Джафар аль-УКЕЙЛИ. Сведение счетов

Рассказ

Я уже оставил письменный стол и переместился в кровать, когда в дверь резко позвонили. Не меняя положения тела, быстро взглянул на стенные часы. Стрелки почти совпали, указывая на полночь. Новый звонок заставил меня вновь посмотреть на дверь, а незавешенное окно напомнило, что на дворе – ноябрьская пора с ее тьмой и холодом, и буйным ветром.

После третьего звонка я понял, что придется выяснять, в чем дело. Кто же это? Что за гость в этом районе, в который я не так давно переехал и где у меня нет друзей?

Придется вставать. Я выбрался из постели и вдруг услышал какой-то голос… Это был внутренний голос, но что он мне говорил? Я успокоил себя: почудилось… Наверняка человек заблудился и ищет дорогу, всего-то. Не принимать же гостя сейчас: я, вон, полуодет!

Все эти мысли неслись в голове, а я уже стоял у двери. За четвертым звонком последовал настойчивый стук, так что ясно стало, что этот человек знает, чего он хочет. Вместе с тем, я решил, что мне не следует спрашивать «Кто там?»… А почему бы, собственно, не спросить – он бы ответил! Кстати, мне даже не пришло в голову, что это могла быть женщина: как-то сразу фигура за дверью обрела мужские черты. Но кто же он?

Я повернул ключ замка, всё еще борясь с желанием сначала спросить. Но решил довериться судьбе. Так ли уж мудро выспрашивать, кто пришел, если я мгновенно могу это увидеть?

И я распахнул дверь; наши глаза встретились… Он был выше меня ростом, широкоплеч, с жесткими чертами лица, несколько дней не брился. Одежда говорила о его ровном характере: пальто сдержанного тона, темные брюки, кажется, джинсы, и обувь задержала мой взгляд: шикарные всесезонные ботинки.

Я не произносил ни слова. Молчал. Разве что глазами невольно пригласил его войти, а он принял вид спокойствия, но таящего в себе бурю. Я же невольно избрал по отношению к нему поведение человека, которого можно назвать «второй».  Я как бы начал видеть себя со стороны. И между нами – между мною и им – словно бы появился кто-то третий; а, может быть, это я стал третьим в их компании!

Он шагнул в комнату, не глядя на меня, а я даже засомневался: а существую ли я вообще? Если бы я был таким же, как всегда, то нужно было бы поздороваться со мной, пожать мне руку, кивнуть, показать что-то жестом…

Но он не сделал ничего подобного, он словно бы насмешливо игнорировал меня! До чего же я докатился!

Я оставался в полном недоумении, а он без приглашения уселся на деревянный стул перед письменным столом. Он занял то самое место, которое я выбрал для себя четыре месяца назад, когда переехал в этот дом. Может быть, он жил здесь раньше? А может, наслаждался, рассматривая снаружи мое чахлое хинное деревце в горшке – в обрамлении старинного оконного переплета?

Я следовал за ним так, словно это я был в гостях. Замешательство мое не исчезало, при этом я всё больше отделялся сам от себя.

«Третий» поставил стул чуть позади меня и сел, лицом к гостю. Между ними – стол, на нем аккуратно сложены листы бумаги, их прижимает медная пепельница в форме лампы Аладдина. Он выглядит слабым. Имею  в виду: первый сильнее его, судя по выражению лица – а оба лица мне видны в профиль. У первого больше достоинства в некоей более тонкой манере. Он – «уверенный в себе».

- …Однако вы постарались меня изуродовать. Это месть или еще что-то?

Задав свой вопрос, он упредил мой, который я еще не успел сформулировать! И смотрит на меня так пристально, словно я полностью раскрыт. Он говорит резко, а мой ответ звучит растерянно:

- Вы правы. Вас сковало какое-то бездействие. Но я говорил себе: я успею вмешаться, пусть и в последний момент. Хотя пока не нашел возможности. Между нами счеты, и почему бы не свести и сейчас?

Я приостановился, подыскивая слова, и он резко спросил:

- Значит, дело во мне? Прекрасно. Вопрос серьезный. Но я оставляю ответ вашему мастерству.

Я отодвинулся, и они теперь смотрели друг другу в лицо, а дым зажженной мною сигареты оживлял неподвижную сцену.

- Я ваш герой! – заявил пришедший в ночи. - Из плоти и крови. Именно так! Разве вы не утверждали, что ваши герои реальны? И это не было преувеличением. Я – один из них.

И он указал на листки рукописи. Он был ближе к этим листкам чем «третий» который постоянно от меня ускользал…

- Однако… - я пытался что-то сказать, скорее, в моем воображении чем вслух, но не смог сформулировать ни одной фразы. «Мне» не хватало слов.

- Говорите!.. – разрешил он. - Я бы хотел послушать вас прежде, чем сделаю то, ради чего пришел сюда…

Но я молчал. Положение было трудным, и я понимал, что, лишь найдя точку полной нейтральности, можно будет увидеть выход. Вот он сидит напротив меня, или, наоборот, это я напротив него? Человек весьма устрашающего вида глухой ноябрьской ночью уселся за мой стол; он пришел без приглашения, он мне незнаком и утверждает, что он – «мой герой»!

А он продолжал, словно бы уже не ожидал от меня никаких слов:

- Я сказал себе: дело нуждается в пересмотре. Меня оскорбило то, как вы меня изуродовали в вашей рукописи. И я подумал: почему бы не навестить вас и не познакомиться – ведь мы с вами даже не видели друг друга в лицо…

Последние его слова были произнесены тоном благородного рыцаря, которого неожиданно покинул его друг, и вот, он теперь мигом исправит ситуацию. Причем, я заметил, что я вновь отделился сам от себя, и на этот раз не моя в том была вина!

Он задумчиво разглядывал лампу, шнур которой свисал с моего потолка подобно веревке виселицы, и вдруг его взгляд откровенно мене что-то подсказал. Этот взгляд двигался от одного угла комнаты к другому… Единственный круг – и он вобрал в себя весь мой «любимый уголок», словно сокол окинул взглядом поле добычи, и ничто от него не укрылось… И я был уверен, что он сейчас спросит:

«А не хотите ли вы испытать мою способность описать эту комнату пядь за пядью – причем, с закрытыми глазами?»

И я решил принять это предложение и испытать его, как вдруг одна глупая мысль пришла мне в голову…

Я даже прикусил язык от неожиданности, с трудом сдержал себя. Я заметил, что он положил руку на мою рукопись. Уж не хочет ли он унести ее с собой? Да, кажется, именно с рукописью он намеревался что-то сделать!

Он поднялся – медленно, как человек, никуда не спешащий. Достал из кармана пальто два листка и бросил их мне – он легли на стол. И он вышел за дверь, оставив ее открытой. Дрожь от холода всё сильнее охватывала меня, пока я смотрел, как он исчезает во тьме…

А, когда я понял, что он ушел окончательно, то в свой дом, который он, получается, конфисковал у меня, я вернулся торопливо и не в силах побороть любопытства. Одна лишь тревога владела мною: как бы он не вернулся и не забрал у меня свои листки и свои слова.

Рассказ перевел с арабского Александр Андрюшкин, г. Санкт-Петербург

Об авторе

Джафар аль-Укейли родился в 1974 г., выпустил сборники рассказов «Лето и тени» (2002), «Весна в Аммане» (2011).