Вера ГАЛАКТИОНОВА. Волга – русская река. Памяти Саши Баженовой
Вчера, кажется, шла сквозь весну, – опрятная, сосредоточенная. По коридору Литинститута, мимо распахнутых окон. В шумную, весёлую аудиторию. Она, Сашенька Баженова, самая прилежная из нашего курса, человек точного вектора и точного знания… А позавчера, 4 сентября, в 10 часов вечера эта лёгкая, всегда – особенно выверенная поступь её прервалась. Навсегда. Сашу сбила машина где-то в Раменском, когда она переходила дорогу.
Мне сообщила о трагедии, переживая её гибель, образованнейшая Галина Александровна Богатова. Они были не просто дружны, но сопряжены в жизни и в литературной работе, продлевая научную миссию великого русского языковеда Олега Николаевича Трубачёва в слове и деле. Один из результатов этого союза – Сашин обширнейший «Словарь исторических родокоренных имён славян и руссов за два тысячелетия» (изд. «Ладога-1000», 2006 г.). В его основе – долгий её труд по изучению древних рукописей, хроник, надписей на камнях, берестяных грамот. И вдруг в телефоне: «Саша в морге… Позвонил следователь, при ней был наш адрес…»
Через Раменское управление МВД мне удалось узнать немногое – что каких-либо явных признаков заказного убийства не видно, что «скорая» подъехала быстро, что Саша ещё жила, когда её увозили в больницу, но… «ею были получены травмы, не совместимые с жизнью».
Постичь всю несуразность такой гибели совершенно невозможно – Саша была очень осмотрительной в любых обстоятельствах. И благоразумной, как никто другой. В юности мы как-то все выбивались из правил и расписаний, по благим поводам и не очень. Саша – никогда. В ней всё было подчинено одному служению – исследованию истоков нашей славянской былой силы.
Она отличалась от прочих студентов и в быту. Многие из нас могли уйти из общежития в храм «Нечаянная радость» в канун Пасхи Христовой, вернуться далеко за полночь, чтобы тут же с двумя бутылками сухого вина усесться за накрытый стол, а наутро таращить сонные глаза на экзаменатора, подолгу ждущего от нас обстоятельного ответа. Уж не говорю о самых банальных частых посиделках допоздна, в чьей либо комнате – то с западно-украинскими спорщиками-националистами, то с поэтами-цыганами, вытворяющими чудеса на обшарпанных своих гитарах. Мы, прозаики, охотно «сканировали слои незнакомых сторон жизни» – мы «набирали детали» для будущих повестей и романов. Но Саша, учившаяся в семинаре критики, обходила стороной любое отвлечение от строгих своих занятий, и ни один вопрос экзаменатора не мог потом застать её врасплох. Режим Саши Баженовой с педантичной точностью был подчинён работе, отдыху – ровно на столько, чтобы восстановить силы, снова – работе, что в условиях общежития на улице Руставели мало кому удавалось. Она раньше всех, с первого же курса, начала публиковаться в столичных журналах и знакомилась лишь с теми людьми, с которыми могло её связать общее дело. Остальные её не привлекали.
Прекрасное понимая, какую роковую роль может сыграть в судьбе пишущего человека пренебрежение к «мелочам» жизни, она помогала мне не раз – очень дальновидным практическим каким-нибудь советом, крайне своевременным, а в общем – добротой к своим: обе мы по рождению со Средней Волги.
Как-то я беспечно смеялась над собою: «Нарядилась во всё зелёное – и едва не попала под зелёненький мчащийся трактор. Вот уж нелепый был бы конец!». Нелепый-то нелепый, только никого такое особо не удивило бы: ну, задумалась, как обычно. Однако по отношению к Саше – с её предусмотрительностью, с её выверенностью каждого шага, каждого движения, каждого слова – случай гибели при обычном переходе дороги показался бы любому из нас просто невозможным. Невероятным…
Эта смерть – не её! Ни по обстоятельствам гибели, ни по срокам. Вот что ввергает в оторопь и в тяжелейшее недоумение. Саше ещё десять бы, пятнадцать, двадцать лет работать и работать, самым плодотворнейшим образом!..
Четвёртого сентября она поехала с Московской книжной выставки не к Галине Александровне, как обычно, и не ко мне, где было ей, конечно, менее удобно, но всё же… Саша привозила в Москву новую свою книгу, которая теперь уже кажется провидчески итоговой: «За всё добро расплатимся добром». Мне сказали по телефону её земляки-товарищи, что это книга воспоминаний, обещали выслать. И ещё добавили, что издана она была за свой счёт, по которому Саша осталась должна: расплатиться сразу ей было нечем.
И как же горько резануло это по сердцу! Там, где, казалось бы, специалиста такого высочайшего уровня местные издательства должны были печатать нарасхват, с гонорарами, соответственными мастерству написанного, для нового произведения Александры Баженовой не отыскали ни места в Саратовских издательских планах, ни средств на издание многих прежних её работ. И это – на родине!
«Волга, Волга, мать родная. Волга – русская река…» Я не знаю другого такого места в России, как эта самая её сердцевина, Средняя Волга, где прекрасно действуют и развиваются на протяжении многих десятилетий филологические школы исключительно иного направления, далёкого от почвенной, традиционной русской литературы с её критикой и отечественным литературоведением. В темах научных диссертаций лишь крайне редко тут мелькнёт имя К. Федина, Л. Леонова, В. Распутина. А имена В. Белова, В. Личутина, В. Крупина, Л. Бородина в этих списках, боюсь, вы будете отыскивать долго. Нас же, более молодых литераторов, хоть и рождённых на Волге, и подавно изучают не здесь – не в Саратове и не в Самаре, а совсем в других университетах, самых разных, российских и зарубежных.
Знает ли Саратов, Кого он будет хоронить в воскресенье, 8 сентября, в селе под городом Энгельсом, – на том кладбище, где упокоены предки самоотверженного русского писателя Александры Ивановны Баженовой? Сомневаюсь. По статистике, популярность её, как писателя, многократно выше, чем в родном её городе, в Нижнем Новгороде, Екатеринбурге, в Новосибирске, в Латвии, Беларуси, всего не перечтёшь. (Как-то открыла я «вордстат», просмотреть автоматику Интернета и на свой счёт: где и сколько меня читают. Дошла по списку до самых низких показателей. В Нидерландах – 8 человек, в Самаре – 0).
Однако же удивительные новости приходят из Волгограда – учёные филологи там отстаивают русское слово героически! Литературное течение Волги, похоже, местами налаживается…
Но был, был тот роковой вечер в Раменском, когда осмотрительную Сашу что-то вывело из обычного состояния. Какое-то сильное потрясение? Не узнать того. Она переходила дорогу и была сбита… Конечно, русский писатель Александра Баженова переходила дорогу многим, оживляя и утверждая в русской литературе заново славные имена непревзойдённого поэта А. Передреева и Л. Карсавина, выдающегося философа, осмыслившего основные принципы исторического бытия. Своими глубочайшими исследованиями их творчества Александра Ивановна уверенно отодвигала тех, кто занял в литературной иерархии чужие места. Но литературный бурьян, выдающий себя ныне за русскую литературу, не терпит этого и не прощает. Он колется, и выпускает шипы. В литературе она шла сквозь чудовищное противодействие.
«Ею были получены травмы, не совместимые с жизнью»… Она получала их всю жизнь. И когда её точёные рукописи – свет миру, итог тяжелейшего научного труда, – попросту отвергались, как никому не нужные, «не рыночные». Или когда требовали от неё ампутации, то есть сокращения строк, которые были созданы её подвижническим служением справедливости. Или когда редактирующий – оловянный лоб, вместо выверенных её слов норовил влепить в текст свои скороспелки, утверждаясь в собственном литературном всевластии… Разве совместимо с жизнью то, что высоко профессиональный писательский труд десятилетиями не может пробиться к читателю? А пробившись с горем пополам, не оплачивается толком? Но глупейшая графомания домохозяек идёт в печать с колёс, оплачиваемая по-царски щедро… И если уж говорить про «заботу» высшего руководства о представителях самой добросовестной творческой интеллигенции, обездоленной ныне вдрызг, то, боюсь, что те самые травмы несовместимы и со смертью. Посмотрим, кто из крупного Саратовского начальства в воскресенье приедет на сельское то кладбище, когда Сашу будут опускать в могилу.
Не просто складывались в самые разные времена и отношения Саши Баженовой с журналом «Волга», где она всё же иногда печаталась. Сколько интриг преграждало путь её работам... Как-то я говорила в узком кругу о травле, которой подвергается каждый русский писатель, достигший в своём творчестве малейшего успеха. Чего не хватает им, мелко клевещущим, вешающим ярлыки, исходящим злобой, непонятной, но неизбывной? Дел, что ли, у них своих нет? Посторонний русский художник, молча слушавший этот разговор, сказал вдруг о них – о клеветниках: «Они не нас – они судьбу нашу ненавидят. Которая вся – по горящим углям…»
И всё же думаю, что слава трудов Саши Баженовой вся – впереди. Что очнутся в конце концов – и на Средней Волге, и по всей России-матушке. И вникнут. И прочтут. Издадут и переиздадут. Хотя бы посмертно. Добрую память на нашей земле Александра Ивановна Баженова не просто заслужила, она её заработала на века, не давая себе ни малейшей поблажки. Теперь все пылающие «угли» позади – впереди одна просторная вечность.
