Геннадий СТАРОСТЕНКО. Евразийство – памятник истории или руководство к действию?

Помимо общих историко-политических причин нынешнего цикла отпадения Украины от России есть и доктринальные ошибки тех, кто  блуждал в последние два десятка лет вокруг национальной идеи.
Активные поисковые телодвижения вокруг нее происходили в 90-е - и покуда оно было внове и в тренде, мыслящая публика ждала духовного прорыва в третье тысячелетие. Потом праздничной суеты поубавилось, и все в общем-то сошлись в принципиальном консенсусе: да вот – оно уже все есть давно в готовом виде, это же евразийство – лучше не придумаешь.
И в самом деле – чем не госдоктрина, чем не стратагема? Чем еще удержать от распада пространства «эсэнговии», а с ним и приобретения правящего класса? Тут и времечко подоспело к середине «нулевых»  – колеса в скрипевшей телеге СНГ обильно смазали нефтью и с угрозами цветных революций стали худо-бедно справляться, некую идею анти-атлантистского единства им противопоставили. И Назарбаев со своими концептуалами на евразийстве душеньку отвел (отнюдь не в ущерб пан-тюркизму), и Казань отметила свое тысячелетие памятником Льву Гумилеву, и Чечня другая стала, и двух мятежных Александров - Дугина с Прохановым - в лейб-доктринерство потянуло.
В общем хоть и ругали «азиатчину» про себя, а к ней и вернулись. Да и как без нее, родимой? Только она и может оправдать все социальные катаклизмы и катастрофы, все смены вех и идеологий – извечной переменчивостью духа и материи, бесконечным перевоплощением и транзитарностью форм,  загадочностью русской души и арабесковой прихотливостью Востока, Да и не в этом ли поэзия, рассудили  – ведь дух Азии не фиксирует, а созерцает, он славяно-тюркски медитативен. Он обходится без дальних онтологий и  в силу дарованных Восточным Абсолютом пространств не стремится к дискретизации мира, нетребователен к себе, он - сама поэзия, он культурологичен, а не рационалистичен,  – это вам не Огюст Конт какой-нибудь (который, кстати говоря, в исступлении ума от своего рационал-позитивизма периодически то жену стремился утопить, то сам пытался утопиться – тем предрекая духовный кризис европейскому мироустройству). В общем ура евразийству!
А между делом в увлечении нео-азиатизмом забыли о том, что не Итиль и не Бухара были древней столицей Руси, и не загадочный Каракорум, а Киев-град. Что прежде всего с ним как со своей поствизантийской духовной прародиной нельзя было разрывать связи. Первой, как будто, это приметила Ксения Мяло еще в середине 90-х, она писала («Между Западом и Востоком» - «Москва» 1996, №№ 11-12): «В своем увлечении образом мировой монгольской империи как матрицы империи Российской евразийцы склонны были забывать о Киеве…  Знаменательно также, что это противопоставление – Москвы и Киева – прямо фальсифицирующее историю Московского царства, его священнотрепетное отношение к Киевскому преемству, объективно совпадает с целями самостийников: евразийцы сдают Киев без всякого сопротивления и даже с неким сожалением о том, что разрыв Москвы и Киева не состоялся раньше и в более радикальной форме…»
Текст этот был обращен более к идейным предшественникам современных евразийцев, радетелей духовного синтеза двух частей света как доктрины постсоветского этатизма. Современник первых Николай Бердяев хоть и был на слово легок  и подвижен –  прокомментировал некогда их помышления чугунной фразой: «Чингисхана они явно предпочитают св.Владимиру».
При этом следует оговориться, что позиция  критиков евразийства оставалась в общем взвешенной -  не была и ура-прозападнической. Они же и писали, приближаясь к Н.Данилевскому, что никакое усердие России в желании «понравиться», «уподобиться» и даже вообще исчезнуть как великая страна не может излечить Европу от комплекса «Дурного Востока». Что это излечение может стать лишь результатом ее собственной нравственной и культурной работы.
Всегда предпочтительней, конечно же, взвешенный подход - в котором отсутствует принцип «бинарной оппозиции» («или – или»). В котором есть место убежденности в том, что странное движение на Запад под восторги ельцинской орды сулило духовную смерть  России, но задавался и вопрос – а так ли спасителен «исход к Востоку»? Ведь второе, по мнению хулителей прикладного евразийства, вело именно у утрате «киевских корней», сакральных связей с древней прародиной. Добавлю, что отторжением этой духовной связи с древним Киевом стремительней разрушался и Киев нынешний - с его ныне блекнущими лучами святости на куполах соборов. (Старания и деструкции внешних сторон в данном контексте оставим за скобками – речь о нас самих, о происках «бандерлогов» и «пиндосов» получаем информацию по всем каналам «госфильмотеки» и «олигарх-тв»).
Первое искание евразийства было связано с кризисом эпохи и цивилизации. Оно и появилось-то в среде русской эмиграции, тоскующей по утраченному. Это было сладостной грезой, неизбывной тоской по Родине – раскинувшейся на далеком Востоке и невозвратимой. Чужбина их встречала холодно – «симпатизантов» было мало: здесь тоже зрели революции, да и поди прокорми такую ораву беженцев. А самые удачливые из бежавших, достигшие относительного благополучия на университетских кафедрах, стыдились его перед собратьями-изгнанниками, вынужденными работать таксистами или станочниками в цеху. Имя их евразийству было ностальгия.
А нео-евразийцев с родной земли никто не изгонял – скорее речь о внутреннем изгнании в начале 90-х: пожалуйста, пиши, красно-коричневое чмо или как там тебя  - традиционалистское…  только «в стол» с трехтысячным тиражом… или адаптируй свой творческий рупор под новую повестку – тут тоже есть простор для мысли, а еще и финансирование по линии «госстроя»… 
Но и неоевразийство о Киеве думало меньше, чем его предтечи. Было убеждено, что между братскими народами все само собой устроится – что «тысячелетние скрепы» и черта лысого выдержат, что «хорошая ссора лучше плохого мира».   Оставляя все на самотек истории, интеллектуалы и публицисты от евразийской идеи (и примкнувшие к ним прочие) резервировали повод к вялому поругиванию западничества, западенства и самостийщины – дорога в общем-то тореная, не собьешься... Киевский политбалаган тоже утешился: так и чешите в свою Тмутаракань, азияты…
А были еще и те, кто захватил когда-то главные вещательные трибуны –  и кто  впоследствии тоже вынужден был адаптироваться к политическому процессу, подкрутив настройки от либерализма в сторону госпатриотизма. Но про себя оставив в геотворчестве прежнюю повестку, убеждений не меняя. Иначе откуда было взяться  небритым «говорящим головушкам», которые разве что не материли Киев все эти годы в прайм-тайм, а равно и «молчащим», которые ни одного позитивного сюжета оттуда в эфир не пустили? Которые и идею единого государства с Белоруссией предали эвтаназии…
А между тем из патриотического мифотворчества восстала к жизни   «Пятая империя» - вся в медноблестящих доспехах и могучих метафорах. Что это было, если не попыткой синтеза нацидеи с мамоной - хотя бы и с бурнокипящей критикой в сторону последней, с надеждой на ее вразумление? «Пятая империя» настораживала в самом своем названии – будила ассоциации с какими-нибудь «Пятой Династией» или «Средним Царством» (в лучшем случае с «Пятой республикой») и относила куда-то в эбонитовую дремучесть истории. Для господ же «свидомитов» это было страшилкой, их и «евразийский союз» отпугивал в самой своей семантике.
Увы, форсированный метафоризм (по достижении фазы метеоризма)  губителен для трибуна – как та же холера. Калейдоскоп речевых фигур вокруг имперскости складывался в яркое соцветие, и единственный выход из тупика виделся в симбиозе с  истеблишментом.
Но почему же обязательно «империя»? Да назовите, скажем, «Союзом Стран, Связанных Исторической Судьбой и Дружбой Народов», - и дело с концом. («Евразийский союз» - само по себе звучит неплохо, но как-то «заземляет», нравится не всем.   «Советский Союз» -  куда ярче и привлекательней, но туда, говорят, не вернуться, грехи не пускают). В самом слове «империя» слышится нечто насильственное, старорежимное, неактуальное. Да и «мировое сообщество» пугает эта имперская риторика – так зачем же быка красной тряпкой дразнить?
Возможно, ваш покорный слуга и далек от глубоких подлинно  научных умозрений – но при всей скудости своего разумения, рискнул бы предположить: а что могло бы помочь некогда славянофильству (из коего черпали вдохновение первые евразийцы) преобразоваться, скажем, в неовизантийство, исключив «евразийское начертание русской истории»? Плюсов у такой доктрины было бы несколько. Мы бы обращались к историческому миру, который охватывал бы не степи и кочевья, а православную Ойкумену. Царствуя в дотюркской Малой Азии, она простиралась и в южную Европу. И князь равноапостольный Владимир от нее духовную веру приял, хотя и было из чего выбирать, как известно. Во-вторых, оно таило бы в себе возможность немого напоминания османам о древнем благочестии земли, разоренной ими столетия назад. (В сухом остатке было бы: ладно – черт с вами, живите там, коль живете, бусурмане, но и на Крым не заглядывайтесь, раз уж вам большее прощено…) И с Киевом бы не терялась нить.
Да и не это в общем главное – «вариантов целеполагания» могло быть несколько. Главное – в том, что ордынство (при всей увлеченности Гумилевым) не может быть внедрено как веротворческое убеждение или историческое преемство в души наших современников, не рискуя извратить историю и стать перманентной деструкцией для этносов.
Меня лично всегда влекли сибирские пространства – но не каменными идолами палеолита, не чингисханщиной, наоборот – я чувствовал, что сибирский люд в своей прямоте и открытости, в готовности принять вызов ничуть не азиат, а больше европеец. Он житейски критичен и староверски (в хорошем смысле «протестантски») ригористичен – да и чертах лица порезче. Проникновение наше в Азию было «исходом познающих», если хотите – несущих прогресс, тогда как батыево пришествие к нам было «исходом поражающих».
Понятно, что евразийство намечалось госмыслью как средство против геополитической энтропии. Но чем обернулось? Массовым приходом азиатских мигрантов на фоне общего оскудения нравов . Оно продолжило гуманитарную инволюцию России – хотя бы и обеспечив широкий приток рабочей силы для метастазного ее «развития». (Да и с «дружбой народов» у евразийства не все идеально. Когда прошлым летом старушка-соседка у моей деревенской родни схватила за руку одного такого пацаненка лет семи (озорничавшего – просто справлявшего малую нужду посреди улицы) и стала его отчитывать, тот вырвался и закричал: «Ми вас рэзать будим!») Не это ли – апофеоз евразийства?
Того, кто критикует евразийство, легко с госколокольни обвинить в пособничестве «мировому гегемону».  (Такие пособники, конечно же, у нас не переводились – и не у нас одних, взять Алматы – с прошедшим там по весне Антиевразийским форумом).  Но только всем нам хорошо известно, что «пятая колонна» как раз и расположилась в структурах, задающих тон мнимо-государственнической риторике. И, помимо прочего, далеко не случайным можно рассматривать то обстоятельство, что евразийство почти два десятка лет активно курируют такие одиозные господа, как  иудей-ортодокс Авигдор Эскин, когда-то предавший религиозному проклятию миротворца Ицхака Рабина и тем ускоривший его гибель от рук религиозного фанатика, а ныне ищущий спасения для Израиля  и пытающийся рекрутировать под это Россию. (Знаменательна его статья от 2000-го «Прорыв в евразийство». Вот фраза из нее: «Исходящая от Сиона мессианская пассионарность должна захватить большую часть российских евреев». Или: «Сионоцентризм разрешает автоматически все наболевшие проблемы русско-еврейского симбиоза. Для конструктивного взаимодействия необходима и выработка новой совместной геополитической стратегии, в основе которой — почвеннические тенденции среди обоих народов».  Вот такое, собственно, евразийство нам предлагалось. Азиатизация плюс сионизация плюс электрификация и минус советская власть… )
Известно, что у  духовного вождя неоевразийства Александра Дугина довольно тесные отношения с Авигдором Эскиным, и некоторые их называют дружескими. Более того, внедряемый в эфир ведущим Соловьевым Эскин пользуется мощной поддержкой в наших правительственных структурах. К примеру (по информации на сайте «Евразия-ТВ» - http://www.evrazia.tv/category/avighdor-eskin), несколько лет назад «Гражданина Израиля и друга России Авигдора Эскина депортировали из Грузии без объяснения причин. Он ехал на встречу с пророссийским обществом Ираклия Второго. Президент России Д.Медведев в ответ отказался от участия в заседании ПАСЕ в Тбилиси». Нам что-нибудь сообщали об этих государственных приоритетах первого лица другие («неевразийские») СМИ?
Рвать живые связи с Киевом, пусть и утратившим святость в своей нынешней экзистенции, но оставшимся в истории для нас святыней, - роковая ошибка. Неужели это было необходимой жертвой – для противостояния экспансии пан-тюркизма, пан-исламизма, а там и  мракобесного фундаментализма как главным вызовам с Востока?  Или без этого Дядя Сэм гарантированно насадил бы нам «в подбрюшье» враждебные режимы?
Нет, конечно же. Просто не следовало сворачивать с магистрального пути человечества. И приспосабливаться к обстоятельствам – как это делал Китай. И крепко держать «пятую колонну» за хвост – особенно плотно окопавшуюся в вещательных СМИ и готовую пустить петуха в отношения братьев-славян при первом удобном случае. Поворот к евразийству сопровождался сознательной девальвацией смыслов не только на дипломатическом поле (назначение и оставление в посольском статусе господ с подмоченной репутацией), но и бросанием на самотек внешней пропагандистской работы, пророссийской информационно-медийной деятельности. На это шли, опять же, доверяясь принципу – «никуда эти салофилы от нас не денутся – не мытьем, так катаньем, церемониться нечего».
Так что одной из причин нынешнего кризиса в отношениях с Ближним Западом, как и хаоса в отношениях с внешним миром вообще, стало забвение древнерусской истории. (Конечно же, подстрекательская политика Америки-Европы и субверсии незалежников – но и они по большому счету вторичны). Плюс бурный рост цен на углеводороды, сорвавший мозги не только олигархам, но и рядовому населению в России, а многих украинцев сделавший гастарбайтерами, словно бы вассалами – в итоге про себя осерчавшими на северных нуворишей.
Еще в 90-е уровень жизни был и там и там примерно равным, а в «нулевые» Россия мощно двинулась из грязи в князи. И цепко держалась за свое, поигрывая ценами и  углеводородными амбициями. Забыв, что треть Сибири малороссами освоена. Это тоже было исповеданием «евразийства», если хотите. Да и евразийцев тут уже никто не слушал: все свелось к древнему принципу – зуб за зуб и мера за меру. А между тем в Украину ездить было нужно каждый месяц кому-то – и напрямую обращаться к украинскому народу (и про Андрусов мир, и про языковую дискриминацию в форме «Валуевского циркуляра», и про голодомор открыто с ними говорить – выражая свою позицию, опровергая, если нужно), а не только челночить по всему свету, демонстрируя незаурядную способность адаптации к смене часовых зон…
Есть большой элемент непредсказуемости и во внезапной переориентации в сторону Китая - с продажей участия в наших углеводородных проектах. Прокладка газопровода в Китай через уникальный биосферный заповедник  - алтайское плато Укок – уже принимается как должное, чуть ли не как достижение, этакий «прорыв в будущее». Вспомним – сколько против этого проекта, влекущего за собой необратимые разрушения природы, протестовали экологи и местная общественность – а теперь, после санкций и  вынужденного «поворота к Востоку», это планируется к исполнению по умолчанию…
Приведу мнение  ныне нарасхват цитируемого профессора Валентина Катасонова: «Сегодня существует неоправданная эйфория по поводу Китая. На самом деле КНР - это всего лишь тактический союзник для РФ. У нас слишком разные культуры, чтобы рассчитывать на тесную интеграцию или, тем более, конвергенцию».
Что и говорить – Китай молодец, остается позавидовать, но есть ведь и расовое соперничество…
Подводя итог этим кратким размышлениям, позволю себе заметить: не евразийство нам нужно по большому счету, а позитивная социальная доктрина - а с ней и социальное государство. И тогда мы со временем, приобретя моральный авторитет, обретем или вернем союзников и справа, и слева, и снизу, и сверху, если смотреть на карту.  (Ведь и историки-украинизаторы Грушевский с Винниченко вынужденно свидетельствовали, что самые широкие слои населения в Украине в их время были настроены пророссийски и просоветски. Убежден, этот ресурс еще остался…) Не «хохлов» фашистами обзывать и в итоге ими делать (ведь реакция после известных событий была предсказуема – в свете заокеанского кураторства), а памятники Тарасу Шевченко в России ставить – чтобы чаще оглядывались бы свидомые («сознательные украинцы») вослед своим проклятиям в нашу сторону… Вот же что писал Шевченко, кумир свидомитов и «жертва великодержавного произвола»,  на события 1812-го года (в повести «Близнецы»): «Как жертва всесожжения, вспыхнула святая Белокаменная,  и из конца в конец по всему царству раздался клич, чтобы выходили и стар и млад заливать вражеской кровью великий пожар московский…»

P.S. Если бы ценой внешнеполитических и экономических потерь было восстановление социальности и преодоление внутренних неправд – другое бы дело, да ведь этого что-то не видно…