Михаил КОВАЛЕВ. Два рассказа

Гусеница Машка

Машка совсем не вызывала желания потрогать ее: большая, ярко-салатовая, с многочисленными рожками, казалось, она утыкана ядовитыми шипами, а не нежными ворсинками. По врожденной природной мудрости никто не рисковал проверить, ядовитые эти «шипы» или не очень. Известно ведь, что в природе, чем ярче - тем опаснее. Так что лучше и не трогать - целее будешь. Стоит ли говорить, что она была одинока.

Обычно Машка просыпалась ранним утром, выползала из своего логова совершать утренний променад и улыбалась солнышку.

А впереди еще целый день труда и подчеркнутого невнимания окружающих.

К невниманию Машка давно уже привыкла и прекратила попытки заводить новые знакомства. И то сказать: как бы она не обращалась: на языке цветов, лягушек, южного ветра, своем собственном, не важно, насколько вежливо и дружелюбно, собеседники не спешили отвечать. И больше того, они спешно сворачивали свои дела и удалялись подальше…

Сначала это задевало за живое, было больно, потом пришла обида. Обида уступила место любопытству и тяге к языкам. Потом пришли раздражение и скука. А как-то с утра созрела в ее голове мысль: «А что, если так и надо? Что, если я, большая зеленая гусеница предназначена природой для другого?».

В тот же день Машка сочинила первую сказку. Сказки получались смешные и грустные, волшебные и не очень. Сказки о неизвестных существах и странах, о соседях и воображаемых друзьях, о родителях, которых она никогда не видела.. Встречались существа милые и гадкие, друзья и враги. С одними Машка дружила, с другими сражалась, непременно побеждая зло в конце. Ее воображение делало их живыми…

Однажды утром, в очередной раз покинув свое логово, Машка почувствовала, что пора менять свою жизнь. Немедленно. Не прямо сейчас, но уже совсем скоро. И ветер был какой-то… переменчивый.

Да что и говорить, странный был ветер. Нес в себе терпкие сладости востока, зной юга и ледяную свежесть полюса одновременно. А еще голоса, мотивы, силуэты, все такое незнакомое, но очень манящее. Был там и привет от Машкиных сказок.

В тот же день, Машка стала плести кокон. Во рту образовывалось какое-то вещество, которое склеивалось в нить, затвердевавшую на воздухе. Машка все плела и плела, а сама думала о незнакомых местах и созданиях. Не покидало ее предвкушение чего-то, щемящее в области сердца..

К вечеру следующего дня кокон был готов. Никогда еще Машка так не уставала, спать решила прямо в коконе. Сны снились волшебные: она всегда отличалась богатой фантазией, но сны были во куда ярче, чем все ее сказки вместе взятые.

Проснувшись, она сладко потянулась и кокон, а распался на части, как будто стал мал. Машка успела привыкнуть к нему за ночь и сейчас жалела, но не слишком, ее занимало другое: в области спины нестерпимо чесалось. Отчаянно хотелось срочно размять то, висящее за спиной нечто, похожее на.. «СТОП! Что это еще у меня там такое?!». Машка стремглав кинулась к ближайшей лужице. В отражении было совершенно незнакомое существо. Исчезла привычные «ядовитые» ворсинки, рожки, лапок стало намного меньше и они стали длиннее, появились усики и хоботок. А главное, сзади образовался какой-то огромный нарост. И он нестерпимо чесался. Надо срочно что-то сделать! Но вот что? Расправить что ли?

Вы когда-нибудь пробовали расправлять крылья? На вид проще и приятнее занятия нет: бабочка сидит и отдыхает, а крылья наполняются неведомо откуда появившейся жизнью. Дух захватывает, когда смотришь со стороны.

Но только тот, кто имеет крылья, знает, что наполняются они не абы какой жизнью, а своей собственной. Единственной и неповторимой. И если жизнь получилась так себе - они так и останутся висеть сзади бесполезным мешочком, далеко на них не улетишь…

К счастью, Машка прожила жизнь достаточно яркую, а ее сердце было горячим и чистым: огромные изумрудно-зеленые крылья переливались на солнце.

Уже к середине дня Машка смотрела на себя в лужицу и понимала, что теперь ей нет нужды придумывать сказки. Ее тоска и одиночество прошли навсегда. То, что наполняло ее сердце и душу теперь могут увидеть другие существа. Ярко-изумрудная красавица, она сама стала сказкой, для других. Одно только ее присутствие наполнит мир и сердца встречных ощущением чуда. Хотя  бы до тех пор, пока останется жизнь в ее крыльях.

Арсик и Рабик

1. Итак, это подтвердилось. Один из хомяков, живущих у меня в доме занимается медитацией.

Он и раньше временами переставал реагировать на окружающий мир. Сидел или стоял уставившись в видимое ему одному пространство. Вообще подолгу сидит в домике, бегает в колесе важно и неохотно, как бы сознавая необходимость. Пищей, обычно, набивает щеки до отказа и потом ходит, переваливаясь с боку на бок. Короче с детства проявляет себя существом неотмирным, видящим недоступное окружающим.

   Бегает, однако же, шустро, лапы у него сильные. Сильные настолько, что он умудрился 5 раз сбежать из клетки, отодвинув тяжелую заслонку.

Вообще, Арс хомяк-мыслитель. Хомячище, с философским складом ума, и привычкой размышлять над вещами, кажущимися остальным очевидными.

Возможно, он даже делает выводы и вплотную подобрался к их архэ, как называли греки истинную природу. Имя его обязывает. Зовут его Аристотелем.

   А сегодня вечером, я увидел его сидящим в позе лотоса перед домиком. Он сидел на толстой попе, (хотя попа хомякам не положена от природы, это его личная особенность и заслуга) и положил крестообразно на эту попу задние лапки. Получился почти лотос.

Он подогнул еще и передние лапки и вообще весь стянулся внутрь и стал напоминать шарик приличных размеров. Мне кажется, что с помощью медитации он вышел на новый уровень сознания и теперь временами представляет себя ежом.

Возможно, однажды он почувствует себя собакой и залает на меня, вызвав обширный инфаркт; или мировым океаном - и растечется по всей комнате.

Может быть, однажды он почувствует себя птицей, взмахнет крыльями и, разнеся клетку вдребезги, устремится в ночное бездонное небо.

Может, однажды почувствует и человеком пишущим похожую заметку.

А может, уже прошел все это и остановился на ёжике как на совершеннейшем существе вселенной.

Кто их поймет вообще, этих хомяков!

2. Есть у меня и другой хомяк. И если Аристотель принадлежит к греческой школе мышления, то Рабиндранат, он же Индрик(любовно сокращенно от Рабиндранат) мышления индийского.

По поведению типичный небожитель. Очень шустрый лазает где может, передвигается со скоростью звука, любит скорость и острые ощущения. Любимым развлечением служат покатушки на колесе (a-la колесо обозрения), игры: закопайка и откопайка, забеги с препятствиями по стенам клетки на скорость и на дальность.

Отдельным пунктом его программы является балет с сушкой (она делит с ним клетку и живет где то в подстилке). Выглядит это так: хомяк играет в откопайку, находит сушку. Обнюхивает. Затем, видимо что-то учуяв, верещит и подпрыгивает ударяясь о стенки клетки. Затем снова ее находит. Пробует на зуб. Уже не верещит, но подпрыгивает выше, с грохотом и ляхгом (лязгает нечастная клетка). Затем идет побегать в колесе, так лучше думается и снова на охоту... История повторяется много раз. Маэстро успокаивается, только снискав одобрительные возгласы и аплодисменты. Либо недоуменный вопль типа "Опять, в 2 часа ночи?!"

Как многие небожители, Маэстро Рабик беспечен до крайности. Подтверждением служит тот факт, что он сжевал свой домик в пентхаусе. И вынужден был переехать в скромную норку под колесом, в непрестижном районе и с минимальными удобствами.

Но он, конечно же, не унывает и уповает на лучшее. Ведь однажды в его клетке появится новый, сверкающий белизной домик из свежайшего картона, тоже на верхнем этаже. Домик, который Рабик непременно и радостно сжует мешая мне спать и снова отнесется к этому с буддийским равнодушием, ибо он как истинный индиец знает, что все повторяется снова и снова, и, как только сменится эпоха у него снова будет дом, который он снова съест и так до бесконечности.