ведомыми делами – чем именно, Вьюн, как и многие другие, никогда узнать не стремился. Правда, ходили слухи, что…

-А что ты забыл на Заповедном острове? Прикалываешься, поди? – Вьюн кинул подозрительный взгляд на Рысенка, словно ожидая какого-то подвоха.

–Да не прикалываюсь я, - тот упрямо мотнул головой, - наоборот, меня там ждут.

Час от часу не легче! Надо же, какой попутчик выискался – мало того, что сам, доброй волей, держит путь к колдунам с Заповедного острова, так еще его и ждут там, скажите, пожалуйста! Уловив выражение глаз попутчика, Рысенок почувствовал, что настало время объясниться до конца и полупризнаниями тут не отделаешься. На ходу он сорвал еловую веточку и, откусив от нее половинку, начал жевать, обдумывая, с какого краю взяться за объяснения. –Разве ты не слышал, что они лечат людей? Бывает, иного человека на ноги ставят даже после того, как, считай, его все уже похоронят и даже дорогие лекари со знахарями от него отступятся!

Вьюну пришлось удивиться уже третий раз подряд – юнец высказал его собственные мысли, которые едва только успели у него промелькнуть. Да, действительно, ходили слухи о том, что эти, которые с Заповедного острова, лечат поселян. Толковали, что порою их неболеты приземлялись у бедных деревенек и пришельцы, облаченные в странные блестящие одеяния, входили в селения. Однако, и без того перепуганных поселян, противу ожидания, старались еще больше не запугивать – напротив, вступали в общение, раздаривали диковинные вещицы, лечили больных. Плату за лечение не брали, одинаково пользовали как простолюдинов, так и богатеев. Впрочем…

-Ну, слышал, - неохотно пробормотал Вьюн, - ну так и что с того? Мутные они все равно – эти с Заповедного…

-Они прилетали к нам в Тереховку, - пояснил Рысенок, - несколько раз. Зла никому не делали. Наоборот, лечили. Многим из наших лекарь был не по карману, а они врачевали и не требовали за это ни рублиса. Мою тетку на ноги поставили, например…

–Мдаа…-неопределенно протянул Вьюн, - лечили, говоришь? Не разрушили б твою деревню аспиды, я б сказал, что ты наладился к Заповедным за помощью. Но ты ж сам, вроде, говорил, что всех ваших порешили, нет?

-Всех порешили, - вздохнул Рысенок, - и мою тетку тоже. Родители-то уже давно умерли — в тот год, как лихоманка была... Так и так, подаваться мне особо некуда. Второй тетке, из Малиновой, я не нужен — ей бы своего собственного сыночка непутевого куда пристроить... Сдаваться в рабство какому кулаку аль купчине не хочется, подаваться в аспиды – тоже. Да они еще и не каждого в свою ватагу возьмут, аспиды… И задумал я…

Рысенок сглотнул слюну, отыскивая слова.

–Была там одна… Она со мной много разговаривала. Говорила, что я на ее младшего брата похож. Расспрашивала о нашей жизни… Все удивлялась, головой качала – дескать, как же мы тут живем в такой грязи и нищете? Ну, в общем, она меня и спросила: не хочешь с нами?

-Да о ком ты?

-О Заповедных, конечно! Одна из них девушка была – Миланой звать… Она у них как раз и была лекарем. Ну и Милана мне и предложила: «Рысенок, ты же все равно сирота! Не желаешь ли отправиться с нами?»

-Куда - с ними? На Заповедный остров? Ну, знаешь ли, правильно сделал, раз отказался. Я бы тож поступил точно также. Поди, привезли бы к себе и там шкуру на барабан натянули – во славу какого-нибудь своего Перконса, или кому там они поклоняются… Ну, или, как мой Лукас говаривал, сдали бы на о-пы-ты…

-Нет, все было совсем не так, - Рысенок снова печально вздохнул, - Понимаешь, они сами вовсе не с Заповедного острова. Этот остров у них так – типа временного убежища в наших краях. А на самом деле они даже и… Как бы это тебе сказать? Они даже и не с земли – прилетели с неба, с Красной Планеты, как они ее называют. Здесь эти краснопланетники изучают нашу жизнь – и иногда даже, когда возвращаются домой, берут с собой кого-то из местных. Милана рассказывала, что у них там совсем мало людей живет – можно заселять и заселять…

Вьюн недоверчиво и насмешливо присвистнул, потом сплюнул…

-Вона ты какой! Видать, начитался старых книжек? У меня тоже когда-то такая была – еще до Погрома отпечатана. Так там про все, как ты говоришь: космические корабли, другие планеты, приключения… Мне не понравилось. По нашим временам надо думать где и как прокормиться, да рублисов урвать – а не грезить незнамо чем… А может, ты самодвижущихся картинок допогромных насмотрелся? Вон, в Малиновой один хитрый барыга понапокупал старых дисков, а теперь крутит их лохам за бабло…

-Да нет же! – возмутился Рысенок, - ничего я не придумываю! Я, может, и Заповедных выдумал? Или ты лучше моего знаешь, что они на своем острове на самом деле творят? Нет? Ну так и молчи!

-Ну ладно, не кипятись… Так что же они тебе рассказали?

-А то и рассказали, что ихнюю Красную Планету люди начали еще в допогромные времена осваивать. Строили огромные небесные корабли и летали... Тогда ведь, сам понимаешь, возможностей было поболе, чем сейчас. Потом, известное дело, начался Погром, всемирная заваруха – слыхал поди, что старики рассказывают? У нас здесь, значит, войны, голод, болезни – ну, весь старый мир и рассыпался. А они на Красной Планете пересидели. Милана рассказывала, что им там тоже нелегко пришлось – потому что от нас к ним перестали корабли прилетать с новыми людьми и нужными вещами. Сами они к нам тем более соваться не решились – знали ведь, что у нас тут творится… Одначе, переждали, а когда у нас поспокойнее стало, снова начали наведываться. У них не только Заповедный остров – есть где-то далеко и другие места, куда они свои неболеты сажают. Потом они летают по окрестностям, смотрят, что происходит в наших деревнях, изучают… А больше всего они интересуются старыми большими городами допогромного времени – вроде того, что во владениях Герцога в устье Двинки.

–Чем же они там интересуются? – Вьюн зябко повел плечами.

–Ну, я точно не знаю… Вроде, что-то раскапывают. Говорят, в допогромных городах до сих пор можно найти много нужных им вещей, которых не хватает на их Красной Планете… Вот они и прилетают к нам в поисках необходимого…

-Да разве там можно что-то найти? – удивился Вьюн, - Или ты думаешь, парни Герцога не просеяли все через мелкое ситечко? Уж если там и оставалось что полезное, так они уж наверняка свою лапу наложили…

-Может быть, и не наложили, - раздумчиво произнес Рысенок, - ты же знаешь, о местах, где до Погрома стояли большие города, дурная слава ходит. Привидения там, злые духи… Народ такие места старается обходить. Так что, возможно, там еще хранится немало ценного… Я ж говорил, не знаю точно! Только то, что Милана рассказывала…

-А на каком языке ты с ними общался, кстати?

-Вообще-то, они нормально говорят по верхнедвински. Выучили. Но если надо, они на любом языке сумеют перемолвиться. Коробочки у них есть такие, черненькие – прикрепляешь к голове и можешь на каком угодно разговаривать. Хоть по олонецки, хоть по жемайтски…

-Вот бы добыть такую коробочку! – завистливо облизнулся Вьюн – Уж я бы за такую содрал сотни две, а то и три… Ну так чего ты нынче-то к заповедным подался?

-А куда мне еще подаваться? – искренне удивился Рысенок, - Тереховку спалили, тетку убили – куда я сейчас? Лучше уж я с заповедными к ним на Красную Планету, чем здесь пропадать. Единственно только, - он потупился, - Милана говорила, что они скоро улетают. Дескать, все свои дела здесь сделали: так что, скоро за ними прилетит большой корабль – и прости-прощай… Но я подсчитал, время у меня еще есть. Если за три-четыре дня успею добраться, то еще их застану.

–А с чего ты взял, что они и вправду захотят тебя взять с собой? Мало ли что тебе эта их Милана наболтала…

-Не наболтала! – вскинулся Рысенок – Они не только мне предлагали с собой полететь. Они и других с собой берут, кто соглашается – помоложе и поздоровей. Милана объясняла, что им нужна «свежая кровь». Мол, их там не очень много и если не завозить новых людей, то краснопланетчики постепенно захиреют, начнут болеть и вымирать. Она непонятные слова говорила, я не совсем понял…

-Ага, «свежая кровь!» - торжествующе вскричал Вьюн, - я ж говорю, зарежут тебя там, словно барана! А ты сам, как дурак, к ним поперся!

-Да нет же…-досадливо сказал Рысенок, - никто меня там резать не станет. В общем, иду я к ним, потому что хуже, чем здесь у них мне не будет – вот тебе и весь сказ!

Он решительно зашагал дальше. Вьюн приостановился было, но когда Рысенок, не оглядываясь, уже почти скрылся за близлежащим холмом, припустился вслед. Догнав попутчика, он тронул его за плечо.

–Уже вечереет, а найти безопасное жилье для ночлега мы вряд ли успеем. Надо бы нам устраиваться на ночь.... А завтра с утра буду искать, как перебраться на тот берег — пока мы не зашли на земли Цирвиса... Все равно Кабанье озеро с той стороны...

–Хорошо, давай устраиваться…

Вскоре парни отыскали подходящее место под большим дубом, раскинувшим свои ветви на крутом берегу. Уселись, достали котомки, которые оба, несмотря на всю быстроту бегства с захваченной барки, успели прихватить с собою. Плоды предусмотрительности в виде хлеба и луковиц из котомок уже несколько раз помогали им в течение этого длинного дня – когда остановившись на несколько минут, они позволяли себе скромную трапезу. Подсобили и на этот раз. Быстро темнело. Вьюн с Рысенком накидали под дубом веток и листьев - чтобы «не бросать кости на голую землю», как выразился ученик скомороха. Июльская ночь обещала быть теплой. Едва улегшись, оба почувствовали такую усталость, что почти сразу провалились в бессонное забытье и уже не услышали, как где-то в отдалении печально кричит ночная птица.

 II

Рысенок проснулся довольно рано – оттого, что очень озяб. Листья, в которые он зарылся, оказались очень плохой защитой от подступившего холода. Юноша резко вскочил и принялся подпрыгивать, одновременно делая резкие движения руками и ногами. В стороне со стоном заворочался Вьюн, тоже пробуждаясь от сна. Летнее солнце встало уже довольно высоко, листья шелестели, колеблемые слабым утренним ветерком. Не дожидаясь, пока Вьюн окончательно пробудится, Рысенок поскакал к реке – умыть лицо и попить. Когда он вернулся, то застал попутчика на ногах. Окончательно приговорив немногий припас, еще оставшийся в котомках, они вновь зашагали параллельно течению Двинки. Рысенок больше не пускался в разговоры относительно цели своего путешествия, а Вьюн… Вьюн толком и сам не определился, чего он хочет. Он понимал, что, по идее, надо бы сворачивать с этого направления, если нет желания угодить в лапы к людям Цирвиса. Однако же, однако… Вьюн далеко не сразу признался себе, что рассказ Рысенка разжег в нем сильное любопытство. Ему захотелось своими глазами вблизи посмотреть на таинственных обитателей Заповедного острова. Впрочем, его, пожалуй, вело не только любопытство. Будучи хитрым и расчетливым от природы, Вьюн отлично понимал, что у почти всемогущих пришельцев с Красной Планеты найдется множество необычных вещей, которые, наверняка, удалось бы сбыть за немалое количество рублисов. «Посмотрим, - говорил он сам себе, - авось, познакомимся с этими Заповедными поближе, осмотримся, а там… Вдруг у них найдется что-нибудь, что плохо лежит? Смотри, Вьюн, главное не хлопай ушами! Главное, перебраться поскорей на ту сторону Двинки — а то как бы нам не попасть в лапы Цирвиса. Впрочем, к замку его ведь близко все одно подходить не станем…»

…Рысенок внимательно приглядывался к берегу, обдумывая переправу. Поскольку пускаться вплавь ему не хотелось, он искал какое-нибудь нибудь бревно, выброшенное течением на песок. Однако, таковых не находилось и они решили углубиться в лес, в надежде обнаружить что-нибудь, что сошло бы за плавсредство. В процессе поисков они зашли довольно далеко — пока лес не расступился, открыв обширный луг.

Должной осторожности они, как вскоре выяснилось, не проявили. Солнце еще не успело как следует подобраться к зениту, как из-за чахлой рощицы на лугу вдруг выросла дюжина коренастых фигур в кожаных доспехах. Парни оторопели. Но когда незнакомцы с гортанными криками ринулись к ним, оба, не обмолвившись и словом, развернулись и что есть мочи припустили в направлении, обратном тому, которым только что шли. Увы, как выяснилось через минуту, обратный путь оказался тоже отрезан: из покинутого ими прибрежного леса навстречу выскочили еще трое субъектов в таких же кожаных одеяниях – как сообразил Вьюн, стражники Цирвиса. Мысленно кляня себя за беспечность и легкомыслие, заведшие его в эту ловушку, Вьюн рванулся к реке. Рысенок тоже помчался к Двинке, но – совершенно под другим углом. Вьюн не стал кричать вслед попутчику – бросившись в разных направлениях, они усложнили преследователям задачу. Те свирепо орали им вслед, требуя остановиться, но неизбежно все больше отставали, уступая крепким мальчишеским ногам. «Только бы из арбалетов или самопалов садить не начали!», - подумал Вьюн, поминутно на бегу оглядываясь и готовый ежесекундно распластаться на земле. Однако, нет, не стреляли – очевидно, хотели взять живьем нарушителей границы баронских угодий.

Вот и вершина крутого склона над берегом Двинки. Под ним - песчаный откос, тянущийся до среза воды. Вьюн, ни секунды не колеблясь, сиганул за край и собственным задом пробороздил склон, хватаясь руками за хилые пучки травы. Съехал вниз, вскочил, не обращая внимания на песок, набившийся в башмаки. Перед ним ярко блестела под солнцем голубая речная гладь, нарушаемая лишь мелкими волнами. Не задумываясь, юноша скинул обувь, начал лихорадочно рвать с себя рубаху и порты – сверху уже слышались вопли преследователей. Вьюн бросился в воду и поплыл саженками, изо всех сил работая конечностями. В этот момент он не думал о том, удастся ли ему добраться до противоположного берега – до него, кстати, было совсем не близко – главном казалось не угодить в лапы прислужникам Цирвиса. И то сказать, ежели слухи, блуждающие по берегам Двинки, правдивы хотя бы наполовину, то попадаться стражникам барона явно не следовало!

Однако, коли уж оказался день неудачливым – то до конца. Отплевываясь от воды, попавшей в глотку, Вьюн не сразу заметил приземистый силуэт длинной лодки, показавшейся из-за недлинного мыса и ходко устремившейся к нему. А если б и заметил, то все равно ничего не успел бы сделать - если б только не решился избежать встречи с Цирвисовыми стражничками на дне речном. Ну а поскольку преждевременно тонуть он не собирался, то вскоре лодка в несколько могучих гребков оказалась рядом. Чья-то огромная лапища ухватила его за волосы и выдернула из воды, перевалив через борт. Еще мгновение, и Вьюн уже бессильно хватал ртом воздух, оказавшись в окружении дюжих мужиков с баронской эмблемой – два перекрещенных топора – на правых рукавах. Что сразу бросилось в глаза – так это Рысенок, который, судя по мокрой, но до конца не сброшенной одежде, не успел даже толком окунуться в Двинку. Когда державшая его мертвая хватка разжалась, Вьюн, опомнившись, вскочил на ноги, чтобы сигануть обратно в реку – но получив сильный удар тупым концом копья по затылку, вновь обмяк на дне лодки. Шутить с пленителями им явно не стоило – это он понял почти сразу.

Оказавшись в руках субъектов, встреча с которыми не сулила ничего хорошего, Рысенок тоже впал в полушоковое состояние. Они не сопротивлялись, когда их вытолкнули на береговой песок и погнали на север. Сначала их быстрым шагом конвоировала почти целая дюжина стражников – то и дело подбадривали по спине ударами тесаков плашмя, а когда кто-то из пленников спотыкался, увешивали еще и увесистого пинка под зад под грубый хохот. В разговоры с юношами никто не вступал – их лишь гнали усердно вперед. Вскоре, впрочем, почти половина сопровождающих отделилась от основного отряда – отправились куда-то по своим делам. Однако, Рысенок с Вьюном оказались уже столь запуганы, что ни тот ни другой даже не помыслили о бегстве. Вьюн, кстати, шагал абсолютно голый – но был так расстроен, что почти не обращал на внимания на такую мелочь.

Эта беспощадная гонка продолжалось около часа. Редколесье вскоре сменилось обширным полем, через который пролегла укатанная дорога. Она не пустовала – по ней катились возы с сеном, повозки с разного рода съестным припасом; двое пастухов, пощелкивая кнутами, вели стадо коров. Почти все направлялись в сторону огромного замка, верхушки башен которого проглянули вдали еще до того, как отряд окончательно выбрался из леса.

–Это баронский замок, мы пропали, - шепнул в ухо Рысенку Вьюн, оказавшись совсем рядом с ним в тот момент, когда они вступали на проселок. И тут же болезненно сморщился от очередного пинка.

–А ну заткнись, ты, шваль голодраная! - прикрикнул один из стражников, - Учти, шушера, его баронское достоинство не любит наглецов. Будешь вести себя потише – проживешь чуть подольше. Станешь бунтовать - быстро отправишься на кол!

Меньше всего в этот момент Вьюн собирался бунтовать. Они следовали мимо селян по дороге, ведшей аккурат в широкую пасть – разверстые ворота замка, жадно поглощавшие одну за другой въезжавшие повозки. Замученные с виду жизнью пейзане обращали на удивление мало внимания на пленников – лишь почтительно и поспешно расступались перед ведшими их церберами. Видать, привыкли к подобным картинам.

Вот и замок. Хотя этим стенам и шести возвышающимся над ними башням, увенчанным островерхими крышами, насчитывалось не более сорока лет, они выглядели монументально-многовековыми, обросли мхом и ползучими растениями. Тот тут, то там над зубцами вздымались шесты, увенчанные круглыми предметами, подозрительно похожими на головы. Замок был опоясан довольно широким рвом, вода в котором почти скрылась под покровом ряски. Через ров перекинут деревянный, рассохшийся мост, по которому они прошагали перед тем, как оказаться под сводами ворот. Первое, что им бросилось в глаза, едва они оказались в пределах замковых стен – гигантский идол Перконса, чей свирепый, грубо вытесанный лик под конусовидной шапкой лучше всего выражал недобрый дух, веявший над этим местом. Не сразу опомнившись от неожиданного зрелища, пленники обежали взглядами обширный двор. Там и сям громоздились жилые дома и хозяйственные пристройки, меж которыми сосредоточенно сновали слуги; кое-где надменно прохаживались стражники. Чуть в стороне коптили свежезаколотого поросенка – в ноздри шибанул резкий запах паленого. Еще чуть дальше на куче песка резвились ребятишки. Прогуливалось небольшое стадо гусей, несколько работников сосредоточенно толкали телегу с гниющими отбросами. На небольшом балкончике, пристроенном к внутренней стороне крепостной стены, стояли две богато одетые женщины – когда одна из них скользнула глазами по новоприбывшим, Вьюн стыдливо сжался. Но долго обозревать этот пейзаж у них получилось. Пленников подогнали к узенькой дверце в одной из пристроек и взашей столкнули в открывшийся проем. Пересчитав собственными ребрами все десять ведущих вниз ступенек, Рысенок и Вьюн приземлились во тьме на что-то склизкое и мягкое. Оба тут же вскочили. Тьма оказалась не абсолютной – под потолком обнаружилось зарешеченное оконце, сквозь которое пробивался тусклый луч солнца. Согнувшись, Вьюн обнаружил, что они стоят на груде каких-то полусгнивших очистков.

–Ну, с прибытьицем, гости дорогие, - прогудел над ними густой голос. Резко обернувшись, они увидели что-то вроде двухярусных нар, на которых восседал бородатый мужчина, черты лица которого терялись в полумраке. Услышав этот голос, Вьюн чуть не подскочил, вглядываясь в новоиспеченного товарища по несчастью.

–Чего застыли, ровно неживые? – саркастически вопросил незнакомец, - вы это, располагайтесь, устраивайтесь. Тем более, что вы здесь, как и я, похоже надолго.

Тут уж Вьюн точно подпрыгнул.

–Дядюшка Лукас! – вскричал он.

Бородатый пригляделся.

–Никак, Вьюн? – осведомился он, - Вот ты и попался мне, мелкая сволочь! Интересно, какие злые духи занесли тебя в эту клоаку?

-Дядюшка Лукас, не сердись, пожалуйста, - торопливо зачастил Вьюн, - все не так, как ты думаешь! Ну там тогда, в Сурвилишкисе.. Все не так, как тебе показалось…

-Интересно, а что по мнению твоей пустой башки мне должно было показаться?! – взревел бородач, спрыгивая с нар, - что я должен был решить, когда в одно прекрасное утро обнаружил, что ты не просто растворился, а еще и общий кошель всей ватаги увел? Все десять рублисов, разрази меня Перконс! Ну, счастье твое, что не встретился ты мне в чистом поле – уж я б твои поганые потроха по кустам бы развесил!

-Прости, дядюшка Лукас, - Вьюн бухнулся на колени в грязь, - бесы меня попутали! Если хочешь, я тебе эти десять рублисов как-нибудь еще отработаю — с лихвой!

-Да ты, я гляжу, не только ворюга, а еще и идиот! – взъярившийся Лукас зарядил Вьюну такую затрещину, что тот отлетел в дальний угол каморы, - да если тебя всего продать Серым Побродяжникам, чтоб они тебя чайнецам сдали на опыты, так и то больше пятидесяти сантимов никак не выручишь!

Не на шутку разъярившийся Лукас стал бегать кругами по каморе, пиная кирпичные стены от ярости; перепуганный Вьюн так и застыл в своем углу, Рысенок тоже прижался к стене.

–И с чего ты, лайдак, решил, что люди Цирвиса выпустят нас из этой крысиной норы? Нееет уж, пойдете к его баронскому достоинству гребцами на барки – пожизненно. И это еще в самом лучшем случае. Потому что в худшем…

Давно несмазанная дверь сверху вдруг пронзительно заскрипела, отворяясь. В образовавшийся проем просунулась косматая башка в рогатом шлеме и просипела:

-Эй вы, мелюзга! А ну живо наверх! Вас хочет видеть эконом его баронского достоинства! А ты, бородатая рожа, сиди на месте!

Вьюн и Рысенок стали карабкаться по скользким ступенькам вверх. Когда они вновь очутились во дворе, двое стражников, схватив Рысенка за шиворот, а Вьюна за волосы, поволокли их к широкой лестнице - по которой они поднялись на помост, примыкавший к одной из башен. Открылись двери и их втолкнули в небольшое помещение, живо напомнившее Вьюну кабинет выбранного всем миром старосты в Терехово — ему довелось побывать там, когда его, совершенно зряшно, пытались уличить в одной проказе. Довольно незапоминающаяся обстановка: обои в цветочек, старый шкап с какими-то пыльными фолиантами, добротный письменный стол, напоминавший изделия допогромного времени, кучи бумаг на нем, электрическая лампа. Сидящий за столом человек поднял голову, поправил очки на переносице и сурово сдвинул брови. Был он бледен ликом, лысоват и одет в какую-то заношенную кацавейку неопределенного цвета. Не очень внушительное впечатление производил верховный эконом его баронского достоинства, короче говоря… Перед ним переминался коротышка в белой рубашонке с прорехой на локте — судя по виду, проситель.

Эконом недовольно поднял глаза на ввалившихся с пленниками стражников.

-Куда претесь? - недовольно гаркнул он грубым голосом, никак не вязавшимся с заурядной внешностью, - или не видите, что у меня посетитель? Вот разберусь с ним — тогда вами и займусь!

-Дык.... ваше степенство эконом Мартиньш... - растерянно пробормотал верзила, державший Вьюна, пятясь задом, - простите... мы уж попозже зайдем!

-Стой где стоишь, дубина! Раз пришли, так ждите!

Мартиньш вновь обратил взор к стоявшему перед ним просителю.

-Итак, дружище Окунь, ты желаешь получить должностишку письменника в штате нашего посольства у Герцога? - его голос снизился и стал вкрадчивым, - ну а ты хоть помнишь, каким требованиям для этого нужно соответствовать?

-Помню, как не помнить, ваше степенство, - торопливо забормотал Окунь, - чтобы, типа, чрез меры шнябиса в свободное время не пить, за чистотой одежды следить, разуметь чтению и письму, буквицы на бумагу складывать быстро, красиво, аккуратно и без ошибок... Это я могу... с полным нашим умением и удовольствием... значит...

-В этом я и не сомневаюсь, - нетерпеливо прервал его эконом, - ну а главное, основное условие ты помнишь? Как у тебя с праотеческим языком? Без его отличного знания к Герцогу никак.

-Эээээ, - затянул растеряно Окунь, - ну, как бы, ваше степенство... ну, типа, не очень...

-Что значит «не очень»? Ну-ка, как будет на праотеческом: «Мое самое большое желание — достойно и честно работать на его баронское достоинство»?

Несчастный Окунь налился багровой краской и беспомощно зашлепал губами:

-Ма.... ма... мана вис... ма..., - он осекся под насмешливым взглядом эконома.

-Плохо, очень плохо, дорогой друг, - подытожил Мартиньш, - значит, должность достанется кому-то другому.

-Помилуйте, ваше степенство! - вскричал Окунь, умоляюще воздев руки, - да ведь на праотеческом языке уже как сто лет в обед как никто не говорит — ни у нас, ни у Герцога! Везде на сотни километров округ общаются и записи ведут на нормальном придвинском! Я понимаю, полезно знать чухонский, олонецкий, жемайтский, даже туркестанский, если уж на то пошло — но праотеческий?!

-Заткнись, стулбенис - много ты понимаешь! Мало ли кто где как говорит?! Ежели желаешь на высокую должность забраться, так праотеческого не знать не моги! Он недаром нам от праотец заповедан — потому и зовется так. Коли претендуешь не быть обычным быдлом, так обязан назубок ведать язык священных предков! Распустились вы тут совсем, гляжу я, свиньи невежественные!

Ошеломленный потоком ругательного красноречия, излившегося из бледных уст его степенства эконома, Окунь замер, уронив руки по швам. Стражники, Рысенок и Вьюн вообще стояли, боясь дохнуть.

-А то много тут вас, невежд-халявщиков, ошивается, - разорялся его степенство, - и все, понимаешь, норовят с суконным рылом да в калашный ряд! Вы погодите, мы еще специальные ксивы заведем для тех, кто при его баронском достоинстве захочет какую должность получить — на знание праотеческого! При Герцоге вот-вот введут, говорят, так и мы заведем! И не простую ксиву, а трех степеней - для тех, кто знает кое-как, средне и хорошо. Пожелаешь ксиву получить — изволь внести пошлину в казну, да сдай экзамен! Например, если кто намеренье имеет в моей конторе работать, или там в наших посольствах при Герцоге или в Менеске, обязательно надо будет ксиву высшей степени предъявить. Чего уставился, раззява? Пшел с глаз вон, чудило тупорылое!

Окунь с жалостным лицом попятился назад. Поскольку делал он это недостаточно быстро, один из стражников развернул его за ворот лицом к дверям, да выписал увесистый пинчище под зад. Жалобно пискнув, Окунь распахнул двери собственным лбом и скрылся за ними. Внимание эконома обратилось на пленных юношей.

-А ну отвечайте как на духу: кто такие, за каким бесом шлялись в его баронских владениях? – вопросил он внушительным тоном.

Вьюн, как более разговорчивый, начал слезливо расписывать, что они, дескать, никакие не шаромыжники, ничего супротив его баронского достоинства не злоумышляли… Страх исторг из него такое красноречие, что он совершенно забыл тот факт, что стоит перед господином экономом в чем мать родила. Впрочем, его старания не произвели на того особого впечатления.

-А разве вы не знаете, хиляки, что невозбранно находиться в баронских владениях имеют право только его челядь и крепостные? Всем остальным требуется специальная справка, которую можно получить на одном из шести пограничных пунктах при дорогах, предварительно уплатив подорожную пошлину. У кого из чужаков нет справки, велено задерживать и приводить сюда в Цирвиспилс.

Вьюн пустился в объяснения насчет речного каравана, с которым они плыли, нападения аспидов и их последующего бегства. Один из стражников, приведший пленников, подтвердил:

-Ваше степенство, мы поймали этих клопов, когда они шли вдоль Двинки. Похоже, к замку они приближаться не собирались. Как увидели нас, так сразу так понеслись, что только пятки засверкали! Уже в реке их наши ребята выловили.

Эконом Мартиньш обратился к Вьюну:

-Как же это вы, шушера, осмелились убегать от баронских секьюрити?

-Помилуйте, ваше степенство, - взмолился Вьюн, - мы не знали. Думали, что это аспиды…

Эконом вдруг разом потерял интерес к разговору. Он несколько секунд безразлично созерцал пленников поверх очков, потом распорядился:

-Тащите их обратно в подклеть. Потом решим, что с ними делать. Может, к какому делу их приспособим, например на плантации... А может и… Не договорив, он вновь углубился в бумаги. Стражники вытолкали Вьюна и все это время промолчавшего Рысенка наружу и спустили их по лестнице. Дальше снова повторились открытая дверь в подклеть, ступеньки, склизкое дно затхлой ямы.

–Ну как, побывали в гостях у господина эконома? – ехидно поинтересовался Лукас, едва дверь захлопнулась, - и что он вам сказал?

-Ничего хорошего, - исподлобья сказал Вьюн.

-Хха, я так и думал. Попалась рыбка, так ее так просто с крючка не отпустят... Кстати, как зовут твоего приятеля?

-Ну, Рысенок, - неохотно ответил парнишка, - или соседи иногда Лусиенитисом кличут...

-А в капкан угодил, как обыкновенный баран... Какой же ты после этого Рысенок?

Лукасу никто не ответил и разговор затих, так и не начавшись. Бородатый не стал устраивать новых разборок с Вьюном — улегся на нары, повернулся к стене и захрапел. Дальнейшие пара часов протянулись без радости. Один раз еще отворилась дверь и толстый, неповоротливый челядин притащил узникам котелок с пищей. Пока он, сопя, спускался по лестнице, сверху за ними присматривал стражник, выразительно поигрывая маленьким ручным огнестрелом. Лукас тут же проснулся. В котле оказалась довольно пустая похлебка, воды в которой было куда больше нежели моркови, лука и картошки – но это все равно было гораздо лучше, чем отсиживаться на пустое брюхо.

К тому времени, как они отужинали, солнце уже начало клониться к закату – что узники немедля почувствовали, когда скудное освещение их темницы стало тусклеть еще больше. Рысенок, как бы оправдывая свое прозвище, ловко залез по многочисленным стенным выступам до самого окошка и приник к решетке. Вьюн куда менее ловко последовал за ним и повис на оконце с другой стороны. Им открылся довольно обширный вид – вся замковая внутренность оказалась как на ладони. Однако, не успели они обежать ее взглядом, как во дворе закипела бурная деятельность. Вдруг забегала челядь, надтреснуто заголосили рога и трубы, большие ворота справа – не те, сквозь которые ввели пленников – распахнулись, и во двор вступил пышный кортеж. Во главе его рысил на массивном рыжем коне невысокий коренастый мужчина с внушительным брюхом; голову его украшало нечто вроде короны с редкими зубьями. За ним следовало еще десятка четыре конных воинов и тянулось около сотни пешцов. В хвосте – целый ряд возов, груженых сеном, овечьей шерстью, яйцами, молочными бидонами и прочей всячиной. Кортеж с шумом втянулся во двор – всадники спрыгивали с коней, подбежавшие слуги принялись споро разгружать телеги. Двое челядинов помогли вождю этого воинства сползти с седла. Передав одному из них поводья, барон Цирвис – а это был никто иной, как он – принял поднесенный кубок с вином и осушил его одним могучим глотком.

Парни глядели во все глаза. Вытерев рукавом рот, Цирвис проследовал во внутренние покои. Постепенно шум утихал: баронские дружинники потянулись в свои казармы, припасы с телег вскоре переместились в кладовые.

–Надо думать, вернулся его баронское достоинство с полюдья, - промолвил Лукас, тоже вскарабкавшийся к окну, - объехал, значит, своих крепостных смердов и собрал с них дань ежемесячную.

Двор опустел. Но скоро внизу появились новые персонажи – весьма странная парочка. Долговязая фигура была облачена в какой-то длиннополый зипун, обтрепавшийся до такой степени, что повсюду торчали лохмотья. Лицо этого субъекта было трудно разглядеть – не только из-за бороды, но и из-за густой белесой челки, свисавшей со лба. На уровне глаз и рта в челке виднелись отверстия, окруженные более темными из-за налипших остатков пищи, слез и соплей участками. Он опирался на сучковатый посох с закрученным навершием. Все вместе придавало человеку дикий, загадочный и даже в чем-то внушительный вид. За ним семенил паренек придурковатой внешности – такое впечатление создавалось из-за столь же растрепанного одеяния вкупе с вечно изумленным выражением лица. Паренек вел на веревке козла черной масти. В какой-то момент он споткнулся, наступив в ямку, и едва не выпустил веревку из рук – его старший спутник ловко перехватил ее, одновременно огрев парнишку посохом по спине.

–Не зевай, не зевай, Янка! – крикнул он визгливым голосом, - а то смотри, один раз я тебя самого на веревке выведу заместо козла!

Парнишка промолчал – видать, был привычен к такому обхождению. Парочка подтащила козла к идолу Перконса, угрюмо вздымавшемуся под закатным солнцем. Старший вытащил из-за пазухи черный нож с кривым лезвием и сноровисто полоснул козла по горлу. Не успев даже заблеять, животное в судорогах повалилось; из рассеченного горла хлынул густой поток крови. Янка подставил под этот поток заранее приготовленный сосуд, а его спутник извлек метелку из засушенного коровьего хвоста. Обмакнув ее в сосуд, он подставил к идолу стоявшую неподалеку лесенку и, взобравшись, обильно помазал кровью губы Перконса. Затем, скатившись резко вниз, человек распростерся перед кумиром с вытянутыми руками.

–Прими нашу вечернюю жертву, о великий громовержец! - возопил он великим гласом.

–Это, надо думать, волхв Цирвиса, - прошептал Вьюн в ухо Рысенку. Все трое узников внимательно глядели на происходящее – потом Лукас, уже видевший и раньше подобные зрелища, спустился вниз и разлегся на нарах.

Тем временем, волхв кропил кровью землю у подножия кумира. Затем он приложил к ней правое ухо. Пролежав так какое-то время, жрец вдруг привскочил и встал на колени.

–Перконс принял наше подношение, - торжественно сказал он, - Перконс доволен!

Отвесив идолу с полдюжины поклонов, головой в землю, волхв поднялся на ноги и побрел восвояси, между делом еще раз перетянув палкой по спине своего неловкого ученика. Двор снова опустел.

Парни сползли вниз. Быстро темнело и они оба присели на нижние нары. Нервы, впрочем, были настолько возбуждены, что спать совершенно не хотелось.

–Ну что, ребята, не хотелось бы оказаться на месте этого козла? – издевательски хохотнул Лукас, - а это, кстати, са-авсем не исключено. Крепостных и рабов у Цирвиса более чем достаточно – зачем еще ему и пара таких, за которыми нужен постоянный глаз да глаз, чтобы не сбежали?

-А сам-то ты не боишься Перконсу на ужин угодить? – буркнул Рысенок.

–Боюсь, - неожиданно признался скоморох, - Очень даже…

Узники снова умолкли. Сон никак не шел. И Вьюн, и Рысенок, невзирая на юные годы, уже насмотрелись в жизни всякого – да в Придвинье и не могло быть иначе. Однако, страх перед ближайшим будущим делал свое дело – особенно сейчас, когда, наконец, появилась возможность спокойно присесть и задуматься. Рысенок держался спокойнее, а вот Вьюна буквально пробирала дрожь от мыслей о бароне, экономе, стражниках и кумире Перконса с окровавленными губами. Даже когда его товарищ по несчастью наконец-то заснул, Вьюн продолжал сидеть в темноте, стискивая кулаки и сжимая зубы от бессилия и ужаса.

Вдруг Лукас неожиданно легко спрыгнул сверху и присел рядом. Вьюн опасливо отодвинулся, но скоморох, как оказалось, совсем уже не сердился на своего беглого подмастерья.

–Послушай-ка, Вьюнок, какой леший вообще занес тебя в эти края? – вкрадчиво спросил он – это ведь совсем блаженным надо быть, чтоб самому к Цирвисовым волкодавам на обед припереться. А ты, вроде, дурачком никогда не был – хоть и любил иногда таким прикидываться…

Вьюн подумал. Сейчас ему самому прошлый день, когда он невесть зачем увязался за Рысенком, вспоминался так, как будто все случилось с совсем другим человеком. В самом деле, и зачем это он полез в такое гиблое место? Обитатели Заповедного острова? Диковинки, которыми можно у них разжиться? Какая чушь!

Запинаясь и чувствуя, как его уши горят от стыда – хорошо, что темно! – Вьюн изложил Лукасу краткую историю своего знакомства с Рысенком. Однако, против ожиданий, тот не стал смеяться. Скоморох встал под оконце, добыл из внутреннего кармана своей рубахи не замеченный, а потому и не конфискованный стражниками мешочек с табаком, бумагу, скрутил самокрутку, щелкнул дорогой зажигалкой, в былые времена составлявшей предмет для немалой зависти Вьюна, и закурил. Ароматный дымок понесся вверх сквозь решетку. Не первый день зная Лукаса, Вьюн сразу догадался, что тот не на шутку задумался.

–Заповедный остров, говоришь? – переспросил скоморох – Думал у них ценными вещицами разжиться? – Лукас даже крякнул от одобрения, - Я ж говорю, парниша, что ты вовсе даже не так прост – я всегда это знал.

Вьюн опешил от неожиданности…

-Так вы думаете, дядюшка Лукас…

-А думаю я, парень, что нужно нам отсюда сматываться, - вдруг жестко произнес Лукас, - и побыстрее. Вам тут ничего хорошего не светит, а мне и подавно. Меня, когда позавчера повязали, тоже сначала представили господину эконому пред светлые очи. Так он мне сразу сказал, что таким как я тут светит либо веревка, либо махать пожизненно веслом на баронской барке. Засиживаться не стоит, в общем.

–Ка-ак же мы уйдем отсюда, дядя Лукас?

-А вот так и уйдем, парень. Еще с утра я думал, что дело мое гиблое, но появились вы! Не иначе, вас боги сюда послали – теперь буду в них верить!

-А мы-то чем можем помочь?!

-Да уж поможете! А ну-ка давай, растолкай второго!

Будить Рысенка долго не пришлось – он вскочил столь быстро, как будто его всю жизнь поднимали вот так среди ночи. Не пришлось ему и долго объяснять, что Лукас замыслил побег – ответом был лишь немой вопрос: как?

-Короче, слушайте сюда, ребятки, - свистящим шепотом произнес скоморох, обхватив их за плечи, - я пока сидел один, подробно обследовал эту клетку. Тут ведь штука какая? Там сверху, под потолком, раньше еще одно оконце было, но потом его кирпичами заложили. Я днем это место внимательно оглядел – вроде кладка совсем хиленькая, тяп-ляп уложена. По идее, эти кирпичи можно было бы вынуть – ежели дотянутся до них. Да вот беда, самому мне туда никак не добраться. А вот если кто-то из вас встанет мне на плечи, то получится в самый раз!

-Ну ладно, вынем мы эти кирпичи, - прошептал Рысенок, - а дальше-то что?

-А дальше совсем просто, - произнес скоморох, – из моей рубашки сделаем веревку: так мне сподручней будет вскарабкаться до щели. Подклеть, в которой мы сидим, ребятки, как раз примыкает этой стороной к крепостной башне. Мы выберемся в башню – главное, не разбудить дозорщиков. А там через ближайшую бойницу, да в ров. Переплыть – пара пустяков. А потом уж ноги в руки и бегом так скоренько, как только возможно!

Данный план не вызвал никаких возражений. Поскольку ничего хорошего их в Цирвиспилсе точно не поджидало, то было понятно, что лучше уж рискнуть прямо сейчас. Лукас встал к стене, а Рысенок белкой вскочил ему на плечи. Он очень скоро нащупал искомое место – кирпичную кладку средь стены из грубо отесанного камня. Даже на ощупь оказалось заметно, что бывшее оконце заложено кое-как. Рысенок из всех сил нажал руками – и кирпич ощутимо сдвинулся. Он даже резко отдернул ладони, испугавшись, что вся кладка с грохотом рухнет с противоположной стороны стены. Следовало действовать более осторожно. Рысенок перевел дух и снова нажал – однако, на сей раз кирпичи почти не сдвинулись. Внимательно ощупывая их пальцами, он обнаружил место, где в кладке зияло отверстие, оставленное нерадивым работником. Рысенок шепнул об этом остальным. Вьюн взялся за нары, так и не послужившие им ночлегом, и отломал от них довольно длинную палку, которую и протянул Рысенку. Тот вставил ее в щель и дело пошло куда быстрее: скоро он смог расширить отверстие и, пробив кладку насквозь, выставил конец палки из противоположной стороны стены. Тогда Рысенок извлек ее и приник к дыре ухом. Прислушался, задержав дыхание. Мертвая тишь… Он вернулся к работе, подцепил ближайший кирпич, и начал его выковыривать – так, чтобы он упал к ним в подклеть. Несколько минут напряженной работы – и кирпич вывалился из стены. Подхватив его, Рысенок передал увесистый предмет Вьюну и тот бережно уложил его на землю. Дальше все пошло как по маслу. Кирпичи один за другим покидали кладку и занимали место в куче на склизком полу. После того, как отверстие стало достаточно широким, Рысенок просунул в него голову и плечи. В открывшемся ему соседнем помещении оказалось темно, хоть глаз выколи. В одном он был уверен – здесь никого не было.

Соблюдая максимальную степень осторожности, Рысенок окончательно расчистил дыру в стене, так чтобы сквозь нее мог пролезть крупный и широкоплечий Лукас. Сам бородач все это время твердо стоял на ногах, держа юношу на плечах – сказывался опыт жизни скомороха, включавший постоянную практику разных силовых и акробатических упражнений. Затем парнишка принял наскоро скрученную веревку и обмотал один ее конец вокруг обнаружившегося с противоположной стороны толстого гвоздя, намертво вогнанного в стену. Потом просунул туловище в дыру и, едва не сорвавшись, перевалился на другую сторону. Повис на руках, но долго не удержался – полетел вниз. Однако, каменный пол оказался совсем рядом, так что Рысенок даже не ударился сильно. Вслед за ним последовал Вьюн. Несмотря на скоморошеский опыт, полз он куда менее ловко – Рысенок даже поддержал его, когда тот очутился с другой стороны. Последним, хватаясь за опасно трещавшую веревку, перебрался Лукас. Ему с трудом удалось протиснуться в отверстие, он даже ободрал кожу на боках. Скоморох не сумел принять правильное положение - и падать бы ему головою вниз, если бы юноши не подхватили его и не помогли спуститься. Так или иначе, вскоре вся троица подкинула подклеть, определенную быть им узилищем.

Для начала Лукас предусмотрительно сказал, что нужно снять импровизированную веревку – кто знает, вдруг еще пригодится? Рысенок вновь вскочил ему на плечи и, отвязав веревку, обмотал ее вокруг своего пояса. Потом трое разбрелись в разные стороны, ощупывая руками стены. К счастью, страх оказаться в запертом помещении не оправдался – обнаруженная Лукасом дверь легко раскрылась, даже без скрипа. За нею обнаружилось лестничное помещение, ведущее вверх. Все трое осторожно зашагали по этой лестнице и минут через пять уперлись в новую дверь – тоже незапертую. Приоткрыли. Темноту озарил луч неяркого света. Скоморох вгляделся. Его взору предстала длинная узкая галерея с низким потолком, которую еле-еле освещало несколько тусклых электрических лампочек. В глубине галереи, спиной к ним, застыла фигура человека, сидевшего на стуле. Рядом с ним стояли прислоненными к стене огнебой с привинченным к стволу ножом и копье.

Лукас замер, предостерегающе вскинув руку. За спиною скомороха остановились Вьюн с Рысенком, напряженно пытаясь разглядеть через его плечи открывшуюся ему картину. Лукас осторожно притворил дверь.

–Часовой, - прошептал он – надобно отыскать другой выход...

Увы, другого выхода обнаружить им не удалось – из помещения, в которое они пробрались, выйти можно было лишь той самой галереей. Само помещение, судя по многочисленным ларям, громоздившимся у стен, служило складом. Чего именно складом – никто из них так и не узнал.

Убедившись, что дорога одна, Лукас со всей возможной осторожностью вновь приотворил дверь. Дозорный продолжал сидеть спиною к ним в той же самой позе. «Спит, - догадался Лукас, - однако же, какие нерадивые караульщики его баронского достоинства! Впрочем, и немудрено – еще не нашлись в наших краях такие аспиды, которые дерзнули бы на самого Цирвиса напасть! Пока что он сам на всех нападает и обирает… Ну ничего, это уже совсем ненадолго...»

-Вот что, ребятки, - пробормотал мужчина, - надо нам мимо этого караульщика пробраться. Видать, один он. Может, спит так крепко, что и не услышит… А коли проснется, следует его чем-нибудь тяжелым успокоить…

При тусклом свете, проникшем в лестничное помещение сквозь приоткрытую дверь, Рысенок углядел прислоненную к стене метлу и указал на нее Лукасу. Тот тут же ухватил ее. «Надо бить по голове, - мелькнула мысль, - но только упаси меня бог плутовства прикончить этого малого! За убитого стражника Цирвис перевернет все окрестности – только чтобы не говорили, что от него можно не только сбежать, но и, убив баронского воина, уйти безнаказанным. Тут уж лучше сразу к туркестанцам, а то и к чайнецам подаваться – чтобы не попасть в баронские лапы, да на кол. А если просто уйдем, никого не прибив насмерть, так с нас и взятки гладки…» Однако, прежде чем покинуть лестницу, они углядели и еще кое-что полезное – на крючках у двери висели немудреные предметы простой одежды: рубахи, порты. Полуголые беглецы (Вьюн так и вовсе голый) с радостью восполнили недостатки своего гардероба. Затем Лукас выбрался в галерею и крадучись начал пробираться к стражнику. За ним медленно шагали Вьюн с Рысенком. Тут скомороху бросилось в глаза то, на что он спервоначалу не обратил внимания: слева в стене галереи на равномерном расстоянии друг от друга были проделаны довольно широкие прямоугольные отверстия, прикрытые деревянными ставнями. «Бойницы», - догадался он. Продолжая осторожно двигаться вперед, Лукас услышал странный звук. Прислушался. Оказалось, что это всего лишь громкий храп, испускаемый караульным. Его сковал очень крепкий сон, а пресловутое шестое чувство, которое сейчас, по идее, должно было пробудить опытного воина, тоже никак не хотело проявляться. Поняв это, Лукас так осмелел, что подошел к спящему обычным шагом – и первым делом вооружился огнестрелом. На копье наложил руку Рысенок. Галерея кончалась новой дверью, перед которой сидел спящий. Но Лукасу вдруг расхотелось ее распахивать – дальше могли оказаться новые караульщики, не столь сонливые. «А вот попробуем», - подумал он про себя, подходя к одной из бойниц. Как он и ожидал, распахнуть ставню оказалось легче легкого, откинув запорный крючок. За ней обнаружилась сама бойница, продолбленная в толстой стене. Она сужалась у противоположной стороны, и пролезть сквозь нее было невозможно – даже худенькому Рысенку.

На секунду Лукаса окатила волна отчаяния. И то сказать, какой смысл делать столь широкие бойницы, чтобы через них в замок могли проникнуть враги? В отчаянии он еще раз окинул взглядом галерею, машинально вскинув в какой-то момент голову. И вдруг увидел над собой люк с большой рукояткой. Лукас быстро протянул руку, взялся за ручку, толкнул ее вверх. Люк легко раскрылся… Бородач откинул нетяжелую крышку вверх, взялся руками за края проема, подтянулся. По его волосам тут же прошелестел ночной ветерок – он оказался на вершине стены. Оглянулся – ни души рядом! Скоморох втянул свое тело в люк, а затем, встав на колени, наклонился вниз, спустил руки. Парням ничего объяснять не надо было. Сначала ухватился Рысенок - и Лукас без особого труда втащил его наверх. Затем настала очередь Вьюна. Тот отчаянно трусил, все время поглядывая на стражника: а ну как проснется? И тем не менее, ему хватило ума подать Лукасу копье и огнестрел – и только после этого выбраться наверх самому. И вот все трое стоят, пригнувшись, на продуваемом гребне стены. Сверху слегка капал ночной дождик. Тишина… Высота, кстати, показалась Рысенку не слишком большой – подумаешь, всего каких-то три человеческих роста. Снизу плескалась вода во рву.

–Прыгаем? – нетерпеливо обратился Рысенок к Лукасу.

–Погоди, как это «прыгаем», - всполошился Вьюн, - зачем?! У тебя же веревка есть, давай ее изладим…

-Веревка тут не поможет, - отрезал Рысенок, - слишком коротка…

Вдруг неожиданно засветилось окно одной из пристроек во дворе замка у них за спиной. Взгляд Вьюна успел уловить открывающуюся рядом с окном дверь… а больше ничего не успел – Лукас мощным толчком отправил его вниз. Рядом летел Рысенок, которого он толкнул другой рукой. И еще до того, как ноги парней успели коснуться воды во рву, ринулся за ними сам. Рысенок глубоко погрузился в воду, но так и не достиг дна. Плавать он умел очень хорошо и сразу же инстинктивно устремился вверх. Через несколько секунд после того, как его голова показалась над взбаламученной поверхностью, рядом вынырнул, отплевываясь, Вьюн, а затем и Лукас. Не сговариваясь, все трое устремились, мощно загребая, к противоположному краю рва. Достигнуть его стоило всего нескольких минут. Выбравшись на сушу, они из всех лопаток припустили прочь от замка, попутно моля всех известных богов о том, чтобы не нарваться на баронский патруль.

 III

Что ж, видимо Тот, кто всегда думает о нас, оказался к ним благосклонен в ту ночь. Троица благополучно преодолела полосу полей и скрылась под покровом леса. Беглецов вел Рысенок, всегда отличавшийся необыкновенно развитым инстинктом, позволяющим выбирать верную дорогу даже в незнакомых местах. Сейчас этот инстинкт обострился в нем еще больше, и спустя несколько часов (полная луна уже стала тускнеть) он вывел спутников на берег Двинки. Выбранное направление не удивило Лукаса с Вьюном – они прекрасно понимали, что смогут вздохнуть более-менее спокойно, лишь когда между ними и баронскими владениями проляжет река. А потому ни минуты покоя – вперед, только вперед!

…После почти часовых лихорадочных поисков они обнаружили то, что нужно – могучий ствол большого дерева, прибитый течением к береговой отмели. Затем им стоило труда оторвать его от песка, в который он успел засесть своими сучьями. Похищенный огнебой заранее приладили на самом верху, чтобы не намок. Справившись с этим, беглецы налегли на плавучее дерево и стали усиленно грести к противоположному берегу. Это тоже оказалось не самой легкой работой – Двинка, хотя в целом и не отличающаяся очень уж большой шириной, решительно стремила свои воды вниз по течению, во владения Герцога. Поэтому, куда быстрее продвижения к суше, они проносились мимо нее. Давали о себе знать холод и усталость, но толкали вперед страх и отчаянное желание выжить. Кто знает, как обернулась бы эта история, если бы их было лишь двое? Но тройные усилия делали свое дело – хоть и не скоро, но они одолевали реку, а темная громада берега становилась все ближе. Ближе, еще ближе!

Когда, наконец, бревно ткнулось в песок, Вьюн, Лукас и Рысенок испытали ощущение окончательной обессиленности. Медленно, подобно крабам, выползли они из воды.

–К-коченею…, - с усилием пробормотал Вьюн.

Лукас из последних сил отвесил ему затрещину – так что искры из глаз Вьюна, как ему показалось, осветили весь ночной пейзаж.

–А ну-ка двигайся, прыгай, не стой на месте! – рявкнул скоморох. Подавая пример, он сам начал, невзирая на страшную усталость, прыгать на месте, одновременно растирая все тело руками. Вьюн и Рысенок последовали его примеру. Теплее не стало, но кровь, казалось, быстрее заструилась по жилам.

–А теперь вперед! – скомандовал Лукас и решительно устремился под своды леса, усеявшего берег сосновыми и еловыми стволами. Еще видимая луна и ясное звездное небо сделали их дорогу не совсем неразличимой, к тому же на востоке начало уже ощутимо светать. Какое-то время они еще пробирались сквозь чащобы, мхи и кустарники, пока Лукас не скомандовал остановку. Он понимал, что необходимо отдохнуть – иначе они, израсходовав последние капли сил, вызванных необычайным нервным подъемом, вот-вот упадут замертво. Требовалось хоть немного отоспаться. Но сначала нужно было хоть немного согреться. Рассвет к тому моменту уже полностью вступил в свои права.

Зажигалка Лукаса потерялась при побеге. И тут снова выручил Рысенок – похоже, умение выживать в самых трудных ситуациях было у него в крови. Он принялся стаскивать валежник, сучьи и хворост, складывая их для костра. Вьюн с Лукасом кинулись ему помогать. Потом Лукас, тоже имевший богатый опыт выживания в самых нелегких жизненных обстоятельствах, добыл из огнебоя патрон, расковырял его и добыл пороху, смешав с сухим мхом. Юркий Рысенок словно бы из-под земли вытащил увеличительное стекло.

–Откуда? – только и спросил пораженный Вьюн.

–Я по лесу с детства ходить привык, - ответил тот, - а значит, волшебное стекло всегда с собою ношу и берегу пуще собственного глаза.

Вскоре к небу устремилась серая струйка. Опытный Рысенок развел небольшой костерок – так, что дымок затерялся средь древесных стволов. Они посбрасывали одежонку и начали блаженно подставлять промерзшие бока, ноги и руки к огню. Затем просушили одежду и забросали уже ненужный костерок землею. Вьюн отыскал удобное место меж корней большого дума – натащив листьев в качестве подстилки, беглецы рухнули там спать. Они настолько выдохлись, что даже и не подумали о необходимости выставить часового.

Спали достаточно долго. Вошедшее в силу солнце хорошо пригревало, так что никто не проснулся от холода. Первым пробудился Рысенок. Он поглядел на спящего Лукаса — при блеске дневного светила выяснилось, что скоморох, невзирая на растрепавшуюся бороду, обладает лицом приятным и умным, без намертво въевшейся печати плутовства, столь характерной для большинства его собратьев по ремеслу. На вид ему было лет около сорока. Отметив это про себя, паренек растолкал своих товарищей. Вокруг все было спокойно. Может, где-то там за рекою до сих пор не утих переполох, возникший после обнаружения их побега, но в здешнюю чащу его отголоски не доносились. Сон и усталость исчезли, вместо них навалился лютый голод. Но это не смущало Вьюна, Лукаса и Рысенка – благополучно уйдя из овеянной страхом цитадели Цирвиса, они уверовали в собственную удачу. Найти себе достойный ужин казалось сущим пустяком в сравнении со свершившимся фактом дерзкого побега. Эта задача казалась настолько нестерпимо срочной, что ради нее решили даже временно пренебречь дальнейшим увеличением расстояния между собой и баронским замком.

И вопрос наполнения желудков им действительно удалось решить – к тому же, весьма быстро. Ловкий Рысенок, действительно чувствовавший себя в лесу, как дома, прихватил с собой огнебой – не зря его берегли от воды – и скрылся в чаще, пообещав скоро вернуться. Сделал он это так быстро, что спутники не успели ему и слова сказать.

–Если начнет стрелять, то как бы на выстрел не сбежались люди. А здесь, в этих местах, друзей мы вряд ли встретим, - забеспокоился Вьюн.

–А, пустое, - отмахнулся Лукас, - пущай стреляет. Все равно, жрать так хочется, что можно и рискнуть. Меня другое тревожит: а ты уверен, что твой приятель вообще вернется? Оружие у него есть – зачем ему еще и о нас заботиться?

-Вроде должон вернуться, - неуверенно сказал Вьюн, - думаю, он не тот человек, чтобы вот так вот…

-«Должон», оно и заметно - передразнил Лукас, - а помнишь, как сам сбежал от нас с деньгами? Что он, глупее тебя? Денег, правда, у нас нет, ну так зато хоть огнебой прихватил…

Вьюн окончательно замялся – однако, Лукас перевел разговор на совершенно другую тему.

–Слушай, парень, отчасти и хорошо, что он сейчас смотался. Мне все равно нужно было побалакать с тобой – но не при нем.

Вьюн навострил уши.

–Тут такое дело, что если правильно себя повести, то можно не только баблишка срубить, но и вообще озолотиться, - вкрадчиво продолжал Лукас, - и я об этом сразу докумекал, когда ты мне в клетке у Цирвиса рассказал про этого малого, Рысенка. Ты же вместе с ним собирался на Заповедный, так?

Вьюн кивнул. Он рассказал Лукасу о своем путешествии с Рысенком, сидя в баронской клети – потому что в тот момент и не помышлял о скорейшем вызволении. Однако и сейчас запираться не находил нужным, раз уж однажды проговорился. Будучи сам хорошим плутом, Вьюн знал Лукаса, как мужика хитрого и пронырливого – впрочем, иным предводитель скоморошьей ватаги быть и не мог. Как знать, вдруг он и вправду придумал что-нибудь выгодное для них обоих? Надлежало выслушать.

–Знаешь ли, ты совершенно правильно подумал, что у этих волшебников с Заповедного найдется чем поживиться, - продолжал Лукас, - вот только одного ты не рассчитал – в одиночку многого у них ты не утянешь. Ну стащишь, в лучшем случае, какой-нибудь нож, фонарик, а если повезет, то и огнебой. Понятное дело, у них все эти вещи куда лучше, чем у нас — так что, покупателя найти всегда можно. Но много ли ты заработаешь за один раз? А ведь вторично волшебники тебя к себе не допустят – нееет! Не такие уж они, в самом деле, дураки. Скорее, если попадешься им после воровства, живьем шкуру спустят. Так что, если правильно разобраться, то ничего хорошего в твоем плане нет. Ты вот жизнью рискуешь, чтобы на Заповедный пробраться – вот, считай, только чудом из Цирвисовых лап выскользнул. А толку? Все равно овчинка не стоит выделки…

Вьюн огорчился – изложенный Лукасом расклад, казалось бы такой простой и естественный, в голову ему не приходил.

–Что же мне теперь делать, дядя Лукас? - поинтересовался он упавшим голосом.

–Что делать, спрашиваешь? - эхом отозвался собеседник, - хороший вопрос, вьюноша! Значит, ты и вовсе не дурак, коли знаешь, когда нужно спрашивать совета у старших и более опытных. Чего нам ходить вокруг да около? Вот тебе мой сказ – смысл топать до Заповедного имеется только в том случае, если мы собираемся наложить лапу на все их барахло разом, а не на отдельные цацки!

-Как? – Вьюн разом взмок от волнения.

–А вот так, - Лукас понизил голос до шепота, - сами мы, понятное дело, такое не провернем. Значит, потребуется нам подмога, чтобы справиться с Заповедными. И, представь себе, такие люди есть! Считай, тут они, рядом – надо только позвать. Конечно, придется делиться с ними добычей. Ну ничего, на Заповедном наверняка столько богатств, что и на нашу долю достанется – ежели не на всю жизнь, то все равно надолго хватит! А без подмоги нам так и так ничего не светит. Стало быть, тут и рассуждать нечего.

Вьюн долго не колебался – доводы Лукаса показались ему на редкость убедительными. Хотя некоторое сомнение все же оставалось – из соображений честности стоит отметить, что оно нимало не касалось нравственного плана. Да и вообще, нравственные нормы Вьюна всегда отличались немалой эластичностью.

–Ну а кто эти люди, которые нам помогут одолеть Заповедных, дядя Лукас? Да и вообще, найдутся ли такие психи? Заповедные – могучие волшебники, по небу летают. Неужели у кого-то духу хватит напасть на них?

-Найдутся такие люди, парень. Ты слыхал когда-нибудь о Звирбулисе?

В устах Лукаса вопрос был чисто риторическим. Слыхал ли Вьюн о Звирбулисе? О Звирбулисе, самом лихом и бесшабашном из всех главарей вольных разбойничков-аспидов, водящих свои ватаги по Придвинью? Торжища, рынки и кабаки полнились рассказами о похождениях смелого вожака. Толковали не только об ограбленных селениях и караванах, но и о том, как однажды Звирбулис, дескать, натянул нос самому Герцогу – вторгся в его владения, невозбранно разорил несколько принадлежащих тому деревень и даже один из пограничных, хорошо укрепленных замков. А потом ушел, ловко обведя вокруг пальца могучее, но неповоротливое герцогское войско. Рассказывали, что под началом Звирбулиса состоит несколько сотен отчаянных удальцов, которым сам черт не брат. Мол, попасть в его ватагу очень трудно – сам вожак следит за тем, чтобы любой из кандидатов подвергся трудным и опасным вступительным испытаниям. Зато с такими молодцами он мог бы, пожалуй, и в горние владения самого Перконса вторгнуться, да подпалить бороду суровому богу-громовнику.

–Так вот, знаешь ли, я хорошо со Звирбулисом знаком, - продолжал Лукас, - а откуда знаю – тебе, пожалуй, слышать без надобности. Впрочем, могу сказать, что в свое время я и не раз и не два помогал ему обтяпывать некоторые делишки. Скомороха, который хорошо развлечь да рассмешить способен, много куда пускают. Вот я и пробирался куда надо, узнавал то, что нужно было Звирбулису, а потом ему передавал. Он меня хорошо знает – я его обманывать не стану. Хотя, такого как он обмануть можно лишь раз в жизни, а вот потом ему лучше не попадаться, - Лукас испустил короткий смешок.

–И что же мы сделаем? – Вьюн загорелся азартом почти моментально.

–Очень просто. Перво-наперво надобно со Звирбулисовыми ребятами связаться. И знаешь что, малый? Нам очень повезло, скажу я тебе. Потому что, я точно знаю, сейчас Звирбулис как раз рядом кочует.

-Зачем?

–А он решил Цирвиса пощипать – так что зря баронские стражнички кемарят на постах. Честно говоря, я из-за этого у барона под замок и угодил. Ты сам в курсе, крайние гастроли не удались, в карманах и так ветер свистел, но ты еще и остатнее увел. А тут я случайно пересекся с ватажниками — наметился заработок. Словом, мы с Хохмогоном — помнишь его? - подрядились разведать для Звирбулиса кой-чего. Да вот беда, Хохмогон подвел в решающую минуту. Ты ж знаешь, он на мухоморах сидел конкретно... Естественно, накануне похода к ним не прикасался, но там мозги уже по-любому были набекрень, по ходу... В общем спорол косяк, когда не надо было, вот и итог — его самого прибили, меня живьем взяли... Естественно, про Звирбулиса я им ни гу-гу — думали, обычного воришку поймали...

-И что же теперь?

-Чтоб ты понимал, подать о себе знак Звирбулису очень легко – конечно, если знать, как это делается. Я вот, например, знаю. Тут надобно всего лишь костер сложить, вот как мы утром. Да только надо, чтобы дым в небо не простой шел, а определенного цвета и с разными промежутками. Я слышал, Звирбулис эту идею из какой-то старой допогромной книжки выудил – там было написано, как можно поддерживать связь звуковыми, световыми и прочими сигналами. Азбука как его… Морзе, вроде… У него котелок здорово варит — вот он и придумал собственную систему сигналов. Этой азбукой владеют лишь немногие доглядчики, кому Звирбулис доверяет. Я – в их числе. Подам знак и сяду ждать – они сами на меня и выйдут...

–А как быть с этим? – Вьюн кивнул в сторону кустов, в которых исчез Рысенок, - не думаю, что он захочет своей волей Звирбулисовых молодцов на Заповедный вести. А если заставить не своей волей, так все равно ничего не получится. Он же всегда сможет как-нибудь исхитриться, да подать тем знак – мол подстава…

-А ему ничего знать и не требуется. Я еще маленько с вами пройдусь, а завтра утром – нет, даже сегодня ночью – и скроюсь. А ты потом ему скажи: дескать, так, мол, и так, по всему видать – кинул нас Лукас. Ну что ж, у него своя дорога – у нас своя. Невелика потеря… Пока я буду со Звирбулисом связываться, вы как раз до Заповедного дотопаете. Ну а дальше – самое важное, Вьюн. Скажу больше – настанет момент, когда именно от тебя все будет зависеть.

–Это как же? – Вьюн невольно похолодел.

–Твоя задача – вкрасться к Заповедным в доверие. Добивайся этого, как хочешь. Ну, да ты хитрый парень – справишься, не пропадешь.

–А дальше-то что?

-Дальше… Тут дело такое – рассказывали, что в свое время, не так давно, находились удальцы, пытавшиеся этих самых Заповедных пощипать. Типа, сначала засылали к ним на Кабанье озеро лазутчиков – под видом торговцев или скоморохов. И Заповедные, что характерно, в свой лагерь их пускали, общались, даже покупали что-то… Так вот, те кто их видел вблизи, говорили, что они, пришельцы, большей частью никакие не воины – так, лохи какие-то, чудики… Исследуют цветочки, деревья, зверей, всякую дрянь собирают, вроде старых и никому не нужных книжек. Понятное дело, от таких вестей у главарей окрестных разбойничков головы-то позакружились – мол, мы этих недотыкомок живо снесем, да на их богатства лапу наложим! Да не тут-то было! Когда пытались они напасть с лодок и плотов на Заповедный остров, пришельцы что-то там нахимичили – и над всем островом поднялась голубоватая завеса. Полупрозрачная какая-то, мерцающая. Я сам слышал рассказы… На вид полная ерунда – пальцем проткнешь. А на деле, эта самая завеса спасала островитян лучше всякого оружия. Проникнуть за нее невозможно. Тех, кто был понастойчивее, просто отбрасывало назад. Покрутились они, значит, покрутились там – бесполезно! Так и отправились восвояси, несолоно хлебавши… Естественно, пошли разговоры, что, мол, пришельцы могучие волшебники. И что очень хорошо, что они смилостивились над дураками, дерзнувшими пытаться на них напасть и не стали их убивать своей магией. Волшебники…, - Лукас презрительно сплюнул.

–А что, разве не волшебники? – осторожно переспросил Вьюн, воспользовавшись образовавшейся паузой.

–Сдается мне, парниша, что на самом деле волшебного в них не больше, чем в тебе или мне. Просто им выгодно распускать про себя такие слухи, чтобы отвадить всякий быдляк даже от мыслей о нападении. Но у нас, к счастью, тупое быдло – это еще далеко не все. Остались люди с мозгами – они-то давно раскумекали, что все, чем располагают Заповедные, это не магия, а всего лишь техника…

-Техника?

-Ну разумеется! - чуть ли не вскричал Лукас, - тем более, что у нас самих кое-что имеется, сохранившееся с допогромных времен. Огнестрелы, электрические лампочки в домах богатеев, движущиеся картинки… Есть даже самобеглые телеги, да специальные механические двигуны для барок у самых богатых. И ходили бы наши караванщики по реке, не изнуряя себя на веслах – кабы специальная маслянистая вонючая жидкость, которой питаются эти двигуны, не ценилась в наших краях на вес золота и даже больше… Впрочем, неважно. А важно то, что никакие это не волшебники, а обыкновенные люди – только знающие и умеющие куда как больше нас. Возможно, они действительно во времена Погрома где-то отсиделись на другой планете. Бедствия их не затронули – вот они и сохранили все знания прежних времен. Это я говорю к тому, что тебе не надо чересчур их бояться. Опаску иметь стоит, да. Бояться – нет, не стоит.

-Так в чем же дело, дядя Лукас? – Вьюн не смог скрыть томившее его нетерпение.

–Послушай, парень, время говорить начистоту. В моем плане есть узкое место – это ты. Слушай внимательно. Короче, приходите вы с этим Рысенком на Заповедный остров. Дальше, повторяю, ты должен втереться его обитателям в доверие. Как – твое дело! Ты сметливый, значит придумаешь. Типа несчастный сирота, некуда деться, последняя надежда – обитатели Заповедного острова. В конце концов, если уж они приглашали к себе Рысенка, то почему не могут взять с собой на Красную Планету и другого парня – такого же несчастного? Ведь правда? Я думаю, ты сможешь убедить их в этом без особого труда. Теперь дальше. Твоя задача – сделать так, чтобы парни Звирбулиса смогли вторгнуться на Заповедный.

–И как я смогу этого добиться? – обмирая от ужаса, спросил Вьюн.

–Твое дело – убрать эту самую голубую завесу. Сделать так, чтобы Заповедные не смогли бы ее выставить – тогда никто не сможет помешать парням Звирбулиса захватить остров со всеми его богатствами. А уж тогда и на нашу долю кой-чего достанется. Клянусь тебе молнией Перконса, уж Звирбулис точно не станет скупиться с человеком, позволившим ему одержать такую победу!

-Снять защитную завесу… это... легче сказать, чем сделать, - пробормотал Вьюн, чувствуя, как ледяная игла ужаса ввинчивается ему в позвоночник.

–Думаешь, я собираюсь тебя туда вслепую отправить? – усмехнулся Лукас, пристально всматриваясь в лицо перетрусившего юноши, - ну вот что, пора раскрыть карты окончательно. Ты даже не представляешь, как я возрадовался, когда услышал ваш рассказ о том, что вы идете на Заповедный, и что у Рысенка там есть знакомые, которые готовы пустить его на остров. Ну, Лукас, старый плут, сказал я себе - если бы нам еще удалось сбежать из темницы! И мы сделали это – в чем явный знак того, что боги благосклонно относятся к моему замыслу! Да будет тебе известно, что года два назад я сам был на Заповедном. И, между прочим, вынюхал кое-какие тайны его обитателей!

-Ккак? – поперхнулся Вьюн.

–Ну, то дело прошлое, - поморщился скоморох, - просто тогда эти блаженные были куда доверчивее, чем сейчас. А я парень не робкого десятка, ты же знаешь. Вышел к Кабаньему озеру и приплыл к ним на лодке. Я уже тогда догадывался, что они обыкновенные люди. Кроме того, мне ни тогда, ни сейчас не доводилось слышать, чтобы они кого-то убили. И, представь себе, поначалу я нашел с Заповедными общий язык! Принялся смешить их, выделывать разные трюки – ну ты помнишь наши выходки – и они разрешили мне переночевать на острове. Особо, правда, про себя не рассказывали и по островку своему свободно перемещаться не разрешали. Ну да я и сам не промах – глядел в оба. И вот что мне удалось увидеть, слушай внимательно.

Вьюн снова навострил уши.

–Там у них есть небольшая пристань, к которой подгоняют лодки с провиантом. Аккурат рядом с нею стоит будка – ты ее сразу узнаешь по островерхой крыше. Еще одна примета – на двери нарисована черная раздвоенная молния. Каждое утро туда, в эту будку, заходит человек – а может, и все время там сидит. Не знаю, как он зовется у Заповедных, стражник, часовой, караульщик – но он поворачивает вниз большую рукоятку в стене. Когда это делает – над островом тут же разворачивается защитное покрывало. Отводит ручку назад вверх – покрывало исчезает. У них оно называется, если я точно запомнил, про-фи-лак-ти-ческая проверка работы защитной системы. Мне дико повезло, что я это подглядел. Мне разрешили сходить к моей лодочке – я объяснил, что там у меня осталась скоморошья снаряга. А когда я шел мимо этой самой будки, так все и подсмотрел – окна-то у них широкие, не то что бойницы в крепости у Цирвиса. А сопровождающий мой, дурак эдакий, не только мне смотреть не воспрепятствовал, да еще и объяснил, что к чему. Может, думал, что когда я вернусь с острова, то расскажу всем, что нападать на Заповедный бесполезно, раз там такая защита… Вот ведь дурень! Тогда-то я и понял окончательно, что в искусстве войны эти олухи ничего не смыслят. Если правильно подойти к делу – не помогут им ни их щиты, ни леталки.

Вьюн начал понимать. Но несмотря на успокоительные рассказы Лукаса, он продолжал чувствовать страх.

–Значит… То есть, я должен вкрасться к Заповедным в доверие для того, чтобы в решающий момент вырубить им защиту?

-Точно, парень. Вояки они никакие, как я понял. Когда мы с ребятами Звирбулиса будем готовы штурмовать островок – а это будет на рассвете – дадим тебе знать. На берегу озера, как раз напротив пристани, там лесная чаща. И мы разведем в ней костер подымнее. Когда увидишь этот костер, начинай действовать – наши лодки в этот момент уже будут готовы плыть к Заповедному. Вряд ли в тот момент за тобой будет усиленный присмотр – во всяком случае, я на это надеюсь. Когда все закрутится, подкрадись к будке и постарайся двинуть тамошнего стражника по башке чем-нибудь тяжелым. А потом резко рычаг вверх! Если снимешь завесу хоть на пару минут, то этого может оказаться достаточно. Мы ворвемся на остров и перебьем всех, кто нам попытается воспрепятствовать.

–Но ведь у них, поговаривают, тоже есть огнебои – и куда получше наших…

-Это ерунда, мальчик. Не видел я у них огнебоев. Впрочем, даже если они у них и есть... Тут главное не огнебои, а то, в чьих руках они находятся. Говорю тебе, Заповедные никак не бойцы – я за ними наблюдал. В открытом бою, лицом к лицу, у них нет никаких шансов супротив наших.

Вьюн глубоко задумался. Отказаться? Он опасливо покосился на дюжего Лукаса. Согласиться для виду, а потом дать деру? Но тогда ему лучше вообще никогда не встречаться ни с этим, ни с другими скоморохами – не задушит сам, так оповестит прочих, чтоб задушили… Кстати, на Заповедном ведь действительно есть чем поживиться. А вдруг после такого успеха Звирбулис пригласит его, Вьюна, вступить в свою ватагу? Оказаться в рядах шайки самого знаменитого во всем Задвинье разбойника – честь немалая!

-Ну ладно, - сказал он, как ему показалось, неожиданно для самого себя, - хорошо. Я пойду туда и постараюсь сделать то, что ты сказал.

–Вот и молодчага! – обрадовано ответил Лукас, - я не говорю ведь, что риска совсем нет. Он есть, конечно - но шансов на удачу куда больше. И если не оплошаешь, то внакладе не останешься: слово даю! Ну и те десять рублисов, что ты тогда у нас увел, тоже прощу.

Вьюн сморщился. По правде говоря, за треволнениями последних часов он и думать забыл про похищенные им деньги. Усердно закивал — согласен, мол, на предлагаемые условия.

-Значит, мы договорились. Еще раз скажу, ты не...

Громкий выстрел из огнебоя, раздавшийся, как показалось им о неожиданности, совсем рядом, прервал речь беглого скомороха. Опытный Лукас тут же пришел в себя, предостерегающе схватив Вьюна за плечо.

–Похоже, наш Рысенок кого-то подстрелил. Скоро вернется. Думаю, не стоит тебе объяснять, что обо всем, о чем мы сейчас с тобой толковали, при нем – молчок.

Вьюн кивнул. Рысенка и в самом деле ждать долго не пришлось. Вскоре его хрупкая фигурка показалась из чащи; на плечи он взвалил тушу небольшой козы. Лукас и Вьюн кинулись навстречу ему, сняли животное и тут же принялись его свежевать. Здесь пригодился нож, который Лукас ловко отвинтил от ствола огнебоя. Вскоре над вновь разожженным костерком оказались ароматные куски жаркого, которые Вьюн, внимательно следивший за вертелом, постепенно довел до съедобной кондиции. Еще миг – и мясо оказалось у них на зубах, наполняя желудки полнотой и чувством невыразимого блаженства.

–Ух, отлично, - довольно пробормотал Лукас, - а то я уж забыл, когда в последний раз нормально пожрал. Ладно парни, пора двигать.

И они двинули — на юг, что совершенно устраивало Рысенка, точно знавшего, что Кабанье озеро находится примерно в двух днях с половиной пути в этом направлении. Увы, маршрут оказался выбран не слишком точно — вскоре на их пути встало топкое болото, сначала серьезно замедлившее, а потом и вовсе остановившее их. Не помог даже инстинкт Рысенка, обычно позволявший ему выбирать максимально правильный путь. Немало пробарахтавшись в этом болоте, беглецы все же были вынуждены повернуть-таки обратно. Пришлось приложить серьезные усилия к тому, чтобы выбраться на твердую землю — промокшими, изрядно перемазанными в грязи и уставшими. Хорошо хоть оружие и съестной припас не утопили... Однако, в итоге всех вечерних блужданий оказалось, что они почти не продвинулись с того места, где трапезничали.

-По ходу, парни, мы с вами неправильно отправились, - подвел итог Лукас, - потому что следовало какое-то время еще пройти вдоль Двинки, не удаляясь особо, а уж потом прямо на юг... Ладненько, уже темнеет. Надо бы сегодня лечь пораньше. Поужинаем — и спать. А рано поутру позавтракаем, да снова двинемся.

Сразу, правда, они не легли. После ужина все трое еще сидели какое-то, любуясь малиново-алыми угольями. Тек неспешный разговор. Сначала переговорили о планах на день завтрашний — все сошлись на том, что южное направление является самым правильным, а потому именно его и надо придерживаться. Затем беседа как-то плавно соскользнула с чисто практических вопросов — пошли рассуждения о жизни.

-Я ведь почему изначально в скоморохи подался? - разглагольствовал Лукас, - да потому что меня еще с отрочества бесило, что в нашем дурацком мире, разрази его Перконс, все предопределено. Либо ты рабочее быдло, смирившееся с тем, что будешь всю жизнь навоз разгребать, либо станешь карабкаться, срывая локти, по спинам и по головам — чтоб другие вместо тебя лопатой махали. Вот вы, пацанва, как думаете: какое самое главное слово в нашей жизни?

-Мама? - со вздохом предположил простодушный Рысенок.

-Рублис?! - победно воскликнул Вьюн.

-И ничего-то вы, парни, не понимаете, - с показной грустью покачал головой скоморох, - это потому что молодые еще и эту глупую жизнь пока толком не нюхали. Главное-то слово у нас звучит вот как - «статус». Вы, поди, и не знаете, что это такое?

Парни дружно покачали головами.

-О, это такая вещь, что ее и с кашей не съешь и в карман не положишь. И тем не менее, большинство человеков ради этого самого слова готовы плюнуть тебе в душу... воткнуть нож в спину... наступить на шею... Ведь что самое неприятное, они будут готовы вскарабкаться по твоей спине наверх, самого тебя даже и не заметив... Ну а я не желаю быть ни рабом кормушки, ни слугой статуса... Всегда с этого смеялся. А когда ты скоморох, то мало того, что открыто смеешься над дураками и идиотами, так тебе еще за это и приплачивают...

Вьюн и Рысенок промолчали. Скоморох вздохнул и предложил начать отходить ко сну — возражений это не вызвало. Правда, предусмотрительный Лукас разъяснил, как глупо они поступили накануне – уснули все разом, рискуя беспомощными угодить в руки баронских стражников, которые, возможно, все еще бродят где-то поблизости. Решили, что первым понесет ночную вахту Рысенок, потом Вьюн, затем – Лукас. После того, как первые двое выполнили свой долг, Вьюн разбудил Лукаса. Близилось к рассвету и краешек небосвода уже начал окрашиваться белым. Однако, сразу Вьюн спать не пошел – они еще довольно долго перешептывались со скоморохом, поглядывая на зарывшегося в мох и сорванные листья Рысенка. После Лукас одобряюще хлопнул своего бывшего подручного по плечу, одним рывком поднялся и зашагал в чащу, вскоре его поглотившую.

Вьюн прилег. Сердце колотилось так, будто он пробежал до того не один километр. Однако, Рысенок продолжал спокойно спать и он мало-помалу успокоился. Впрочем, глаза сомкнуть ему удалось лишь перед самым рассветом.

 IV

…Вьюн проспал, как ему показалось, не больше минуты. Пробудился он от того, что Рысенок беспощадно тормошил его за плечи.

–Проснись, похоже, твой скоморох смылся!

Вьюн продрал глаза. Взбаламученный накануне рассудок мгновенно вернул его к реальности. Он тупо огляделся вокруг, из-за всех сил пытаясь придать своему немытому лицу приличествующее выражение удивления и растерянности.

–Как… смылся?

-Да уж известно как, - Рысенок запустил пятерню в свою шевелюру и принялся ожесточенно чесаться, - дождался, пока наступит его очередь караулить, да и сбежал. Огнестрел с собою прихватил, нож, копье. Хорошо хоть, немного мяса оставил… Ну, сволочь!

Вьюн окончательно опомнился.

–Рысенок, ты это, извини. Моя вина. Я ж Лукаса и раньше хорошо знал, с ватагою его ходил даже одно время. Думаешь, почему я от него сбежал тогда? Да все потому, что понял его подлую натуру – что добра мне с ним не будет. Обманет, да деньги все за труды присвоит – и вся недолга. Поэтому, я у него тогда отсыпал из кошеля долю малую, мне причитавшуюся, да в бега пустился… Ну и сейчас… Должен был сообразить, что он обязательно нас кинет. Вот и кинул…

-Да будет тебе, погоди оправдываться, - досадливо сплюнул Рысенок и слегка слукавил, - мне самому этот Лукас очень не понравился. Прохиндей он, по моему... По крайней мере, хорошо хоть, что избавил нас от своего присутствия. И ладно, что не прирезал ночью – хотя мог бы… В общем, завтракаем и двигаем дальше.

–А как же огнестрел?

-Обойдемся. Знаешь, по моим прикидкам, до Заповедного острова нам еще дня полтора идти. Доберемся как-нибудь – главное, зорче смотреть по сторонам. Если наткнемся на аспидов или баронских прихвостней, то все равно никакой огнестрел не поможет.

И они пошли — на этот раз, памятуя вчерашнюю неудачу, решили некоторое время не удаляться от берега Двинки, а потом сразу повернуть на юг. Оказалось, что прежде чем пуститься в это путешествие, Рысенок досконально выспросил у знающих людей подробности здешней местности и пути к Кабаньему острову. У него с собой было даже нечто вроде карты, начертанной на бересте. Увы, карта потерялась, когда их пленили стражники Цирвиса — но ее содержимое отпечаталось в мозгу парня, словно на гранитной плите.

Как доказало вскоре последовавшее происшествие, им второй раз подряд не хватило осторожности. Всего через полчаса пешего хождения вдоль реки лесная чаща совсем проредилась и впереди обнаружилась большая луговина, которую, хочешь не хочешь, а надобно было пересечь. Некоторое время они оглядывались по сторонам, а потом, решившись, быстро зашагали к противоположной кромке леса, отстоявшей от них на немалое количество шагов. Но едва они добрались до середины луговины, как разразились хриплые вопли – и слева, справа, спереди на них ринулись дюжие стражники с эмблемой Цирвиса на одеяниях. Много позже, неоднократно разматывая тот страшный момент в памяти, Рысенок все никак не мог понять, как это они так оплошали и позволили врагам подкрасться настолько близко. Но, как оказалось, были, были среди стражничков людишки опытные, исходившие не одну сотню километров по лесам и полям! Заранее почуяв беглецов поистине волчьим нюхом, они принудили всю команду поимщиков залечь между зарослями кустиков. И лишь когда утеклецы вышли на достаточное расстояние из спасительной чащи – бросили стражников в атаку! Рысенок и Вьюн были ошеломлены неожиданной бедой, свалившейся им на плечи. Они беспомощно заметались – и уже через пару минут их валили, заламывали руки, а в их ребра впивались кованые носки стражничьих сапогов.

Хорошенько отколошматив пленников, баронские холуи потащили их, окровавленных и заплывших синяками, к Двинке. Поимщиками, коих насчитывалось около дюжины, руководило огромного роста животное в блестящей кольчуге и с гигантскими ручищами, свисавшими, казалось, ниже колен – остальные почтительно называли его Хазгом. Как поняли пленники из отрывочных фраз, которыми перекидывались Хазг и его люди, баронский эконом, да и сам его достоинство, оказались весьма разъярены дерзким ночным побегом. Такого в их замке не бывало уже в течение долгих лет. Нерадивые караульщики, державшие в ту ночь вахту, оказались безжалостно перепороты батогами, а немалые поимочные команды были брошены рыскать по окрестностям. Одну из таких свор не поленились отправить на противоположный берег Двинки – и этот расчет более чем оправдался.

У реки их ожидало несколько лодок. При их виде у Вьюна невольно мелькнула мысль о Лукасе – эх, оказался умнее всех скоморох, выкрутился и на сей раз... Правда, костер у Заповедного он теперь может разжигать хоть до тех самых пор, пока Верховный Творец, окончательно наскучив этим презренным миром, своим неудачным произведением, вновь не раскатает его в плоскую лепешку. Ну ничего, зато он, Лукас, хоть жив останется, цел и невредим…

Дальнейшие события разворачивались молниеносно. Отблеск солнца ярко вспыхнул на обшивке механической стрекозы, неожиданно вынырнувшей из-за деревьев леса на бреющем полете. Установленные на поперечной оси двигатели резко взревели, меняя свое положение в продольной плоскости, когда аппарат, оказавшись над ними, почти мгновенно перешел от быстрого движения к зависанию.

Того, что случилось после, в их краях уже давно не видывали - ибо все последние годы страшные летающие машины чайнецов воздерживались от нападения на местных жителей. Патрулируя над Придвиньем, эти механические монстры, казалось, были полностью удовлетворены тем, что никто из жалких человечишек даже не помышляет о том, чтобы поднять в их сторону руку с оружием. Если их, людишек, заставали на открытой местности, то они, как правило, тут же падали ниц и не вставали, пока летательный аппарат не удалялся. Но сейчас все случилось совсем по другому. Неожиданность появления чудища сделала свое дело: самый молодой из стражников, все еще охваченный слепым возбуждением после поимки беглецов, автоматически вскинул свой огнебой и, сам не успев осознать, что делает – выстрелил! Пуля бессильно щелкнула по обшивке, а массивный ствол пушки внизу корпуса пришел в движение и уставился прямо на них. Пораженные ужасом стражники застыли, а вот Рысенок, даром что избитый и израненный, проявил большую сообразительность – он рванулся в сторону, там где берег, приподнявшись над водной гладью, образовал небольшой обрывчик. Вьюн, которому ситуация придала почти сверхъестественную сообразительность, кинулся следом. Невзирая на скрученные за спиною руки, оба бросились с обрывчика в воду. И вовремя! Пушка механической стрекозы злобно плюнула огненным шаром в сгрудившихся стражников. Переваливаясь через обрыв, Вьюн успел в последнюю секунду уловить нечто вроде взрыва, разбросавшего ошметки тел их недавних пленителей в разные стороны; несколько уцелевших с воплями бросились прочь от берега в сторону леса. Чудовище устремилось за ними, продолжая испускать смертоносные плевки.

Наглотавшиеся воды Вьюн с Рысенком вскочили. Несмотря на близость берега, глубина здесь была достаточно солидной – вода доставала почти до шеи. Оба, не сговариваясь, устремились к маленькой впадине, образовавшейся под обрывом. Вжались в твердь и замерли.

…Крики утихли очень быстро – после того, как донеслись отзвуки еще нескольких выстрелов. Потом вновь они услышали рокот моторов у себя над головой. То был решающий момент – оба зажмурились и сжали зубы, ожидая мгновенной гибели. К счастью, обрывчик скрыл их от неведомых органов чувств летающего монстра, который не стал задерживаться над этим местом. Со свистом пронесшись над береговой чертой, он разнес еще парой выстрелов обе стражничьих лодки и быстро унесся в закатную сторону.

Ужас, охвативший беглецов, оказался настолько велик, что они не скоро, очень нескоро, решились вновь выползти на берег. Неподалеку догорали раскуроченные доски, оставшиеся от приткнувшихся лодок. Сначала они вовсе не собирались идти смотреть на то, что чудовище сделало с их недругами – но это было бы непрактично. Преодолевая подступающий к горлу ком отвращения, Рысенок приблизился, стараясь не задерживаться взглядом на страшно обугленных и изуродованных телах, и вскоре нашел то, что искал – парочку совершенно неповрежденных огнебоев, а также нож, зажигалку (ее он достал, не погнушавшись даже обшарить карманы одного из трупов, наиболее сохранившегося), плюс бинокль. Последнее приобретение показалось ему особенно важным – в Придвинье подобные вещи считались весьма редкими и ценились очень высоко. По уму, так надо было бы снять с павших стражников еще и обувь, но на это уже душевных сил у них не достало.

Затем, не задерживаясь далее, оба продолжили путь — на сей раз устремившись прямо на юг. Теперь направление оказалось выбрано удачно и болотистые топи остались где-то далеко по левую руку. Пережитый шок отпускал их настолько медленно и неохотно, что Вьюн и Рысенок даже не чувствовали радости от своего неожиданного спасения. К тому же, очень напоминали о себе синяки, ссадины и кровоподтеки, которыми их щедро наградили баронские прихвостни, ныне, к счастью, вкушающие заслуженное посмертие в страшных чертогах свирепого Йодса. Рысенок мучился особенно сильно – один из лиходеев так усердствовал, прикладывая его по лбу, затылку и темечку, что голова раскалывалась и все время подташнивало. Но тем не менее, он упрямо переставлял ноги и шел вперед.

Остатки убитой накануне козы они бросили, пытаясь бежать от стражников – но после всего пережитого есть им совершенно не хотелось. Последние часы этого дня, проведенного в пути, более ничем, к счастью, не запомнились. Приближалась ночь, которую нужно было где-то провести. Сначала они сделали выбор в пользу естественной пещерки, обнаружившейся под наполовину вывороченными корнями поваленного древнего дуба — хотя там оказалось и не особо удобно. Но потом зоркий Рысенок заприметил какое-то древнее здание, почти полностью скрытое деревьями и кустарником. Парни подошли поближе — им предстало высокое прямоугольное строение, на посеревших от времени стенах которого кое-где оставались следы каких-то замысловатых орнаментов. Здание оказалось увенчано четырьмя непонятными образованиями, когда-то, судя по ряду признаков, покрытыми металлом. Одно из них было побольше, прочие поменьше - некоторые из них еще сохраняли подобие первоначальной луковичной формы. По этим и некоторым другим приметам Вьюн с Рысенком скоро догадались, что перед ними строение еще допогромного времени. Беглецы скоро обнаружили и остатки растрескавшегося крыльца, за которым зиял дверной проем, наполовину скрытый кустами, проросшими прямо сквозь многочисленные трещины. Поскольку ничто поблизости не выдавало присутствия людей, они решились войти. Сделать это оказалось не очень легко, так как пришлось преодолевать дикие заросли.

Внутри оказалось достаточно просторно — судя по всему, предметы обстановки, находившиеся когда-то здесь, были растащены еще несколько поколений назад. Гаснущие лучи вечернего солнца, врываясь через провалы окон, освещали роспись на стенах. Она довольно плохо сохранилась, но кое-где еще оставались заметны фигуры бородатых старцев, зрелых мужчин и женщин, юношей и девушек — кто стоял, кто сидел, кто застыл коленопреклоненной позе. Они были облачены в странные длиннополые одеяния и несли на лицах выражение изможденной суровости. Вокруг всех голов светились странные золотые круги. На некоторых из изображений варьировался образ женщины с младенцем на руках — ее скорбно-задумчивый лик хранил отпечаток внутреннего света и не казался таким суровым.

-Я понял, — слова Вьюна гулко отдались под сводами и он снизил голос до шепота, - это бывшая молельня поклонников Распятого.

Рысенок кивнул. В их время поклонников Распятого осталось не так уж много — хотя давно миновали времена суровых гонений на них, грянувшие вскоре после Погрома. В те суровые дни всеобщей сумятицы и кровавой неразберихи вновь мощно подняли голову старые родовые боги, еще недавно казавшиеся навечно канувшими в пучину забвения. Старые-новые кумиры оказались очень ревнивыми и свирепыми — они бросили толпы быстро набравшихся вокруг них приверженцев на паству Распятого, объявленного вне закона. Тех, кто сохранял приверженность к старой вере, прилюдно топили, жгли, отдавали на съедение диким зверям. После этого, поклоняться Распятому стало возможно лишь в тайне и в узком кругу надежных единоверцев. Поскольку нынче господству Перконса и его свиты давно уже ничто не угрожало, прекратились и расправы. Впрочем, немногие оставшиеся сторонники допогромной веры до сих пор старались отправлять ее обряды тайком, особо не афишируя своих экзотических религиозных пристрастий. В частности, погибшая в Тереховке тетка Рысенка тоже поклонялась Распятому — от нее он и сам узнал подробности этого вероучения...

Парни решили устроиться спать в старой молельне — хоть какая-то крыша над головой! Наскоро набросали листьев в одном из углов и улеглись. Караулили по очереди – сначала Вьюн, потом Рысенок, потом они еще пару раз менялись, пока утро окончательно не вступило в свои права. Впрочем, покой их никем прерван не был – ни людьми, ни зверьем. Правда и тусклое утро, на фоне продолжавших саднить ран и синяков, внезапно напомнивших о себе пустых желудков и страшных воспоминаний, показалось совсем безрадостным. Они медленно выбрались из здания, чувствуя боль во всех членах после ночлега на столь жестком ложе. «Ничего! – подумал Рысенок, казавшийся в этот момент себе уже совсем-совсем взрослым, - Совсем скоро мы придем на Заповедный остров. Его жителям все здешние ужасы не страшны. Там мы сумеем отыскать новый дом. Надеюсь…»

Рассказывать о самом этом новом дне, в общем-то, нечего. Он выдался крайне беден на события – чему и Рысенок, и Вьюн не уставали радоваться. Людей им не попадалось – и то сказать, ведь в окрестности Заповедного острова, населяемого непонятными колдунами, мало кто заходил по доброй воле. Лес, по которому они шли, был достаточно густым — но и не превращался в непроходимые дебри. Босые ноги мягко ступали по зеленым-желтым мхам. Вскоре они так осмелели, что вновь решились применить огнебой – и подстреленная куропатка стала им обедом и ужином. Для ночлега соорудили небольшой шалаш. «Завтра…» - пробормотал Рысенок перед тем, как уронить сонную голову на подстилку из мха. Выспались, правда, очень плохо – полноценному сну мешали сменные дежурства, жесткие сучья, периодически впивавшиеся в бока и спину, да дурные сны. На утро оба снова чувствовали себя изнуренными и разбитыми.

Когда они пустились в путь, то ощутили возрастающее нервное напряжение. Вьюн не на секунду не забывал о поручении Лукаса и буквально ел себя поедом изнутри: справится ли? А если нет? А как с ним поступят Заповедные, таинственные и могущественные, если обнаружат, что он пришел на их остров, чтобы отдать его во власть врагам? Иногда страх подтачивал его с такой силой, что он уже готов был все бросить и пуститься в бега, куда глаза глядят. Удерживал встречный ужас – если он когда-нибудь попадется в лапы Лукасу или кому-то из его многочисленных приятелей, то они наверняка учинят с ним ничто, еще и пострашнее кары Заповедных.

Что касается Рысенка, то он переживал совсем об ином. А что если обитатели острова не захотят принять его у себя? Милана говорила обратное, но – вдруг? А если они уже улетели, Милана же упоминала, что пришельцы собираются покинуть эти края? Эти навязчивые мысли не давали ему ни минуты покоя. Оба настолько углубились в свои думы, что появление в просвете между деревьями Кабаньего озера стало для них совершенно неожиданным. Выйдя на его берег, они окинули взглядами открывшийся им великолепный пейзаж. Озеро было обширным — его спокойные воды в обрамлении покрытых зеленью берегов простирались на много километров в разные стороны. Вдали раскинулся довольно большой остров, увенчанный большой ало-белой вышкой - вид этого сооружения, настолько контрастировавший с окружающей картиной, моментально пленил их взоры. Неподалеку от вышки возвышалась огромная квадратная коробка, отбрасывавшая на солнце металлические отблески. Рысенок посмотрел туда, и с губ его сорвался нечленоразднельный возглас восторга.

–Ты чего? – начал было Вьюн, но умолк, увидев, что его спутник быстро двинулся в сторону Заповедного острова. Дорога была нелегкой из-за зарослей, усеявших этот берег Кабаньего озера. Минуло около часа, пока они выбрались на тот его участок, что находился к острову ближе всего. Вьюн так и не решился выйти из-за прикрытия могучих елей, но Рысенок, не обращая на него внимания, в страшном возбуждении выбежал на маленький мысок, врезавшийся в озеро аккурат напротив Заповедного. Сам остров, помимо вышки и коробки, не производил особо внушительного впечатления – хотя он оказался довольно длинным, широким и густо порос деревьями, меж которых кое-где виднелись серые стены каких-то строений. Почти напротив их берега находилась скромная бревенчатая пристань. Людей в поле зрения не замечалось. Рысенок навел в сторону острова бинокль — чудодейственный прибор многократно приблизил и пристань, и дома, и вышку. Однако, никакого движения меж ними по прежнему не было видно.

Рысенка прошибло мгновенное отчаяние: «Улетели!» Но нет, он должен убедиться в этом самолично! Стремление развеять мучительную неясность оказалось настолько сильным, что он уже приготовился пуститься вплавь. Но в тот момент, когда он скидывал с себя рубашонку, дыхание у него захватило – с середины острова у подножия вышки в небо взвился небольшой сияющий диск! Он стремительно набрал высоту и унесся куда-то к восходу, нимало не обратив внимания на маленькую фигурку на отмели. Итак, Заповедный все еще обитаем! А вдруг этот диск увез в запредельные края последних жителей острова? Нет, не может быть — он слишком мал для этого! Но тут Рысенок взял себя в руки. Как бы там ни обстояло, ему нужно действовать осознанно и разумно. Только так, а не иначе! Он окинул взглядом окрест, выискивая подходящее бревно. Тем временем и Вьюн, преодолев робость, спустился к нему по склону. Надо было как-то переправляться.

Как назло, вокруг никак не находилось ничего подходящего.

–Давай все же вплавь? – обратился Рысенок к своему компаньону.

–Давай все же не будем, - откликнулся тот, – не понимаю, куда ты так спешишь? Остров от нас уже не убежит…

-Зато его жители вполне могут убежать! – в отчаянии воскликнул Рысенок, - пока мы тут валандаемся…

Данная перспектива в глубине души очень обрадовала Вьюна – такой вариант давал ему наилучшую возможность выйти сухим из воды. Однако, тут судьба не захотела идти ему навстречу – зоркий Рысенок вдруг углядел между деревьев на острове две человеческих фигуры. Нимало не заботясь о безопасности, он, зайдя в воду по колено, принялся прыгать, кричать и размахивать руками, всячески привлекая к себе внимание. Вьюн зябко поежился – ему показалось, что начинают сбываться его самые дурные предчувствия.

Рысенок надрывался довольно долго – пока островитяне, наконец-то, не соизволили его услышать. И то сказать, расстояние было не слишком маленькое. К тому же, видимо, сначала обитатели Заповедного не придали особого значения двум мальчишкам на противоположном берегу – даже несмотря на то, что один из них обращался явно к ним. Постояв немного на берегу, фигуры вновь скрылись за деревьями.

–Ну что же вы? – устав понапрасну надрываться, Рысенок чуть ли не плакал, - Мы еле до вас добрались, а вы…

-Думаю, мы им не нужны и даром, - подытожил радовавшийся втихомолку Вьюн.

Рысенок окинул его ненавидящим взглядом. Но ответить ничего не успел, ибо в поле зрения вновь появились люди – на этот раз у пристани. Вдруг в ней сбоку, в казавшейся нерушимой бревенчатой – бревенчатой ли? – стене открылась широкая дверь, откуда выскользнула лодка странной формы: почти треугольная с очень широкой кормой. Оба островитянина прыгнули в нее, причем один встал спереди. Лодка отвалила от пристани и почти сразу взяла огромную, на взгляд Вьюна и Рысенка скорость, разведя по озеру огромную волну. Отвесив от удивления челюсти, они безмолвно наблюдали за стремительным приближением чудо-лодки.

Когда волшебное суденышко поравнялось с парнями на небольшом расстоянии, один из островитян внятно прокричал:

-Кто такие? Что надо?

Эти простые вопросы снова вышибли Рысенка из колеи. На протяжении всего пути на Заповедный он мало задумывался о том, как будет объясняться с его обитателями по прибытии. Не до того было – сваливавшиеся злоключения не давали обратиться мыслями к тому, с чем предстоит столкнуться в хоть и близком, но все-таки будущем. Тем не менее, он наскоро собрался с мыслями, втянул воздух и закричал:

-Беженцы мы – ни крова, ни семьи. Шли к вам, на остров – слышали, что вы всех желающих забираете к себе, на Красную Планету!

Против ожидания, упоминание Красной Планеты не произвело, казалось, никакого впечатления на жителей Заповедного. Они молча смотрели на Рысенка с Вьюном.

–Мне Милана предложила: «Если хочешь, то отправляйся к нам!» К вам, то есть, - выложил последний козырь Рысенок, - Милана! Она из ваших ведь!

Неизвестно, подействовало ли упоминание Миланы или нечто другое, но экипаж лодки, казалось, на что-то решился. Они подогнали свой водный экипаж поближе и тот, кто стоял спереди – с близкого расстояния выяснилось, что он сжимает в руках небольшое рулевое колесо – распорядился:

-А ну, давайте к нам!

Дважды повторять не пришлось. Рысенок с Вьюном побрели в сторону лодки, постепенно погружаясь в воду. Когда дно окончательно ушло из-под ног, пустились вплавь. Благо, плыть пришлось совсем немного – а там один из островитян помог взобраться на борт сначала Рысенку, а потом и Вьюну. Не успев даже отряхнуться от воды, они во все глаза смотрели на своих новых знакомых.

Их внешний вид никак не выдавал в них могучих магов и волшебников. Рысенок, уже сталкивавшийся прежде с Заповедными, даже оказался немало разочарован – никаких тебе белых и блестящих облегающих одеяний. Двое, приплывшие к ним, оказались облачены в обычные рубашки и порты, вроде даже из домотканины. Правда, и на типичных жителей Придвинья они мало походили — по чертам лиц, которые у них были более крупными и четкими, нежели у придвинцев, по необычному ярко-синему цвету глаз. Особенно выделялся тот, что был повыше и покрепче — своими волосами, настолько снежно-белыми, что Вьюн и Рысенок и предположить не могли, чтобы кто-то из живущих в их краю мужчин мог похвастаться столь необычным естественным украшением. А еще у него были огромные руки — настолько мощные, что ими он мог, казалось, без проблем сломать шею бугаю.

–З-здравствуйте, - пробормотал Вьюн. Но островитяне не обратили на него никакого внимания – их вопросительно-требовательные взгляды уставились на Рысенка.

–Ты сказал – Милана? Ну-ка давай, выкладывай – потребовал один из них густым голосом. По верхнедвински он изъяснялся идеально и лишь характерный металлический акцент выдавал в нем чужестранца.

Рысенок сбивчиво принялся за свой нехитрый рассказ.

–И вот это, значит… когда нас пожгли аспиды, я решил, что деваться мне некуда. Решил двинуть к вам, - закончил он.

-А это кто с тобой? – кивок в сторону Вьюна.

–Приятель мой, Вьюн. Мы вместе к вам шли. Он тоже без семьи, без дома…

Рысенок вкратце поведал об их путевых приключениях - чем, казалось, вполне удовлетворил любопытство загадочных людей. Тот, кто стоял за рулем, вдруг приветственно протянул Рысенку руку.

–Меня зовут Абарис. А это – Аристей. Хорошо помню, мы действительно были в твоей деревне — Тереховка, да? Рады будем приветствовать вас под своим кровом.

Ладонь Абариса оказалась жесткой, словно доска. Да и сам житель Заповедного оказался весьма высок и дюж. Пожав руку Рысенку, он обменялся рукопожатием и с Вьюном – потом то же самое повторил и тщедушный на вид Аристей. Снова взявшись за руль, Абарис вновь привел свою лодку в движение. Резкий толчок чуть не сбил непривычных Рысенка и Вьюна с ног; они были вынуждены из-за всех сил ухватиться за борта. Впрочем, не успели оба опомниться, как лодка вновь оказалась у пристани. Аристей первым перебрался на берег и даже помог сделать это Рысенку с Вьюном.

Как только нога его коснулась земли таинственного Заповедного острова, грудь Рысенка переполнил эйфорический восторг. Добрались-таки! Преодолели все препятствия! Он глядел во все глаза – как и Вьюн. Ничего сверхъестественного прямо вот сейчас они, однако, не увидели. От пристани вела аккуратная гравийная дорожка, которая ныряла под близлежащие елки, наполовину скрывавшие аккуратные двухэтажные домики из кирпича светловатого цвета. Вьюн озирался кругом по более практическим соображениям – ему не терпелось обнаружить сторожевую будку, о которой толковал ему накануне Лукас. Ведь он точно говорил, что эта будка располагается неподалеку от пристани… И только Вьюн подумал об этом, как тут же обнаружил искомое! Сомнений быть не могло – небольшое кирпичное строение под островерхой крышей и с большими окнами ютилось под деревом всего шагах тридцати. На его двери ярко различалась черная раздвоенная молния. Вьюн почувствовал, как внутри его затрепетали все внутренности. Еще бы! Совсем скоро ему придется совершить самое опасное дело в своей жизни!

Абарис завел лодку в подземное укрывище и вновь вышел через несколько минут - из какого-то малоприметного здания, наполовину ушедшего в землю.

–А знаете ли, что вы прибыли сюда очень вовремя? – прогудел он, - потому что еще немного, и вы бы тут никого не застали, кроме пустых домов.

–Вы все же улетаете, да? – вскинулся Рысенок, - Милана мне говорила…

-Правильно она тебе говорила. Свою исследовательскую программу в ваших краях мы уже закончили. Больше тут нам делать, по сути, нечего. Последние пару недель мы занимались эвакуацией персонала базы, беженцев и собранных артефактов. Осталась, аккурат, последняя партия – я, Аристей, да еще трое мужчин. И, кстати, Милана.

–Милана здесь! – обрадовался Рысенок. Как хорошо будет встретить в этом странном мирке хорошего и доброго человека, человека, которого ты знаешь!

-Ну да, здесь, - включился в разговор Аристей, - Она ведь наш врач – стало быть, обязана оставаться здесь до последнего – мало ли что может случиться…

-Вот именно! – подхватил Абарис – впрочем, в любом случае, мы здесь уже не задержимся. Последний корабль прилетает завтра. Пара мест для незапланированных пассажиров на нем найдется. И то сказать, только за последние месяца три мы перевезли человек сорок ваших соплеменников. Вы молодые, здоровые и крепкие – значит, нам подходите…

-Завтра! – Рысенок невольно задохнулся при мысли, что опоздай они, замешкайся всего на один день, и все их путешествие пропало бы даром.

–Я ж говорю, вам повезло, - хохотнул Абарис, - ну ладно, пошли…

Они двинулись. Пройдя несколько шагов, Вьюн, продолжавший жадно всматриваться в караульную будку, приметил за ее окнами человека. Тот лениво развалился перед небольшим светящимся экраном (подобные вещи, только в значительно большем размере, Вьюн и Рысенок видели, когда посещали балаган с самодвижущимися картинками) и лишь лениво помахал Абарису и Аристею. Впрочем, когда они подошли поближе, караульщик вышел. Видать, его разобрало любопытство, и он решил взглянуть на гостей. Был здешний стражник рыжебород, низкоросл, коренаст.

–Привет, Аквилон, - из чувства любезности по отношению к гостям Аристей заговорил с соплеменником на верхнедвинском, - вот, похоже, наша программа «Исход» напоследок обзавелась еще парочкой местных жителей.

–Ну и отлично, - Аквилон степенно разгладил свою бороду, - в самый последний момент успели…

-А что за программа «Исход»? – интерес Рысенка был настолько неподделен, что он даже решился перебить одного из хозяев Заповедного.

–Ну тебе же Милана об этом говорила. Мы специально осуществляем подбор подходящих людей из местного населения и переправляем к нам – естественно, только тех, кто этого желает. Главное, чтобы человек был неглуп, силен и достаточно молод. Видишь ли, там где мы живем – там совершенно другой мир, который сейчас тебе трудно представить. У нас там слишком много работы, но слишком мало населения. Вот мы и вливаем, так сказать, новую кровь…

-И чем там у вас занимаются те из наших, кого вы вывозите? – не удержался Вьюн.

–Да тем же, чем и мы сами, - вмешался Аквилон, - хотя сначала, правда, вашим приходится долго учиться. У нас специально подготовлена программа курсов адаптации (Вьюн и Рысенок молча подивились незнакомому слову), после чего происходит распределение – кто куда больше подходит.

–Так это правда, что вы с Красной Планеты? – не унимался Вьюн.

–Ну, мы никогда этого, собственно, и не скрывали, - пожал плечами Абарис, - да, мы оттуда, хотя сами зовем этот мир по-другому.

–А как вы там живете?

-По-всякому, конечно. Я бы даже сказал, что жизнь у нас нелегкая. Но, конечно, не сравнить с вашей. У вас она куда как хуже и короче.

Пока они беседовали таким образом, подошли к ближайшему из домов. Его дверь распахнулась и навстречу им выбежала худенькая девушка в белом одеянии – ее длинные роскошные черные волосы были небрежно связаны сзади в хвост.

–Рысенок! Как я рада тебя здесь видеть!

Рысенок тоже был очень рад встретить Милану – хотя в первые секунды невольно потупился от смущения. Но оно скоро растаяло – такую искреннюю приветливость выражали тонкие черты ее милого лица.

–Привет, Милана… Если бы ты только знала, как мы сюда добирались…

Рысенок вновь принялся повествовать . Но теперь он делал это куда как более многословно, приводя такие подробности, которых не стал упоминать в первый раз, в разговоре с Абарисом и Аристеем — вроде их чудесного спасения от летающего монстра чайнецов. Даже двое островитян, встретивших их первыми, слушали его рассказ с полнейшим вниманием – не говоря уже о Милане и Аквилоне, небрежно бросившем свой пост (Вьюн в душе возрадовался). Когда дело дошло до обстоятельств побега из баронской темницы и о мясорубке у реки, Милана, совсем как обычная девушка, не смогла удержаться от испуганно-восторженных ахов и охов. Даже сдержанный Абарис не смог удержаться от похвалы:

-Ребята, вы молодцы! Я здесь уже давно, но еще ни разу не слышал ни о чем подобном. Думаю, что вы заслужили место в нашем корабле и без обычных проверок.

–Какие проверки? – удивленно вопросил Рысенок.

–Ну, мы всегда проверяем человека, прежде, чем взять его с собой, - объяснила Милана, - на интеллект, на силу, на здоровье. Обычное дело. Впрочем, на состояние здоровья вас придется освидетельствовать в любом случае – чтобы вы не занесли каких-то опасных вирусов (парни машинально зафиксировали еще одно непонятное слово). Я думаю, этим можно будет заняться уже сегодня вечером – чтобы не суетиться перед отлетом. Но что это мы застыли на пороге? Вы ведь, наверное, сильно проголодались?

Подсознательно, Рысенок ожидал увидеть в жилищах Заповедного острова какие-то невообразимые чудеса – разве могло быть иначе в домах столь необычных людей? Однако, когда они оказались внутри, там не оказалось ничего такого, что мгновенно ослепило бы его взгляд. Обстановка оказалась строгой и весьма прозаичной: шкафы, столы, стулья, в качестве украшения - букет цветов на окне… Присмотревшись повнимательнее, он однако, приметил ряд странных вещиц, предназначение которых показалось ему непонятным – на столе, на стене, на полках.

–Что, приглядываешься? – хлопнул его по плечу Абарис, - Пойдем лучше в столовку, пообедаете.

Но сначала он провел парней в большую, идеально чистую кабину, стены которой были облицованы белыми плитками незнакомого материала. Перед зеркалом был укреплен блестящий умывальник и пара кранов. Вьюн видел что-то отдаленно похожее лишь раз в жизни, когда выступал с Лукасом в одном богатом доме купчины в Менеске. Рысенок же вообще не видел ни разу – и Абарису пришлось потратить некоторое время, чтобы научить его нехитрой премудрости пользования современным водопроводом. Более того, он заставил их раздеться и загнал под незнакомое доселе устройство под названием «душ» - принцип его действия он разъяснил тут же. Когда прошел первый испуг, Вьюн с Рысенком с удовольствием подставили свои исхудавшие и изрядно грязные телеса под ласковые струи теплой воды, терли кожу душистым мылом. Из кабины они выходили свежеумытыми и глубоко пораженными. Надо же, повернешь кран - и любая вода льется, хоть холодная, хоть горячая. Занятно! Но тут Абарис принудил их к окончательному расставанию с одежкой — покрытой пылью, грязью и потерявшей всякий вид. Вместо этого им выдали новые одеяния: штаны, рубахи, башмаки, и даже почти незнакомые обоим нижнее белье и носки, которые в их мире всегда оставались прерогативой людей зажиточных. Все предметы одежды были выполнены из добротного материала и подошли обоим почти идеально.

–Пока мы здесь, на Земле, то и рады были бы особо не выделяться лишний раз одеждой среди местного населения, да это не очень получается - пояснил Абарис, - ведь у вас тут в населенных пунктах полная антисанитария: самые опасные вирусы и бациллы везде чувствуют себя, как дома. Такая элементарная вещь, как прививки, здесь кажется непостижимым волшебством. Неудивительно, что разные эпидемии свирепствуют чуть ли не ежегодно... Вот и приходится постоянно щеголять в спецодежде. Ну а здесь, на острове, носим на себе самые обыкновенные вещи. Правда, у себя дома мы одеваемся, большей частью, тоже совсем по-другому — здесь болезни, а там, знаете ли, климат... Ну, надеюсь, уже скоро вы и сами все увидите…

Потом их отвели в просторную столовую, где усадили за большим столом. В потолок был вделан большой плафон, источавший мягкий, рассеянный свет. Стол казался рассчитаным человек на тридцать. В ответ на молчаливый вопрос Рысенка Милана пояснила:

-Сейчас нас осталось всего только шестеро. Все остальные уже улетели – ну а завтра улетим и мы.

Абарис и Аристей временно распрощались и ушли по своим делам, оставив юношей на попечение Миланы. Вошел еще один островитянин – высокий, худой с длинными, лихо закрученными усами.

–Клейнис, - представила его Милана, - это наш лучший специалист по дронам и мониторингу (Вьюн на это раз даже не стал откладывать непонятные слова в памяти; Рысенок запомнил), а еще - замечательный повар.

Клейнис, казалось, ничуть не удивился присутствию незнакомцев.

–Хоть вы, ребята, и гости, - мягко произнес он, - но, боюсь, порадовать вас какими-то излишествами не смогу. Уж не обессудьте.

Он повернулся и вышел в соседнее помещение, служившее кухней.

–А знаете, ребята, - озабоченно произнесла Милана, - нам с вами нужно многое успеть. Проверку здоровья проведем сразу же, как поедите – такие вещи нельзя откладывать. А завтра… Корабль прибудет уже ближе к вечеру. Так что, пока время есть, надо будет хоть немного познакомить вас с нашей жизнью – покажем записи и расскажем, сколько успеем. А вдруг вы сами откажетесь лететь с нами?

-А что, бывали случаи? – тут же вопросил Вьюн.

–Представь себе, бывали – хоть и немного. Просто не всякий способен решиться полностью переменить свою жизненную среду, окунуться в совершенно другой мир…

-Так как же вы там живете? – напирал Вьюн, - может, под водой и дышите жабрами? Или в огне, как саламандры? (легенду о том, что саламандры живут в огне он как-то услышал у полуслепого странника, кормившегося пением и рассказыванием легенд и баек о допогромных временах по харчевням).

–Нет, дорогой Вьюн, - Милана слабо усмехнулась, - не в воде и не в огне. В куполах.

–В куполах?

-Да, в огромных полупрозрачных куполах, которые мы строим на поверхности нашей планеты. Мы воздвигаем под ними города, сажаем леса и рощи, даже прокапываем русла для искусственных речушек.

–А зачем вы живете под этими самыми куполами? – спросил Рысенок, - что вам мешает строить свои города на открытом просторе?

-Понимаешь, там невозможно жить, так как здесь. Как бы тебе объяснить? В общем, там слишком мало воздуха, чтоб дышать. Да, мы уже не первый год воплощаем грандиозную программу по созданию на планете полноценной атмосферы и климата, подходящих для жизни человека – но она еще далека от завершения. А пока что за пределы куполов приходится выходить лишь в скафандрах – это такая специальная одежда, плотно закрывающая тело со всех сторон.

Рысенок не все понял из этих объяснений, но, тем не менее, удивился:

-Если у вас так трудно живется, то почему вы не желаете поселиться у нас насовсем?

-Ну, понимаешь, родину все же не выбирают. Мы родились, привыкли и чувствуем себя там дома. И мы работаем над тем, чтобы наш дом становился все краше и лучше. А потом… Варианты создания постоянных колоний на Земле рассматриваются нашими учеными. Думаю, со временем мы к этому придем. Только оно ведь не все так просто. Обстановка на планете еще слишком нестабильная. Некоторые районы до сих пор непригодны для жизни из-за чудовищного экологического заражения – еще со времен войны (Рысенок догадался, что речь идет о временах Погрома). В других местах все в порядке с экологией – но там мы рискуем вторгнуться в уже сложившиеся социальные структуры местных обществ. Кстати, они далеко не всегда примитивны – взять хоть тех же чайнецов. Они отлично пережили кризисный период, обустроились в новом мире и даже совершили технологический рывок… Впрочем, ни в одном из современных земных обществ, вне степени технологического развития чужаков… ммм… не очень-то любят. А вступать в открытую конфронтацию, идти на вооруженный конфликт ради завоевания территории мы не желаем. Это идет вразрез с философией созданного нами общества…

И на этот раз парни далеко не все поняли, однако Вьюн подумал, что Лукас, пожалуй, был прав – вояки из Заповедных никакие. Осознание этого факта очень сильно его взбодрило.

Вошел Клейнис с двумя тарелками в руках.

–Кухонного робота уже вывезли, так что приходится самому управляться и с готовкой, и с разноской, - весело объявил он.

Когда тарелки оказались перед ними, Вьюн и Рысенок подозрительно принюхались – пахло знакомо, но вкусно: грибами.

–Ешьте, мальчики, - весело предложила Милана, - пока мы на Земле, у нас тут все земное. Впрочем, мы и у себя дома с удовольствием разводим полезные земные культуры – как привезенные нашими предками, так и те, что мы разыскиваем здесь сейчас.

Вьюн и Рысенок дружно заработали ложками. После супа последовало жаркое из мяса молодой лани и яблочный компот. Все это показалось им, оголодавшим за время долгой и изнурительной дороги, необыкновенно вкусным.

-А почему вы сразу все не улетели? - поинтересовался Вьюн, утолив первый аппетит.

-Понимаешь, - начала Милана, - очень больших кораблей в нашем распоряжении нет. А нам нужно было отправить домой не только наших исследователей, но и изрядную группу местных жителей, согласившихся на эмиграцию. Опять же, за время работы здесь мы набрали очень много материала для исследований — который тоже нужно переправить на нашу планету. Ну и, вдобавок, не все исследовательские программы были доведены до конца стопроцентно. Так что, приходится нам выселяться по частям...

После еды их обоих немедленно потянуло в сон. Однако, Милана затащила парней в маленькую белую комнатку, изрядно их напугавшую – неприятным резким и незнакомым запахом и разного рода блестящими устройствами, изрядно смахивающими на пыточные. Вьюн немедленно сделал попытку улизнуть, но Милана ловко ухватила его за плечо.

–Испугались? – засмеялась она, - никогда в жизни не были в кабинете врача? Придется вам все же пройти обследование.

В кабинете врача ни тот, ни другой, действительно, не бывали. Врачи – это было что-то из мира городских богатеев. К услугам же бедняков всегда оказывались только полуграмотные знахари, врачевавшие болезни и раны больше непонятными заклинаниями, нежели самопальными снадобьями из корешков и трав.

–А ну-ка, вытяни руку, - обратилась Милана к Вьюну.

Тот несмело повиновался. Девушка извлекла из шкафчика небольшую черную коробочку и прижала ее к запястью Вьюна. Когда она отняла руку, коробочка не упала, повисла. Вьюн почувствовал слабое жжение там, где она соприкасалась с кожей. Коробочка негромко зажужжала. В испуге он принялся трясти рукой – ему показалось, что колдовской предмет вгрызается ему в конечность.

–Тихо! – воскликнула Милана, перехватив его запястье, - а ну успокойся, немедленно!

Она нажала какую-то кнопку на коробочке и та отпала от руки Вьюна - оставив на коже едва заметное красноватое пятно. Затем девушка повторила всю процедуру с Рысенком – перенесшим ее куда более стоически.

–Ну, все, - сказала она, спрятав коробочку в шкафчик и снова открыв дверь комнаты, – а теперь вы можете отдохнуть…

-А как же это ваше… об-сле-до-вание? – удивился Рысенок.

-А ты его уже только что прошел, - засмеялась девушка, - могу поздравить: у вас обоих со здоровьем все в полном порядке. Противопоказаний к полету и жизни на нашей планете не имеется. Конечно, на корабле вам придется пройти процедуру очистки от местных микроорганизмов – но это уже так, пустяки.

Последнюю ее фразу Вьюн с Рысенком, естественно, не поняли – но их это и не озаботило. Оба вдруг почувствовали чудовищную усталость – то навалились последние дни со всеми их переживаниями и испытаниями. Милана это сразу почувствовала. Она потащила их, спотыкающихся на ватных ногах, по коридору и втолкнула в небольшое светлое помещение. Оно отличалось строгим и лаконичным убранством – но Вьюн и Рысенок в этот момент так и не смогли его толком оценить, так как из всей обстановки их интересовали только ряд застланных постелей. Они тут же повалились на две из них и почти мгновенно погрузились в объятия сна.

 …Отключились они надолго. Рысенок провалился в долгое бессонное забытье, а вот Вьюн спал не так спокойно – вскрикивал и ворочался. Они не видели, как уже поздно вечером в комнату заглянула Милана – однако, убедившись, что оба и не думали просыпаться, решила их не беспокоить. «Мальчики очень умаялись, - подумала она, тихо прикрывая дверь, - неудивительно, ведь на их долю столько испытаний досталось, пока они к нам шли… Удивительное мужество! Пусть набираются сил. Завтра день долгий – корабль прибудет только к вечеру…»

 V

Так они и проспали почти целые сутки. Однако, часов около шести утра следующего дня в голове Вьюна словно бы сработал внутренний будильник. Он раскрыл глаза и еще несколько секунд непонимающе таращился в потолок, уже озаренный первыми утренними лучами. Оказалось, что чьи-то заботливые руки раздели его, накрыли одеялом и аккуратно уложили одежку на край стула. Вьюн, словно бы подброшенный пружиной, вскочил. Быстрый взгляд на соседнюю кровать – Рысенок все еще сладко посапывал, свернувшись калачиком на постели. Мозг Вьюна моментально включился и выстроил перед ним всю последовательность событий последних дней. Он стал напряженно размышлять.

«Итак, они сегодня улетают. Сегодня! А что же я? Лететь с ними?» Он встряхнул головой, представив себе такую возможность. Сколько себя помнил, он всегда был скоморохом, вором, побродягой – без всякой надежды на лучшее. В Придвинье терять ему было особо нечего. Однако и лететь в невообразимо далекий и чуждый мир, о котором он почти ничего не знал, было страшновато…

Он подошел к окну. В устройстве оконной рамы не было ничего сложного – Вьюн видывал такие не только в домах богатеев, но и в городских административных зданиях. Потрогал ручку – она легко подалась. «Открыть окно и бежать! Их тут мало, до озера должен добраться, а до берега как-нибудь доплыву!» Но что делать дальше? Вьюн отошел от окна, присел на постель. Действительно, а дальше-то что? Времени осталось мало, украсть что-то ценное, как предполагалось изначально, он уже вряд ли успеет… Возвращаться к жизни никому не нужного бродяжки? А может, действительно, не так уж страшна эта Красная Планета? Тамошние жители выглядят сытыми и довольными, у них действительно есть вещи, которые не снились даже самым богатым придвинцам. Недаром же Рысенок так рвался сюда попасть! Может, все же лететь, ведь все равно хуже уже быть не должно?

Тут Вьюн вспомнил Лукаса. Подумалось – если б он, со своими разбойничками, явился именно в сегодняшнее утро, то разом разрешил бы все сомнения. Перспектива обладания дорогими инопланетными вещами и возможная карьера в отряде самого Звирбулиса представлялись ему все же куда более заманчивыми, нежели туманные дали чужого мира. Однако, Лукас ведь ничего не говорил, что появится в этот день. Он велел ждать и приглядываться к противоположному берегу Кабаньего озера каждое утро. Возможно, он до сих пор даже не успел выйти на Звирбулиса…

Вьюн быстро оделся и вновь подошел к окну. «Эх, была не была! – подумалось ему, - Сигнала в это утро я не дождусь, так хоть надышусь напоследок нашим родным воздухом». Окно без труда открылось, и он перелез через подоконник из какого-то легкого металла, секрет изготовления которого в Придвинье давно уж был утрачен. Между тем, из него вполне можно было бы изготовить какие-то ценные и полезные вещи – например, защитные щитки для любителей решать споры на холодном оружии…

Покинув здание, Вьюн оказался в маленьком яблочном садике. Заметно было, с какой заботой ухаживали хозяева за совсем еще молоденькими деревцами. Он, крадучись и озираясь, двинулся между яблоньками, стремясь как можно быстрее удалиться от дома. Наткнувшись на поливальный аппарат, мимоходом подивился непонятному устройству, и двинулся дальше. Уже посветлело, и Вьюн не хотел попадаться на глаза кому-то из местных старожилов. Наткнешься на кого-нибудь – и вопросов не оберешься: «А что это ты тут делаешь в одиночестве?» Покинув садик, он пересек небольшую просеку и оказался под пологом высоких сосен. Озеро было совсем рядом. Вьюн подошел к срезу воды, уселся на песок и стал бездумно смотреть, как мелкие волны лижут берег. Его охватило странное оцепенение: казалось бы, вот так целую вечность и провел бы – и пусть они все, и жители Заповедного острова, и Лукас, и Звирбулис, и Цирвис, и чайнецы с их непонятными аппаратами идут подальше!

Он не мог бы сказать, сколько просидел таким образом – но, наверняка, на его субъективном внутреннем хронометре прошло куда больше времени, нежели в реальности. Никто из людей его не потревожил, но потом его вывели из оцепенения весьма оригинальным образом. В одну секунду над островом словно бы раскинулся гигантский голубой шатер, заставивший потускнеть лучи утреннего солнца. Вьюн вскочил. На воде, песке, соснах лежал голубоватый отсвет. Совершенно четко можно было заметить, что внезапно возникший над Заповедным полог начинался в нескольких шагах от берега и, возносясь вверх, смыкался над верхушками сосен. От него слышалось громкое потрескивание; временами отлетали большие голубые искры. Вьюн почувствовал весьма ощутимый, незнакомый ему ранее запах. Но прежде чем он успел понять, в чем тут дело, завеса, мигнув пару раз, исчезла.

Так вот он какой, этот волшебный щит, о котором толковал ему Лукас! Вьюн прошелся вдоль берега. Он не особо смотрел по сторонам – и густой столб дыма, поднимавшийся из чащи на противоположном берегу, заметил далеко не сразу. Но когда заметил – его прошиб липкий пот. Итак, Лукас все же привел разбойников! И они сейчас ждут, чтобы он, Вьюн, открыл им доступ на остров. Что делать?

Вьюн в отчаянии заметался по приозерному песку. Именно сейчас ему следовало как можно быстрее принять решение, от которого зависела его дальнейшая жизнь. Пробраться к будке караульщика и постараться помешать ему не дать людям Звирбулиса высадиться на остров? Или все же сделать вид, что его эта ситуация не касается и улететь на таинственную планету? Какой путь, какой мир предпочесть? В душе Вьюна царила буря чувств и он постоянно оглядывался на дымовой сигнал, приведший его в такое смятение. Он даже не замечал, что ноги сами несут его в сторону караульной будки. И лишь когда впереди показалась пристань, спохватился, залег в кусты. Будка виднелась из-за деревьев неподалеку. Успел ли заметить его караульщик?

Вьюн кинул взгляд на противоположный берег. Он уже не выглядел пустым и безлюдным. Из леса выбегали толпы вооруженных людей, тащивших легкие долбленые лодки. Они сходу бросали их в воду, усаживались и начали спешно грести к острову. Уже десяток лодок, в каждой из которых находилось по три-четыре воина, отчалил от берега, а из чащи продолжали выскакивать все новые и новые воины.

Вьюна трясло, как в лихорадке. Вот он, момент окончательного выбора! И вид Звирбулисова полчища, его стремительности и неудержимости настолько впечатлил Вьюна, что он решился. Эх, была не была! Буду жить и умирать разбойником! И едва он произнес в душе своей эти слова, как на нее снизошло мертвенное спокойствие. Вьюн упал навзничь и пополз сквозь кусты к караульной будке. Передвигался он достаточно быстро, но ему самому казалось – как черепаха. Вскоре Вьюн подобрался совсем близко и будка предстала его взгляду целиком. Как проникнуть вовнутрь?! Едва скользнула эта мысль, как все вокруг потемнело – над Заповедным вновь раскинулся волшебный полог. Но если в прошлый раз это происходило в полной тишине, то сейчас из раструба, увенчивающего верхушку крыши будки, понеслись оглушительные завывающие звуки. Не привыкший к столь душераздирающим атакам на свои уши, Вьюн вжался в почву.

Однако, едва он это сделал, как словно бы кто-то невидимый пнул его: «Не смей лежать! Вперед!» Все же Вьюн, за свою короткую жизнь успевший пройти сто дорог и выйти целым из тысячи приключений, был не из тех, кого можно напугать каким-то шумом, хотя бы и очень громким. Он пополз дальше — к самой стене. Прямо над ними нависало окно. Разбить стекло? Но совсем рядом находилась дверь, которая вряд ли была заперта. От кого им запираться здесь, у себя на острове? Мышцы тела Вьюна уже напряглись, собираясь бросить его к двери, но тут сознание ожег новый вопрос: а как он справится с часовым? Пока что он мог рассчитывать лишь на свои голые руки. А вдруг этого окажется мало? Находившийся внутри Аквилон, как помнил Вьюн, был весьма крепким малым — одолеть его в открытой схватке шансов у него было немного. Он бросил по сторонам дикий взгляд в поисках какого-либо оружия. И, видимо, Йодс, всегда охочий до недобрых дел, решил прийти ему в этот решающий момент на помощь. Неподалеку валялся огромный гнилой сук, очевидно, ранее сорванный со ствола сильным ветром — он ясно видел его, несмотря на враз потускневший мир вокруг. Вьюн метнулся к нему и один из концов сука, словно влитой, лег ему в ладони. Оторвав свое оружие от земли, он вернулся к двери. Сдержав бешеное желание немедля ворваться вовнутрь, Вьюн оглянулся на реку. Несмотря на завесу, разбойничьи лодки вполне различались — они уже приближались к заграждению. Над Заповедным продолжали разноситься омерзительные воюще-квакающие звуки. Он вновь обернулся к двери. Удерживая сук левой рукой, правую протянул к ручке, нажал. Дверь неожиданно легко пошла внутрь — без скрипа. Вьюн приблизил лицо к проему. Взгляду предстало небольшое помещение, противоположная стена которого представляла скопище волшебных зеркал. Он пригляделся — в них виднелись разные участки реки и берегов вокруг Заповедного острова. Причем, изображены были в обычном свете, невзирая на окружающий голубоватый полог. Спиной к Вьюну сидел Аквилон, напряженно вглядываясь в стекло, находившееся прямо перед ним — в нем лодки людей Цирвиса уже вплотную добрались до преграды. Первая пара суденышек прямо таки врезалась в нее — но обе лодчонки буквально откинуло назад; посыпались огромные голубые искры. Пока ошеломленные люди приходили в себя, приблизилась еще одна долбленка. Восседавший на ее носу мужчина в богато изукрашенной кольчуге и шлеме швырнул в преграду копье. Успеха это ему, естественно, не принесло — копье отбросило точно так же, как и лодки до этого.

Вьюн вновь перехватил сук обеими руками, ногой отшвырнул в сторону дверь и со звериным ревом ринулся внутрь. Застигнутый врасплох Аквилон начал было вставать, одновременно разворачиваясь назад. Импровизированная дубина настигла его в полуобороте, со всего маху ошеломив по голове. Крякнув, островитянин начал заваливаться назад, и тут Вьюн изо всей силы врезал ему вторично — для верности. Аквилон распластался на полу, задрав вверх рыжую бороду и устремив в потолок разом остекленевший взгляд. Вьюн склонился над ним — готов ли? Судя по всему, выходило, что, да, готов и более ему, Вьюну не помешает. Он выронил дубину.

Юноша опять окинул взглядом волшебные зеркала. Разбойничьи лодки сгрудились у завеса, мешающего им уткнуть свои носы в прибрежный песок Заповедного. Сдуру они теперь бросаться вперед не пытались — нет, ждали, стреляя в голубой полог из огнебоев. Ждали, когда он, Вьюн, сделает свою работу!

Теперь оставалось самое главное. Как там говорил Лукас? Большой рычаг? В полутьме караульной будки Вьюн не сразу углядел искомое. Впрочем, через несколько мгновений рычаг действительно обнаружился. Он находился справа от стены зеркал — хотя и не такой большой, каким описывал его Лукас. Ручка рычага была поднята вверх. Вьюн устремился к нему, споткнулся о лежащее тело и чуть не вытянулся на полу рядом с Аквилоном. Удержался, схватившись рукой о краешек находившегося рядом маленького столика, перескочил через тело и взялся за рычаг. Однако, тот продолжал торчать из стены во вздернутом положении. Вьюн собрался с силами и нажал как следует — рычаг туго пошел вниз. Он давил на него до тех пор, пока не перевел рукоятку в максимально нижнее положение. И едва он это сделал, как снаружи раздался громовой вопль, отголоски которого сквозь неутихающий механический рев проникли даже внутрь этих стен. Завеса исчезла и вокруг резко посветлело. Утреннее солнце вновь вступило в свои права, озарив Заповедный. Разбойники с торжествующим ревом устремились вперед. Несколько гребков — и вот уже их сапоги попирают берег. Вьюн же не удовлетворился сделанным. Снова собрав все отведенные ему природой силы, он навалился на рукоять. Та, как оказалось, была сделана не из металла, а другого, незнакомого, но куда более податливого материала. Вьюн выломал рычаг напрочь и отшвырнул в сторону. На всякий случай еще и разбил дубиной панель, из которой торчала рукоять и столик с многочисленными кнопками. Дьявольский вой тут же прекратился. Развороченная аппаратура яростно заискрила, пошел дым — ну, теперь-то островитяне уж точно не смогут вернуть свою дьявольскую завесу!

Справившись с этой работой, он кинул взгляд назад — в окна смотревшие на жилые здания. Увидел Абариса, Аристея и Клейниса, бежавших к караульной будке.

Парень скользнул к двери, отворил, змеей скользнул к ближайшим кустам. На его счастье, островитяне не стали его преследовать. Дальнейшие события, несмотря на то, что в сознании Вьюна они растянулись на часы, промелькнули за несколько минут. Аристей бросился было к будке, но тут же остановился — разбойничья толпа с шумом заполняла берег. Островитяне подались назад. При их виде налетчики тут же сориентировались — вперед полетело несколько копий и арбалетных стрел, раздались выстрелы из огнебоев. Вьюн в страхе пал на землю и попытался спрятаться, сколько мог, за здоровенный пень, оставшийся от спиленного ствола. Только тут он сообразил, что опасность для него с появлением аспидов на острове никак не исчезла — того и гляди, прибьют под горячую руку...

Трое островитян, однако, не устрашились. Они тоже попрятались, как могли, за кустами, за деревьями. Затем, Абарис, Аристей и Клейнис извлекли вещицы, отчасти напомнившие Вьюну издали небольшие ручные огнебои, которые жители Придвинья, способные позволить себе такие игрушки, носили обычно в кожаных кобурах на поясе. Он сразу догадался, что это оружие. Вьюн невольно зажмурился — жители Заповедного, невообразимо обогнавшие придвинцев по уровню технического развития, должны были обладать поистине страшным вооружением. Однако, ни выстрелов, ни опустошительных потерь в рядах нападавших, продолжавших увлеченно напирать вперед, не последовало. Один разбойник вдруг беспричинно захромал, второй ухватился правой за повисшую плетью левую руку, под третьим так и вовсе ноги словно подломились — он рухнул на землю и едва не был затоптан теми, кто бежал сзади. Сначала это не произвело на толпу никакого впечатления — аспиды добежали до пня, у которого залег Вьюн. Вскакивать и кричать «не трогайте меня, я свой!», было поздновато — и юноша невольно зажмурился в ожидании фатального удара чем-нибудь тяжелым. Однако, прежде чем другие нападающие успели причинить ему какое-нибудь зло, из гурьбы атакующих вынырнул высокий мускулистый разбойник в цветастой рубахе, схватил Вьюна за ворот, одним рывком вздернул на ноги и втащил в толпу.

-Лукас! - задохнулся тот от неожиданности — скоморох сбрил свою бороду, отчего его облик сделался непривычен.

-Конечно, я, - хладнокровно ответил Лукас, - и благодари Перконса, парень: похоже он к тебе сегодня особенно благосклонен!

Так Вьюн оказался в толпе нападающих. Разбойники заметили, что в первых рядах происходит что-то неладное — уже десятка полтора человек, не меньше, оказались сбиты с ног и корчились, издавая вопли и хрипы. Продвижение вперед сразу замедлилось — аспиды сами начали хорониться за деревьями, естественными возвышениями почвы, стрелять от земли. Несколько человек, кто половчее, принялись оттаскивать ближайших из пораженных невидимыми лучами в сторону берега. Другие пострадавшие, кто сохранил способность хоть как-то двигаться, сами ползли туда, внося в звуковую сумятицу боя свою ругань и стоны. Те же кто не пострадал, хотя никто и не подал команды, действовали слаженно и умело — сказывался огромный опыт оставшихся за плечами многочисленных боев и походов.

Трое островитян, продолжая разить атакующих из своего невидимого оружия, понемногу отходили назад, к ближайшему дому. Вдруг из окна в противоположной стороне караульной будки вылез Аквилон с залитой кровью головой и бросился к своим. Вслед ему раздались несколько выстрелов из огнебоев, но, поскольку стрелки боялись угодить под лучи, целили они плохо. Аквилон добежал до своих и залег рядом. «Ну ничего себе, какая у него крепкая башка оказалась!», - мимоходом подумал Вьюн. Они с Лукасом тоже отступили к берегу, залегли за огромной разлапистой елью.

Избавившись от страха немедленной гибели, он стал разглядывать своих новых компаньонов. К этому времени, вся ватага высадилась на Заповедный и рассредоточилась на берегу. Всего, как ему показалось на глаз, лиходеев было не менее десятков шести-семи. Среди них наблюдалось огромное разноцветье штанов, кафтанов, рубах, шляп. Одни были одеты весьма добротно и даже не без претензии на изыск, другие обходились куда более простым платьем. По виду большинство казались типичными придвинцами, но среди них оказалось несколько южан-туркестанцев и даже, судя по виду, чайнецов. Неподалеку от себя Вьюн узрел крайне редкого в этих краях чернокожего — оскалив белые зубы, тот старательно искал цель для своего арбалета. Единственное, что объединяло разбойников, так это то, что каждый оказался до зубов вооружен, и, что характерно, прекрасно владел своим оружием.

К ним пробрался довольно молодой, хрупкий с виду и щегольски выглядящий парень — вряд ли он перешагнул тридцатилетний рубеж. Он был облачен в кожаные штаны и шелковую белую рубаху, поверх которой был одет расписной долгополый кафтан. На ногах — высокие сапоги с отворотами, на голове широкополая шляпа, по тулье которой бежал замысловатый узор. Из под шляпы выбивались длинные черные волосы, сзади связанные в косицу. Низ лица украшала небольшая кудрявая бородка, карие глаза смотрели пристально и в то же время с каким-то шальным огоньком. В руках парень держал внушительных размеров огнебой, одного взгляда на который было достаточно, чтобы понять — штучное изделие, к тому же очень и очень дорогое. Облик его дополнял шейный платок, тоже очень ярко изукрашенный.

-Лукас, где этот твой человечек, которой выключил щит? - спросил он.

-Вот он, Звирбулис, - ответил скоморох, выталкивая Вьюна вперед.

Тот ошеломленно вытаращился — ведь прославленного атамана он представлял себе по другому. В его воображении Звирбулис представал здоровенным детиной со зверской рожей, заросшей густопсовой бородищей — а как еще мог бы выглядеть главарь, удерживающий в железном кулаке банду беспредельных лиходеев? А вот поди ж ты...

-Так это ты вырубил здешним мозглякам их защиту? - карие глаза оценивающе остановились на Вьюне, - молодец, не струсил — хвалю... Но мы пока сделали лишь полдела — кость надобно разгрызть до конца! Мне нужно знать — сколько их тут?

Недавняя эйфория Вьюна куда-то враз улетучилась — огненный взгляд Звирбулиса, казалось, мог прожечь его насквозь.

-Их немного здесь осталось, - промямлил он, - они говорили, что шесть человек, не больше....

-Как, только шестеро? - вмешался Лукас, - Когда я был здесь, то их насчитывалось человек тридцать — и это как минимум!

Звирбулис оборвал его, сделав нетерпеливый жест рукой.

-Дык, они собираются улетать на свою планету, - объяснил Вьюн, - говорят, все дела тут сделали и теперь э-ва-ку-и-руются. Уже почти все вылетели, только эти, последние и остались. Да и за ними сегодня должен прилететь корабль...

-Как, уже сегодня? - вскинулся Звирбулис, - ты абсолютно уверен в этом, парень? Когда конкретно?

-Говорили — сегодня ближе к вечеру...

Звирбулис и Лукас переглянулись.

-Ну, дела творятся... - пробормотал главарь, - ты понимаешь, что это значит, старый ты мошенник?

Лукаса трудно было попрекнуть в том, что он уступает Звирбулису в остроте соображения.

-Если этот корабль попадет нам в руки, то мы будем непобедимы! Тут можно говорить о власти не только над Придвиньем, Цирвисом и прочей баронской шантрапой — мы и самого Герцога раком поставим!

-Да, но нужно уметь управлять...- осмелился возразить Вьюн.

-Пустяки! - отмахнулся Звирбулис, - самое главное, поймать кого-то из них живьем — а дальше огонь и железо кому угодно язык развяжут!

Разбойничий главарь подобрался, согнувшись, к нескольким ближайшим аспидам, и внятно распорядился:

-Сами намотайте на ус и другим срочно передайте — хотя бы один из этих островных мозгляков мне нужен живьем. А лучше двое! Учтите, за каждую их живую голову — по пятьсот рублисов!

Аспиды округлили глаза от удивления — пятьсот рублисов были большими, просто огроменными деньжищами. На такие средства можно жить целый год где угодно, да хоть в том же Менеске, ни в чем себе не отказывая — ни в богатых покоях, ни сытной пище, ни в податливых женщинах. Обещание Звирбулиса быстро расползлось по всему отряду, заставив разгореться азартом и жаждой наживы не одну пару зрачков.

Тем временем, сражение разгоралось своим чередом. Поразив еще пару нападающих, островитяне благополучно отступили до самого дома и скрылись в нем. Но разбойники не решались броситься в атаку, опасаясь попасть под таинственные лучи и пополнить число увечных, которые уже все сползлись к берегу. Пальба стихла. Тем временем, Звирбулис держал под елью совет с Лукасом и своим первым помощником, бородатым громилой по имени Артис Железнозубый. Лукас доказывал, что слишком уж опасаться неведомого оружия Заповедных не стоит.

-Я немного знаю, что это такое, - пояснил он, - видел, когда гостевал у здешних хозяев два лета тому обратно. Эта штуковина убить до смерти не может — разве что отнимется на время рука, нога, или во что из нее попадут. Я ж говорю — слюнтяи...

Услышав это, Вьюн вновь очень приободрился и почувствовал в себе готовность хоть сию же секунду броситься на штурм здания, в котором засели островитяне. Звирбулис тоже казался довольным — и велел тут же распространить эту успокоительную весть по всему отряду. После непродолжительного раздумья главарь составил план атаки. Вся шайка была разделена им на несколько небольших ватажек. Они рассредоточились почти по всему берегу острова — благо, навстречу никто из местных не попался — и залегли в укрытиях в ожидании сигнала к атаке. В качестве сигнала должен был послужить выстрел из огромной мортиры, которую притащил с собой Артис Железнозубый.

 VI

...Это пробуждение выдалось для Рысенка крайне грубым и неожиданным. Нет, он в любом случае никогда не был изнеженным домашним пареньком — но именно начало того дня запечатлелось в его памяти на всю жизнь. В момент, когда его товарищ по путешествию застиг врасплох караульщика, когда островитяне только начали отражать набег аспидов, он все еще крепко спал, крайне утомленный тяготами предыдущих дней. Сначала жители Заповедного, ошеломленные свалившейся на них грозой, попросту забыли о Рысенке. Но вскоре он проснулся оттого, что кто-то из всех сил тряс его за плечо. Открыв заспанные, еще непонимающие глаза, он увидел над собой перепуганное лицо Миланы.

-Вставай, немедля! - прикрикнула она.

Этот крик и это выражение лица подействовали на него, как опрокинутое ведро холодной воды. Но еще больше Рысенок ошарашился, увидев, как девушка целит в него каким-то устройством, в котором он звериным чутьем угадал оружие. Короткий взгляд по сторонам — и парнишка убедился, что кроме них с Миланой в комнате никого нет. За окном разносились вопли и выстрелы — похоже, там кипела битва.

-Зачем ты это? - тихо проговорил Рысенок, стараясь прийти в себя - где Вьюн? Что вообще произошло?

-Твой приятель сбежал. Он только что чуть не убил Аквилона и пустил на остров аспидов, - проговорила девушка, продолжая держать его на прицеле, - а ты почему остался? Вы сговорились? Ты тоже должен что-то выкинуть в решающей момент — чтобы отдать нас в руки разбойников?

Тут до Рысенка начал доходить весь ужас ситуации.

-Нет, только не я! - закричал он, умоляюще протягивая к Милане руки, - клянусь Богом, я не знал, что он собирается сделать! Да, виноват я, виноват, что привел его сюда... Но я не специально!

В этот момент пасть от слепого гнева островитян ему казалось даже более предпочтительным, чем выжить и остаться в Придвинье. В своих мечтах он успел расцветить планету Заповедных, даром что Красную, всеми возможными цветами своего воображения. И остаться навеки здесь, в этом унылом и нищем краю, ему казалось той участью, что горше смерти. Но как он может убедить их в своей невиновности?

На лице Миланы отражалось тяжкое сомнение. Несколько секунд она размышляла, а потом с суровым и непроницаемым лицом скомандовала:

-А ну-ка одевайся. Быстро!

Рысенок повиновался. Спешно натянув на себя одежку, выданную вчера островитянами, он устремил взгляд на девушку, ожидая новых приказаний.

-А теперь пошли. Ты первый, - распорядилась она, отступая от двери.

Рысенок вышел в коридор и почувствовал, что ствол оружия уткнулся ему в спинной хребет. Оба двинулись по направлению к лестничному проему, по которому она велела ему подниматься. Преодолев пролет, они оказались у внушительной металлической двери. Милана приказала Рысенку взяться за ручку и потянуть на себя — что он и исполнил. Ему предстала картина наподобие той, что представилась ранее Вьюну в караульной будке: одна из стен открывшейся взгляду комнаты была полностью уставлена экранами, отражавшими все происходящее на острове и в его окрестностях.

У экранов метался островитянин, которого Рысенку еще не доводилось встречать. Когда он обернулся, парнишка увидел гладковыбритое лицо, искаженное страхом.

-Ну как там, Рено? - спросила Милана, продолжая держать Рысенка на прицеле и открывая левой рукой дверцы настенного шкафчика у входа. Вопрос был нарочито задан на верхнедвинском — явно для того, чтобы новоявленный пленник все понял. Ему в этот момент пришла запоздалая мысль, что природного наречия пришельцев он до сих пор почти совсем не слышал.

Рене нервно пригладил топорщащийся рыжеватый ежик на голове. Был он совсем молод — не намного старше Рысенка.

-Плохи дела, Милана, - хрипло произнес он на том же языке, - Их слишком много — заполонили весь берег. Наших теснят...

Девушка извлекла из шкафчика пару наручников — Рысенку доводилось видывать такие в арсенале работорговцев, как-то гнавших через его Тереховку толпу несчастных северных чухонцев, захваченных во время набега на их деревеньку. Ловко управляясь с вещью, девушка сомкнула одно металлическое кольцо вокруг запястья парня и прицепила другое к тонкой трубке, проходящей вдоль стены. Теперь Рысенок оказался в положении собаки на привязи — а круг его передвижений сжался до расстояния вытянутой руки.

Не обращая больше на него внимания, Милана подошла к экранам и внимательнейшим образом их обозрела. Изображение шло не только со стационарных камер, установленных в разных пунктах, но и с пары маленьких дронов, мерно круживших на солидной высоте. Поглощенные боем аспиды на них внимания не обращали — очевидно, принимая за птиц. На мгновение Милана пожалела, что кроме видеокамер дроны не имеют никакого вооружения... К тому времени Абарис, Аристей, Клейнис и Аквилон уже отступили под самые стены здания, в котором они находились. Разбойники пока не решались высовываться из прибрежных зарослей — с почтительного расстояния осыпая островитян тучей пуль и стрел. Пока, к счастью, ни один из множества смертоносных посланцев не обрел встречи с человеческим телом.

-Рене, я не понимаю, - тихо спросила Милана, - почему нельзя включить защитный щит отсюда? Неужели у вас не была оборудована дублирующая система? Вообще, какая глупость была строить эту сторожевую будку и выносить ее к самой пристани! Надо было все оставить здесь — и мы не влипли бы в эту историю!

Рене сокрушенно покачал головой.

-Согласен, Милана, мы сотворили глупость. Просто за годы мирной жизни мы отучились от искусства ведения войн. А насчет сторожевого поста — так эта светлая идея осенила наших инженеров, когда строили пристань. Кто-то придумал, что караульный должен находится поближе к ней, чтобы быстрее встречать тех, кто собирается плавать к нам в гости. Идиотизм, конечно... Да и рычаг этот дурацкий - «для солидности»! Неужели нельзя было обойтись простой кнопкой? А мы тоже хороши — всех все устраивало, никто даже и не думал возражать против вынесения главного охранного пункта за пределы жилых зданий. Ну и, опять же... расслабился народец — никто ведь на нас за все это время и не думал лезть... Репутация волшебников действовала исправно... А задействовать отсюда охранную систему мы не сможем...

-Но почему не сможем?

-Опять же, по несусветной глупости инженеров-конструкторов. Это можно было бы сделать в том случае, если бы рукоять в сторожевом пункте была просто опущена вниз. Но внутренние камеры показывают, что она не просто опущена, но и напрочь сломана . Вся сопутствующая аппаратура тоже разбита — ваш дикарь постарался на славу! А система устроена таким образом, что если выведен из строя один узел, то она блокируется целиком. На то, чтобы задействовать щит, у меня теперь уйдет час-два. Но сомневаюсь, что нам дадут столько времени. Правда, у нас на здании стоит пара пушек-роботов — если эти негодяи подойдут совсем близко, то они включатся. Правда, их зарядов минут на двадцать только хватит. Наши придурки, похоже, совсем не предполагали, что мы можем столкнуться с настолько массовым нападением. Впрочем, мы и сами хороши... Да и...

-Что «да и»?

Рене в отчаянии воздел руки к потолку.

-Какой смысл включать защиту, если враги и так уже на острове?

Дверь за их спиной раскрылась — и все трое резко обернулись. Шатаясь, вошел Аквилон с залитым кровью лицом — и тут же, оступившись, медленно сполз по стенке. Вскрикнув от ужаса, Милана кинулась к нему, извлекая из кармана коробочку вроде той, с помощью которой вчера обследовала Вьюна и Рысенка. Приложив ее к запястью Аквилона, она начала разматывать бинт, также нашедшийся в числе вещей, с которыми она никогда не расставалась. Рысенок отвернулся к стене — вид раненого Аквилона был ему невыносим. Его жег нестерпимый стыд, как будто бы это он сам, предательски обманув доверие добрых хозяев, изувечил островитянина и открыл дорогу врагам. Так он и стоял, не видя манипуляций, которые врач проводила над раненым. Потом тот закашлялся и что-то тихо произнес на незнакомом певучем наречии. Милана ответила на том же языке и в ее тоне Рысенок угадал явственно звучавшее облегчение.

Обернулся. Аквилон сидел на полу, привалившись к стене, его голова была туго обмотана — сквозь белоснежный бинт пробивалось большое кровавое пятно. Однако, глаза вновь открылись и весь его вид показывал, что островитянину значительно лучше. Он поднял взгляд, встретился глазами с Рысенком, и ощутимо вздрогнул.

-Как тебя застали врасплох? - Милана вновь перешла на понятный язык, - неужели ты вовремя не увидел этого... этого?

Аквилон ответил с трудом и не сразу:

-Увидел... он вышел на берег и уселся там...

-А потом что?

-Потом... Я подумал, что он никакой опасности не представляет... Ну, вышел парень посидеть в одиночестве — наверное, хочет попрощаться со своим миром... Мы ж вроде их двоих собирались с собой взять сегодня, ведь так? А потом я увидел дым на другом берегу и сразу настроился в том направлении. Гляжу, народ в лесу кучкуется, да не просто так, а вооруженный... Лодки на воду и к нам гребут... Я врубил щит и звуковой сигнал тревоги, а тут... Этот волчонок сзади дубиной мне по куполу... Чуть весь дух из меня не вышиб... Аквилон разволновался, но Милана заставила его замолкнуть, положив ладошку на рот.

-Все поняла, успокойся... Молчи. Тебе нужно отдохнуть... Подожди немного, скоро наши уже прилетят...

Вошел Абарис. Его одежда была выпачкана в песке и земле, к щеке прилипла травинка.

-Что будем делать? - одновременно выпалили Милана и Рене.

-Скверно тут обстоит, - ответствовал тот, - Они сейчас готовятся к атаке и нет сомнений, что скоро сомнут нас. Слишком уж велик численный перевес. Долго удерживать здание мы не сможем. Надо прорываться, пока еще можно.

-Куда?

-Как куда? Ты забыла, что у нас в ангаре стоит флиттер?

-Смысл? Корабль прилетит, в лучшем случае, часов через пять, - сказал Рене, - даже с учетом того, что я уже отправил им сообщение, когда заваруха только началась, раньше им все равно не успеть.

-Да какая разница? - Абарис укоризненно взглянул на Рене, словно удивляясь его недогадливости, - мы просто поднимемся на орбиту, как всегда. Единственная разница — будем ждать корабля не здесь, как обычно, а там. Конструкция флиттера вполне позволит провести несколько часов в космическом пространстве.

-Конечно же! - вскричала Милана — это самый лучший вариант! Вот только... - она вдруг замялась...

-Что не так?

-Если срочно эвакуироваться, то мы не успеем прихватить практически ничего из того, что планировали взять. Свежие биообразцы, новые ценные артефекты с Пепелища, которые мы с недавно откопали с таким трудом...

-Забудь об артефактах! - зарычал Абарис, - тут шкуру бы спасти — и ладно! Предупредим Клейниса с Аквилоном — и уходим!

-А с этим что делать?

Тут только Абарис изволил смерить взглядом сжавшегося в углу Рысенка — так, будто видел его впервые. Тот ощутил ком, подкативший к горлу — решалась его судьба. Он хотел сказать что-то умоляющее, но в горле что-то забулькало и все слова вдруг куда-то улетучились. А Абарис несколько секунд молчал, размышляя. Потом он, видимо, пришел в уме к какому-то заключению и решительно посмотрел на Рысенка.

-Почему ты не ушел со своим приятелем? - жестко спросил он.

-Я.... и не собирался...

-Только не надо мне тут лгать, что ты не знал о его намерениях! - отрезал Абарис, — вы сговорились: он отправился открывать дорогу этим бандитам, а ты остался, чтобы, при случае, ударить нам в спину!

-Неееет! - прямо таки взвыл Рысенок, - ничего такого я не собирался! Я вообще сначала к вам в одиночку отправился. На наш караван на реке напали аспиды — вот он ко мне и прибился!

-Как-то очень удачно он к тебе прибился, ты не находишь? - спросила Милана, - и надо же, так тебе, выходит, не повезло! Первый же встречный оказался предателем и разбойничьим засланцем! И ты предлагаешь, чтобы мы в это поверили?

Рысенок совсем пал духом. С точки зрения островитян все, абсолютно все, доказывало его виновность — а как убедить их в обратном, он не знал. Помощь пришла оттуда, откуда он никак не мог ждать.

-А знаешь ли, - вмешался Рене, - мы ведь, пожалуй, можем легко проверить правдивость слов этого парнишки. Вот экран от той камеры, что установлена в помещении, где они оба спали. Достаточно просмотреть утреннюю запись..., - и он указал локтем на небольшой экранчик сбоку, на котором и в самом деле застыло показанное сверху изображение комнаты, служившей местом ночлега Вьюну и Рысенку.

-И что нам это даст? - прорычал Абарис, - только время зря потеряем... Его и так у нас меньше, чем вы думаете!

-Да нет же! - воскликнул Рене, - ну подумай ты сам: если они оба в сговоре, то, наверняка, и проснулись одновременно. Им нужно было бы обговорить напоследок, напомнить друг другу план действий — или хотя бы просто обменяться напутствиями. А если вот он — Рысенок, говорите? - не знал о планах своего попутчика, так тот обязательно попытался бы улизнуть тайком...

-Не слишком-то убедительно! - рявкнул Абарис, - может, они заранее обо всем договорились и одному было вовсе не обязательно просыпаться рядом со вторым... А может, просто решили нас одурачить: один проснулся, второй притворялся, что спит!

-Посмотреть запись — дело одной минуты, - отмахнулся Рене, выщелкивая что-то на своей клавиатуре («Интересно, что это такое? - автоматически подумал Рысенок, - Напоминает пишущую машинку, но где штука, которая печатает буквы?»)

Тем временем, картинка в экранчике с комнатой метнулась назад и начала бешено раскручиваться в обратном направлении. Через двадцать секунд Рысенок, сжав кулаки от внезапного прилива ненависти, вновь увидел Вьюна — показанного сверху. Экранный Вьюн быстро вылез из постели, оглянулся, в ускоренном, в силу режима прокрутки записи, темпе подбежал к окну. Постоял, потрогал оконную ручку, потом отошел от окна, присел на постель. Оделся, вновь двинулся к окну, открыл его, полез через подоконник. Все это время он сам, Рысенок, неподвижно лежал в кровати и, судя по виду, крепко спал.

-Вполне возможно, он и не врет, - задумчиво сказала Милана. Лицо девушки как-то даже прояснилось — Рысенок с самого начала понравился ей своим упорством и храбростью. Ей не хотелось воспринимать его, как врага.

-Я же еще раз вам повторяю, это ничего не доказывает, - вскричал Абарис, нервно потрясая сжатыми кулачищами, - возможно, они накануне обо всем договорились — поэтому он спал, или притворялся, что спал! Мы не можем из-за одного мальчишки подвергать опасности себя и наших товарищей! Мы и так теряем время — разбойники могут начать атаку в любой момент! Оставим его здесь — и срочно бегом к флиттеру!

-Подожди, Аб, - Милана просительно коснулась его рукава, -Мы же окончательно улетаем, а дома нам важен каждый человек. Такой парень очень пригодился бы там. Тем более, мы сейчас можем очень быстро устроить ему окончательную проверку.

Абарис, не выдержав, громко застонал — видно было​, что он не желает здесь задерживаться ни единой лишней секунды. А вот Рене, похоже, понял девушку-медика с полуслова. Он нагнулся и открыл стоящую у стены тумбочку. Вынул из нее какой-то небольшой предметец и вручил его Милане.

Рысенка вдруг прошиб внезапный страх, а ноги враз стали ватными.

-Что... что это?

-Не трусь, оно тебя не съест, - отрезала Милана, - это всего всего лишь полиграф!

Легче от такого пояснения не стала. Предмет оказался коробкой, из которой девушка извлекла несколько крохотных черных штуковинок, болтавшихся на длинных шнурах. Рене мигом поднес ей еще одну вещь, напомнившую Рысенку очень узкий чемодан. Штуковина и в самом деле открывалась — на одной ее половине имелась панель с кнопками, на второй — экран, засветившийся мягким светом. Сделав неловкое движение, Рене чуть не выронил «чемодан» из рук.

-Осторожнее, ноутбук! - прикрикнула Милана. Сама она очень ловко вставила шнуры в гнезда, обнаружившиеся в «чемодане», а потом расстегнула Рысенку рубаху. Велела сесть на пододвинутую табуретку. Маленькие штуковинки (слово «датчик» в лексиконе Рысенка, естественно, отсутствовало) она ловко прикрепила к его животу, груди, шее и левому запястью. Тот облился холодным потом — ему это показалось приготовлением к пытке. Но бежать парнишке, по прежнему прикованному к стене, естественно, было некуда.

-Милана, ты же знаешь, что результат будет очень ненадежен, - напомнил о себе Абарис.

-Знаю, - спокойно ответила та, - но, знаешь ли, мне хочется дать парню шанс...

Она внимательно посмотрела в лицо Рысенку своими пронизывающими зелеными глазами и сказала — медленно и отчетливо:

-Просто отвечай на вопросы, которые я тебе стану задавать. И не дрожи, это будет совсем не больно.

Рысенок немного успокоился. Милана спросила:

-Расскажи-ка еще раз, как ты познакомился со своим попутчиком, с Вьюном?

-Когда я бежал от аспидов, захвативших нашу барку, он догнал меня. Сказал, что один и что вместе нам будет держаться сподручней.

-Говорил тебе Вьюн, что собирается подготовить нападение разбойников на наш остров? Знал ли ты, что он хочет напасть на караульного?

-Нет, - твердо произнес Рысенок. Боли взаправду не было, и он слегка расслабился, - я думал, что он хочет улететь со мною в ваш мир. Сам говорил — сирота, бессемейный, деваться, мол, некуда...

-Понятно. Ну а сам ты к нам шел — зачем?

-Как зачем? - обиделся Рысенок — я ж сто раз говорил: деревню пожгли аспиды, жить негде и не на что. Ты ж сама приглашала: «полетели с нами!»

Милана не обратила на его обиду никакого внимания. Обернулась:

-Ну как там, Рене?

Молодой островитянин внимательно смотрел в экранчик в «чемодане».

-Ты знаешь, похоже, он чист. Не врет, то есть. Во всяком случае, показатели физиологических реакций в момент ответов не соответствуют тем, которые, как правило, обычно наблюдаются у людей во момент произнесения лживых слов. Я бы сказал, что он с нами честен — восемьдесят из ста в пользу этого!

Милана уже решительно снимала с Рысенка датчики.

-Абарис, мы собираемся. Больше не будем терять ни минуты.

Абарис, стоя в углу, в этот момент разговаривал на природном языке пришельцев с Клейнисом и Аристеем, остававшимися снаружи здания, часто обращаясь к ним по именам. Как он это делал, Рысенок понять не мог: островитянин произносил слова, казалось бы в пустоту — на крохотный микрофончик у его рта парнишка никакого внимания, понятно, не обратил. Милана, в свою очередь, сказала что-то Аквилону, лежащему на полу на наскоро подстеленном одеяле. Рене помог ему, и раненый мужчина тяжко поднялся на ноги. Милана отстегнула руку Рысенка от трубы. Ощутив свободу в движениях, он почувствовал себя куда лучше и уверенней.

-Ты еще не раздумал лететь на Красную Планету? - спросила девушка.

Рысенок отчаянно замотал головой.

-Хорошо, пойдешь с нами. Но учти — пока мы еще здесь, на острове, до конца тебе не доверяем. Будем за тобою следить. Если попытаешься что-то выкинуть, эта штуковина быстро пригвоздит тебя к месту, - Абарис красноречиво показал ему парализатор, - хорошо ты меня понял?

На этот раз Рысенок столь же отчаянно закивал. Абарис открыл дверь, и они устремились вниз по лестнице. Милана шла первой. Рене держался около Аквилона, готовый в любую секунду подхватить его под локоть. За ними следовал Рысенок, а замыкал шествие Абарис, от чьего зоркого взгляда, казалось, ничего не могло укрыться. Пройдя по коридору, они встретились у дверей с Аристеем и Клейнисом. Между ними и Абарисом состоялся короткий диалог, после чего Милана обратилась к Рысенку:

-Нам нужно пробраться к ангару. Это недалеко отсюда — минут пять, если бегом. Но нас, конечно, увидят и попытаются убить или поймать живьем. Чтобы этого не сучилось, нужно добраться туда как можно быстрее. Что бы ни случилось, шагай вслед за мной и не отставай. Абарис, если что, за тобой присмотрит.

Рысенок прекрасно понимал, почему ему не до конца верят, и потому не обижался. После того невообразимого, по его мнению, предательства, которое совершил его недавний попутчик, он был рад уже тому, что островитяне не извергли его из своего общества — хотя имели полное на то право.

-Я не отстану, - твердо сказал он. Милана посмотрела на него и слегка кивнула.

Клейнис подобрался к двери и распахнул ее одним мощным ударом ноги. Семерка быстро выбралась наружу и устремилась к центру острова. К несчастью, в первые секунд двадцать им, чтобы добежать под прикрытие соседнего здания, нужно было преодолеть совершенно открытое пространство. Где-то сзади хлопнул оглушительный выстрел — судя по звуку, не из обычного огнестрела, а из цельной пушки. В который уже раз за этот день раздался дружный торжествующий вой. Обуянные охотничьим азартом разбойники, узрев спасающихся бегством хозяев острова, устремились в погоню, словно нетерпеливые гончие. Но через минуту азартные крики сменились стонами и проклятиями: когда ватажники приблизились к только что оставленному беглецами главному зданию, сработали автоматические излучатели, установленные на его крыше. Попав под парализующие лучи, одни аспиды снова падали в корчах, в то время как другие отхлынули назад. Однако, далеко не все из атаковавших, предварительно рассредоточившись по острову, угодили под воздействие парализаторов. Когда беглецы пробирались вдоль стены склада, прямо навстречу им вынырнула пятерка лиходеев. Однако, они были готовы к этому и не растерялись. Вскинутые парализаторы Клейниса, Аристея и Миланы окатили аспидов так быстро и надежно, что все пятеро повалились, как подкошенные, не в силах двинуть ни одним членом. Островитяне и Рысенок быстро пронеслись мимо их тел и вынырнули на небольшую полянку. Прямо посередине ее возвышалась огромная красно-белая вышка — первое, что вчера Рысенок и Вьюн увидели на Заповедном острове. К ее вершине вела легкая лесенка, прихотливо обернувшаяся вдоль тела вышки. У Рысенка мелькнула мысль: а вдруг кто-то из злыдней, упаси Вышние Силы, забрался наверх и лишь ждет повода обстрелять их оттуда? К счастью, силы, к которым он мысленно обратился, оказались милостивы: ничего подобного не случилось.

Они почти пересекли полянку — и в этот момент невесть откуда прилетевший болт с огромной силой вонзился в правое плечо Клейниса, отбросив его на несколько метров. Островитянин с перекошенным лицом тут же вскочил, выронив парализатор и схватившись рукою за рану, из которой торчало оперение поразившей его стрелы. Их маленькая группа тут же рассыпалась. Аристей подскочил к Клейнису — в тот момент, когда за спиной того показался стрелок, отбросивший арбалет и выхватывающий из-за пазухи маленький ручной огнебой. Аристей свалил стрелка из своего парализатора, но минутная заминка могла дорого им обойтись — их маленькая группа оказалась буквально осыпана стрелами и пулями. К счастью, лиходеи стреляли с неудобного ракурса, поскольку островитяне вновь укрылись под стеной склада. Абарис нажал на кнопку на корпусе своего оружия, навел его на близлежащие кусты — и вместо невидимого парализующего луча из него вырвался вполне ощутимый поток пламени. Кусты ярко заполыхали — из них выбежали несколько фигур, одежда на которых тоже занялась огнем. С истошными воплями они устремились к берегу. Абарис перевел свой огнемет в другом направлении — и окатил пламенными языками угол находящейся неподалеку будки непонятного Рысенку назначения. С противоположной стороны будки также показались несколько аспидов, бросившихся наутек.

-Осталось совсем немного, - сказала Милана, обернувшись к Рысенку и указывая на большое строение ярко-красного цвета, возвышавшееся по другую сторону поляну, - наш челнок находится там. Нужно только как-то обогнуть ангар — вход с противоположной стороны. Бегом!

И они снова все побежали — раненый Клейнис тоже. Неподалеку, как назло, встала стена кустов — предусмотрительный Абарис заранее обработал их из огнемета. Судя по крикам и бегству еще нескольких разбойников — не напрасно. Семеро беглецов быстро обогнули большое здание и остановились перед стенкой с полным отсутствием чего-либо, хоть как-то напоминающего дверь. Аристей сделал некий жест пальцами: и в стене начал прорезаться большой черный зев, когда одна из ее панелей вдруг со скрежетом поползла вверх. Но прежде чем они успели попасть вовнутрь, откуда-то сверху упала, разворачиваясь, ловчая сеть — и накрыла всех шестерых островитян. Ее объятий избежал только верткий Рысенок, которого жизнь обучила максимально быстрым реакциям — вот и сейчас он успел ловко отскочить в сторону.

В этот критический момент из-за угла вывернули двое аспидов и бросились к плененным островитянам, образовавшим своими телами кучу-малу перед открывшимся входом в ангар. Тот, кто спереди, занес над головой огромный топор, второй был вооружен здоровенным огнестрелом. Но в их намерения не входило убивать — один из разбойников на ходу перекинул топор в руках таким образом, что лезвие смотрело вверх, а другой замахнулся прикладом, инкрустированным блестящим металлом. Приклад обрушился на снежно-белую голову Абариса, топор — на спину Клейниса, шевелившихся под сетью. Затем, приклад завис над Миланой, целившейся во врагов, просунув руку сквозь сеть, из своего парализатора. Удар пришелся наискось и вышиб оружие, приземлившееся, описав широкую дугу, аккурат у ног Рысенка. Он молниеносно нагнулся и схватил его.

Сначала разбойники, желавшие скорее утихомирить пойманных ими островитян, не обратили никакого внимания на невысокого, худенького паренька, по виду никак не отличавшегося от любого жителя Придвинья. Однако, когда опасный предмет очутился у него в руках, ватажник с топором устремился в его сторону. Рысенок первый раз в жизни держал парализатор в руках, и, естественно, не знал, как с ним обращаться. Благодаря тому, что раньше видел, как делали это островитяне, он придал оружию правильное положение и лихорадочно ощупывал его корпус. Топорище просвистело в вершке от плеча, когда тело само, повинуясь спасительным рефлексам, отшатнулось в сторону. Падая, Рысенок не выпустил парализатор из рук — и в тот момент, когда аспид снова замахнулся, он нащупал таки правильную кнопку...

Эффект оказался неожиданным — из ствола выплеснулась длинная тонкая огненная плеть. Из-за того, что прицел был взят не совсем верно, она прошла по касательной к голове ватажника. Этого, впрочем, оказалось вполне достаточно: войлочная шапка запылала. Лиходей в ужасе выронил топор и устремился, завывая, наутек. Рысенок немедля перевел оружие на второго нападающего, который ожесточенно колошматил барахтающихся в сети людей. Терять времени было нельзя: глаза зафиксировали еще пятерку разбойников, приближавшихся с разных направлений. Пока, к счастью, они были еще достаточно далеко — но через несколько десятков секунд картина могла кардинально перемениться. Рядом просвистело несколько пуль и арбалетных стрел. Нападающие явно не стреляли на поражение. «Хотят взять живыми», - догадался он.

Нажать ту же кнопку на корпусе оружия Рысенок не решился, чтобы не опалить своих новых компаньонов. Вместо нее пальцы отыскали другую — в самый раз! Аспид, уже готовившийся снова огреть Абариса, вдруг застыл на секунду в разогнутом положении, захрипел и завалился назад, беспорядочно дергая ногами. Рысенок развернулся и нажал обе кнопки разом, проведя оружием широкий полукруг вокруг себя. Набегающие ватажники, спасаясь от парализующего луча и верно следующего за ним огненного хлыста позалегли и попрятались. В эти мгновения Аристей, орудуя какой-то очередной чудесной штуковиной из арсенала островитян, разрезал волокна сети вокруг себя, стряхнул обрывки и выпрямился. Схватил за руку Рене и помог выбраться ему. Остальные, не успев даже вылезти из сети полностью, поползли в сторону раскрытого зева ангара на четвереньках — благо, отделяло их от входа всего несколько шагов. Рысенок, кинув быстрый взгляд вокруг, поспешил за остальными. В нем внезапно пробудилось чувство ответственности, пробужденное оружием в руках. Прежде чем войти в ворота, он задержался еще на несколько секунд, оглядывая близлежащие здания, кусты, деревья. На виду никого из аспидов больше не было, но правое ухо вдруг дернула резкая боль — вражеская пуля совсем чуть-чуть не попала ему в голову и ударилась в стену, оставив на ней отметину. Судя по всему, аспиды стали стрелять всерьез, на поражение, уже не стремясь захватить островитян живьем. Юноша вбежал в здание и укрылся за одной из стен внутри.

Как только глаза привыкли к полутьме, он разглядел гигантский внушительный предмет, стоявший в глубине огромного помещения. Был он величиною с небольшой городской дом, конической формы и стоял на нескольких ногах-опорах. Отсутствие достаточного количества источников освещения мешало разглядеть аппарат во всех подробностях — равно как и сложные технологические устройства, окружавшие его полукругом. Впрочем, стоять и глазеть у него не было времени в любом случае. Из-за ворот вновь послышались вопли и выстрелы — в ангар залетело несколько пуль и арбалетных болтов. Рысенок подошел к островитянам и протянул ладонь Милане. Девушка, едва выпутавшаяся из сети, оперлась на его руку и встала. Остальные краснопланетчики тоже успели освободиться.

В нижней части конического предмета вдруг отвалилась одна из нижних панелей и наружу выехала лесенка. Загорелся свет. Шатающийся Аквилон первый встал на ступеньку и зашагал вверх — за ним Клейнис, сжимавший рукой рану на плече. Потом наступила очередь Рене с Аристеем. Все четверо быстро скрылись в недрах аппарата.

-Быстрее в челнок! - оклик Абариса был обращен к Рысенку с Миланой. Он отстранился в сторону, давая понять, что намерен идти последним. Когда они спешно пробегали мимо него,

Абарис встал на одно колено и сделал выстрел из огнемета в сторону двери.

Рысенок поднимался по узкой лестнице вслед за Миланой, тащившей его за руку. Легкий металл ступенек слегка звенел под ногами. Рысенку вдруг стало страшно поймать в эту секунду выстрел спиной, но он, собрав всю силу воли в кулак, поднялся хоть и быстро, но без паники, не толкнув Милану. Они очутились в довольно тесном помещении, залитом ярким светом. Рысенок уже бывал в жилищах обитателей Заповедного острова, но даже это не уберегло его от удивленно отвисшей челюсти при виде внутренностей флиттера. Парня ослепил блеск металлических стен, разноцветье горящих лампочек и кнопок, вмонтированных в стены и приборы. Один за другим вокруг зажигались экраны, представлявшие глазам вид изнутри ангара и вне его. Островитяне в изнеможении от пережитого попадали в вертящиеся кресла, установленные у приборных панелей. Снаружи прогремело еще несколько выстрелов и в помещение вбежал Абарис. Раздалось шипение и негромкий клац закрывающихся створок.

-Все, - выдохнул Аристей, - теперь им нас уже не достать...

Абарис привычным движением уселся в центральное кресло, закрепленное у аппаратов управления, откинул перед собой крышку, под которой обнаружилось несколько рядов кнопок, словно во внутренностях давешнего «чемодана». Оказавшись здесь, он моментально перевоплотился в капитана корабля — это понял даже Рысенок, которому еще в жизни не доводилось совершать полетов. Пальцы Абариса стремительно запорхали по клавиатуре.

-Я постараюсь взлететь плавно, насколько получится, - бросил он, - но вам все же лучше приготовиться к тряске.

Милана, вскочив, схватила все еще стоявшего Рысенка за плечо и усадила в одно из двух сидений, по счастью оставшихся свободными. Потом она щелкнула какой-то непонятной штуковиной и выпростала длинный ремень, с помощью которого прикрепила паренька к креслу.

-Не беспокойся, это чтобы ты ничего себе не расшиб при взлете, - шепнула она и вдруг неожиданно чмокнула его в щеку, - а ты храбрый... Если б ты тогда не пришел нам на выручку у входа...

Остальные островитяне тоже пристегнулись. Милана кинула озабоченный взгляд на Аквилона и Клейниса. Аквилон был совсем бледный, но держался молодцом. Клейнис, скрипя зубами, по прежнему сжимал пораженное плечо — меж окровавленных пальцев торчало оперение стрелы. Девушка-врач, нажав кнопку на подлокотнике своего сиденья, подъехала к нему, и, достав походную аптечку, принялась наскоро колдовать над раной. После того, как Рысенок почувствовал себя стабилизировавшимся (еще одно словцо из лексикона пришельцев!), он взглянул на один из экранов, оказавшийся как раз перед его лицом. Перед ним простерлась внутренность ангара, от распахнутых ворот до корпуса флиттера. На фоне входного проема, ярко освещаемого солнечными лучами, отчетливо вырисовывались полтора десятка фигур — сжав в руках огнестрелы, мечи и короткие копья, они всматривались в глубину ангара. Обнаружив, что по ним никто не стреляет, аспиды кинулись в ангар и рассыпались по помещению, окружив флиттер с разных сторон. Через проем в здание вбегали все новые и новые разбойники. По обшивке челнока застучали пули. Струхнувший было Рысенок с радостью заметил, что никакого вреда их кораблю разбойничье оружие причинить не способно. Крыша ангара над их челноком стала медленно раскрываться и солнце ярко высветило разбойников, толпившихся вокруг флиттера. Некоторые из них от неожиданности прикрыли глаза руками. Стрельба временно утихла.

-Слушай, мы так поспешно сматываемся, что даже жалко - произнес вдруг Рене на верхнедвинском, обращаясь к Рысенку, - не хочется оставлять своих вещей на поживу этим подонкам. Правда, наши многое успели забрать раньше — но кое-что осталось: приборы, оружие, научные образцы. Как же не хочется бросать их в невежественных лапах этих... Как думаешь, что они сделают с нашим оборудованием?

-Известно что, - проворчал Рысенок, - оружие себе оставят, а все остальное загонят барыгам из Менеска, или баронам, кто даст подороже....

-Нашел о чем жалеть, - укоризненно сказал Клейнис, сморщившись от боли. Медицинская коробочка, которую Милана прикрепила к ране, запустила внутрь ее свои механические щупальца, - живыми спаслись и ладно...

Абарис вооружился неким маленьким предметцем, который поднес к губам. Он заговорил, но его голос показался тем, кто снаружи, обрушившимся с гор камнепадом:

-МЫ ВЗЛЕТАЕМ. ОЧИСТИТЕ АНГАР НЕМЕДЛЕННО!! КТО ОСТАНЕТСЯ В ПОМЕЩЕНИИ, СГОРИТ ЗАЖИВО!!!

Пораженные этим грохотом, разбойники замерли — десятки пар глаз были прикованы к челноку.

-ОСВОБОДИТЕ ПОМЕЩЕНИЕ СИЮ СЕКУНДУ! - грохотал голос- БЕЗ ПРОМЕДЛЕНИЯ!!!

Это произвело впечатление лишь на немногих ватажников — самых благоразумных. Они начали отступать к проему и скрываться снаружи. Но многие остались. Более того, некоторые даже злобно захохотали в ответ, демонстрируя отсутствие страха к демонскому гласу. Стрельба по челноку возобновилась.

-Подождите, братья, - заорал кто-то, - этим их не проймешь. Тут нужно что-то позубастее!

Это «что-то» не заставило себя ждать. У ворот появился Артис Железнозубый с тремя своими помощниками. Помощники тащили, сгибаясь под ее тяжестью, здоровенную металлическую трубу. Увидев их, все остальные аспиды тоже спешно хлынули наружу, освобождая траекторию для стрельбы. Артис установил прямо у входа массивную сошку, на которую и водрузили трубу — направив ее прямо на челнок.

Угрюмое лицо Абариса приняло сосредоточенное выражение. Он положил лапищу на рукоять перед собою. Бросил что-то на языке жителей Заповедного острова, но Рысенок понял сказанное им слово:

-Взлетаем.

 VII

В тот момент, когда развернулась ловля островитян, Вьюн замешкался в задних рядах. Сделал это намеренно, рассудив, что лезть на рожон после всех уже совершенных им подвигов было бы не очень умно. Даже под несмертельный луч парализатора угодить не хотелось. Лукас тоже вперед не рвался — хитрый скоморох уже бросал жадные взгляды на домики, явно предвкушая начало грабежа. Потом он и вовсе подмигнул Вьюну и побежал к двери, из которой недавно выбрались островитяне. Ослепленный жадностью, он не знал, что робот на крыше здания уже поймал его в прицел. Парализующий луч хлестнул Лукаса по ногам, которые моментально подломились. Проклиная Перконса, Йодса и все силы небесные и подземные, тот покатился по траве. Вьюн отпрыгнул в сторону и побежал подальше от опасного дома. Он, естественно, не знал, что заряда у роботов хватит совсем ненамного. Судя по звукам, сражение закипело в центре острова, там где возвышалась большая металлическая коробка. Вьюн, крадучись, пошел туда. В огонь он лезть не собирался, но его вело любопытство: интересно, что станется с Рысенком, Миланой, Абарисом и прочими? Тут, некстати, его начало одолевать нечто вроде сожаления: а правильно ли он поступил сегодня? Быть может, выбор его жизни должен был быть совсем другим? Не узнать ему теперь вовек, как он выглядит — родной дом пришельцев с Красной Планеты...

Ко входу в ангар он добежал чуть позже того, как в разверзшиеся ворота хлынула толпа головорезов. Именно тут его настиг грохочущий голос, высказывавший страшные предупреждения. Глядя на то, как из здания потянулись наиболее осторожные, Вьюн предусмотрительно не стал подходить ко входу. Он скрылся за могучим стволом старого ясеня, да еще и пригнулся. Стал ждать, что будет. На его глазах Артис Железнозубый с подручными начали крепить у входа принесенную с собою мортиру — ранее он краем глаза видел, как ее выгружали с лодки, причалившей к Заповедному уже после того, как аспиды ступили на его берег. Вьюн словно бы в полуоцепенении созерцал, как разбойники выбегали из ворот и группировались полукругом за спинами расчета мортиры. Артис навел орудие вглубь ангара.

«Ну, сейчас он им даст!» - подумал Вьюн.

Тут почва под его ногами ощутимо задрожала. Донесся глухой рокот. Из проема выплеснулся пламенный смерч, моментально пожравший мортиру, Артиса и еще нескольких десятков членов шайки. Ошеломленный Вьюн вцепился в дерево, почувствовав опаляющий вихрь на своем лице. В следующую секунду он увидел большой конический предмет, взмывший над крышей ангара. Он возносился ввысь, постепенно уменьшаясь в размерах. Глаза Вьюна из под спаленных бровей зачарованно следили за кораблем пришельцев, уносившим островитян и Рысенка. Огненный вихрь утих, оставив проплешину черной дымящейся грязи, да еще кое-где огоньки пламени, весело лизавшие кору деревьев. Рокот постепенно утихал. Челнок быстро сжался до размеров зернышка, а затем и вовсе канул в безбрежном небесном океане. Однако, Вьюн продолжал напряженно вглядываться — до головокружения, до рези в глазах...