Елена ЗИНОВЬЕВА. Миры и мысли Евгения Москвина
Евгений Москвин. Лишние мысли. СПб.: Алетейя, 2013. — 180 с.
Евгению Москвину еще нет тридцати, но он уже немало наработал: его произведения напечатаны в журналах «Октябрь», «Юность», «Нева», «Волга», «Сибирские огни», «Крещатик», вышли и отдельные книги.
В настоящий сборник включена повесть, давшая сборнику название, и рассказы. Произведения странные, то вполне выстроенные сюжетно, как «Таинственный Маевский», «Хвост ящерицы», «Сломанная шкатулка», «Ступени», то сложенные из фрагментов жизней разных, не связанных между собой во времени и пространстве людей, как «Созерцание фильма». Иногда это сложная вязь мыслей и ассоциаций, как в рассказах «Странник», «Памятник», «Сумраки».
В любом случае это шарады, когда из отдельных сцен, из психологических этюдов читателю самому предстоит сложить, угадать целое. Свои странные фантазии Е. Москвин вполне умело вписывает в реальную действительность, с миром видимым, четким, явственным он превосходно работает. Примером тому служит жесткий, реалистически выверенный рассказ «Неправильные люди», о детях на даче, где одной из героинь, маленькой девочке, суждено умереть от неизлечимой болезни, другому герою, мальчику, который даже себе не хочет сознаться, что эта носатенькая девочка ему нравится, придется принять ее смерть, первую в своей еще короткой жизни. Но и здесь автор сосредотачивается не только на внешней стороне жизни, но в не меньшей мере на психологии ребенка.
Особенностям детской психики, детского восприятия мира посвящены еще два рассказа сборника: «Виселица», «Памятник». Особенности творческого восприятия мира и психология творца — музыканта, фотографа, художника — отражены в рассказах «Таинственный Маевский», «Сломанная шкатулка», «Ступени». Откровенной мистикой веет со страниц рассказов (или фрагментов какой-то странной, неведомой жизни) «Странник» и «Газон».
В небольшом сборнике представлены рассказы разные — по объему, форме, содержанию, объединяют их стилистическое единство, точность найденных выразительных средств, внимание к внутренней жизни персонажа. Рассказ «Хвост ящерицы» заканчивается прогнозом главного героя, как могло бы разворачиваться действие дальше, — прием, который автор использует неоднократно.
Немаловажное место в рассказах и в повести занимает проблема изменения мышления человека в современном материалистическом обществе. Безумие, близкое паранойе, охватывает жильца многоквартирного дома («Жилец из 41-й квартиры»), силящегося представить, что происходит в соседних квартирах. Шизофреническим бредом одержим бывший пациент психиатрической больницы, вообразивший (или действительно попавший в другой, гротесковый мир) себя депутатом Государственной Думы: тут уж автор дает полную волю своей фантазии, сатирически изображая народных депутатов, не имеющих представление о том, как действует таинственное лобби, во власти которого все они находятся. «Кто они? Мы и представления не имеем. Порой на некоторых из нас накатывает апатия, возникает желание вырваться отсюда на свободу, однако мы здесь как в ловушке...» В ловушке и русский народ. Безудержно смешно читать, как депутаты принимают Земельный кодекс, занудно сверяя каждое слово со словарем, перенося в закон словарные статьи. «Это ли нужно России?» (повесть «Лишние люди»).
Различными — реалистическими, вымышленными, но весьма точными кальками с реалистического — могут быть миры Е. Москвина, но внутренний мир человека, его мысли, его ощущения, чувства всегда превалируют. «Конечно, только свою жизнь можно охватить, чужую никогда…. Особенно, если ты сам придумал эту чужую жизнь». Эти чужие жизни Е. Москвин придумывает весьма убедительно, его «шарады» требуют внимательного, сосредоточенного прочтения.
