Владимир ВОРОНИН. «Шолоховская энциклопедия»: заметки на полях и по поводу

Шолоховская энциклопедия. Колл. авторов. Главный редактор Ю.А. Дворяшин. Вступ. ст. М.М. Шолохов. – М.: Издательский Дом «СИНЕРГИЯ», 2012. – 1216 с., ил.

Вышла в свет «Шолоховская энциклопедия». Тысячастраничная книга представила жизнь и творчество автора народной эпопеи «Тихий Дон» отраженным в биографических справках, генеалогических разысканиях, историко-литературных и теоретических статьях, сотнях фотографий и иллюстраций, в пространной библиографии. В энциклопедии реализован «путь последовательного, системного изучения судьбы и творчества писателя на основе строго документированных фактов с опорой на выверенные способы научного анализа». Как справедливо утверждает ее главный редактор, «именно такой подход в конечном итоге позволит ответить и на множество  вопросов,  связанных с судьбой и творчеством Шолохова, позволит приблизиться к постижению не только эстетических, но и духовных его прозрений. Именно эту задачу и призвана решать «Шолоховская энциклопедия» (Ю.А.Дворяшин). Издание подводит итог многолетней работы шолоховедов разных поколений, анализирует восприятие и воздействие произведений гениального писателя на его ближайшее окружение, на собратьев по литературному цеху и на читающий мир.

Понимание аналитической сложности взглядов художника и его произведений пронизывает большинство больших статей энциклопедии. Замечательно в этом отношении «Слово об отце» М.М. Шолохова. Из первых рук мы узнаём мнения писателя по очень непростым вопросам. Автор опровергает легенду о художнике-рутинёре, о Шолохове, пошедшем на компромисс с властью, в пику нынешней помутневшей реке времени, говорит о многоликости шолоховского понимания правды, множественности и относительности истины, меняющей свой лик для разных поколений. Это близко библейским соображениям об ограниченности человеческого разума и вместе с тем многозначной логике самой действительности, в которой трагичность человека в том и заключается, что выбор он делает всё-таки по законам классической логики.

Помимо обычных свойств фундаментального научного издания «Шолоховская энциклопедия» имеет ещё и воспитательное значение, создавая образ одаренного писателя и обаятельного человека. Поэтому затронутые в энциклопедии вопросы программ школьного изучения Шолохова здесь вполне уместны. А главным воспитателем самого писателя была, конечно, многообразная реальность. Поэтому, уделяя большое место и подробностям быта, и воспоминаниям лиц, непосредственно общавшихся с Шолоховым, энциклопедия и рисует тот быт, сквозь который проступало духовное бытие великой личности. Как несколько категорично пишет Н.А. Кисель в статье «Эпос Шолохова»: «быт, перенесённый на взвихренные фантастические координаты времени, — особая форма его преображения в прозе А. Ремизова Е.Замятина, Б. Пильняка, М. Булгакова. Образ жизни-вихря, метели, которая не является бытом, повседневностью, чужд творчеству Шолохова. Для него быт – проявление творческих сил жизни и народного духа. Он – главное опосредующее звено эпического изображения мира (шолоховское отношение к быту близко А. С. Пушкину и JI. Н. Толстому)». «Вихри» у Шолохова тоже, конечно, встречаются, и сосед идёт на соседа, и братья могут убить друг друга, и из-за потери очереди на мельнице может быть и пожар и смертоубийство, а в страшной запевке «Тихого Дона» – истории Прокофия – уже и пролог Гражданской войны задолго до её начала. Но, конечно же, у быта есть и спасительная сторона, связанная с природой, с вечностью земледельческого труда, к этому сам писатель относился трепетно.

Отметим и своеобразный демократизм издания: с именами известных писателей, маститых литературоведов соседствуют имена обычных людей, чья судьба пересекалась с жизнью и творческой деятельностью писателя. И это понятно, сам дух шолоховского творчества, укоренённость художника в жизни трудовых масс противоречит исключительности и избранности. Обращает на себя, например, внимание замечание личного водителя писателя о шолоховском отношении к природе: там, где Шолоховы рыбалили, отдыхали, всё оставалось таким же, будто там никого и не было, запоминаются слова казачки о матери, убивавшейся  по погибшему мужу, чьё горе было запечатлено потом Шолоховым в «Тихом Доне». С другой стороны, многие оригинальные мнения собратьев писателей вызывают удивление. В статье о Ф. Абрамове приводится его мнение о своём старшем современнике:«Шолохов – это буйство социальных и биологических страстей, не одухотворённых светом философско-нравственных идей и исканий». Автор статьи ссылается на близость в это время Ф. Абрамова к «среде либеральной и диссидентствующей интеллигенции», развернувшей «кампанию по дискредитации Шолохова, которая наложила определенный отпечаток и на его сиюминутные суждения». Но лучше, наверное, пояснить, что под этим буйством проявляется первичность и глубинность человеческого хаоса и абсурда, обнаруживающих одновременно и свой творческий, и свой уничтожающий потенциал. Соображения А.Д. Знаменского об образе Половцева, нашедшего  в нём «мощную, монументальную фигуру, сродную братьям Турбиным у М.А. Булгакова», вообще никак не скорректированы. Родственность этого хладнокровного убийцы беззащитной женщины врачу Алексею или юнкеру Николке очень сомнительна. Равно как и монументализм этого «полководца без армии», «игрочишки без единого злотого в кармане», очерчивается устами его соратника Лятьевского. Заметим, это верхняя и нижняя грань оценки. Шолохов прост для чтения, но не для анализа. Текучие шолоховские характеры развиваются как вверх, так и вниз по ступеням человечности. И самое страшное, что он показывает во многих своих героях, как светлые и тёмные начала сталкиваются внутри одного человека.

В энциклопедии достаточно полно говорится о художественной философии, об этике и эстетике, гуманизме и творческой истории произведений писателя. Освещены вопросы о преломлении традиций русской классической литературы и новаторстве в шолоховском творчестве. Однако отмеченный выше аспект многозначности истины большей частью приведён в соответствие сиюминутному положению вещей. Впрочем, зная некоторые статьи в полном варианте, с интересом смотришь, что же исключил данный автор, редактор или жанр энциклопедии. Исключена, например, резкая оценка Л. М. Леоновым эпизода из «Судьбы человека», когда Андрей Соколов пьёт вместе с фашистскими палачами. Для Леонова – это трагедия и позор. С.Г Семёнова, автор превосходной статьи «Народно-смеховая культура в творчестве Шолохова» видит в этом: «Смех и невольное восхищение красиво-лихой, с забавным задором демонстрацией внутренней силы Андрея Соколова, да ещё на сугубо мужском поприще, высекают из коменданта лагеря нечто человеческое, даже солидарно-солдатское».  Но комендант лагеря не солдат передовой.  Это глава палачей, убивающий безоружных. Сохранил бы А.А. Дырдин резкую оценку Леоновым этого эпизода, мы имели бы палитру мнений и возможность ещё раз всмотреться в шолоховский текст. А то произошло некое импульсное сжатие в сторону, правда, милосердия и христианского человеколюбия.  Многое даётся под углом, если можно так сказать «победившего значения вещей». Пишет, например, А.А. Дырдин: «Мотивная система Шолохова основана на обра-
зах, заимствованных из Св. Писания и переработанных писателем изнутри — в созвучии с национально-православным идеалом. Явленная во множестве вариантов и вариаций, она активизирует читательское восприятие, задаёт траекторию нового прочтения творчества Шолохова». Хорошо сказано, но одно маленькое «но»: Шолохов повествует о том времени, когда эта система мотивов в поведении человека подвергалась жесточайшему излому, писатель её сохранял, отражал, но в то время она разрушалась. И это её разрушение вместе с исчезновением людей (в «Тихом Доне» это очевидно) отражено с не меньшей силой и убедительностью.

При всех своих достоинствах и отдельных недостатках «Шолоховская энциклопедия» – это, безусловно, явление культуры, в которой затронуты не только все области литературоведения и ряд разделов лингвистики в приложении к шолоховскому тексту, но искусство живописи, кино, оперы, в которых нашло отражение блистательное шолоховское творчество. Это большая и нужная книга, отображающая современное состояние шолоховедения, которое приближает нас к тайне обыкновенного человека, создавшего необыкновенные произведения в мучительно немилосердное время.

Воронин Владимир Сергеевич, доктор филологических наук, профессор кафедры лингвистики  Волжского гуманитарного института (филиала) Волгоградского государственного университета