Александр ДОРОФЕЕВ. Марлен
В конце мая в Свердловске установилась необычно теплая погода. На площади перед Суворовским военным училищем и Уральским политехом буйно цвела и благоухала сирень, галдели птицы. На скамейках с конспектами в руках сидели хорошенькие студентки. Учиться уже не хотелось. Но впереди было еще несколько экзаменов, выезд в летние лагеря под Пышмой, а затем целых полтора месяца долгожданных летних каникул.
Наша дружная компания, состоящая из трёх человек, получила увольнение в город. Неформальным лидером был Анатолий Кузин или просто Кузя, который был старше нас по возрасту почти на целый год. Поскольку он был коммуникабелен, напорист и нагловат, то легко заводил полезные знакомства с лидерами старшекурсников, которые впоследствии покровительствовали нам. По всем предметам он успевал неплохо, но немецкий язык ему давался с большим трудом. Справедливости ради надо сказать, что Кузя был еще и весьма ленив. Особенно ненавистен был ему военный перевод, который вел бескомпромиссный капитан Краузе. Ежегодно Кузя придумывал различные уловки для освобождения от экзамена по этому предмету.
Ковбой - он же Владимир Бахтин щуплый, интеллигентный и робкий юноша, хорошо играл на аккордеоне, был одним из лучших учеников по всем трём дисциплинам немецкого языка, отличался живостью ума, остроумием, изъяснялся многословно, витиевато с претензией на изящность. Кличка “Ковбой” вызывала иронию и насмешки однокашников, поскольку абсолютно не соответствовала ни его внешнему облику, ни деловым качествам ее обладателя. Наверное, она была дана только лишь потому, что Володя весьма артистично пародировал героев вестернов, демонстрируя стрельбу от бедра и имитируя звуки выстрелов.
Мы решили пойти на озеро Шарташ, которое находилось в десяти минутах быстрой ходьбы от училища. Но вначале Кузя предложил зайти в магазин, где продавцами посменно работали две сестры – родственницы суворовца, учившегося на выпускном курсе. По договоренности, они без лишних вопросов отпускали нам болгарские сигареты «Джебал» и упакованную в виде кулька с конфетами бутылку белого венгерского вина “Hemus”.
Бодро вышагивая по Ленинскому проспекту, мы приближались к расположенному в одном из дворов продуктовому магазину. До заветного поворота оставалось не более сотни метров, как вдруг нас остановил хорошо знакомый командный оклик: - “Guten tag, Genossen Suworowschülern! Welches unerwartetes Treffen!” /Добрый день, товарищи суворовцы! Какая неожиданная встреча!/. Мы вздрогнули от неожиданности и замедлили шаг. Увидев, приветливо улыбающуюся учительницу немецкого языка Эльзу Карловну Штюбинг, как перед началом урока дружно ответили: - “Guten tag, Genosse Lehrerin!” /Здравствуйте, товарищ преподаватель!/ и попытались продолжить движение. Но Эльза Карловна преградила путь. Продолжая говорить по-немецки, она поинтересовалось, куда мы спешим и планом проведения увольнения. Ответили, что особо никуда не торопимся, просто решили побродить по городу. И тут же выяснилось, что совершили непоправимую ошибку.
Эльза Карловна просияла и воскликнув: - “Wunderbar!”/Превосходно!/, тут же пригласила нас в гости на обед. Все произошло настолько неожиданно, что мы не нашли веских аргументов, чтобы вежливо отказаться. Мы предложили донести покупки, которые наша учительница держала в руках, но Эльза Карловна ответила, что военнослужащим в форме не пристало ходить с авоськами, к тому же, дом находится неподалеку. Вздохнув, мы поплелись следом. Выбрав удобный момент, Кузя вполголоса сообщил, что старшекурсники предупреждали о подобных “неожиданных” встречах.
Мы свернули в один из дворов и вскоре оказались в просторной, обставленной добротной мебелью, уютной квартире. Это был дом, построенный немецкими военнопленными, он выгодно отличался внутренней планировкой и качеством от “хрущёвок”.
После обязательного мытья рук с мылом, мы были приглашены в просторную гостиную, половину которой занимал черный кабинетный рояль.
Рассадив нас на диван и в кресла, она вручила каждому по цветному журналу “Огонёк” и, приказав “nicht zu langweilen” /не скучать/, удалилась на кухню, четко печатая шаг.
С опаской посматривая на раскрытую дверь гостиной, мы вполголоса провели экстренное совещание, договорившись не злоупотреблять гостеприимством и сразу после обеда продолжить реализацию замысла.
Даже беглый осмотр обстановки в гостиной не оставлял сомнений в том, что здесь на практике был реализован, постоянно внушаемый нам Эльзой Карловной принцип - “In allem soll die Ordnung sein!” /Во всем должен быть порядок!/.
Эльза Карловна – немка. Ее родители сотрудничали с Коминтерном, поэтому после прихода к власти в Германии нацистов, эмигрировала с семьей в Советский Союз. В годы Великой Отечественной войны работала в пропагандистском аппарате Красной армии, писала листовки, адресованные солдатам Вермахта, с призывами сдаваться в плен, читала радиообращения из передвижных радиоустановок на самой линии фронта, неоднократно попадая под обстрелы своих благодарных слушателей. По окончании войны она и ещё несколько её земляков-антифашистов остались работать в СССР. Эльза Карловна не только преподавала немецкий язык, пытаясь научить нас берлинскому произношению, по четвергам она вела и другие предметы, включая историю и географию, а майор Людвиг Крюгер преподавал алгебру и геометрию. В этот день всем предписывалось говорить только на немецком языке, включая и наших офицеров-воспитателей. Поскольку в четверг количество уроков немецкого языка было больше, чем обычно, по заведённому правилу, мы пели патриотические гимны и песни на немецком языке.
Нельзя сказать, что поначалу мы были в большом восторге от таких праздников, но через некоторое время, поднаторев в немецком, мы безнаказанно отпускали иронические замечания, а зачастую и издевательские высказывания в адрес некоторых наших командиров, не опасаясь быть понятыми.
Эльза Карловна была незамужней, крупного телосложения женщиной средних лет с выразительными серыми глазами и красивыми чертами лица, которое немного портил породистый нос. Она обладала хорошо поставленным командным голосом, была решительна и абсолютно уверена в себе. Одевалась неброско, но со вкусом. По-русски она говорила с едва заметным характерным для немцев акцентом, и только в редкие минуты внутреннего волнения, которые никоим образом не отражались на ее лице, она, ошибаясь, ставила в соответствии с правилами немецкого языка отрицание «нет» в конец фразы. Пользовалась заслуженным авторитетом и уважением у командования училища. Её фотография была помещена на стенде вместе с фотопортретами лучших офицеров-воспитателей, часть из которых имели боевые награды. Неоднократно мы были свидетелями того, как наши офицеры невольно внутренне подтягивались, когда она проходила мимо или обращалась с каким-нибудь вопросом.
Мы тоже по-своему любили и уважали её - старались не огорчать плохо выученными Hausaufgaben /Домашние задания/, на её уроках всегда была отменная дисциплина. За большую требовательность, а также из-за ненависти к немецкому языку Кузя за глаза называл ее “капо”.
Не успели мы, как следует осмотреться, как в дверях с большим подносом еды появилась фрау Эльза, и нам стало ясно, что экспромт со случайной встречей был основательно подготовлен.
Она быстро сервировала журнальный столик и расставила блюда. Мы воспряли духом, поскольку, по нашим расчетам, потеря времени не должна была помешать утверждённому плану. Пожелав приятного аппетита, мы споро, по-стахановски приступили к приему пищи. Но Эльза Карловна тут же охладила наш энтузиазм, назидательно рекомендовав не торопиться и тщательно пережевывать пищу.
Завершив трапезу, мы дружно поблагодарили за вкусный обед и уже хотели, было откланяться, как Эльза Карловна торжественным голосом огласила дальнейшую программу, которая к нашему ужасу включала музыкальную часть и последующее чаепитие. Мы обомлели, но, отвечая на ее вопрос относительно возможных возражений, я и Ковбой заверили, что это “ sehr gut ” /очень хорошо/. Кузя промолчал, укоризненно глянув на нас.
Несмотря на распахнутые настежь окна, в гостиной стала чувствоваться духота. Эльза Карловна дала команду снять ремни, суконные со стоячим воротом мундиры и построиться в одну шеренгу у рояля.
Первым пунктом в репертуаре значился Weltjugendlied - гимн демократической молодежи. Кузя не совсем твердо знал слова песен, за что получил замечание от педагога и недельный срок для ликвидации пробела. Когда очередь дошла до исполнения гимна Коминтерна, мы уже поняли, что нашим планам уже не суждено сбыться. Вместе с тем мы распелись и пели с полной отдачей и вдохновением, полностью войдя в образ угнетаемого мирового пролетариата:
Und weil der Mensch ein Mensch ist,
Drum braucht er auch Kleider und Schuh!
Es macht ihn ein Geschwätz nicht warm,
Und auch kein Trommeln dazu!
(Поскольку все мы люди,
То нам нужны одежда и обувь
И нам не станет теплей от пустой
болтовни и треска барабанов.)
При исполнении припева Эльза Карловна энергично нажимала на клавиши и педали рояля, кивала нам головой, чтобы мы пели громче и обозначали шаг на месте. При этом она ритмично, в такт мелодии, раскачивалась на вращающемся табурете, весьма правдоподобно имитируя шагающего в колонне демонстранта:
Drum links zwei, drei,
Drum links zwei, drei,
Wo dein Platz, Genosse, ist!
Reih dich ein in die
Arbeitereinheitsfront,
Weil du auch ein Arbeiter bist!
(Марш левой! Два! Три!
Марш левой! Два! Три!
Встань в ряды, товарищ, к нам!
Ты войдёшь в наш единый
Рабочий фронт,
Потому что рабочий ты сам!)
Мы маршировали на месте в разнокалиберных домашних женских тапочках, без мундиров в одних майках, брюки поддерживались на широких армейского образца подтяжках. Наверное, даже отдалённо мы не походили на изможденных невзгодами, плохим питанием и суровой классовой борьбой пролетариев. Со стороны, очевидно, наше выступление смотрелось весьма комично, потому, что внезапно появившаяся в дверях молодая барышня, как две капли воды похожая на Эльзу Карловну, увидев наш ансамбль, разразилась смехом. Мелодия прервалась, и мы тоже замолчали в смущении.
- Hör auf zu lachen /прекрати смеяться/ строго произнесла учительница – смех тут же смолк, но озорные искорки в глазах, а также готовность в любой момент дать волю эмоциям остались.
- Моя дочь Елена – студентка-выпускница Педагогического института, представила она и, обращаясь к дочери, также по-немецки добавила, что на кухне она сама найдет обед и займется своими делами, ясно давая понять, что у нас своя компания. Она ответила, что идет с подругами в кино. И, еще раз посмотрев на исполнителей «Народного фронта», фройляйн вышла, еле сдерживая душивший её смех.
Мы спели ещё несколько песен, однако былого запала и вдохновения уже не было, даже лирическая с прекрасной мелодией песня на слова Г. Гейне:
...einen Grüß von mir,
einen Grüß von mir,
trug der wind über berge und öd…
(Через горы и пустыни
несет ветер
привет от меня, привет от меня)
…которая, всегда нравилась нам, уже не смогла настроить на прежний лад.
Эльза Карловна предложила вернуться к столу и приступить к долгожданной заключительной части программы. Были поданы торт с орешками, ватрушки, баранки, варенье и ароматный чай. К нашему изумлению Эльза Карловна торжественно поставила на стол небольшие хрустальные бокалы и налила в них кагор. Мы оживились, однако бутылка с вином сразу была убрана со стола. Беседа постепенно угасала.
Пытаясь оживить ситуацию, я взял в руки бокал с остатками кагора и, как мне казалось, без всякого подтекста задумчиво произнес:
Eine Flasche Rotwein
Und ein Stückchen Braten
Schenken die Mädchen
Ihren Soldaten.
(Бутылку красного вина
и кусочек жаркого
дарят девушки своим солдатам)
Эльза Карловна встрепенулась и, с интересом посмотрев на меня, спросила, откуда я знаю эту песню? Ответил, что слышал в каком-то военном фильме, но, к сожалению, запомнил всего лишь этот куплет.
После небольшой паузы Эльза Карловна сказала, что вполне допускает существование подобного варианта песни, поскольку она народная. Вместе с тем, отметила она, замечательная исполнительница этой популярной песни Марлен Дитрих использует другой текст, в котором речь идет не о бутылке, а всего лишь о стаканчике красного вина, который мы уже выпили. Мне стало неловко за то, что безобидное упоминание куплета о целой бутылке вина, поднесенного бравому воинству, было истолковано подобным образом.
Молчавший до этого момента Кузя, внезапно оживился и с ехидцей веско заметил: - если песня народная, то и петь ее надо так, как поет весь народ, а не выбрасывать из песни важные моменты и с пафосом добавил, что своих героев надо чтить, уважать и угощать, как принято в таких случаях.
Эльза Карловна внезапно встала и, не вступая в полемику, предложила нам вновь вернуться к роялю. - Я спою вам эту старинную солдатскую песню - улыбнулась она. Без энтузиазма мы вновь заняли исходные позиции. Эльза Карловна запела красивым низким голосом, а мы стали подпевать несложный припев. Дойдя до куплета, в котором упоминалось о вине, она сделала ударение на фразе “einen Gläschen Rotwein” /стаканчик красного вина/ и внимательно посмотрела на меня. Я согласно кинул.
Наше увольнение подходило к концу. Эльза Карловна вызвала по телефону заранее заказанное такси, а затем сообщила дежурному по училищу о том, что через десять минут мы будем на месте. Дождавшись пока мы сядем в машину, она строго проинструктировала водителя о том, чтобы суворовцы были доставлены до главного входа в здание училища без остановок и отклонений от маршрута.
Через пять минут мы выходили из «Победы». Нас уже встречал вышедший на крыльцо помощник дежурного. Он пригласил на доклад к майору Богушеву. Мы стали было возмущаться, дескать, до окончания увольнения еще целый час, но он был непреклонен.
Майор Богушев – потомственный офицер во втором поколении, без вредных привычек, прекрасный гимнаст, он без видимых усилий делал “флажок”, крутил “солнце”, подтягивался на одной руке, держа при этом ноги под прямым углом. Псевдоним - “Мафука” был дан ему по имени прирученной обезьяны, фигурировавшей в одном из фильмов. Оснований для присвоения ему неблагозвучного имени было более чем достаточно - феноменальные физические данные и большое внешнее сходство с предком человека. Мускулистый торс был покрыт густой черной растительностью, причем равномерно с обеих сторон до самой шеи, быстро бегающие глубоко посаженные с пронзительным взглядом карие глаза, нос с широкими ноздрями, ярко выраженные надбровные дуги и непропорционально длинные руки. Главным достоинством офицера, которое внушало нам одновременно и уважение и страх – было его звериное обоняние, невероятная хитрость и изобретательность. С расстояния в один метр он мог безошибочно определить марку сигарет, которые курит воспитанник или название выпитого спиртного. Мафука был инициатором проведения внезапных облав на курильщиков. Эти акции всегда были весьма результативны. Он также безошибочно находил припрятанные в укромных местах сигареты, нанося курильщикам нашей роты ощутимый финансовый и моральный ущерб.
Выстроившись в одну шеренгу на почтительном расстоянии от стоявшего у дежурной комнаты майора Богушева, мы по очереди доложили о прибытии из увольнения, отсутствии происшествий и замечаний. Во время рапорта было заметно, как у Мафуки подрагивали ноздри, а в глазах читалась легкая растерянность. - Не улавливает, - промелькнуло у меня в голове. Действительно, в подтверждение моей догадки Богушев, стоя на прежнем месте, стал плавно перемещать свое тело в пространстве, наклоняясь к каждому из нас для того, чтобы приблизить анализатор к испытуемым. По законам физики, он должен был бы упасть, поскольку отклонение от вертикали было весьма внушительно. Затем также плавно Мафука занял исходное положение. По заблестевшим глазам мы поняли, что природный алкотестер сработал, но офицер не стал задавать вопросы. Очевидно, предусмотрительная Эльза Карловна предупредила его. Пытливо посмотрев каждому в глаза и убедившись в адекватности нашего состояния, он забрал увольнительные и отправил в расположение роты.
Подводя итоги дня, мы твердо решили впредь не использовать сегодняшний маршрут. В связи с открывшимися в неформальной обстановке человеческими качествами Эльзы Карловны, ее музыкальными способностями и вокальными данными единодушно было поддержано мое предложение присвоить ей новый псевдоним – Марлен.
…Во время редких встреч с бывшими однокашниками, мы с большой теплотой вспоминаем наших замечательных учителей, офицеров-воспитателей и, конечно же, Марлен. Только в зрелые годы начинаешь по достоинству ценить их профессионализм, самоотдачу, чуткость, теплоту и любовь, которые они щедро дарили нам.
Амман, июль 2013 год
