Алексей КУХАРЕВ. Куда идёт село – совесть России?
Раздумья русского человека
Я родом из села Благодарного, что в Ставропольском крае. Почти каждый год я езжу с Урала на свою родину, к родственникам, скучаю и по ним и по родному краю. Сестра моя живёт в благодатном месте села Благодарного, на серебряном ручье, протекающем в долинке среди ив и кустарников, местном курорте для гусей и уток. И что я наблюдаю сейчас на своей родине? Раньше район ручья и не только ручья кишел детворой, звенящие детские голоса слышались днём и вечером. А что же теперь? Часть молодёжи выучилась в институтах и осела в городах, а некоторые поспивались и благодаря цыганской разгульности и вседозволенности добрались и до наркотиков, превратились в потерянных людей, которым нет дела до своей родины, до её нужд и свершений. Сестра рассказала мне обо всех, приблизительно двадцати–тридцати домах, которые расположились на ручье, кто в них живёт, где работает, чем кормится.
Картина предстала потрясающая. На ручье осталось несколько семей пожилых людей, а молодые исчезли. Появилось очень много кавказцев. «Неруси», как говорят в селе. Много, неоправданно много. Кто позволяет вытаптывать русскую нацию? Или он этот «кто» добивается, чтобы мы вымерли? Откуда это идёт? Кто их прописывает в селе в таком числе? Кто на этом зарабатывает? Если помните, даже Иудушка Головлёв, бессмертный персонаж Салтыкова-Щедрина, когда уничтожил, вытоптал всю свою родню, ради алчности и приобретательства, и когда его, наконец, озарило, воскликнул: «Где… все?!» Такой страшный трагический вопрос задал себе и я. Куда мы катимся? Колхозы, эти цементирующие общности исчезли. В них, в колхозах при советской власти шло воспитание сельских ребят в любой инстанции – духовной, трудовой, деловой, философской.
Громадное большинство их работало летом в бригадах колхозов, принося пользу и семье и колхозному хозяйству.
Ещё тогда шестнадцатилетним юношей я написал стихотворение:
Как хорошо в белокурой соломе
После работы лежать,
В ласково-сладкой
приятной истоме
Медленно так засыпать.
Поле кружится, тяжёлые веки
Ой как мне трудно поднять,
Звёздочки, цепи, забитые шнеки,
Выплыли в яви опять.
Я засыпаю… Усните заботы,
Спите, родные хлеба,
Ждёт меня снова поутру работа,
Завтра опять молотьба.
Помню, как наши сельские бабы после трудового дня в бригаде возвращались домой. В белых благородных платочках они усаживались на телегу, запряжённую лошадкой, и запевали песню. Их ежедневно вечером доставлял домой какой-нибудь подросток, а утром он же привозил в бригаду. И песня всегда сопровождала женщин. Было просто, весело, чувствовалась за всеми нами – РОДИНА, великий Советский Союз. И как это было красиво!
Председателем колхоза «Красный Октябрь», где я работал в летние каникулы, был в то время Ногин Григорий Иванович, с лицом, украшенным осколочным шрамом через все лицо, а бригадиром в первой бригаде Рязанцев Иван. Замечательные люди и наши наставники.
Наши сельские парни! Вижу и сейчас, как с благодарненского хутора Головины в субботу по широкому грейдеру, взявшись под руки, шли в «центр». До восьми человек в ряду, все в белых рубашках, чёрных брюках и в кепках, они шли во всю ширину грейдера и пели песни. Преимущественно песни военных лет. После трудового дня, по субботним вечерам, они шли на танцы к девушкам. Чувствовалась в них добрая, трезвая сила. И слышались восхищённые голоса людей, наблюдавших эту картину: «Ребята идут!». Это были труженики: и трактористы, и шофера, и механизаторы. Среди них были и повоевавшие парни. Как мы, детвора, гордились ими. Где они сейчас? А ведь они есть!
Иудушка вымогал у своей матери тарантас, а новые современные Иудушки ради копейки, ради своей наживы готовы растоптать, распродать всю Россию.
Недавно, читая альманах «Южный Урал», я наскочил на рассказ «Сердце не камень» уральского писателя Анатолия Белозерцева и чувство обиды и какой-то потерянности овладели мной. Всё время висел вопрос: «Почему?». Почему так обездолены наши сёла и деревни? Ведь там, в сёлах и деревнях, сохраняется пока совесть русского народа, его исконные черты – доброта, честность, отзывчивость, чистота помыслов, нравственное чувство ответственности, чувство стыда перед неблаговидным намерением, чувство стыда от недостойного поступка и желание его исправить, понимание чужой боли. И сам я жил тогда в селе до двадцатипятилетнего возраста, ещё в советское время, но тогда такого, что написано в рассказе, не было.
Кратко перескажу содержание рассказа. В нём повествуется о судьбе сельского мужика Василия, на голову которого сыпятся всякие неурядицы, обусловленные какой-то полной безысходностью, предначертанностью. Рос он без отца, учился, стал шофёром. Выпивал. За участие в драке присудили его на пять лет к «химии». После «химии» нашёл себе жену по имени Лида. Пошли дети – сын и дочь. Вроде бы всё наладилось, но тут Василий, работая шофёром, совершил аварию – погиб человек. Дали ещё пять лет тюрьмы.
Вернулся, работал на кирпичном заводе. Домой приходил усталый, а есть было нечего – жена пила. В ссоре Василий пырнул её ножом в живот, но, слава Богу, выжила. А Василию дали опять пять лет. Отбывал срок в Магнитогорской тюрьме, холодной, сырой. Простывал и в итоге туберкулёз не заставил себя ждать. Вернувшись из заключения, Василий осознал свои грехи, завязал с выпивкой. Казалось бы, всё будет хорошо. Он мастер на все руки, умеет плотничать, столярничать, класть печи, что в селе очень ценится. Не унывает от своих бед, читает много книг. Но почему-то и дальше жизнь его семьи идёт наперекосяк.
Сын Василия Димка из-за драки попал в тюрьму на семь лет. А дочь Аринка, поссорившись с матерью – обе были пьяные, – всадила матери нож в грудь. Мать умерла. Дали Аринке восемь с половиной лет заключения.
У Василия же развился туберкулёз. В сельце, где он живёт, никакой медицинской помощи ему не оказывается, а областная больница его не берёт – боится дополнительной ответственности. Провинциальная докторша ничем Василию толком помочь не может. Она сама задёргана новой сельской жизнью, забыла свой профессиональный долг среди семейных и хозяйственных дрязг, опустилась, ей не до клятвы Гиппократа.
Из-за туберкулёза Василия сокращают с работы и бесправное мытарство его продолжается. И, наконец, смерть в маленькой сельской больничке. Докторша сочувствует рассказчику и говорит, что он потерял хорошего человека. Василий – брат жены рассказчика, и теперь начинаются мытарства самого рассказчика – Андрея, поскольку Василий как-никак его родственник.
Хоронить Василия Андрею приходится самому – больше некому! А дело зимнее. С трудом нанимает он каких-то четверых мужиков, чтобы выкопать могилу. За большие деньги. Но так как мужики с утра уже выпили и стали «рыхлыми», то приходится Андрею самому подвязаться и рыть могилу, хотя это не положено по христианским православным обычаям.
Вот и всё.
Рассказ Белозерцева я воспринял, как вопиющее предупреждение, что идёт гибель сельских семей, но как я сам теперь вижу и не только сельских, но и городских тоже.
Разве это дело, что все рынки в нашем городе захватили выходцы из южных республик, грабя горожан неоправданными, огромными ценами на абрикосы, помидоры и другие фрукты и овощи. И никто из городских властей не ограничивает их ценовую наглость.
Весь ужас деревенской нашей сегодняшней жизни в рассказе налицо. Кто виноват, как это исправить? Рассказ ужасен своей горечью, обидой, неприглядностью нашей русской жизни. Думалось невольно, за что наказаны мы, русские, российские люди? И где причина тому, что происходит с Василием, со всеми нами? Кто те, кому наши нужды, нужды простых рабочих людей, как говорится, до лампочки? И почему мы – русские, татары, чуваши, мордва, которые живут там, «где родились, там и пригодились» – заброшены в своих сёлах и деревнях? Почему жителям наших сёл и деревень как бы предначертано жить в заброшенности, забытости, недоступности простой медицинской помощи? Хотя именно они – труженики села, наряду с рабочими заводов и есть те созидатели, на которых держится жизнь нашей родины: повседневная, продуктовая, промышленная, экономическая, военная.
А не на тех, ползающих по заграничным курортам богачам, не произведшим ни одного килограмма зерна, для которых Русь – «Раша-параша», не Россия, а «эта страна».
Есть ещё небольшая группа наших людей, которая, добравшись до сегодняшних доходных мест, может теперь ездить на дорогие заграничные курорты, покупать шикарные машины, строить коттеджи, и, странно, они уже на нас, обычных тружеников, смотрят свысока. Это выскочки, это потенциальные предатели народа, им лишь бы собственное благополучие, и как я начинаю невольно думать, что это и есть натура, подлинная сущность человека. Боже мой, неужели это так! Тогда действительно всё позволено. Вот в чём дело. Даже дело не в душе, а в обычном достатке, благоустройстве – и уже быстро душу забывают. Всё дело в кормушке. Просто и ничтожно! И поэтому надо воспитывать труженика, а не хапугу, мыслителя, а не торгаша, порядочного, а не плута, патриота, а не космополита.
И на какие шиши смогут поехать наши люди в санаторий подправить своё здоровье, отвлечься от тягот, подумать на свободе с другими такими же тружениками о своём месте в жизни родины. Сейчас даже к родственникам, если они живут далеко, не добраться из-за экономических затруднений. Потому и пьют от скуки, от однообразия и бесперспективности своей жизни.
Как-то я недавно ездил в Черкаскуль, на озеро в Свердловской области, в гости к знакомым. Топать пришлось через лес вёрст шесть. По пути мне встретились две совхозные доярки. Одеты они были по - простому, кое-как. Шли на ферму пешком. Были несколько под хмельком. Лет им было по сорок. Жаловались на жизнь, на одиночество, на скуку. Мужей нет. «Поспивались».
«Тоска смертная», – сказала одна. Что они видят, кроме коровьих рогов? На ферме подоят, там и заночуют и так регулярно. И выпьют. А пьют, конечно, от безысходности их жизни, однообразия её.
А вот ещё эпизод уже из советской жизни. Я работал в Казахстане, в совхозе, заброшенном в целинных степях. И помню, как директор нашего совхоза Колесников говорил нам, молодым комсомольцам, на собрании в клубе: «Спасибо вам ребята за то только, что вы здесь живёте». Признаться, я в то время не ощущал каких-либо неудобств от той целинной жизни – мне было двадцать два года, и так как я искал в то время приключений и испытаний, мне было всё равно хорошо, несмотря на мелкие неурядицы.
Я понимал, что так надо, чтобы освоить целину. И таких было много, коли целину освоили, и она давала стране урожай, так нужный всем хлеб.
Как видите, есть и такой подход к сельской жизни, уже в свете его общественного значения и необходимости. И мне думается, что освоение целины было необходимо нам. Вот об этом и надо говорить, вот это и надо утверждать.
Помнится мне и такой случай. Бывая в отпуске, я ездил к себе на родину, в Ставрополье. И там со своим закадычным другом Володей Головиным мы обходили своих товарищей и подруг, с которыми росли вместе, чтобы обновить впечатления детских и юных лет, вспомнить всех друзей и наши проделки в то время. Конечно, не обходилось без Бахуса.
Как-то мы дошли до дома нашей подруги Зины Поваляевой, работавшей дояркой в колхозе. Зина, как и я, и как Володя, тоже лишилась отца в годы войны. Она была заслуженной дояркой, награждённой орденом «Знак Почёта». У них в доме висел, рядом с фотографией отца, орден Славы третьей степени.
Долго мы стучали. Наконец из-за двери послышался голос:
– Кто там?
– Тёть Мотя, а где Зина?
– В стипе, – последовал ответ.
И как-то резануло мне слух это словосочетание – «в стипе». И почему она, наша подруга, всё время безвылазно обретается «в стипе»? Что она находит там, что видит? И не угнетает ли её беспросветная жизнь на ферме, постоянное пребывание среди скотины? «Можно ведь как-то вывозить доярок на работу транспортом по сменам», – начал я тупо пристраиваться к неудобствам жизни подруги детства.
«В стипе» часто звучит у меня в ушах, когда представляю нашу сельскую жизнь, да и не только сельскую. И всё потому, как я думаю, что не стало у нас теперь крепкой, незыблемой национальной идеи, нет цели, к которой нам стремится, нет объединяющих задач, которые касались бы любого жителя, любого гражданина России. Как это было, скажем, в годы войны, когда все жили одной заветной целью – победить – и мы победили!
И все тогда были равны перед такой великой целью. А как мы по-доброму общались друг с другом! И делились последним куском хлеба. И несмотря на трудности, мы жили тогда, в советское время, дружно и весело.
Задачей всех нас сейчас является сделать нашу страну самой прогрессивной, самой благоустроенной. Надо озадачить всех, от президента до токаря, до колхозника ясной полезной и понятной целью, выступать перед людьми, без чванства открыто и просто доходить до каждого человека, повышать ответственность перед родиной на всех уровнях власти и служения ей – Родине, говорить о патриотизме постоянно во всех СМИ, доходя до национализма, потому что это цементирует нацию, укрепляет её дух, повышает чувство принадлежности к великой нации, к её истории, к её деяниям, к её успехам и достижениям, а также и к её потерям.
И хватит пить! Каждый из нас, кто бы он не был, должен подумать, решить для себя – «Всё. Никакого алкоголя. За мною страна – Россия. Отступать некуда!».
Теперь нас настигло невиданное расслоение нашего общества – да и наше ли оно, русское ли оно – одних повергло жить «в стипе», а других услаждает бесконечной роскошью, невиданными потребностями и, главное, совершенно несправедливыми, неоправданными ни трудом их, ни талантом. Стоит только взглянуть в телевизор, где изо дня в день по всем каналам идут скачки, завывания, бренчание, вопли бесконечного сонма исполнителей, потребителей и шайбоносцев, с непомерным воздаянием их «великих» заслуг перед родиной. А случись что с нашей родиной, они ли будут её защищать? А не сельские ли парни, как поётся в замечательных «Комбайнёрах»? А ведь за ними, за сельскими тружениками, стоит задача обеспечения всех нас хлебом. И важнее этого нет ничего. Все идет от хлеба. Заграница нас не накормит.
Меня могут упрекнуть тем, дескать, что и в советское время деревня была заброшена. Но нет, не так. Тогда пахали, сеяли, убирали урожай и были все заняты, пели песни, и не было такого дикого пьянства, а наркомании вообще не существовало. О людях думали, благосостояние их улучшалось ежегодно. А сейчас всё разрушилось и не только у нас, а и в Средней Азии. Не зря теперь у нас находят пристанище и узбеки, и таджики и другие нации. Почему они вдруг хлынули в Россию? Значит, что-то делается не так не только у нас, но и у них. Видимо, и в ближнем зарубежье простой народ тоже ищет справедливости.
Горестно, что до сих пор далеко не все наши деревни газифицированы, хотя по запасам газа мы занимаем первое место в мире. Разве не должно это стать насущной задачей нашего правительства и нашего президента, кажущегося, на мой взгляд, неплохим человеком? И надо не только сёла и деревни газифицировать, но и подвести к ним ко всем хорошие дороги, чтобы они не были оторваны от больших городов, от их культуры. И делать это надо сейчас, немедленно, ибо «сёла, как седые вдовы, тихо вымирают на Руси!», как сказал великий русский поэт Валентин Сорокин.
Вот только что в программе «Абракадабра» мелькнула холёная артистка, щеголяя тем, что она где-то «в Майами свободно гуляет сейчас с Максом». Но чтобы эта особа могла гулять с Максом, моя землячка Зина Поваляева и две доярки из Черкаскуля должны ни свет, ни заря доить коров, кормить и поить их, убирать за ними навоз и так всю их трудовую жизнь. Точно «абракадабра», дошедшая до того, что наши «ведущие» артисты бесятся суррогатным зачатием, попирая нравственное достоинство человека и заповеди Божьего Слова.
Вот такие «гуляки» и есть новые эксплуататоры рабочего народа. Откуда, за чей счёт у них такие невиданные доходы, у всех этих Киркоровых, Басковых, Ургантов, Боярских, Аршавиных, Малковых и пониже их рангами, у всех новоявленных долларовых миллиардеров, хвастающих своими имениями, виллами, коттеджами, яхтами. И почему мы разделены – они один полюс, мы – другой. А ведь «Единая Россия» – наша основная партия. Где же её справедливость? И в чем же она едина?
Ради чего мы переносили все тяготы военной и послевоенной жизни? Не того же ради, чтобы артисты, футболисты и хоккеисты невиданно, неоправданно богатели и наглели в противовес всем рядовым российским труженикам, созидателям.
Ради чего мы потеряли столько отцов и братьев в невиданно жестокой войне?
В своё время я писал о своем селе, вернее ее районе, где я жил:
Шестнадцать домов и одиннадцать вдов
Лишь в маленьком сельском квартале,
Каких ещё надо нам горестных слов,
Чтоб помнили, чтили и знали!
Каких ещё надо и цифр и трудов
Об скорбных итогах военных,
Не надо сильней и торжественней слов
О страшных тех днях незабвенных.
Запомни мыслитель, мой друг молодой,
Чтоб это тобой освящалось,
Какою ценою и жертвой какой
Победа России досталась!
Да именно село понесло самые жестокие потери в войне Великой отечественной и, разумеется, в Афгане тоже. Но помнят ли и чтут ли это новые господа? Вот в чём дело.
И до чего только довели нашу молодёжь. Возникают такие парадоксы, когда сын моих соседей по подъезду, окончив инженерный факультет в ЮУрГУ, работает сейчас в США, развозя воду по американским квартирам, короче водовозом. Великое поприще! Зачем же было учиться пять лет, приобретать специальность? Но в России места ему не нашлось, не нашлось дела. И теперь он потерян для России. И сколько таких...
А ведь надо выходить из этого положения, а не выискивать всё время «несогласных», в их поведении я вижу только интуитивное стремление наших парней к «русскости», к русскому званию, к русскому патриотизму... И, по-моему, это стремление имеет смысл, ибо может произойти совершенное падение русского духа и стремления к возрождению русского гения.
Пусть извинят меня другие коренные нации – татары, мордва, чуваши, башкиры и другие за эти строки, ибо, как я думаю, без возрождения, без подъёма русской нации, не поднимутся и эти народы. Об этом я писал ещё в своём стихотворении «Ничего».
«Ничего, ничего», россияне родные,
Будь ты русский, татарин иль чуваш и мордва,
Всё-то вынесем мы, «ничего» дорогие,
И для нас зеленеет трава.
Неужели мы годны только прозябать «в стипе» и быть пушечным мясом, как просвечивается в рассказе Фёдора Юрина «Возвращение к жизни», опубликованном в том же альманахе? Нет, разумеется.
Но потому что, пока мы заброшены «в стипе», родина наша теряет свои позиции в разных областях промышленности и сельского хозяйства, люди наши забывают свою родину, а некоторые вовсе уезжают из неё, забывают, не гордятся её великой историей и живут только мелкими своими заботами «в стипе», не задумываясь, что мы так теряем свою страну, свой интеллектуальный уровень.
Часто ли мы выступаем со своими, теперь регламентированными требованиями к руководящим чиновникам? Нет, очень редко. Нет совершенно у нас гражданской активности.
Мы молчим. И до каких же пор? И не парадокс ли регламентация наших митингов, выступлений, высказываний? Разве это свобода? Вследствие чего и возникает сомнение держава ли Россия, а может быть лишь случайно уцелевшее сообщество земель и народов, которое может лягнуть теперь, как крыловского льва, любой осёл, любое самое малозначительное государство?
А из-за того, что хлеб является самым дорогим и важным продуктом, производимым людьми и именно тружениками села, я хочу закончить очерк своим небольшим стихотворением, сюжетом которого стал поразивший меня факт, случившийся в годы Великой отечественной войны, после незабываемой Сталинградской Победы.
Сталинградская битва уже позади,
Враг разгромлен, фельдмаршал германский пленён.
Сталинградскому воину дай покой, не буди –
Им навеки весь мир восхищён.
А теперь вы на фото посмотрите одно –
Вот по полю идёт весь командный состав,
С решетом на плечах – они сеют зерно,
Они сеют зерно, зло мирское поправ.
По-крестьянски руками в землю мечут зерно,
Все в сияньи своих боевых орденов,
Придёт время и в колос превратится оно -–
Впереди с решетом сам Василий Чуйков.
Да, сам маршал Чуйков, победитель, Герой,
Он-то всё повидал, смотрел смерти в глаза,
И терял он друзей под смертельной косой,
И его, знать, порой прошибала слеза.
И на фото смотря, человек, понимай –
Вот она перед нами мудрость русских людей,
Что бы не было, долг пред землёй исполняй,
Побеждай, погибай, но паши ты и сей!
И ещё я верю, что братство, равенство, свобода и справедливость остаются самой сокровенной задачей человечества, и каждый из нас на земле должен по мере своих сил способствовать их приближению и исполнению.
Почтение и уважение труженикам села – совести России!
