Светлана РУДЕНКО. Смысл жизни - страдание. (2001)
Но зачем страдать зрителю?
“Человек рожден для счастья, как птица для полета”. Свой очередной сезон Московский государственный театр Эстрады открыл премьерой спектакля “Птицы” по пьесе драматурга Жени Унгарда. Его жанр заявлен интригующе - “светопреставление”.
Два человека на фоне черной дыры - Тонкий (Геннадий Хазанов) и Толстый (Вячеслав Войнаровский). Чуть ли ни с первых реплик зритель понимает: Тонкий - из породы страдающих эгоистов, лишний человек, терзающийся мыслью “Зачем я живу?” Нигилист на современный лад, интеллектуал, скептик, к тому же воинствуюший, которого раздражают все, кто счастлив. Это, впрочем, не мешает ему жизнерадостно напевать вместе с Толстым разнообразные мелодии, запросто переходя от “Листьев желтых” к “Беловежской пуще”, и виртуозно пританцовывать.
Толстый - равнодушный добряк. В жизни у него есть такие радости, как получка, аванс и выпивка с друзьями.
Почему “Птицы”? - спросит читатель. В первом действии режиссер и драматург еще помнят о том, какое название они дали спектаклю. И потому то одинокий белый лебедь пролетит на фоне черного в молниях неба, то подчеркнут птичью тему балетные номера на музыку “Лебединого озера”. Перед антрактом на зрителя летят птицы, созданные мастерством художника по свету. Символы “затопляют” зрителей, обрушиваются на него шквалом, подавляя и даже пугая. Вначале грозный волчий оскал, потом распятый Христос и наконец зловещие фигуры в белых саванах с косами и красными пустыми глазницами. Особой идеи они не несут. Это символ ради символа, в котором всегда можно что-то отыскать, если постараться.
Первое действие - своеобразная ловушка для пришедших на премьеру. Оно интригует. Зритель жаждет знать - кто же все-таки эти Толстый и Тонкий. К тому же спецэффекты. А потом на сцене появляется еще одно действующее лицо - грузин Ваха. Он мечтает построить в селе метро - чтобы люди помнили. Ему нужен работник, вот он и хочет купить у Тонкого, лежащего ничком, Толстого. Тонкий в порыве гнева хорошенько бьет своего друга по голове, потом, торгуясь, обзывает Ваху бараном. За то, что тот живет по заветам отца - вырастил дерево, построил дом, родил аж четырех сыновей и совсем не мучается поисками смысла жизни. Разозленный грузин предупреждает:
- Я тебя сейчас резать буду.
Но Тонкий - проворный хитрец. Отвлекши внимание Вахи, выхватывает его же кинжал и вонзает в доверчивого жителя гор.
Все второе действие происходит на небесах. “Там” оказалась такая скука, что зрители стали уходить из зала. Пьеса рассыпалась, потеряв цельность. Зато вовсю развернулась неуемная фантазия драматурга, вероятно, слишком увлекшегося трактатами о клонировании. Перед зрителями поочередно появляются Ваха-1, Ваха-2, Ваха-3, 4, 5. Я с ужасом думала, что их череда будет бесконечной. И если бы вслед за ними появились Чебурашка с крокодилом Геной, не удивилась бы... Терпеливой публике эти Вахи (по-грузински) страстно рассказывали о том, как попали на тот свет. Один даже выдвинул свою версию появления злых людей - они вылупились из яйца, снесенного женщиной. Оживление наступило, когда на небесах появились Тонкий с Толстым. Тонкий и здесь страдал:
- Жизнь пожирает нас!
Вскоре возник ангел с радостной вестью:
- Избавление от стаданий наступит совсем скоро, уже близки Будда, Магомет и Христос.
- Иди отсюда, - говорят равнодушно усталые Толстый и Тонкий. На этой сакраментальной фразе спектакль и завершается. Как говорится, что хотите, то и думайте.
