Игорь ШУМЕЙКО. Добрая весть из Донбасса
Строки мужества и боли… Произведения писателей Донбасса 2014-2015. М: ИПО «У Никитских ворот». 2015. 360с.
Книга «Строки Мужества и боли… Произведения писателей Донбасса» (составители: Глеб Бобров, Владимир Казмин, Владимир Спектор) — читается именно как весть добрая, во многих значениях этого широко-русского слова. Свидетельство, что чувство доброты на Донбассе не убито, что есть столько талантливых и добрых писателей, поэтов. Книга – добрая весть и в смысле, напоминающем вслушивание в Сводки Информбюро. Когда в потоках старались выловить добрые известия, о совсем небольших порой победах, слившихся потом в одну Большую, Главную.
Победой и радостью было (еще раз, никогда не лишне) убедиться: на Донбассе живут-выживают ну абсолютно те же самые люди, что с достоинством выжили в Ленинградской блокаде. И стихи в 2014м сочиняют, по духу — такие же, как в 1942м писала Ольга Бергольц. С первой, предваряющей пробежки по страницам замечаешь отсутствие проклятий, угроз тем мерзавцам, что лишили их имущества, крова, порой здоровья и близких… Прославления «коктейлей Молотова» летящих в безоружных — нет. А что есть? Фельдшер, по образованию и служению Анна Вечкасова пишет о неудаче одного дня:
…А «скорая» меня не довезла/напрасно била об асфальт колеса/В единый миг я стала безголоса/среди руин и битого стекла/Подумайте: молчать! А что осталось?!.../Опять не повезло – какая жалость…
— Не поспела, не спасла кого-то. О собственной судьбе Анна размышляет более спокойно, с тем «ленинградским» достоинством:
Я думала, что, наконец везет,
что впереди умеренные годы.
Но то ли под влияньем непогоды,
вдруг осознала: все наоборот.
Что все слова невыжженных страниц
подобраны заботливой рукою,
а вечность за соседнею стеною
зовет меня в примерочную лиц.
А взгляд Ирины Росницкой среди луганского разорения вдруг задержался на… кошке:
В ошейнике, породой – из Сиама,
по мусорнику шарится с утра
кошачая достойнейшая дама.
Ну просто кошка с нашего двора.
Прости хозяев, выгнав из квартиры,
удрали из Луганска насовсем…
Был выбор им между войной и миром.
Так накануне выбирали все…
Взяла тебе сто грамм несчастной тюльки.
Пусть будет праздник! На! Совсем не сон.
Мой суп и с овощами будет булькать,
тебе – сложней… Мы выдержим, Кисо!
Это лишь отрывок, разговор Ирины с брошенной кошкой… о людях — ядро целой мини-поэмы, трогательной, но и сдержанно-благородной.
Андрей Шталь, выдержавший пытки в плену карателей батальона «Днепр-1» более суров, но так же спокоен. Не крикливо начав с напоминания о прежнем названии площади Майдана – Козье болото, отпускает только «нежить» в адрес тех кого мы сейчас зовем по-разному: бандерлоги и т.д.
Хлеб за неделю подорожал на треть./Нервное время мне не дает стареть/… С битой под мышкой вышел к себе во двор./Кем-то листовки брошены: в чем подвох?...
Признаюсь, наверно, за каждого: мы приветствовали бы книгу из Донецка в любом случае. Так порадуемся вдвойне, что авторы еще и талантливы, увиденные детали войны – не репортерско-банальны, доносят частичку неповторимой души каждого.
Владимир Спектор:
Когда прилетают снаряды,
То ангелы – улетают.
Эхо их хрупких песен
Дрожит, отражаясь в кострах.
Снаряды взрываются рядом,
И все мы ходим по краю
Последней любви, где свету
На смену приходит страх.
Александр Морозов: Цветут пионы и картошка / мой сын пока что ходит в школу. / Идет война не понарошку - / смерть составляет экзит-полы.
Светлана Шемякина. «Буферная зона»: Здесь страх и дрожь – Источник слез и стона. / Здесь жизни – грош, здесь – буферная зона.
В сборнике есть и проза и публицистика. Николай Челомбитько ведет мысленные беседы с «украинскими классиками», некоторых он знал лично, «до того». Возмущается бывшим советским лауреатом Дмитрием Павлычко, когда-то обличавшим «бандерiвскi хижi кати» (бандеровских хищных палачей), а теперь рычащим даже на перемирие (Минское): «уступка сепаратистам».
Документальная часть книги пригодится и для будущего «нюрнбергского процесса»:
Карательный батальон «Айдар» соляркой отравил воду в колодцах поселка Чернухино и подрывает улицы. Не позволяют сделать гуманитарный коридор для женщин, стариков, детей, находящихся в этом аду… Неонацисты в Дебальцево используют людей в качестве живого щита. Горловку и Углегорск почти сровняли с землей… После обстела тяжелыми минометами «Пион» Зорянска: женщина и мужчина собирают в полиэтиленовые пакеты части мелко разорванного тела своего отца. Женщина без криков, к какой-то суровой нежностью складывала и что-то шептала. Приходилось даже с ветвей деревьев снимать. Женя(11класс): В поселке среди стариков начались голодные смерти. Особенно среди беспомощных, они слабеют и не могут выйти и попросить о помощи…
Похоже, примета времен гражданской войны: некоторые из авторов имеют, судя по стихам, боевой опыт, но в предваряющих справках сборника — об этом ни слова. Вдумаешься во все обстоятельства, вспомнишь кадры расправ – да, вполне резонно. Но какая же тяжкая реальность стоит за этим «резоном»! Потому и я, сверх опубликованного, своими догадками делиться не буду, а еще вернусь к этому феномену: и советская фронтовая литература была не жестокой, кровавой, а гуманной порой до сентиментальности, и современная донецкая…
Александр Морозов: Пусть у нас не работают банки, / от прогнозов икота и шок, / но летает икар-голубянка, / это значит, что все хорошо /…Где-то рядом пролязгали танки, / и окрасился дымом восток… /Н о летает икар-голубянка. / Принеси нам покой, мотылек.
Тут и спомнились стихи той свидомой поэтессы, действительно всколыхнувшие Интернет (может потому, что первые с Майдана): «Никогда мы не будем братьями… У вас молчанье - золото, а у нас – коктейли Молотова!» Круто? Брутальненько? На днях (июль-2015) мелькнула и развязка: стихотворенье, где вроде она раскаивается, говорит, обманули их на Майдане. И, действительно, ну что такое «коктейль Молотова»?! Сам по себе? Свидетельство свободолюбия? Справка о «гидности»?
Да, с этими бутылками когда-то кидались и на танки (гранат не хватало). А
в 2014-м кидали в безоружных одесситов, да и беркутовцы на Майдане — был безоружными! (Ладно снайперы Парубия – тут уже близко к развязке, разоблачению, но катающиеся по земле горящие беркутовцы — это ж весь мир видел: только щиты). Велик ли был «Свободный, вдохновенный Порыв»: швырять майданные бутылки — по отмашке той руки, с которой перед этим склевали все печеньки, слизали все крошки?
Такой «воинственности» в донецкой книге — нет.
Вспомнился Евгений Носов — великий русский писатель и герой Отечественной войны, артиллерист, способный украдкой всплакнуть над убитой птичкой. (Хорошо виден его «пантеон природы», собаки и птицы особенно трогали душу). Совершенно НЕ бравый солдат, особенно в отличие от цепко подмеченного Носовым ловкого, ладного хищника — немецкого вояки. И этот солдат отвечает нам, а заодно и легиону «историков-разоблачителей»: «Да, мы воевать не умели и не умеем! Сумели только победить»…
Вот и в этой книге, по сути: посылке с фронта, есть место и сиамской (не дворовой, а брошенной кошке), и мотыльку и обессиленным старикам. Именно в этом главная Добрая весть книги, а еще и надежный военный прогноз: Победа будет!
Над кем, над украинцами? — И на это уточнение донецкая книга может дать ответ. Составителям явно было – не до каких-то там… Собрать с мест боев, полного разорения — книгу, 360 страниц качественной, достойной поэзии — тут уж не до… анкетных манипуляций.
Вот и вышло так, что фамилии многих авторов, звучат, как… как, например, у лидера ДНР. Как у московского автора этой статьи-отклика. Или у той свидомой певицы коктейлей Молотова. Или у старого перебежчика, советского обличителя-лаурета «бандерiвскi хижi»…
О праве наций на свой язык
Уж не знаю, какой там процент, промилле правды промелькнул 18сентября 2014г в вашингтонской речи Порошенко, но интересно разглядеть искру признания — в абсолютно обвинительной речи! Он сказал: «Россия свершила агрессию под предлогом защиты русскоязычного населения». Предлог/причина?, защита/агрессия? - пока в сторону. Оставим только: «русскоязычное». И сопоставим с самым первым декретом этих монстров: Янукович только что бежал, до избрания «Сладкого мужчины» (аналогия со старым фильмом) еще далеко, президентствует вна Украине по факту – собирательный персонаж, этикеткой которого можно взять Сашка Билого.
Так вот… все и навсегда должны запомнить тот самый первый декрет «майданных победителей»: Запрет русского языка. Сasus belli — покушение на родной язык. Вдумайтесь, какой повод настоящей гордости, свидетельство истинного достоинства: не за печеньки, конфеты «Рошен», контрабанду сигарет – люди восстали за свой Язык!!
И как это дивно и прочно связано с другим испытанием. В Отечественную, из тысяч, миллионов возможных «объектов защиты» великая петербурженка Анна Горенко (Ахматова) выбрала: «Мы защитим тебя, русский язык! Великое русское слово!»
Книга, которую я представлял на Украине-2010, раскрывала, что «галицаи» — другой народ, выведенный, что примечательно, вокруг синтезированного языка. Во многих статьях, разных ТВ-радио «шоу» предлагал тогда вдуматься, обратить внимание на почти забытое признание главного «самостийника» Михаила Грушевского в его «Истории Украины»: «Московские послы домогались, чтобы на Переяславскую Раду созвано было все войско — дабы подданство Москвы было принято общим решением всего войска». Понимаете? Решения могут принять: «келейно», «сговором» нескольких лиц (как в Белорусской Пуще-91), давлением какой-либо партией, или — всенародно. Споры накануне Переяславской Рады были по поводу, как сегодня говорят: «Формата». Зная волю народа, опасаясь частных влияний некоторых вождей… московские послы с Бутурлиным и домогались созыва всего войска! А для чего б, по-вашему еще? Для списания своих «представительских расходов» на большее число участников, как это теперь называют - «оупен эйр» в Переяславе?
Рада 1654 года соединила, разорванные в 13 веке части русского народа, «шов» быстро зарастал. Мазепа как раз и пытался сделать то, чего опасались в Переяславе: навязать решение нескольких лиц – народу. Украинские священники (Феофан Прокопович, Стефан Яворский еще десятки имен) заняли ведущее положение в Русской Православной церкви. В правящей элите Безбородко, Разумовский, Паскевич... В итоге слово «малоросс», приложенное к кому-то, значило не больше чем «сибиряк», «волгарь»... Дополнение, географическое уточнение к «русский». В правовом отношении – полная однородность малороссийских и центральных губерний. Крупное испытание от «Евросоюза начала 19века», наполеоновское вторжение — идентичное поведение сбор средств, ополчений.
Профессор Киевского университета Св. Владимира Т.Д.Флоринский («Лекции по славянскому языкознанию»): «Малорусский язык есть не более как одно из наречий русского языка... составляет одно целое с другими русскими наречиями… Факт целости и единства русских наречий в смысле принадлежности их к одной диалектической группе считается в современной науке истиной, не требующей доказательств. Жители Малороссии в этнографическом отношении представляют не самостоятельную славянскую особь (в противоположность, например, чехам, полякам, болгарам или сербохорватам), а лишь разновидность той обширной славянской особи, которая именуется русским народом».
Но начиная с 1820х годов, запускается долгий процесс, я его называю: «вторичная украинизация». Духовное формирование, образование Украины было сдано полякам. Со вздохом признает Данилевский: «Восстание не чем другим не объясняется, как досадою поляков на неосуществление их планов к восстановлению древнего величия Польши, хотя бы то было под скипетром русских государей. Но эти планы были направлены не на Галицию и Познань, а на западную Россию, потому что тут только были развязаны руки польской интеллигенции - сколько угодно полячить и латынить».
Два грандиозных эксперимента известны в новой истории: воскрешение иврита в Израиле, 2000 лет как официально «мертвого» языка. И... внедрение галицайской «мовы» на Украине. Примеры для интеллигенции поучительные, может даже лестные, свидетельства силы, возможностей: нации создавались вокруг языка.
Хитрый конструктор Михаил Грушевский, глядящий на нас со страниц украинских учебников, 50-гривенной банкноты вместе с Иваном Нечуй-Левицким упорно создавал, в противовес русскому языку, новый украинский язык. Современный харьковский филолог Георгий Геращенко приводит простые, доказательные примеры: В начале 19века украинское наречие было понятно русскому на 90%. Михаил Коцюбинский в статье «Иван Франко» приводит украинское стихотворение 1838 года на не прооперированном языке:
Пріятным чувствомъ упоенный,
Вхожу в отечественный градъ:
Се холмъ я вижу возвышенный,
Где церковь – матерь русских чадъ.
Днесь мЬсце горде, где предъ вЬки
Стоялъ монаховъ бЬдный домъ,
Котри, покинувъ человЬки,
Творца превозносили въ немъ.
Филологи-синтезаторы перебирали словарь, слова близкие великорусскому наречию отбрасывались, взамен выдумывались или переписывались кириллицей польские. Итог работы, векового галицайского впрыскивания: «мова» стала понятна россиянину на 20-30%, и процесс искусственного удаления продолжается.
Современный харьковский писатель, филолог Юрий Геращенко пишет:
Нечуй-Левицкий полагал, что следует опираться на сельские говоры Центральной и Восточной Малороссии. А Грушевский считал, что говоры российской Украины очень близки к русскому языку, а потому стать основой нового украинского литературного языка категорически не могут! Вот Грушевский со галицийские партайгеносе и постарался сочинить новый язык на основе галицкого говора, уже тогда достаточно полонизированного, как можно более далеким от русского. Кроме того, «в 1895 году Наукове товариство им. Шевченко (возглавлял Грушевский) ходатайствует в Вене о введении фонетической орфографии в печати и школьном преподавании. Мотивировка ходатайства была такова, что заранее обеспечивала успех: Галиции и лучше и безопаснее не пользоваться тем самым правописанием, какое принято в России». По этому поводу в статье «Современный газетный язык на Украине» в брошюре «Кривое зеркало украинского языка» Иван Семенович написал: «Получилось что-то и правда уж слишком далекое от русского, но вместе с тем оно вышло настолько же далеким и от украинского» (...)
Цинично прикрывались Тарасом Шевченко — и его лексикон прооперировали столь же жестко. Вот Грушевский хвалит своего сторонника Я. Загоруя: «Он критиковал своих сограждан, признающих лишь «язык Шевченко» и отбрасывающих литературу на украинском языке из-за хотя одного незнакомого слова, с иронией заявляя: «Мова Шевченка – на меншім вони не помиряться. Треба полишити їх так. Нехай чекають, аж Шевченко встане и буде писати їм в газетах, перекладати популярні книжки, писати историчні чи критичні праці… Тим більше, що Шевченко не встане».
Радостная пляска на могиле формального «отца-основателя»: «Нехай чекають (ждут), а Шевченко не встане»!
Вот он выбор письменников: или (попытаться) писать на языке Гоголя, Шевченко… — или сляпать свою «мову». Корявую до безобразия, но уж на ней-то — единственным Гоголем будешь ты!
Язык до Киева доведет… а «мова» – до Варшавы
Продолжение «работы». Вячеслав Панфилов (вполне кацапская фамилия), в статье "Украинская терминология должна иметь собственное лицо"(Киевский вестник, 1993) требует заменить все термины, похожие на русские. Вместо привычных слов внедряют, якобы исконно украинские: "спортовець", "полициянт", "агенцiя". Всё взято из польского: sportowjec, policiant, agencia...
Музыкальная "группа" (по-украински "група") дерусификаторам тоже неприемлема. И польское звучит слишком по-москальски: grupa. Взяли скотоводческий термин "гурт" (стадо). Правда, нынешний львовский ансамбль «Океан Эльзы» все десятки лет своих гастрольных чёсов по России стеснялся указать на афишах, что они (на языке поддержанных ими националистов Майдана): гурт.
Термины, совпадающие с русскими: виток, гайка, генератор, катушка, коммутатор, реостат, статор, штепсель...
Заменили «истинно украинскими»: звiй, мутра, витворець, цiвка, перелучник, опiрниця, стояк, притичка..
Откуда?! Откройте польский словарь: zwoj, mutra, wytwornica, cewka, przelucznick, opornik, stojan, wtyczka.
Да, «свидомый лингвист», лезущий в польский словарь: наксерувати оттуда целые страницы – смешон. Но наклевавшись с американской ладони печенек, полезший убивать, за свою корявую, синтезрованную «мову», он смешон уже не так.
Выступая накануне президентских выборов-2010-м, в Харькове, в такие спокойные дни, что с нынешними и сравнивать неудобно, я получил вопрос журналиста ведущей харьковской газеты «Время». Даже не вопрос, «подводку» к само собой разумеющемуся ответу: «Считаете русских и украинцев – братскими народами?»… И вопрошавший корреспондент обернулся к аудитории. Скамьи харьковского «Политеха». Интеллигентные лица, говор, круг интересов — абсолютно те же, что в Москве, Питере… Провести между нами черту любого цвета, хоть самого розового – рука не подымалась, готовый штамп застрял в горле… Я ответил: «Не считаю», и после тяжело нависшей паузы пояснил: «Считаю русских и украинцев — одним народом».
Шумейко И. Н.
