Сергей МОРОЗОВ. Теория подглядывания, практика экспроприации
Денис Драгунский. Отнимать и подглядывать. — М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2014. — 378 с.
Не знаю почему, но от сборника, носящего название многозначительное, а не какое-нибудь там вроде «Статьи последних лет» ждешь чего-то концептуального. Надеешься на последовательное развертывание мысли, а не прозаическую склейку именно этих самых последних лет. Увы, читайте, что дают. Впрочем, когда скреп на все тексты, добираемые до нужного приличной книжке объема, не хватает, достаточно и общей тенденции, направленности. Она у Драгунского известная: свободолюбивая, прогрессистская, антибольшевистская. Внимайте и впитывайте. Написано интеллигентно, местами очень кудряво, для в меру образованного читателя, желающего укрепиться в догматах веры «среднего» класса и интеллигенции: «Россию сгубили большевики», «Надо бы завести аристократию, аристократии не хватает», «Идешь к русскому? Не забудь плетку». Естественно не все так резко и в лоб, интеллигентный человек ведь пишет, кандидат культурологии, но, в общем, где-то вокруг этого.
И все же скреп не хватает не только в плане общего тематического единства, но и с точки зрения логической связности. Противоречия на каждом шагу. Драгунский – своего рода диалектик. К примеру, в статье «Писатель и его демон» читаем о том, что быть и советским, и писателем - невозможно. Это не мешает автору далее совершенно спокойно помещать любимого Ю. Трифонова именно в эти самые совписы, с констатацией «так хорошо в советское время еще никто не писал».
Или вот, странная антиномия русского толерантного сознания в исполнении Д. Драгунского: индивид – гомосексуалист, это, ничего, допустительно, даже хорошо, если ему нравится, а вот гомосексуализм в масштабе целой литературы (это так описывается отношения литературы и власти в советский период) – стыд и позор. Автор так и не разобрался в своем отношении к половым пристрастиям. Заметался меж двух огней. Тоталитарное советское воспитание заставляет видеть в гомосексуализме нечто оскорбительное, настаивает на употреблении слова «гомосексуализм» в дурном смысле, а нынешние нравы, распространенные среди интеллектуалов высокой пробы, требуют избегать гомофобии.
Или еще: творческий порыв трудящихся масс в советское время, их тяга к искусству слова признается Драгунским ярким примером институционализированной графомании, разлагающей литературу. В то же время 400 тысяч рукописей в рамках современного конкурса молодых писателей и поэтов «Дебют», напротив, характеризуется как хорошее, нужное и полезное дело.
А вот другое, относящееся уже к концептуальному названию сборника.
Наблюдать по Драгунскому нельзя – тоталитаризм, а подглядывать – нормально, естественно, ничто человеческое не чуждо.
Столь же противоречиво и отношение к русскому народу. Такой уж, говорит, автор, у нас народ образовался, что порке рад до беспамятства. Народ – мазохист. Все далеко не так, как некоторые прекраснодушные думают. Сделка народа с властью - это не демократия в обмен на продовольствие. «Народ соглашается на недоедание и репрессии в обмен на рабство».
Но и этого мало. Народ у нас – грязнуля. Где лужу или грязь какую увидит, так непременно - туда. Не может жить ни в какой чистоте, ни в нравственной, ни в физической. За последнее, кстати говоря, по Драгунскому, большевики крестьянство и ненавидели. Хотели любить народ только беленьким, а не черненьким. Дурно, мол, пах веками немытый русский крестьянин, вот от нежности обоняния большевики и решили его извести. Чтоб не вонял. Вся революция как дезодорирование.
Ну, ладно, пусть так.
И можно было бы еще списать все эти кульбиты мысли Драгунского на любовь к посконному. Но ведь нет у него такой любви. Так, одна изящная словесность, потому что ниже несколькими страницами читатель натыкается на классический уже плач боли о большевистских грязных коммуналках, которые первобытны, читает про редкие походы в баню и постыдный для русского народа общий сортир.
Так кто же вы все-таки, господин Драгунский? Может все-таки, большевичок-таки, раз вас так прет с немытого русского духа?
Во всех статьях сборника ощущается катастрофическая нехватка логики, системности, последовательности. Чистая словесная эквилибристика, интеллектуальные чудеса на виражах.
Желающие блеснуть в светской беседе найдут в книге немало афоризмов. Автор страница за страницей, что называется «отливает в граните»: «Утопия – это духовные искания сексуально неудовлетворенных эстетов», «патриотизм – это любовь к родине (у автора во всей книге Родина именно так, с прописной), а не военно-полевые восторги», «любовь – печальное чувство». Или, вот, совсем парадоксальное «литература – это внутрилитературный феномен». Открываешь литературу, а там литература, открываешь еще – тоже, и так до бесконечности.
Собственно, эта афористичность, ценная сама по себе, эта игра парадоксами и абсурдами и составляет единственную ценность книги. Любители парадоксальных перескоков мысли и изящной упаковки пустоты наверняка будут удовлетворены. Правда и здесь, если подойти совсем уж строго с точки зрения соразмерности формы изложения, дело обстоит не так уж и гладко. Драгунский, в отличие от всякого русского, хоть и запрягает долго, но не едет совсем. Долгое вступление, витиеватость стиля, афористичность подготавливают читателя к тому, что он вот-вот подберется к самой сути, к самому главному. Но нет, текст, который так долго, бережно и изящно разворачивали несколько страниц, резко обрывается. Конец. Так повторяется неоднократно. Следует долгий рублевый такой хороший размах, с топтанием по совку, по рабской психологии, по «Большому литературному канону», и удар – не то на копейку, а то и вовсе на грошик. Прости, читатель, место кончилось.
Впрочем, стоит ли быть слишком строгим к господину Драгунскому? Ну поэтический восторг у человека, ну заговаривается не то упоенный воздухом свободы, не то напоенный ядом ресентимента. Оригинальничает. И вот негритят Чука и Гека, усыновленных Советским Союзом, сменяет левак, может быть даже, без пяти минут троцкист, тоже ведь в очках, Чехов. А перед ними бегут западник, аристократ Пушкин и вождь мирового пролетариата маркиз Де Сад.
Игра – вот на чем все держится. Больше парадоксов. В свое время Э. Сальгари, этот итальянский Майн Рид, рассказывал о том, что некогда, когда был покорен Запад, подлые гринго подливали серной кислоты индейцам в огненную воду для крепости. У Драгунского нечто подобное. Как примерный либерал, он, вслед за папой-Локком, не стесняясь, подливает несуразности, полагает в основание мысли и суждения заблуждение. Так ядреней, так проймет. Особого греха здесь нет. Ведь, что есть Истина? «Истина – это производное от власти» - повторяет от страницы к странице Драгунский. То есть объективно Истина не существует. Истина – это лишь, то, что другие хотят, чтобы вы думали.
Созерцая все это, не обойдешься без сентенций в булгаковском духе: «за что ни схватишься, ничего у них нет». Истины нет, большого канона нет, даже Родины нет. Только та, что с маленькой буквы, место рождения, осталась. Нет и российской цивилизации. Да-да, так и написано: «Никакой единой протяженной в веках российской цивилизации нет». Почему? Да потому что нас объединяет всего-то, что язык, территория и железные дороги. И то не всегда. Ведь когда-то и территория была другая, и железных дорог не было.
В общем, почитав книгу Драгунского, приходишь к определенному выводу.
Были когда-то в Древней Греции (в Греции-то мы знаем, все есть) такие мужики – софисты. Что хочешь - докажут, что хочешь - растолкуют, и красиво так, гладко. Язык-то подвешен. Тренировались. Так вот, я думаю, что Драгунский из этих самых греков будет. Он чему хочешь - обучит и отучит, в теории, на практике – и экспроприации, и искусству подглядывания.
