Василий ШАТИЛОВ. Поэма о полководце

Об авторе: Василий Митрофанович Шатилов (17 февраля 1902 — 16 февраля 1995) — советский военачальник, Герой Советского Союза (1945). Командир 150-й стрелковой ордена Кутузова 2-й степени Идрицкой дивизии, воины которой 1 мая 1945 года штурмом овладели рейхстагом и водрузили на нём Знамя Победы. Автор мемуарной книги «Знамя над рейхстагом».

По свидетельству академика Е. Тарле о Наполеоне написано более, чем восемьсот книг. Причем, большинство из них, наиболее глубоко и многогранно освещающих личность императора как полководца, написаны с дистанции не только десятилетий, но и целого века. И здесь дала себя знать неопровержимая мудрость о том, что "большое видится на расстоянии".

О маршале Жукове в нашей отечественной литературе написано пока еще несоразмерно мало. И, как правило, эта могучая фигура, воплотившая в себе все лучшие национальные черты русского народа-воина, народа-правдоборца, народа-труженика, в произведениях советских писателей проходит вторым планом. Но это не огорчает. Масштабность личности полководца нового типа в ее стратегическом размахе  (если брать меры и оценки войн 20-го века) будет более обозреваемой во всем своем многограньи с дистанции времени.

Невольно вспоминаются мудрые слова Алексея Максимовича Горького о том, что физиолог-анатом, расчленяя барана, не должен в своем психологическом душевном настрое уподобиться барану, чтобы изучить его анатомию. Другое дело писатель: создавая образ нищего, авантюриста, студента, он должен в часы творчества, всем своим психологическим состоянием опускаться до душевного положения нищего, авантюриста, студента. Создавая образ короля или полководца, говорит А.М. Горький, писатель должен подняться на духовную ступень короля или полководца.

Вот поэтому-то, на мой взгляд, очень трудна и сложна писательская задача в дерзновении создать образ маршала Жукова, прошедшего в своей нелегкой жизни дистанцию от крестьянского мальчика на побегушках в старокупеческой Москве до полководца, ставшего на виду у мира, разделённого на два контарно социальных лагеря.

Мне, по судьбе своей военному человеку, маршал Жуков до бесконечности дорог еще и потому, что были часы в моей жизни, когда приходилось не только выполнять его приказы и в кровопролитных боях вести свою дивизию на Берлин, но выпало счастье лично общаться с ним в торжественных застольях Великой Победы. И везде Жуков оставался Жуковым. Величественен как стратег и душевно скромен и прост как россиянин.

Вот поэтому-то я с какой-то боязнью и тревогой (не измельчил бы поэт могучий образ) принялся за чтение поэмы Валентина Сорокина «Полководец», опубликованной в 5 и 6 номерах журнала «Пограничник» за 1979 год. (Это были отрывки из поэмы «бессмертный маршал» - Ред.)

И сразу же почувствовал: уже первые строки поэмы дают ее развитию такой динамический заряд, который не ослабевает до последних ее глав.

Земля моя, ты - избавленья меч,

Ты - суд,

Ты - совесть русская на свете,

Ты - русская чарующая речь,

Мы за тебя,

Родимая, в ответе!

Мы за тебя привычно постоим,

Наперекор страданиям и мукам,

И впредь стоять незыблимо своим

Мы повелим и сыновьям и внукам.

Здесь пока нет еще маршала. Но в этих строках уже есть Россия, ее земля, ее совесть, ее язык, породившие будущего полководца.

А дальше... Дальше идут повествовательные главки, в которых избирательно, как бы фрагментарными мазками отражены основные этапы биографии Жукова: бедная крестьянская семья, лихой кавалерист-рубака в первой мировой войне, гражданская война... Но всё это пока звучит прологом. Автор очевидно почувствовал, что рамки поэмы не вместят тяжелый путь восхождения от солдата до прославленного генерала в чине которого Г. Жуков встретил Великую Отечественную войну. Он как бы нарочно опускает и Халхин-Гол и последующие ба­талии, предшествующие июню 1941 года.

Валентин Сорокин нашел поэтический ключ в динамическом пос­троении сюжета поэмы. Судьбу маршала он связал с битвой под Моск­вой, с Великим сражением на Волге и штурмом Берлина, при котором моей 150-й дивизии выпала честь брать Рейхстаг и водрузить над ним знамя Победы.

На этих трех стратегических плацдармах войны Валентин Сорокин сумел ярко высветить полководческую суть Жукова, его несгибаемую волю, стальную твердость и вещую мудрость, унаследованную от Алек­сандра Суворова и Михаила Кутузова.

Вряд ли можно даже допустить, что бы в тот тяжелый октябрь 1941 года кто-нибудь, кроме Жукова, рискнул бы вести теперь уже ставший историческим диалог с Верховным Главнокомандующим Сталиным. В этом диалоге временами трудно понять: кто учитель и кто ученик. И эта твердость и крайне рискованная мощь духа маршала, которая для других могла бы кончиться драматически, а может быть даже  трагическими неожиданностями, поднимает личность Жукова на такую вершину, которая рождает в душе читателя гордость за свой народ и ее лучших сынов.

В одном я уверен: о Жукове еще напишут десятки романов и взволнованных поэм. Отразят в них и тот драматизм в судьбе пол­ководца, который пока еще не дождался часа своего обнародования.

Но то, как взволнованно и до нерасторжимости прочно связал Валентин Сорокин образ первого Маршала с сердцем России, с судь­бой нашей Родины и советской властью, уже говорит о том, что есть в советской литературе писатели, способные в порывах творческой бури на крыльях светлого и глубокого национального таланта душой своей вознестись до величия полководца, ставшего честью нашей отечественной истории.

В эпилоге поэмы слова автора звучат исповедально:

...Перед тобой - земля твоя, планета,

Царица человечества, раба.

Порой у полководца и поэта

Трагически похожая судьба.

Свет Родины питает полководца,

Свет Родины поэта пепелит.

Россия, Русь, не о тебе ли рвётся,

Не о тебе ли сердце так болит!

Как старый солдат, я верю в искренность этой душевной исповеди поэта и поздравляю его с удачей.

Генерал-полковник, Герой Советского Союза В. Шатилов

15 сентября 1979 г.

Москва