Анатолий БАРОНЕНКО. О единой концепции школьного исторического образования
Раздумья учителя
Стоящая сейчас перед школой в качестве важнейшей задача социализации личности ученика требует формирования у него способности к национальной самоидентификации. Ребёнок должен чувствовать себя русским человеком, либо человеком, принадлежащим к российскому сообществу народов. Он должен быть патриотом, а этого нельзя добиться без полноценного, поставленного на научную основу, исторического образования.
Начиная с 1985 года, с пресловутой перестройки, отечественная история подвергалась мощным атакам либерально-идеологизированных публицистов. Основной вектор этой атаки был направлен на восхваление дореволюционного периода и оплёвывание советского периода отечественной истории. Уничижительной критике подвергались идеи революционного переустройства общества, социальной справедливости, социалистической реконструкции народного хозяйства, основные события Великой Отечественной войны. Учебники, красиво изданные на деньги американского миллиардера Сороса, всячески преувеличивали роль западных держав и преуменьшали роль нашей страны в победе над германским фашизмом. Послевоенный период рассматривался как эпоха сплошного застоя, а весь советский период в целом – как отклонение от «столбовой дороги» истории. Нашим либералам очень хотелось, чтобы Россия и экономически, и политически, и ментально стала чисто европейской страной. Ну что же, как говорят – хотеть не вредно, вредно не хотеть. Только вот в своих желаниях необходимо твёрдо стоять на скальном основании научного фундамента, а не летать в туманных небесах либеральных фантазий. Но своё дело либеральные публицисты сделали, яд скептицизма настолько проник в души молодых людей, что само слово «патриот» стало чуть ли не ругательным. Вся эта ситуация не могла не вызвать возмущения у такого державника и патриота, каким является Президент России В.В. Путин. Было проведено несколько совещаний с историками, в том числе и с молодыми. Перед российским историческим обществом, научными организациями была поставлена задача разработки единой концепции и создания соответствующего ей учебника истории. Такой учебник уже два года назад должен был быть создан, но воз, как говорится, и ныне там…
Был разработан историко-культурный стандарт, который отличался не только методическим, но и академическим несовершенством. Он содержал довольно грубые ошибки. Например, в числе вопросов для повторения был и такой вопрос: «Какова роль ВКП(б) в годы Гражданской войны?». Неужели авторы – академики и научные сотрудники академических институтов не знали, что в годы Гражданской войны партия большевиков называлась не ВКП(б), а РКП(б). В ВКП(б) она была переименована только на XIV съезде партии в 1925 году. Но даже если уважаемые учёные забыли об этом факте, то они должны были помнить о том, что Советский Союз образовался в самом конце 1922 года, а Гражданская война фактически закончилась в 1920 году. Если в годы Гражданской войны Советского государства как такового ещё не существовало, то партия большевиков не могла называться Всесоюзной.
Проходит ещё полтора года – единой концепции так и не появилось, единого учебника тоже нет. Идут бесконечные споры. Учебников существует много, причём они являются очень громоздкими (особенно для учеников старших классов), один параграф может насчитывать до пятнадцати страниц. Это, скорее, не учебник, а поле для рассуждений автора на избранную тему. При этом субъективные рассуждения переплетаются с мелкими историческими фактами. Если ученик будет добросовестно изучать материал по такому объёмному учебнику, у него просто не останется времени для подготовки заданий по другим школьным предметам. Учебник должен быть кратким, чётким и ясным. Он должен концептуально излагать основные мысли и исторические факты. При этом должна быть хорошая динамика изложения. Учебник не должен быть перегруженным многочисленными цифрами экономического развития, иначе основная идея будет потеряна. В качестве хорошего примера можно привести краткий курс истории ВКП(б), написанный ещё до войны при активном участии И.В. Сталина. Приводя в пример этот учебник, я хочу, чтобы меня правильно поняли. Эту книгу нельзя представлять как образец научного изложения материала, в научном плане эта книга, написанная Емельяном Ярославским и отредактированная Сталиным, очень далека от совершенства. Однако в методическом плане с неё можно брать пример: краткость, чёткость, ясность и доходчивость изложения – вот характерные черты этой книги.
Итак, единой концепции нет, так называемый историко-культурный стандарт является объектом справедливой критики, учебника тоже нет. Но возможна ли вообще единая концепция рассмотрения исторического процесса? Выполнимо ли в принципе то поручение, которое дано Президентом России? Думаю, что нет. Почему? Всё дело в том, что история ни в какие времена не носила чисто научного характера. Она всегда была связана с идеологией и интересами существующего политического режима. Я не говорю о Европе. Даже в нашей стране, в эпоху раннего Средневековья, монахи – летописцы изменяли тексты в угоду тому или иному, правящему в тот исторический момент, князю. Когда-то историк-марксист Покровский высказал мысль о том, что история – это политика, обращённая в прошлое. Это очень плохо, так не должно быть. Но, к сожалению, де-факто это так. И так же, как, несмотря на всё, усилия И. Канта объединить нравственность и политику в идеи «категорического императива» не удалось, так и изложение истории с позиций нравственности до сих пор не имело успеха. Есть хорошая пословица: «победителей не судят». На страницах истории победитель в политической борьбе всегда оказывается прав. Так было и, к сожалению, скорее всего, так будет. События второй мировой войны искажались не только западными авторами, но и нашими историками. Во времена Н.С. Хрущёва преувеличивалась роль членов военных советов (т.е. представителей партии) сравнительно с командующими фронтов и армий. Во времена Л.И. Брежнева искажения проявились в преувеличении значения такого небольшого эпизода как бои на Малой земле.
Кроме того, многие исторические деятели, особенно такие, как Ленин или Сталин, до сих пор остаются и политическими деятелями. В нашей стране, при её чудовищной имущественной дифференциации, идёт острейшая идеологическая и политическая борьба, которая не позволяет иметь единую точку зрения на того или иного исторического деятеля и на результаты его деятельности. То же самое можно отнести и к таким деятелям уже нашего недавнего исторического прошлого, как Хрущёв, Брежнев, Андропов, Горбачёв, Ельцин. Чем больше углубляется экономический и социальный кризис в нашей стране, тем больше разброс оценок в отношении каждого из этих исторических, и, в то же время, всё ещё политических деятелей.
Теперь о некоторых частных вопросах нашего исторического прошлого. Авторы проекта единого историко-культурного стандарта решились, на основе консенсуса, вместо устоявшихся понятий ввести в оборот новые. Например, вместо устоявшегося понятия «монголо-татарское иго» по настоянию учёных Татарстана предлагается ввести термин «Ордынская зависимость». Что здесь можно сказать? Конечно, власть ордынских ханов можно освещать по- разному. Можно представить события так, что ордынские ханы навели порядок на Руси, провели перепись населения, ввели налогообложение, не только стравливали, но и мирили русских князей, когда междоусобные войны становились особо разорительными. Власть Орды была своеобразной «крышей» русским князьям. Орда помогала отбиться от вторжений западных рыцарей, стремившихся к покорению восточных земель и насаждению католицизма. Да, это было. Но, вместе с тем, был и гнёт, и угон русских людей в рабство, и обложение огромной данью, и искусственное разделение различных русских территорий на улусы. Поэтому вряд ли есть необходимость в таком консенсусе с учёными Татарстана.
Другая важная проблема – Великая Октябрьская социалистическая революция. Вместо этого термина предлагается ввести наименование «Великая российская революция». Мне непонятно, для чего отказываться от привычных терминов? Для чего, например, переделывать понятие «Первая русская революция» в понятие «Первая российская революция», ведь революция действительно была русской. То же можно сказать и в отношении революции 1917 года. Авторы историко-культурного стандарта проводят аналогию с Великой Французской революцией, хотя это далеко не одно и то же. Во французской истории, действительно, ни якобинский, ни термидорианский перевороты не выделяются в качестве самостоятельных исторических эпох, они все объединены в понятие «Великая Французская революция». Октябрьская же революция в России – это особая эпоха, связанная с глубинными социально-экономическими процессами, которые не имели место на различных этапах Французской революции. Таким образом, включение в понятие «Великая Российская революция» и Февральскую революцию, и Октябрьскую революцию, и Гражданскую войну, умаляя при этом роль иностранной интервенции в развязывании Гражданской войны, вряд ли можно признать правильным.
Вообще, в новом стандарте советская история демонизируется. Она представляется чуть ли не как сплошной ГУЛАГ (в духе произведений А. Солженицина). А ведь были и энтузиазм людей, и вера в социалистический идеал, был не только страх перед Сталиным, но и безграничная любовь народа к нему. Ведь надо же понимать, что любую, даже самую рационалистическую идеологию, простой человек воспринимает как акт веры. Обычный человек даже если и возьмётся читать «Капитал» Маркса, то вряд ли что там поймёт. А Сталин для простого человека в те годы олицетворял собой и Родину, и социализм. Когда идея персонифицируется, тогда она становится материальной силой, способной творить чудеса. В этом плане нельзя исторически оценивать культ личности Сталина только с отрицательных позиций. Имя Сталина в годы войны поднимало людей в атаку, а в предшествующие войне годы – на легендарные трудовые свершения. Давайте признаем такой факт, что без культа Сталина, т.е. его обожествления, мы бы войну не выдержали. Вот почему решение XX съезда КПСС о культе личности – это самая большая ошибка партийного руководства. Именно с неё началась эрозия социализма. Надо было или нет исправить ошибки Сталина? Да, надо было. Но сделать это нужно было, не трогая его имени, как это, к примеру, было сделано в Китае по отношению к Мао Цзэдуну. Ниспровержение кумира у нас привело к полному расшатыванию системы и к кризису мирового коммунистического движения, а затем, благодаря примитивности последующих руководителей страны (за исключением Ю.В. Андропова) и к дискредитации самой идеи социальной справедливости. Всё это закончилось развалом огромной страны и превращением её в груду исторического пепла.
Давайте кратко рассмотрим вопрос о некоторых аспектах сталинской политики и его личность. Бешеную злобу либеральных политиков вызывает созданная Сталиным административно-плановая система. Чувствуется, что авторы историко-культурного стандарта до сих пор не избавились от рыночных иллюзий. Можно принять точку зрения Н. Бухарина об индустриализации страны на рельсах НЭПа. Но этот процесс был бы очень длительным. Сначала нужно было накачать капиталами лёгкую промышленность, далее – среднюю, затем – тяжёлую, а НЭП не давал необходимых накоплений для нужд индустриализации. Этим же целям индустриализации была подчинена и коллективизация сельского хозяйства. Да, можно и нужно осуждать её методы. Она, действительно, проводилась варварски и стала трагедией трудового крестьянства. Но других источников первоначального социалистического накопления для осуществления индустриализации, к сожалению, не было. Мы говорим о том, что не были готовы к 1941 году, к началу войны. А что бы мы вообще делали, если бы за годы предвоенных пятилеток не создали мощную индустрию? Поэтому методы социалистической реконструкции нельзя ни полностью одобрять, ни полностью осуждать. Нужно объективно излагать, как это происходило, не оправдывая варварских методов коллективизации, а объясняя их.
Говоря о периоде Великой Отечественной войны, нужно не принижать роль И. Сталина и не преувеличивать роль Г. Жукова в этой войне. Всё-таки все решения стратегического и оперативного характера принимались Сталиным. Когда мы говорим о ленинградском деле и о репрессивных мерах в отношении многих партийных и советских руководителей, то мы, обвиняя в этом Сталина и Маленкова, умалчиваем об одном весьма существенном обстоятельстве – о том, что некоторые из фигурантов ленинградского дела предлагали объявить Ленинград столицей РСФСР и создать самостоятельную коммунистическую партию Российской Федерации. Сталин увидел в этом опасность развала Советского Союза (что и подтвердилось в 90-е годы, когда создание самостоятельной коммунистической партии РСФСР, действительно, содействовало развалу страны).
Когда мы говорим и предвоенных репрессиях против офицерских кадров, то умалчиваем о том, что побудило Сталина пойти на эти меры. Он, действительно, боялся военного заговора. Попытки такого заговора были у сторонников Троцкого. Всё дело в том, что Троцкий был создателем Красной Армии и первым её руководителем. Все те командные кадры, которые были репрессированы, были выдвинуты именно Троцким, и с ними его посланцы пытались установить контакты. Конечно, это не оправдывает репрессии, но всё же проливает свет на их причины. При изложении всех этих событий нужно освещать их всесторонне, ведь если какой-то аспект замалчивается, возникают благоприятные условия для демонизации всего советского периода.
И ни в коем случае нельзя согласиться с той трактовкой Пакта Риббентропа – Молотова, которая навязывается во многих публикациях либерального характера. Политика Сталина, нашедшая выражение в этом Пакте, называется одной из причин начала II Мировой войны. И Гитлер, и Сталин ставятся на одну ступень как виновники Второй мировой войны. Да, советское руководство пошло на заключение этого Пакта тогда, когда западные демократии попытались «водить нас за нос», втянуть СССР в войну с Германией один на один, не беря на себя никаких конкретных обязательств. Пакт дал нам возможность отсрочить войну. Конечно, секретные протоколы к этому Пакту можно критиковать с абстрактных позиций нравственности. Но, во-первых, сферой наших интересов признавались в них те территории, которые входили в состав Российской империи и были отторгнуты от Советской России в годы Гражданской войны и военной интервенции. Ну, а кроме того, как я уже говорил выше, политика не оперирует нравственными категориями, она требует, прежде всего, учёта баланса силы. В современных условиях агрессивная политика западных демократий хорошо это подтверждает.
В заключение хочу сказать следующее. Над концепцией учебника истории нужно работать более интенсивно, привлечь к этой работе широкий круг общественности. Мне кажется, что новый учебник было бы неплохо построить по типу того, который существовал ещё в сталинское время – учебника истории СССР под редакцией Грекова. За всё время, прошедшее с тех пор, на мой взгляд, лучшего учебника по отечественной истории не было. Заимствуя его структуру, следует, по моему мнению, объективно и всесторонне изложить исторические события так, как они происходили, не замалчивать ни положительных, ни отрицательных сторон. Каждому разделу должен предшествовать краткий историографический материал. То есть, надо предварять обсуждение исторических событий изложением того, как их расценивают представители различных исторических школ и политических течений. Пусть ученик сам решает, кто из них прав и при этом учится аргументировано защищать ту или иную точку зрения. А дать какую-то одну единственную трактовку исторических событий, исходя из текущей политической конъюнктуры, было бы неверно, ненаучно, это был бы антидиалектический и антинаучный подход.
г. Копейск
