Владимир ВЕРЕТЕННИКОВ. Книга Татьяны Лестевой как путеводитель по современной литературе
Что знает ординарный человек о современной русской литературе? По совести сказать, не очень много – даже если речь идет о читателях, чьи интересы простираются немного дальше вездесущих Донцовой да Марининой, Рынски да Робски. На просьбу озвучить имена нынешних «серьезных литераторов», такой читатель, поднатужившись, назовет, пожалуй, Эдуарда Лимонова, Виктора Пелевина, Захара Прилепина, Бориса Акунина, Сергея Минаева, Алексея Иванова, Дмитрия Быкова или Александра Проханова. Особо продвинутые припомнят, быть может, Владимира Сорокина, Павла Санаева и Виктора Ерофеева. На этом, пожалуй, все.
Тем временем, скрытым от глаз широкой публики остается мощный авторский пласт, в котором попадаются талантливейшие творцы и превосходные произведения. Много, понятное дело, и «середнячков», почти полных бездарей, а также совсем уж отъявленных графоманов, пытающихся маскироваться под «подающих надежды». Так или иначе, знакомство с положением дел, сложившимся в нынешней нашей словесности, может оказаться и полезным и поучительным. А если есть желание осуществить его, не выходя за пределы одной обложки, то хорошим вариантом способна оказаться книжка Татьяны Лестевой «На литературном посту».
Лестева – критик со стажем и руку на пульсе литпроцесса держит уже давно. В книге собраны ее статьи за несколько лет, освещающие разные стороны теперешней «инженерии душ». Впрочем, не случайно в качестве вводного поставлен текст о праздновании двухсотвосьмилетия со дня рождения Пушкина. Таким образом, с самого начала задается правильный тон и подчеркивается, что русская литературная традиция, невзирая на все случившиеся перекосы и передряги, сохраняет преемственность по отношению к эпохе «нашего всего».
Зато потом Лестева берет читателя за руку и выдергивает его из благостного пафоса в затхлую атмосферу «идеологической графомании». Данное явление, заключающееся в неумеренном восхвалении «партии и правительства», критикессе глубоко противно. Как известно, функции КПСС нынче у нас, во многом, выполняет РПЦ. Автор в критическом запале даже сравнивает ее влияние с «метастазами раковой опухоли, пронизывающими все государственные институты от президента и правительства». Положим, пишущий эти строки, как человек верующий, не совсем согласен с характеристикой деятельности церкви, как распространения «религиозного мракобесия». Но усиление клерикализма и вправду не может радовать – особенно, когда сопровождается вопиющими примерами дурновкусия, регулярно демонстрируемого идеологической обслугой «эрпэцэшников». Лестеву, как человека с развитым вкусом, подобные вещи возмущают больше всего – и она не жалеет здесь язвительных стрел.
Тон автора меняется с презрительного на озабоченный, когда речь заходит о ситуации с изящной словесностью в родном для нее Санкт-Петербурге. Вроде бы, есть и неплохие литературные журналы, и новые писательские имена, но… «Кто читает эту литературу? Где читатель? И вот тут-то и возникает общая проблема для всей современной России. Читателя нет. Даже критики не знают своих «подопечных», - сетует Татьяна Лестева. Диагноз печален: единая литература «заменена тусовками в рамках одного города, района, одной библиотеки, одного ЛИТО и т.п. Литература коммерциализирована, направлена на удовлетворение низкокультурных запросов массового читателя рыночного времени. Писатели разобщены, замыкаясь в своем тупике. Писательский раскол продолжается». А ведь помимо большого числа талантливых, но пребывающих в безвестности авторов в самой России, есть и немало не менее достойных творцов, оставшихся за пределами РФ, в постсоветских республиках… Чуть позже Лестева называет еще одну серьезную проблему, свойственную именно современности – распространение «постмодернистского псевдолитературного новояза», адепты которого изгаляются над традиционным языком (впрочем, к самому постмодернизму, как таковому, Лестева относится, в общем, с уважением). Страдает из-за всего этого, в первую очередь, читатель, до которого не доходит творчество многих из тех, кто достоен известности. По крайней мере, Лестева старается восполнить этот пробел – и с удовольствием рассказывает о молодых (и не очень) авторах, как подающих надежды, так и вполне себе состоявшихся. Впрочем, не упускает и случая поддеть тех, чьи амбиции заметно опережают таланты. Увы, такие не столь уж редко становятся «калифами на час» – тут стоит вспомнить хотя бы авторшу неожиданно взлетевшего лубочно-порнографического «Цветочного креста», не к ночи будь помянут...
Стоит отметить, что собранные в книге статьи Лестевой несут не только чисто информационное значение. Нет, они интересны еще и весьма тонкими и остроумными рассуждениями автора на тему современной литературы и критической публицистики – высказывается, например, ряд соображений по так называемым «топовым авторам». С мыслями Лестевой на их счет можно соглашаться или спорить (так, пишущему эти строки, как поклоннику прилепинского творчества, представляется, что Татьяна Михайловна чересчур уж строго судит Захара) – но они всегда подкрепляются доказательствами и доводами. Не обходит зоркий взгляд автора и нынешние литконкурсы, премии, а также тех, кто их удостаивается. Приподнимается занавес над «кухней», на которой члены жюри «испекают» номинантов и победителей – что должно быть особенно интересно тем, кто мечтает увидеть когда-нибудь и свое имя в заветном шорт-листе.
Рассуждая об известных авторах, Лестева особенно заостряет внимание на Викторе Пелевине. Тут радует факт, что критикесса признает в Викторе Олеговиче большого писателя, обладателя неповторимого таланта. Радует он по той причине, что многие как раз в настоящем таланте Пелевину отказывают – неоднократно высказывались мнения, что это и не писатель вовсе, а всего лишь составитель шарад, сочинитель анекдотов разной степени остроумия. Многочисленными примерами, почерпнутыми из пелевинских книг, Лестева иллюстрирует свою мысль о том, что на самом деле, это серьезный и тонкий творец, человек, книги которого содержат глубокое и художественно выверенное отображение нашей действительности. Она отвергает мысль о том, что творчество Пелевина представляет собой лишь эпатаж ради эпатажа (хотя, от куда более эпатажного Сорокина брезгливо отворачивается – и правильно!) Не случайно особое внимание Татьяна Михайловна уделяет предпоследнему на данный момент роману Пелевина – и точно, трудно не согласиться с тем, что именно SNUFF пока является главной вершиной Виктора Олеговича. Правда, высказывая свои соображения по этой книге, Лестева сосредотачивается, главным образом, на той ее стороне, что связана с критикой различных уродливых нюансов российской действительности времен «путинской стабильности» и «медведевской модернизации». Хотя, вообще-то, сатирический пафос SNUFFа простирается куда дальше и шире. В образах управляемой жестокими каганами оркской Уркаины и лощено-политкорректного Биг-Биза Пелевин критикует те факты и явления, что наиболее неприятны ему в нынешней России и сегодняшних США – причем, казалось бы, это тот случай, когда «оба хуже». Хотя, на взгляд автора рецензии, как раз таки пелевинские «орки» выглядят значительно человечней и ближе, нежели лицемерные «люди»…
Не обходит вниманием Лестева и деятелей, помогающих хорошим произведениям снискать более широкую аудиторию. Конкретно, немало места в книге уделено работе журналиста и поэта Бориса Лукина, который, при содействии мецената Дмитрия Мизгулина, стал выпускать антологию из произведений «шестидесятников» и бесплатно рассылать ее по библиотекам и вузам страны. Тут можно лишь поддержать определение Лестевой, трактующей деятельность Лукина, как гражданский подвиг. Грустно, конечно, что подобными вещами вынуждены заниматься частные лица, в то время как государство, зачастую, пренебрегает своими культурными функциями. Лестева рассказывает о жалобах русскоязычных литераторов из постсоветских республик. Им нередко приходится выживать в условиях агрессивного антирусского национализма, когда у властей заведомо бесполезно просить о том, чтобы они хоть копейкой поддержали культуру «русских оккупантов». «А в постперестроечной России разве намного лучше?» – с горечью вопрошает Татьяна Михайловна.
Однако, надобно продолжать жить, надо работать – несмотря ни на что. И как нежные зеленые ростки со временем пробиваются сквозь серую броню асфальта, так и талантливые книги находят, рано или поздно, своего читателя.
P.S. От редакции. Мы рекомендуем работу Татьяны Лестевой на получение гранта Комитета по печати при правительстве Санкт-Петербурга (на издание данной книги).
