Виктор ПЕТРОВ. Пятое лето

КРЕЩЕНИЕ РУСИ

Ты и тайная, ты и явная,

И с молитвой вершишь дела,

А в девичестве, православная,

Не язычницей ли была?

Ты косу расплетала русую,

Примеряла цветной платок.

Прикоснусь к твоему убрусу я,

Помолюсь на родной восток.

Я тебя не корю за прошлое,

А смотрю в твою чистоту.

Не серчай ты, моя хорошая,

Мы пришли к одному кресту.

РУССКАЯ ПЕСНЯ    

Всё пело – и прялка, и русская печь,

И люлька, качаясь над полом.

И мамка у люльки старалась сберечь

Дитя упоительным словом.

Откуда пришла эта песнь? От судьбы

Людей, занесённых снегами.

Звучала протяжно в покое избы,

В тиши, а не в шуме и гаме.

Великая сила  –  от горькой печи,

Душа – от любви колыбельной,

А думы – от звёзд, что играют в ночи,

От вьюги и воли напевной.

Беда, если этот прервётся напев,

Исчезнет величие речи,

Разрушится печь, под трубою осев,

И станет согреть себя нечем.

Последнюю гордость сжимаю в горсти,

Впечатано в книгу свеченье.

Последний старик говорит мне: «Прости!»

И песню относит теченьем…

*   *   *

Вот Царство Гороха. Раздутая власть.

Отжатые к северу нивы.

И вроде бы жизнь отлететь собралась,

И вроде бы, Господи, живы!

Что держит нас здесь, что томит взаперти,

Какие стреножат стремленья?

Когда мы успели вокруг возвести

Державные эти строенья?

Иль всё, что воздвигли мы, в пепел стереть,

Вновь выйти с сохою на поле?

А смерть на миру, хоть и краше, – всё смерть,

Но не избавленье от боли.

*   *   *

Обременённый памятью столетий

И алтарями пыточных томов,

Смотрю я, как смеются во мне дети,

Читаю тайну осмелевших слов.

Всю жизнь я воздвигал своё жилище,

Шёл мышью по сусекам словаря,

А всё душа стихов заветных ищет…

Ещё шуршу, ещё не умер я.

Спасибо, Жизнь, за долгую науку,

За тяготенье и за малый рост,

За круговую книжную поруку,

За летопись, что сплёл великоросс,

И в оба края от моей тропинки,

И позади и впереди - поля.

А книга, где слова и где картинки,

Одна – моя заветная Земля.

ПРЕОДОЛЕНЬЕ

                              Василию Казанцеву

По отзвуку, отблеску, эху,

По слабому признаку дня,

Не время я вижу, но веху,

Тень выше предмета ценя.

Не мыслю я целым явленьем,

И камень не меньше горы,

Но смутно я верю виденью

Исчезнувшей детской поры.

От крохотной трещинки в камне,

Что юный росток стережёт,

До крайней звезды, до бескрайней

Пускается чувство в полёт.

ДОМ

От провалившихся завален

До крыши с птицею резной 

Неподражаемо банален

Дом. Как и все. Но –  он иной.

Наличники его похожи

На тысячи таких же, но

Есть завиток, смелей и строже,

Там, где чердачное окно.

И больше нет нигде такого,

Да и не будет никогда,

Живого завитка резного,

Неповторимого следа.

НА ЯРМАРКЕ СУДЬБЫ

             Надежде Платоновой

Мы с ярмарки идём,

Покупки как подарки,

Нас ждёт надёжный дом,

Вечерний свет неяркий.

…А утром налегке

Мы шли на торг безумный

С монеткой в кулачке,

С надеждой своей юной.

И вот монеты нет,

Зато какое чудо,

Какой играет свет

Из-под земного спуда!

И ноша по плечу,

И ночь нас не боится,

И мы зажжём свечу,

И сладко нам молиться!

*   *   *

Когда на горизонте пусто,

Внутри – темно,

Поэту в «заревах искусства»

Пылать дано.

Обманный свет стихов напрасных,

Как прежде, мил,

Я им в борениях прекрасных

Не изменил.

И всё ищу я в раннем нашем

Мечтаний дым…

Стихами путь мы не укажем,

Мы в них сгорим.