Александр ЩЕРБАКОВ. Крупицы соли
*
Опять с утра чиню карандаши –
Привычный инструмент в надежде правлю,
Что, летописец собственной души,
В другой душе я тоже след оставлю.
«Всю жизнь писать! Ну, как не надоест?» –
Вчера сосед воскликнул простодушно.
Ах, знал бы он, как тяжек этот крест…
Но я тащу. Кому-то это нужно.
*
Представил нынче дней своих остаток –
И вспомнилось одно присловье деда:
«Попустомелил – и пора за дело».
Отныне я предельно буду краток.
Что несть в многоглаголанье спасенья,
Известно со времён царя Гороха,
Но опыт мы усваиваем плохо,
Считая говоренье за горенье.
*
Недаром я рождён был старовером.
Хоть в братии давно не состою,
Но по её уставу и примеру
В себе я скит отшельника таю.
И прожив столько лет в земной юдоли,
Ни матери, ни другу, ни жене
Не высказал и миллионной доли
Того, что совершается во мне.
*
Мне хочется только покоя –
И больше уже ничего.
Почём нынче благо такое?
Полжизни отдам за него.
Оставшихся дней половину –
За счастье тиши и глуши.
Погнул на тщеславие спину,
Пора бы пожить для души.
*
Когда коснётся редкая победа
Твоих залысин царственным перстом,
Уйди в сторонку, славы вкус изведав,
Не умаляй победы щегольством.
Не помышляй о вечности пока.
Пиши на злобу дня – она живуча.
Лишь только то, что создано на случай,
Непреходяще. И живёт века.
*
Не служишь ты лукавой моде.
Ты самобытен… Ты погиб.
Тебя издатели обходят,
Как незнакомый странный гриб.
И на безвестность обречённый,
Давно ты истину извлёк
О том, что душам утончённым
Положен тонкий кошелёк.
*
Кто чего-то добился, заметьте,
Не имея при этом дипломов,
Тот подчёркивать любит с апломбом,
Что он не был в университете.
Те ж, кто званий себе не присвоил,
Кто не стал ни дельцом, ни поэтом,
Но имеет дипломы при этом,
Машет ими, как нищий сумою.
*
Хочу за стол,
Как пуля хочет в ствол.
Хочу за стол,
Как в небеса – орёл.
Хочу за стол,
Как узник на простор.
Хочу за белый лист – и вот
Иду к нему я, как на эшафот.
*
О чём мечтает в юности поэт,
Когда его не замечает свет?
Он славой бредит, уязвлённый гений.
Да, только б славы…и не надо денег.
Вот взят барьер журналов и газет.
Признанье вроде есть, но денег нет,
А замыслы так дерзко величавы!
Немножко б денег… и не надо славы.
*
К бардам, модным и звонким,
Я не принадлежу.
Под обложкою тонкой
На прилавке лежу.
Время смуты нас множит,
Невостребованных,
Наши книжки без кожи…
Как и авторы их.
*
Для поэзии времени нету,
Для мечты, для души, для нутра.
Как уткнулся спросонья в газету –
Так пропал. Точно выпил с утра.
Хоть противлюсь, но всё ж замечаю,
Что и сам погрязаю в «борьбе»,
В «злобе дня»…И духовно дичаю,
Добрый свет пригашая в себе.
*
Сколько раз, по стране колеся,
Приезжал я к тебе, Минуса,
К тихим избам твоим и полям,
К золотистым твоим куполам.
И один их несуетный вид
Мне внушал: Русь покуда стоит.
До последнего солнца луча
Медный купол горит, как свеча.
*
Такие вот, братец, в России дела.
Гудят над просторами колокола,
Гудят…
Да печальные очень.
Стоят купола, как большие глаза.
В них блики сверкают, как будто гроза.
Гроза…
Да которая к ночи.
*
Какое это, в сущности, враньё,
Что рождены мы якобы для счастья.
Вон снова кружит в небе вороньё,
И снова надвигается ненастье.
Зловещий род летит со всех сторон,
Накаркивая бедствий неминучих…
Неужто наш удел – считать ворон
Да ждать, когда разгонит ветер тучи?
*
Победят ли силы чёрные?
Неизвестно никому.
Времена грядут позорные,
Погружаемся во тьму.
Победят ли силы белые?
Нет особенных надежд.
Во пророках – оголтелые.
Во князьях – толпа невежд.
*
Кто б этой власти ни лягал,
Он ей подняться помогал,
Поскольку где тот нелегал,
Что на «Боржоми» налегал?
И мне кривляться не с руки,
Мол, я любил «Ессентуки».
Пока мы пили, мужики,
Власть захватили… «ч»удаки.
*
Илларионыч был Кутузов,
Как я. Но есть иная связь:
Кутузов сдал Москву французам,
Я – либералам Красноярск.
Смоленский князь прогнал французов,
Очистил родину свою.
Илларионыч был Кутузов…
А я в раздумии стою
И этим тёзку предаю.
*
Вот Михалков поведал как-то басню
О том, что, мол, фамилии случайны,
Судить по ним о гражданах опасно:
Есть Барсов – зам, а Комаров – начальник…
Я думаю, сужденье не без риска.
Фамилии порой – не просто звуки.
Иль в крепость, где казнили декабристов,
Был комендантом зря приставлен Сукин?
*
Увидевши кукушку на часах,
Ребёнок разобрал часы на части.
До сути он хотел добраться сам:
Кукует кто? В чьей кукованье власти?
Проверить стоит истину такую:
Всегда ли тот кукует, кто кукует?
*
Спаси, Господь, её от словоблудства,
Россию нашу, горькую страну,
От тех, что её именем клянутся,
Но верят не в неё, а в сатану.
Спаси Россию от словопотопа,
Отверстого, дабы её хулить.
Не дай загнать безглазому циклопу
В пещеру нас и камнем привалить.
*
Не зная, откуда спасенье
Придёт, мы впадали в нытьё.
Но Бог даровал нам прозренье,
Явив милосердье своё.
Чтоб мы, причитая, упали
На грудь разорённой земли:
«Святыни к а к и е попрали!
Основы ч е г о потрясли!»
*
Как тянет их в Нью-Йорки да в Парижи!
Они готовы навсегда расстаться,
Любители сии чужих коврижек,
С Отечеством, не блещущим богатством.
А мне и года не прожить в европах
С той лёгкостью, с какой живут другие.
Меня задушит русская хвороба
С названьем иностранным «ностальгия».
*
«Сусек? Мешок? Котомка?» –
Бывало, в старину
Крестьянские девчонки
Гадали на тыну.
Похоже, их потомкам
Велением судьбы
Всем выпала котомка –
Без всякой ворожбы.
*
Однажды я вышел под вечер
Купить себе хлеба насущного
И замер: плыла мне навстречу
Мадонна, младенца несущая…
С чего бы я, старый надомник,
Стал думать о ней да печалиться?
Но больно уж редко мадонны
Сегодня в России встречаются.
*
Ещё до нашей эры
Изрёк мудрец седой:
Мол, Вакха и Венеру
Не разольёшь водой…
А я ему, к примеру,
Не верю ни черта.
Будь, русская Венера,
Как стёклышко чиста!
*
Не тяни его рано с постели,
Не гони с рюкзаком на базар,
У него – аритмия и жар,
У него – роковое похмелье.
И гюрзой не смотри, наконец,
Он в стакане искал не веселья.
Ты пойми, что твой муж не подлец,
Подлецы не страдают с похмелья.
*
Да так ли мы сознательны с тобой?
Нам прихоти свои дороже братства.
Мы у земли родной наперебой
Рвём скудные остатние богатства.
Достигнет ли сознанье тех границ,
Когда бы у ловцов друзья природы,
Как Пифагор, скупали рыб и птиц,
Чтоб отпустить их на свободу?
*
Я тоже на время в обиде:
Пустыни, куда ни ступи…
Лишь раз за полвека я видел
Дрофу в минусинской степи.
Нет, всё-таки с химией этой,
Клянусь, наломали мы дров.
Так мало на нашей планете
Осталось таинственных дроф!
*
На окраине энной галактики,
Там, где звёзды редки до кручины,
Шарик есть с бирюзовинкой лаковой,
Что-то вроде яичка скворчиного.
Нас на шарике том поселили.
Нам счастливую жизнь посулили.
Ждём. Плодимся. А времечко тает –
Вот уж шарика нам не хватает…
*
Что там ни говори,
Однажды на заре
Мы всё-таки сгорим
На атомном костре.
А может, светлым днём…
Типун мне на язык,
Но слишком уж с огнём
Сей род играть привык.
*
О Господи, какая это мука –
Жить на земле с родными, дорогими,
Дрожа от страха за дитя, за внука,
Как бы беды не приключилось с ними.
О Господи, какое это счастье –
Жить на земле с родными, дорогими
И голову, любуясь втайне ими,
Нести, как чашу со святым причастьем.
*
Так что же нам делать-то, братья?
Ведь каждый из нас обречён.
На нас тяготеет проклятье,
Но каждый из нас ни при чём.
Работать, терпеть и молиться?
Иль, может, решиться на бунт?
Но вижу бесстрастные лица
У смертных, что мимо идут.
*
Человеку две тысячи лет
Говорят: согрешил – так покайся.
Он привычно грешит, только нет,
К покаянью не склонен покамест.
Брат, вкушающий хлеб и вино,
Отряхнём и гордыню, и рабство.
А иначе нам в царстве земном
Не изжить ни обмана, ни распрей.
*
Как часто в бессмысленном споре,
Взывая к мудрейшим томам,
Кричим мы, что жизнь – это море,
Одетое в вечный туман.
А в жизни всё ясно и просто,
Без хитрых и мудрых затей:
Дети играют во взрослых,
А взрослые – в малых детей.
*
Зачем, о люди, мечетесь во мгле?
С усмешкой я, признаться, слышу часто,
Что свой крысиный бег на сей земле
Зовёте вы погонею за счастьем.
А ваше счастье – умереть во сне.
Уснуть навеки – что быть может лучше?
Ушли из жизни – и она вас не
Тревожит больше, не зовёт, не мучит.
*
Господь талантом и таланом
Тебя с надеждой одарил,
Но ты всё только строил планы,
Всё намеренья городил.
Всё вырвать «болдинскую осень»
Мечтал у вечной суеты…
Теперь лишь смотришь, как уносит
Река времён твои мечты.
*
Однажды я проснусь в последний раз…
Подумайте над этими словами.
Я, столько лет проживший среди вас,
Проснусь, чтобы навек проститься с вами.
Как это дико, и сказать грешно.
Опомнишься – мороз дерёт по коже.
Меня положат в землю, как зерно,
Заране зная, что оно невсхоже.
*
Стал я, брат, староват.
И хоть прошлого вроде не жаль,
Жизнь пошла на закат,
И во мне поселилась печаль.
Жизнь пошла на ущерб…
И хоть вроде бы я оптимист,
Грустно видеть, как солнечный диск
Превращается – в серп.
*
Изначально лишённый покоя,
Доживаю, смятенье тая,
С неразгаданной тайною: кто я?
С безответным вопросом: кто я?
И откуда на свете на этом?
И зачем я был послан сюда?
Проживу неизвестным поэтом
И уйду неизвестно куда.
*
Сосновый крест за хатами
На глинистом бугре.
Две даты. Между датами –
Нечёткое тире.
Жестоко подытожено.
Ужель труды и дни,
Мой друг, отметят тоже нам
Лишь прочерки одни?
*
Самым важным, что кроме рожденья
Приключилося в жизни со мной,
Это было моё возвращенье
Восвояси, к деревне, домой.
Не на жительство, не на работу –
На служенье душой и умом.
Этой верности я ни на йоту,
Видит Бог, не нарушил потом.
*
Всю жизнь кричал, что город мне постыл,
И всё в деревню рвался я паломником.
И, кажется, к седым вискам прослыл
Деревнелюбом, мужикопоклонником.
Прослыть прослыл, да только что с того?
Любой деревне, сколько б мы ни ахали,
Как и всегда, побольше надо пахарей,
А дурачка – довольно одного.
*
Шарахаюсь, когда среди прохожих
Мелькнёт знакомый «пишущий» пижон.
Мне стыдно и неловко, что я тоже
Писательской чесоткой заражён.
Наверное, при встречах горбуны
Подобное испытывать должны.
*
Зазря топор не мает дроворуб,
И на глазах растут его поленницы.
Не торопись и ты в работе, друг.
Спешит обычно тот, кто часто ленится.
Клади за ношей ношу в штабеля,
Не думая о славе и о чине.
Подхватывай бревно всегда с комля –
Со временем приблизишься к вершине.
*
Жить только мастером стоит –
В поле, в лесу, на реке…
Жить – это думать и строить,
Толк понимать в мастерке.
И воздаётся всем нам –
Только по нашим делам.
*
Ленив, как истинный художник,
Я на траве лежал в саду
И размышлял о том, безбожник,
Как буду корчиться в аду.
Я возлежал, раскинув руки,
И сочинял вот этот стих,
И через творческие муки
Частично адские постиг…
*
Заказаны для нас высоты горние,
В грехах живём и грешными помрём,
Коль терпим заведения игорные,
Питейные и с красным фонарём.
Дабы изжить явления позорные,
Вопрос поставить надобно ребром –
Прихлопнуть заведения игорные,
Питейные и с красным фонарём.
*
Искриночки в глазах позатухали.
И вместо чуба с волнами густыми –
Печальная пустыня Калахари,
Печальней хари коло той пустыни…
А, впрочем, до былой ли красоты нам.
Пускай себе стареет оболочка,
Лишь только бы душа не поостыла
На сквозняках, не растряслась на кочках
*
От «Почётного гражданина Каратузского района»
«Почётным» стал в родимой стороне...
И загрустилось от того вдвойне,
Что до седин, как пёс, я предан Музе,
Но – никакого «слуха обо мне
По всей Руси», а только в… Каратузе.
*
Живёшь, испытывая страх,
Томясь тревогой в «зоне риска»…
Она придёт. Она уж близко.
Как говорится, при дверях.
Вам всё на свете трын-трава?
Но, гражданин, снимите маску.
Мне виден «ужас арзамасский»
Сквозь ваши жесты и слова.
*
Душа в молитвенном настрое
Мне прикровенно говорит:
«Не сетуй, с Господом нас трое,
И Он к тебе благоволит».
А мне и вправду обижаться
На Бога было бы грешно.
Не утолил я жизни жажду
Доднесь…но видел чаши дно,
Что далеко не всем дано.
*
Вот и скоро финал.
Подъезжаю. Конец путешествию.
Что открыл, что узнал
В этом мире я в «первом пришествии»?
Не скажу, что везло,
Было лиха с лихвою отпущено,
Но я понял, что зло
Всё ж слабее Добра всемогущего.
*
Был молодым да зрелым,
Славился словом и делом,
Главный экзамен – на старость –
Сдать на земле мне осталось.
Встретить закат спокойно,
С миром расстаться достойно…
Если я выдержу это –
Считайте меня поэтом.
*
Тщеславие, неужто и теперь я
Твоим тлетворным воздухом дышу,
Коль новые испытывая перья,
Опять свою фамилию пишу?
*
Тому, кто пишет «для себя», не верьте.
Кокетство, ложь, на дурачка рассказ.
Мы все горим с рождения до смерти
Желанием, чтоб выслушали нас.
*
На пальце Зевса Фидий несравненный
Своей зазнобы имя начертал...
Кто надписей наскальных и настенных
Не чтит, не понимает ни черта!
*
Коль не растёшь с годами, что осталось?
Забрось перо и встань из-за стола.
Нет ничего обиднее под старость,
Чем раннему творению хвала.
*
«Он сын гармонии», – сказали о поэте.
Но мне сдаётся, потому лишь он
Поэтом стал, живя на этом свете,
Что действовать возможности лишён.
*
Он чудодей, поэт. И может статься,
Затем пришёл посланцем от богов,
Чтоб воскресить посредством комбинаций
Утраченную силу мёртвых слов.
*
И волосы, и позы, и плащи,
И псевдонимы – клички для юродов…
Поэты, кто же вы? Паяцы и хлыщи
Иль впрямь уста своих немых народов?
*
Скольких царств подорвали основы,
Не смирившись с молчаньем, изгои!
Дайте людям оружие слова,
Чтоб они не брались за другое.
*
Художник, не посетуй на хомут,
В который ты впряжён, как добрый Сивка.
Чтоб масло получить, оливку жмут,
Иначе масла не даёт оливка.
*
Не жалуйтесь, поэты, на судьбу.
Благ поделить Господь не мог иначе:
Он вам вручил талант (не что-нибудь!),
Так пусть другие тешатся удачей.
*
Писателей прилежный ученик,
Я страх в библиотеках ощущаю,
Особенно пугаюсь толстых книг…
Толстому, правда, толщину прощаю.
*
Числом страниц
Талантливость не мерьте.
С тяжёлой ношей
Не уйдёшь в бессмертье.
*
А может быть, зря мы впадаем в отчаянье,
Когда не даются иные дела?
Ведь мастер старинный сказал не случайно:
«Башмачник, держись своего ремесла!»
*
Поэзия к вам явится, быть может,
Но вслух о ней не надо говорить.
Не поминайте всуе имя Божье,
Молитву молча следует творить.
*
Не горячись, имея намеренье
Достичь, чего другой не достигал.
Смиреньем, друг, смиреньем и терпеньем
Христос когда-то мир завоевал.
*
Не знаю я, рассудят ли потомки,
Где наша правота-неправота.
Скорей, как нас, закрутит их в потоке
Своя и суета, и маета.
*
Давно ли мы вбивали нашим чадам:
Чтоб человеком стать – учиться надо!
Но вот иной резон иного века:
Добудь деньгу – и будешь человеком.
*
Никто, как деньги, мудрость впрок не копит.
Но всё же появляется она,
Когда в висках пробьётся седина,
Поскольку мудрость – это горький опыт.
*
Ложь обладает силою великой.
И тем сильна пред истиной она,
Что истина бывает лишь одна,
А ложь – многообразна, многолика.
*
На мемуары мода. На страницах
Событий, дат и лиц сплошной парад.
Но ведь никто не врёт, как очевидцы,
Историки издревле говорят.
*
Да, в каждом летописце жил поэт,
И «Русью пахнут» древние страницы,
Поэзии от них исходит свет…
Всегда ль в поэте встретишь летописца?
*
Среди творцов истории людей
Глупцов немало в сонме поколений.
Но описать дела минувших дней
Во все века мог только гений.
*
История укажет вам сама,
Кто избирал обычно путь тирана...
Кто не имел ни сил и ни ума,
Чтоб оставаться старшим между равных.
*
Интеллигент… Ему прощу я всё:
Пускай он будет склочник, мот, мздоимец,
Пьянчуга, бабник, вор, фискал, осёл…
Но не интеллигентный проходимец.
*
О, женщина, ты часто вдохновляла
Мужчину на великие дела.
Но вот беда – свершить их не давала,
Его к делам великим ревновала
И вообще мешала как могла.
*
Наряды и помады, и кокетство –
Они всё это постигают с детства.
Но не постигнут только одного:
Естественность прелестнее всего.
*
Прости его, неверного поэта.
Прости его и не гони взашей.
Да, изменял. Но он страдал при этом,
А ведь другой злорадствует в душе.
*
Не ждать, когда наставят вам рога, –
Соперницу жене искать со рвением.
Чтобы держать народ в повиновении,
Тиран спешит найти ему врага.
*
Мужчины, не замолите грехов,
Всевышний не простит вам ни на йоту:
На женщин с незапамятных веков
Взвалили вы всю чёрную работу.
*
Учись, художник, только у природы.
Ты ничего другого не найдёшь
У мастеров, лишь зря потратишь годы.
Ведь мастера учились у неё ж.
*
Когда, писатель, ты трусишь к трибуне,
С дежурной речью свиток теребя,
Представь себе, что слушают тебя
Толстой, Тургенев, Гоголь, Чехов, Бунин…
*
От фанатизма столько ужасов,
Коль на историю взглянуть.
Будь другом истины – до мужества,
До нетерпимости – не будь.
*
Не приводите доводов резонных,
Они не убеждали никогда.
Во все века недаром господа
Держали доказательств…гарнизоны.
*
А всё ж моралью живы мы, друзья...
Как посмотрю на матушку-природу,
Под облака, на землю и на воду –
Такое там… и высказать нельзя.
*
За нищету себя ты не казни.
О бедности своей напрасно плачешь.
Благополучие? Пожалуйста, возьми,
Но за него достоинством заплатишь.
*
По выходке мальчишеской всегда
Ум отличишь от глупости спесивой.
Она ослиной важностью горда,
И, как ни странно, в этом её сила.
*
А что опасней – глупость или зло?
Второе назовёте вы, конечно.
Однако нет: зло было да прошло,
Но глупость не проходит. Глупость вечна.
*
Покров кудрявых слов спасал врунов
И на трибуне, и на поле бранном.
Сними его – под золотым руном
Найдёшь обыкновенного барана.
*
Ты шёл путём мучительным и длинным
К познанию. Но в нём блаженства нет.
Чтоб быть счастливым, надо быть наивным,
В неведенье – счастливчиков секрет.
*
Всё хочешь знать, о юноша? Ну, что же,
Могу полезный дать тебе совет:
Не будь учёным… Мир его ничтожен
Пред миром, что зовётся белый свет.
*
То ревность, то корысть, то ненависть слепая…
А ты живи и легче, и ясней,
Ты просто чаще думай, засыпая,
Что люди умирают и во сне.
*
Хоть есть и важность, и заносчивость,
Смешны гусыня с гусаком,
Когда единственный гусёночек
Топочет сзади босиком.
*
Киты, киты, и ваш мельчает род.
Недалека от Красной книги особь.
Редки – гренландский, синий, кашалот…
Плодятся лишь одни бутылконосы.
*
Волк часто предстаёт в овечьей шкуре.
Невинности обманчив ореол.
Вегетарьянцем был кровавый фюрер,
И лекарь гильотину изобрёл.
*
Ты проворонил друга, ротозей,
Страдая недоверьем, как недугом.
Один лишь способ есть иметь друзей –
Быть самому чистосердечным другом.
*
Хорошего поэта между тех,
Кто воспевает радость и успех,
В литературе встретите нечасто:
Красноречивей – адвокат несчастья.
*
«Все говорят!», – осаживают нас
Нередко странным аргументом этим.
Но глупость, повторённая сто раз,
Всё ж остаётся глупостью, заметим.
*
Жаль, что художник сей – не мастер
И не художник – мастер тот.
Мешают эти два несчастья
Искусству двигаться вперёд.
*
Впадать в отчаянье – какая привилегия!
И действовать нужды при этом нет.
Страдай себе, пописывай элегии
И дуйся всласть на целый белый свет.
*
Когда в глазах моих погаснет свет,
Прошу для внуков высечь на надгробье:
«Он жизнь любил и вам даёт совет:
Не проживите в зависти и злобе».
1990-2014
