Ольга БУЛГАКОВА. Коррекционная система: приступить к ликвидации?
Начиная с 1991 года, то есть с момента развала СССР, у нас в стране постоянно имеются в наличии специалисты по разрушению и развалу всего, что угодно. Помнится, в бытность мэром столицы Лужкова, бригады рабочих среднеазиатской внешности принялись лихо разрушать тротуары по всему мегаполису, выковыривая бордюрные камни, срезая сами тротуары наискось к мостовой – это они делали в сумасшедшем количестве съезды для инвалидов-колясочников. С тех пор я на этих съездах (на своей улице) видела одного единственного колясочника – проверяющего, принимавшего работы. Больше ни разу. Да и как они, эти несчастные инвалиды-колясочники, смогут воспользоваться специальными съездами на «зебру» перехода, если вдоль всей дороги, включая «зебр», припаркованы (под знаком «стоянка запрещена») автомобили?! Тут не то что инвалиду, но и вполне здоровой молодой мамаше с коляской не съехать и не заехать на тротуар – не втиснуться между бамперов.
Но то было при Лужкове, которого, как мы помним, тогдашний президент решительно «отрешил» от должности. То было создание в городах России «безбарьерной среды», так сказать, версия 1. Сегодня СМИ шумят: создадим для инвалидов безбарьерную среду! Обеспечим полноценную жизнь людям без ног и без рук, парализованным и страдающим иными неизлечимыми болезнями! Удивительное дело: будто бы сегодня в первый раз за решение этой задачи берутся. А про деньги, выброшенные на то же самое еще при Лужкове, забыли? Ну, хорошо, не стану лишний раз напоминать про версию 1. Давайте поможем несчастным людям жить полноценной жизнью, чтобы они могли из дома выходить (выезжать), в магазины ходить, в культурных общественным мероприятиях участвовать. Я не против. Я только за! Однако хотелось бы уточнить: о ком радеем? Кто те несчастные, кому власть в очередном порыве жаждет помочь? Нет, я не спрашиваю, чтобы мне кто-то объяснил. Я сама лучше всей чиновной братии знаю ответ на этот вопрос! Для меня этот вопрос риторический. А к нашим управителем я хочу обратиться с другим вопросом: как такое случилось, что в нашем государстве, которое постоянно говорит о создании «безбарьерной среды» для людей с ограниченными возможностями здоровья, в котором так много средств в последнее время выделяется на создание такой среды, «забыли» о многочисленной категории нуждающихся в помощи детей?
Я хочу рассказать чинушам о детях, которых «выплеснули вместе с водой». О детях с тяжелой речевой патологией и задержкой психического развития. Да, в отличие от взрослых инвалидов-колясочников у них две руки, две ноги, одна голова, а ещё глаза, которые видят, и уши, которые слышат. Внешне они никак не отличаются от здоровых детей. Но в запущенном состоянии такие дети вырастают в не вполне полноценных граждан. Вырастит из такого ребенка руководитель думской фракции, и в телевыступлении вместо речи будет он изо рта словесную кашу выдавливать. Таких парламентариев мы почти каждую неделю с телеэкранов видим. А ведь если б с человеком в детстве занимался логопед…
Нет, не занимался, и похоже, что уже не будет заниматься. Потому что администрациям российских городов сегодня выгодно не замечать наличие дефекта у ребенка, а значит и не финансировать помощь ему. А в такой помощи эти дети нуждаются. И, что существенно, ещё совсем недавно в отношении этой категории действовала государственная программа помощи детям с ограниченными возможностями здоровья. Они посещали бесплатные группы, где специалисты учителя-логопеды и дефектологи бесплатно занимались коррекцией дефекта.
Куда и почему исчезла эта профессиональная помощь? Может быть, специалисты-дефектологи в стране перевелись? Нет, не перевелись. Просто их зарплатам «отечественная» бюрократия нашла лучшее, с точки зрения бюрократии, применение.
С 2011 – 2012 года в образовательных учреждениях города Москвы было введено подушевое финансирование. Что это означает? Это означает, что в год на каждого ребенка, посещающего Государственное бюджетное образовательное учреждение (ГБОУ), выделяется определённая фиксированная сумма. Это «ноухау» привело к негативным последствиям, так как люди, принимавшие закон «забыли» о самом существовании детей с ограниченными возможностями.
Не знаю уж, чем такую выборочную «забывчивость» объяснить. Может быть тем, что инвалид на коляске заметен, так сказать, на местности. Иностранным делегациям, приехавшим в гости к мэрии, видно, как корячится несчастный инвалид, преодолевая бордюрные камни тротуара. И такое впечатление гостей пагубно сказывается на международном признании города соответствующим международным стандартам. Стало быть, российские мэры изначально выбывают из всех международных городских конкурсов. Детей же с дефектами речи на местности не видно…
Беда еще и в том, что группы для детей с задержкой психического развития и логопедические группы малочисленны. И с введением подушевого финансирования, при отсутствии государственной поддержки, то есть компенсации малого количества детей в группах, бюджетные учреждения стали получать меньший доход. А ведь ещё и зарплату специалистам нужно платить. И если в логопедической группе есть только учитель-логопед, то в группе для детей с задержкой психического развития (ЗПР) нужны учитель-дефектолог и учитель-логопед.
Администрации ГБОУ начали сокращать (проще говоря, уничтожать, ликвидировать!) такие группы под разными предлогами. Поводом к сокращению может стать и уход специалиста на пенсию, и уход специалиста в декретный отпуск (при этом оправдываются: «а у нас очередь в детский сад, нам сказали её ликвидировать»). Общая тенденция («тренд») тут одна: администрация закрывает логопедическую группу и набирает массовую.
Отдельно надо сказать про очереди в детские сады. С нашей демографической ситуацией очереди в детские сады – это просто миф. В очереди «стоят» разве что 2-3 месячные дети. В массовых детских садах города Москвы группы закрываются из-за отсутствия детей.
Нежелание администраций содержать коррекционные группы зачастую проявляется не в отрытой форме, в завуалированной – через чрезмерное усложнение порядка поступления в них. Приведу несколько, так сказать, стандартных «хохмочек» администрации:
- руководители структурных подразделений всеми правдами и неправдами стремятся удержать детей, нуждающихся в специальных занятиях, удержать именно в массовых группах, так как каждый ребёнок массовой группы означает поступление бюджетных денег, ведь взять новых детей на место ушедших в специальные группы невозможно, потому что очередь-то «дутая»;
- раньше родители, чтобы пройти психолого-медико-педагогическую комиссию (ПМПК), вели детей по месту жительства, в детский сад, который им ближе к дому; комиссия выезжала на место, в этот детский сад, в определённые дни, а дата эта сообщалась родителям заблаговременно; сейчас же для каждого округа существует одна централизованная комиссия на несколько микрорайонов, что очень неудобно для жителей отдалённых кварталов;
- раньше членами ПМПК были в основном старшие логопеды специализированных логопедических детский садов, которые, выслушивая мнение родителя, записывали ребёнка в свой детский сад, либо на свободные места в другие детские сады; каждый логопед обладал информацией о свободных местах в своём детском саду, то есть практические место было гарантировано; сейчас же, с заключением центральной комиссии (ПМПК), родитель вынужден ехать в Окружную службу информационной поддержки (ОСИП) как правило, в другом отдалённом микрорайоне, где работник ОСИП регистрирует ребёнка в любой детский сад по выбору родителя, впрочем, не обладая при этом никакой информацией о том, есть ли там место; зачастую и руководители «холдингов» (то есть объединений нескольких ГБОУ) не в силах ответить на вопрос, а будет ли в конкретном детском саду коррекционная группа в следующем году, или им удастся от неё избавиться под каким-нибудь предлогом.
* * *
Таким образом, у родителей, которые своевременно собрали все необходимые документы, прошли ПМПК, зарегистрировались через ОСИП, нет никаких гарантий, что ребёнок попадёт в логопедическую группу в том саду, который они выбрали. Да и попадёт ли вообще в какой-нибудь другой?! Ведь когда родители наконец узнают, что в выбранном ими учреждении таких места нет, тогда выяснится, что и в других все места уже заняты…
Еще пару слов хочу сказать о руководителях объединений ГБОУ, которые в просторечии называют «холдингами». Руководителями холдингов чаще всего являются бывшие директора общеобразовательных школ, не имеющие даже самого поверхностного представления об отечественной коррекционной системе, которую, кстати замечу, хорошо знают и уважают во всех передовых странах мира! Подчас эти руководители – в худших традициях советской номенклатуры, не вникавшей в предмет, которым руководит – даже не понимают, зачем в саду столько специалистов. Они не знают о том, что логопед в группе для детей с тяжёлой речевой патологией не только «ставит звуки», но прежде всего учит ребёнка с органическим поражением центральной нервной системы (часто имеющего сложный сочетанный дефект) понимать обращённую к нему речь, учит говорить на родном языке ребёнка, который в пять лет приходит в группу с «лепетной» и «жестовой» речью, понятной только ему и его матери.
Эти горе-руководители навязывают учреждениям компенсирующего и комбинированного вида свой Устав, в котором не прописана коррекционная деятельность, и своё Положение об оплате труда, не учитывающее особенности труда специалистов, реализующих коррекционную программу. Учителя-логопеды и дефектологи в миг перестают быть специалистами и автоматически попадают в разряд «иных» сотрудников, которых дискриминируют, начисляя заработную плату без учёта нагрузки и принадлежности к определённому квалификационному уровню, лишая их стимулирующей части оплаты труда (так как стимулирующая часть делится на управляющем совете между «нужными» и «своими» сотрудниками, а логопеды и дефектологи к «нужным» и «своим» не относятся).
А некоторые руководители холдингов еще и «забывают» получить лицензию на ведение коррекционной деятельности, тем не менее коррекционные учреждения, которые «слили» в единый холдинг с общеобразовательными, продолжают заниматься коррекционной деятельностью, теперь уже не имея на то никаких правоустанавливающих документов.
Хочется процитировать слова одного из таких руководителей: «Не понимаю, зачем плохо говорящих детей отправлять в резервации для плохо говорящих детей» (так он назвал логопедические группы. – О.Б.).
Эти недоуменные слова звучат убедительно только для людей несведущих. В результате проводимой последние десятилетия политики в массовых группах детских садов по статистике около половины – дети с ограниченными возможностями. Причём среди них не только дети с речевой патологией и задержкой психического развития, но и с умственной отсталостью, девиантным поведением. При этом единственный педагог, занимающийся теперь их развитием – воспитатель, минимальным требованием к профессии которого является наличие среднего образования (а у логопедов и других специалистов высшее образование и за плечами опыт работы). Часто дети в таких группах и не слышали о том, что такое занятия. Вот такие группы являются настоящей резервацией для наших детей! И число подобных резерваций множится.
А тем временем коррекционная система стремительно распадается. На факультетах дефектологии, где раньше был строжайший отбор и высокий конкурс, в настоящее время недобор. Поговаривают, что вскоре профильные факультеты будут закрываться, а это значит, что в ближайшем будущем высококвалифицированных специалистов буквально останутся единицы.
Что нам предлагают взамен проверенной временем качественной коррекционной системы? Нам предлагают стремительно плодящиеся коммерческие или бюджетно-коммерческие досуговые центры. Всякие «апельсинки», «мандаринки», «бригантинки» и прочие недооткрытые острова… Что они там делают с детьми? Там, за фиксированную плату и за 25 минут два раза в неделю устраняют «фефекты фикции»! Учитывая отсутствие у этих «бригантинок» права ставить диагноз, направлять на лечение и давать рекомендации родителям (ведь работает в таком центре уже не логопед, а всего лишь «специалист дополнительного образования»), а также текучесть тамошних кадров, никакой ответственности за результат никто не несет. Ну, и результат получается соответствующий.
Мне горько сознавать, что никому, кроме узких специалистов, не интересна поднятая мной тема. А ведь речь идет о будущем детей с тяжелой речевой патологией и задержкой психического развития (ЗПР). Ведь в отличие от других дефектов, которые могут лишь «сглаживаться», общее недоразвитие речи (ОНР) и ЗПР полностью устраняются в случае применения своевременной коррекции. Это же перспективные дети с сохранным интеллектом. Эти дети успешно обучаются в массовой школе после нескольких лет посещения группы по профилю своего дефекта, где их учат говорить и целенаправленно развивают процессы внимания, памяти, логического мышления.
Сейчас, после Паралимпиады, где Президент В.В. Путин говорил о необходимости создании безбарьерной среды для людей с ограниченными возможностями здоровья, полагаю, ряду наших чиновников в Министерстве образования следует указать на то, что многие барьеры могли бы и не возникнуть, при своевременной коррекции и правильном воспитании!
