Марьям Джабер ФРЕЙХАТ. Тот, который…
Рассказ
Автобус летит по маршруту со скоростью, какой я и не припомню, он кажется невесомым, и я не чувствую толчков дороги, сиденье – как листок бумаги внутри груды металла, а мужчина протянул руку, требуя плату за проезд.
Я посмотрела на него тяжелыми глазами… Как я могу объяснить ему, что я только что сверзилась с седьмого неба, ему бы поймать меня – хоть на миг один, как если бы я… У меня сил нет смотреть на него. Сил нет даже голову держать прямо…
О Аллах, сколь тяжела сегодня голова!
Мне вновь вспомнился мой «первый сон», и ничего смешного в нем не было. Преподавательница решила успокоить наш беспокойный класс, причем необычным способом, который сам по себе стал предметом наших недоумений… Она потребовала от нас положить головы на парты и заснуть! С тем чтобы в конце учебного часа рассказать о приснившемся… Больше всего меня задело то, что она так и не удосужилась спросить о наших снах. В конце занятия, перебирая бумаги, объявила, что сны обсудим в следующий раз!
В этот следующий день я с облегчением вздохнула, когда она начала урок с новой темы. Ей невдомек было, что она спасла меня от большой неприятности. Если бы я рассказала ей свой сон, она, не исключено, в сердцах ткнула бы меня носом о деревяшку парты, а, может быть, ограничилась бы изумленным понятием бровей, однако в любом случае вряд ли простила бы меня… Ведь я угадала знакомый запах позади прыщей на ее лице, этот запах чудился мне и в той почте, которой она бывала так занята по утрам каждого вторника, когда приезжала почтовая машина, чем-то похожая на нашу зеленую карету скорой помощи.
Сейчас только я окончательно пробуждаюсь от того тяжкого сна…
Ведь еще одна пара глаз пригвоздила меня сейчас злобной тупой догадкой обо мне…
И я уже по локоть засунула руки в сумку… Шарю в ворохе ее содержимого: листки бумаги и ручки, щетка для волос и старые письма, платки и салфетки, и просыпавшиеся леденцы, и надтреснутое зеркальце, которое мне тоже бывает не найти, когда хочу увидеть, что там еще остается от моего усталого лица.
Да что же это такое? Встряхиваю сумку, уже серьезно напугавшись, а плотный мужчина-контролер сел рядом со мной и беспокойно ерзает, заглядывает в мое лицо, чуть улыбаясь, отчего моя растерянность лишь растет… Я вытаскиваю из сумки руку с зажатой в нее шоколадкой и быстро начинаю ее жевать, между тем тот сон снова поднимается во мне…
О наслаждение открыть новый вкус вещей, наслаждение бежать от того, что неподвластно твоим чувствам в реальности…
…И вдруг мужчина-контролер удаляется, улыбаясь и не взяв с меня оплату; и кто скажет, что пришло ему в голову в эти моменты?! Когда знание не может нам помочь, мы бываем вынуждены подчиниться тому, что лежит за пределами наших тяжелых тел. Я придумываю имя ему, зову… Ответа нет.
Все-таки на придуманных нами именах мы обычно настаиваем; они – это то, что кажется нам самым надежным: большая группа или разряд, который обязательно что-нибудь да охватит. Первый урок, который многие усваивают до того, как запоздало откроют наслаждение выбора, состоит в том, что весьма приятно бывает напитать водой листья – тогда, когда на самом деле необходимо более глубокое орошение.
Когда для меня земля повернулась в первый раз, когда небо для меня стало почвой, ждущей пахоты, тогда я отпустила вожжи снов и отдалась их ветру. Я молилась, о мир, и называла себя твоими именами.
Так восстанавливается полнота вещей, и мы достраиваем недостающее.
Нам попадает в руки жизненное уравнение, и мы начинаем его преобразовывать… Результат бывает удивительным, ведь такое уравнение – это не школьная арифметика и не общепринятые банальности жизни.
Дано: женщина закрывает глаза чтобы яснее видеть.
Результат: женщина повесилась на проводе ледяного телефона.
А что было между исходной данностью и результатом? Женщина разбрасывает вещи для того чтобы собрать воедино осколки сна, но нет у собранного ни имени, ни истинного обличья, ибо имена и обличья это теперь лишь знаки, указывающие на то, что вошло внутрь нас…Уже не вернется наш привычный порядок, тот, что заставлял нас тянуться изо всех сил и достигать предписанных рамок; совсем другие плоды даст наш шаг вовнутрь, ибо внутри нас – истинная свобода…
Мужчина-контролер обернулся ко мне и закричал во весь голос, что следующая остановка – конечная. Я поднялась и пошла за ним следом. Перед собой я видела великую картину жизни, а позади, быть может, осталось что-то на листке моего сиденья.
Перевел с арабского Александр Андрюшкин
Об авторе: Марьям Джабер Фрейхат родилась в 1962 г., прозаик и критик. Автор сборников рассказов «Разговоры с гадалкой» (1996), «Ил» (2000), «Соблазн открытости» (2009).
