Геннадий СТАРОСТЕНКО. Технодикарство и технобесие элит
Ну, вот… одним стало меньше… Кому-то из них уже незачем рвать подмосковные вечера вертолетными лопастями, посматривая сверху на застывшие вереницы четырехколесых, итожа про себя свершения уходящего дня… Теперь уж он не потревожит ревом турбины ни Нахабина, ни Опалихи, ни Красногорска… Священник тихо отпоет его в церкви, а родственники разберут по частям все движимое, недвижимое и хранимое в банках…
Если толика цинизма и прибилась к этой мысли, то лишь в контексте того, что в трагедии 8-го августа погибли дети. Счастливые детские сердца над водной гладью Истринского водохранилища замерли в предсмертном ужасе… Теперь их иссеченные винтами души обречены метаться над окрестными коттеджами до скончания эпохи криминального необуржуинства…
От Глебовки, где я жил до семнадцати годков у родителей матери, до Истринского водохранилища всего с десяток километров. Мы гоняли туда на великах – свободных берегов было полно, не то, что нынче, когда все обложено высокими заборами, стонущими от безысходности и непролазности, прячущими от посторонних глаз досуги «хомо постсоветикуса», жадного пожирателя времени и пространства.
А в горбачевское время, в самый разгар «сухого закона», случилось просто невероятное. Однажды я прикатил туда (опять же на велосипеде) на базу отдыха, где грыз с женой холодные шашлыки мой институтский приятель Тимур Кадыров. Пошли искупаться: он отплыл от берега чуть не с полкабельтова и крикнул: «Оступаюсь!» Сложил над головой ладони – и в следующую секунду исчез. Тимур высокий – метр девяносто, там было в общем под три метра глубины. Еще через пару секунд вынырнул: «Там что-то есть!» Ушел в воду еще раз – и вынырнул уже с какой-то бутылкой в руке. По-чапаевски догреб до пляжа – и бросил на песок бутылку «столичной» - старинную, еще с ушком, только без этикетки, ее смыло.
А ведь надо было отплыть так далеко от берега – причуды ради пожелать промерить дно... Да и бутылка-то, думаю, была всего одна там во всей этой огромной акватории. Мы тут же, помнится, и «уговорили» ту бутылку. Как она там оказалась… Расскажешь – люди не верят…
Еще через два десятка лет отрадой мне стало Круглое озеро в Опалихе. Маленькое – полтораста метров в диаметре – и абсолютно круглое, таким природа создала. И поплавать – и с детьми прогуляться, и грибов поискать в ближайших березках. Теперь и его украли у людей. Застроили берега дорогими коттеджами и обнесли забором. Не пущу - мое. Народ протестовал – но красногорские администраторы клялись на Библии, что доступа к озеру не лишат, слушания проводили…
А года три тому назад над той же Опалихой вдруг заревели «чопперы». Почти «на бреющем», на эшелоне в двести метров, цепляя крыши и взбивая «пыль прозябания». Уже и совсем без слушаний – должно быть, думцы протащили сапой какой-нибудь «закон о малой авиации», «шлифанули» воздушный кодекс. Все эти «телевизионные наши», эти Яровые, Тарло и Железняки…
Вертолетную «вагнериану» большого стиля люди слышат в нарастающих децибелах по утрам и после рабочего дня, когда ударники каптруда спешат к рабочим кабинетам или возвращаются на лоно природы. Подмосковный обыватель, вечно гонимый ветрами перемен, воспринимает эти левитации как покушение на права личности, как элементарное нарушение тишины и общественного порядка. Но пока не протестует. А ведь со стороны это выглядит так, как если бы к вам во двор в двенадцать ночи прикатила праворульная «хонда аккорд» с придурками и врубила бы на полную «бум-бум-бум-бум». Но с «хондой» еще можно разобраться, а с этими наверху…
Коллективный иск в сотни тысяч голосов мог бы, конечно, что-то изменить, но народец русский разобщен, не в меру терпелив и на две третьих головы проквашен телевизором – давно уже держится внушения, что воевать с «новой номенклатурой» себе дороже… Ты их к ответу призовешь, а они тут же новый клич запустят - как некогда в римском сенате кричали: «Отечество в опасности!» И снарядят на войну с марсианами…
В нахабинской электричке злорадствовует мужик с примятой банкой пива в руке: долетались, туда им и дорога… Ему возражает фактурная женщина в летах – по виду, из подмосковных рантье: люди же погибли, как вы можете…Кто прав – не пойму. Хотя… термояд телесных радостей, тяжелое ядро новорусского «жалаю» с критической массой «потреблямса» – та же Хитросима на наши души... Нам-то и не привыкать, любую пакость вдохновенно примем - детишек только жалко…
Когда-то после института послужил два года бортрадистом в транспортной авиации. После гражданского вуза казалось жестковато местами. Анекдотов про недалекость людей с погонами наслушался до службы с лихвой, а вот армейского юмора «не догонял», случалось. А годы спустя, уже за перестройкой, стал понимать великую мудрость мужских профессий. Все было более чем серьезно. Абсолютная дисциплина, все перемещения в воздушном пространстве по команде диспетчера, никакой дури – и уж тем более никаких диспетчеров-стажеров с губной помадой (как в печальном случае с президентом ТОТАЛЬ годичной давности), все четко – и по уставу. За всякой фантазией в авиации – гектолитры крови…
С самого начала в СМИ пустили версию о виновности в столкновении «Робинсона 44» и «Сессны 206» исключительно последнего - акваплана. И взлетал тяжело, и маневр совершил опасный, и фото летчика с беспечной улыбкой по каналу «Россия»... И летал-то без лицензии – катал за деньги дачную публику. А те, что были в вертолете, они что – по делам летели? Но, с другой-то стороны, вертолет куда более маневренная штука – а у самолета инерция. Можно разглядеть за этим попытку выгородить «частных вертолетчиков» - что вполне понятно, ведь не аквапланы терзают слух Подмосковью, потому и нечего будить в народе зверя… Признаться, многое у нашего ТВ довольно инфантильно получается: вертолетик хороший, а самолетик плохой…
Берут интервью у соседей погибшего владельца «Робинсона 44», бывшего спортсмена-пилотажника: оказывается, у него на участке рядом с домом была вертолетная площадка, а летательных средств было несколько. Представляю, какой здоровенный и звуконепроницаемый забор надо было ставить, чтобы не заталкивать беруши в уши и не проклинать винтокрылого соседа каждый раз, когда он устремлялся в небо…
Про диспетчерскую службу в малой авиации вообще молчок. Возникает ощущение, что по выходным ее просто нет. Летай малая авиация «в визуальном режиме» - где и как хочется, демонстрируй чудеса пилотажа и показывай пешим двуногим, что жизнь удалась у тебя, а не у них. Да и никакого медицинского контроля проходить не надо – все на доверии. Махнул «соточку» для храбрости – и полетели… Так что если раньше мы все под Богом ходили, то теперь так уже и не скажешь: скорее под любителями острых ощущений, чье состояние здоровья вызывает вопросы…
Но если так называемая «малая», а лучше сказать «буржуинская авиация», число происшествий в которой за последний год выросло на треть, меняет по уикэндам свой статус еще и на «досуговую», то не имеет ли смысла отнести ее вообще к аттракционам – и регулировать отрасль соответствующими законами? Как и цирк, например? Чудны дела твои, Владимир Владимирович…
Семь лет назад я писал в ЛГ о гибели в ущелье у Черной горы за Кош-Агачем президентского полпреда Александра Косопкина и ряда функционеров на браконьерской охоте. (Те края мне тоже не чужие – вот уже двадцать лет делю свое жительство между Москвой и Алтайским краем, граничащим с Республикой Алтай).
Я тогда озаботился думкой в статье «Полетели»: «Да, Ми-8 больших начальников не любит. На этой машине слетали в свой последний путь красноярский и сахалинский губернаторы. Летали вроде по делу, не на козерогов и не на горных баранов охотиться – и тоже погибли, а с ними десятки людей на борту. Но причины беды на Камчатке давно объявлены: нарушение экипажем правил полёта в горной местности, выполнение полёта на недопустимо малой высоте. Ошибкой было непринятие решения о возврате в сложных погодных условиях. С Лебедем история та же – горы, непогода, за ЛЭП зацепились…
Губернаторов и полпредов неопытные лётчики, как известно, не возят. А опытные правил пилотирования не нарушают. За них это делают другие – те, кого влекут в дорогу исключительно силы небесные и заботы о благе страны…»
Они теперь везде, эти сановные и владетельные искатели приключений. «Вот такая история, - заканчивал я ту статью. - О покойных – ничего плохого. Их к ответу и не призывают. Но есть и другие». Добавлю сегодня – речь о тех, кто втихую лоббирует и принимает законы в пользу своего брата магната. О тех, кому мало простых радостей бытия, кому жизнь без поросячьих восторгов не в радость.
А если здраво на вещи взглянуть, то нет ведь и никакой нужды создавать господам директорам, банкирам и другим нашим «воздушным террористам» эксклюзивные условия перемещения в пространстве. Пусть, в конце концов, покупают квартиры поближе к своим офисам – в центре Москвы. Хот и это не вопрос, они у них уже есть - и вполне комфортабельные…
Ведь люди не одно только здоровье теряют, раздражаясь ревом форсированных турбин. Еще и пугаются: а похмелился ли с утра пилот на этом «робинсоне», ведь он же там всего один, неверное движение штурвала – и здравствуй, крыша или детская площадка… Есть и другие попутные неприятности: как-то, падает рыночная цена жилья, над которым, никого не спросив, проложили воздушные коридоры.
Ведь это же все превратилось в технодикарство, в технобесие какое-то. Обществу оно не нужно вообще, разумная страна должна ограничивать безумства бесящихся с жиру «элит», наступающих на жизненное пространство масс. Если директору стратегического оборонного предприятия нужно, скажем, вовремя поспеть из Москвы в Иркутск, пусть он садится в свой самолет на Чкаловском и летит, поднимаясь на крейсерский эшелон, как оно всегда и бывало десятилетиями. Никто же не против. Тут нет никакой производственной необходимости, пусть гос- или нефтелицо едет как все до аэродрома, а оттуда летит хоть в Антарктиду или Шамбалу. Но отнимать у нас спокойствие чистого неба, заселяя его тошнотно стрекочущими воздушными тараканами всех мастей и подвергая нас все новым рискам и фрустрациям, никто не вправе.
Эта «малая подмосковная авиация» и нужна-то господам стяжателям единственно для того, чтобы пребывать максимально долго в состоянии левитации. Это просто допинг – это как виски со льдом на фуршете. Они без этого не могут: на земле многим из них привычнее ходить по головам, а когда хочется большего – они прыгают в персональные «геликоптеры», чтобы испытать левитацию иного рода, приблизившись к богам и отстранившись от убогих и никчемных «сапиенсов»…
А погибших детишек, ей-богу, жалко…Ну, вот… одним стало меньше… Кому-то из них уже незачем рвать подмосковные вечера вертолетными лопастями, посматривая сверху на застывшие вереницы четырехколесых, итожа про себя свершения уходящего дня… Теперь уж он не потревожит ревом турбины ни Нахабина, ни Опалихи, ни Красногорска… Священник тихо отпоет его в церкви, а родственники разберут по частям все движимое, недвижимое и хранимое в банках…
Если толика цинизма и прибилась к этой мысли, то лишь в контексте того, что в трагедии 8-го августа погибли дети. Счастливые детские сердца над водной гладью Истринского водохранилища замерли в предсмертном ужасе… Теперь их иссеченные винтами души обречены метаться над окрестными коттеджами до скончания эпохи криминального необуржуинства…
От Глебовки, где я жил до семнадцати годков у родителей матери, до Истринского водохранилища всего с десяток километров. Мы гоняли туда на великах – свободных берегов было полно, не то, что нынче, когда все обложено высокими заборами, стонущими от безысходности и непролазности, прячущими от посторонних глаз досуги «хомо постсоветикуса», жадного пожирателя времени и пространства.
А в горбачевское время, в самый разгар «сухого закона», случилось просто невероятное. Однажды я прикатил туда (опять же на велосипеде) на базу отдыха, где грыз с женой холодные шашлыки мой институтский приятель Тимур Кадыров. Пошли искупаться: он отплыл от берега чуть не с полкабельтова и крикнул: «Оступаюсь!» Сложил над головой ладони – и в следующую секунду исчез. Тимур высокий – метр девяносто, там было в общем под три метра глубины. Еще через пару секунд вынырнул: «Там что-то есть!» Ушел в воду еще раз – и вынырнул уже с какой-то бутылкой в руке. По-чапаевски догреб до пляжа – и бросил на песок бутылку «столичной» - старинную, еще с ушком, только без этикетки, ее смыло.
А ведь надо было отплыть так далеко от берега – причуды ради пожелать промерить дно... Да и бутылка-то, думаю, была всего одна там во всей этой огромной акватории. Мы тут же, помнится, и «уговорили» ту бутылку. Как она там оказалась… Расскажешь – люди не верят…
Еще через два десятка лет отрадой мне стало Круглое озеро в Опалихе. Маленькое – полтораста метров в диаметре – и абсолютно круглое, таким природа создала. И поплавать – и с детьми прогуляться, и грибов поискать в ближайших березках. Теперь и его украли у людей. Застроили берега дорогими коттеджами и обнесли забором. Не пущу - мое. Народ протестовал – но красногорские администраторы клялись на Библии, что доступа к озеру не лишат, слушания проводили…
А года три тому назад над той же Опалихой вдруг заревели «чопперы». Почти «на бреющем», на эшелоне в двести метров, цепляя крыши и взбивая «пыль прозябания». Уже и совсем без слушаний – должно быть, думцы протащили сапой какой-нибудь «закон о малой авиации», «шлифанули» воздушный кодекс. Все эти «телевизионные наши», эти Яровые, Тарло и Железняки…
Вертолетную «вагнериану» большого стиля люди слышат в нарастающих децибелах по утрам и после рабочего дня, когда ударники каптруда спешат к рабочим кабинетам или возвращаются на лоно природы. Подмосковный обыватель, вечно гонимый ветрами перемен, воспринимает эти левитации как покушение на права личности, как элементарное нарушение тишины и общественного порядка. Но пока не протестует. А ведь со стороны это выглядит так, как если бы к вам во двор в двенадцать ночи прикатила праворульная «хонда аккорд» с придурками и врубила бы на полную «бум-бум-бум-бум». Но с «хондой» еще можно разобраться, а с этими наверху…
Коллективный иск в сотни тысяч голосов мог бы, конечно, что-то изменить, но народец русский разобщен, не в меру терпелив и на две третьих головы проквашен телевизором – давно уже держится внушения, что воевать с «новой номенклатурой» себе дороже… Ты их к ответу призовешь, а они тут же новый клич запустят - как некогда в римском сенате кричали: «Отечество в опасности!» И снарядят на войну с марсианами…
В нахабинской электричке злорадствовует мужик с примятой банкой пива в руке: долетались, туда им и дорога… Ему возражает фактурная женщина в летах – по виду, из подмосковных рантье: люди же погибли, как вы можете…Кто прав – не пойму. Хотя… термояд телесных радостей, тяжелое ядро новорусского «жалаю» с критической массой «потреблямса» – та же Хитросима на наши души... Нам-то и не привыкать, любую пакость вдохновенно примем - детишек только жалко…
Когда-то после института послужил два года бортрадистом в транспортной авиации. После гражданского вуза казалось жестковато местами. Анекдотов про недалекость людей с погонами наслушался до службы с лихвой, а вот армейского юмора «не догонял», случалось. А годы спустя, уже за перестройкой, стал понимать великую мудрость мужских профессий. Все было более чем серьезно. Абсолютная дисциплина, все перемещения в воздушном пространстве по команде диспетчера, никакой дури – и уж тем более никаких диспетчеров-стажеров с губной помадой (как в печальном случае с президентом ТОТАЛЬ годичной давности), все четко – и по уставу. За всякой фантазией в авиации – гектолитры крови…
С самого начала в СМИ пустили версию о виновности в столкновении «Робинсона 44» и «Сессны 206» исключительно последнего - акваплана. И взлетал тяжело, и маневр совершил опасный, и фото летчика с беспечной улыбкой по каналу «Россия»... И летал-то без лицензии – катал за деньги дачную публику. А те, что были в вертолете, они что – по делам летели? Но, с другой-то стороны, вертолет куда более маневренная штука – а у самолета инерция. Можно разглядеть за этим попытку выгородить «частных вертолетчиков» - что вполне понятно, ведь не аквапланы терзают слух Подмосковью, потому и нечего будить в народе зверя… Признаться, многое у нашего ТВ довольно инфантильно получается: вертолетик хороший, а самолетик плохой…
Берут интервью у соседей погибшего владельца «Робинсона 44», бывшего спортсмена-пилотажника: оказывается, у него на участке рядом с домом была вертолетная площадка, а летательных средств было несколько. Представляю, какой здоровенный и звуконепроницаемый забор надо было ставить, чтобы не заталкивать беруши в уши и не проклинать винтокрылого соседа каждый раз, когда он устремлялся в небо…
Про диспетчерскую службу в малой авиации вообще молчок. Возникает ощущение, что по выходным ее просто нет. Летай малая авиация «в визуальном режиме» - где и как хочется, демонстрируй чудеса пилотажа и показывай пешим двуногим, что жизнь удалась у тебя, а не у них. Да и никакого медицинского контроля проходить не надо – все на доверии. Махнул «соточку» для храбрости – и полетели… Так что если раньше мы все под Богом ходили, то теперь так уже и не скажешь: скорее под любителями острых ощущений, чье состояние здоровья вызывает вопросы…
Но если так называемая «малая», а лучше сказать «буржуинская авиация», число происшествий в которой за последний год выросло на треть, меняет по уикэндам свой статус еще и на «досуговую», то не имеет ли смысла отнести ее вообще к аттракционам – и регулировать отрасль соответствующими законами? Как и цирк, например? Чудны дела твои, Владимир Владимирович…
Семь лет назад я писал в ЛГ о гибели в ущелье у Черной горы за Кош-Агачем президентского полпреда Александра Косопкина и ряда функционеров на браконьерской охоте. (Те края мне тоже не чужие – вот уже двадцать лет делю свое жительство между Москвой и Алтайским краем, граничащим с Республикой Алтай).
Я тогда озаботился думкой в статье «Полетели»: «Да, Ми-8 больших начальников не любит. На этой машине слетали в свой последний путь красноярский и сахалинский губернаторы. Летали вроде по делу, не на козерогов и не на горных баранов охотиться – и тоже погибли, а с ними десятки людей на борту. Но причины беды на Камчатке давно объявлены: нарушение экипажем правил полёта в горной местности, выполнение полёта на недопустимо малой высоте. Ошибкой было непринятие решения о возврате в сложных погодных условиях. С Лебедем история та же – горы, непогода, за ЛЭП зацепились…
Губернаторов и полпредов неопытные лётчики, как известно, не возят. А опытные правил пилотирования не нарушают. За них это делают другие – те, кого влекут в дорогу исключительно силы небесные и заботы о благе страны…»
Они теперь везде, эти сановные и владетельные искатели приключений. «Вот такая история, - заканчивал я ту статью. - О покойных – ничего плохого. Их к ответу и не призывают. Но есть и другие». Добавлю сегодня – речь о тех, кто втихую лоббирует и принимает законы в пользу своего брата магната. О тех, кому мало простых радостей бытия, кому жизнь без поросячьих восторгов не в радость.
А если здраво на вещи взглянуть, то нет ведь и никакой нужды создавать господам директорам, банкирам и другим нашим «воздушным террористам» эксклюзивные условия перемещения в пространстве. Пусть, в конце концов, покупают квартиры поближе к своим офисам – в центре Москвы. Хот и это не вопрос, они у них уже есть - и вполне комфортабельные…
Ведь люди не одно только здоровье теряют, раздражаясь ревом форсированных турбин. Еще и пугаются: а похмелился ли с утра пилот на этом «робинсоне», ведь он же там всего один, неверное движение штурвала – и здравствуй, крыша или детская площадка… Есть и другие попутные неприятности: как-то, падает рыночная цена жилья, над которым, никого не спросив, проложили воздушные коридоры.
Ведь это же все превратилось в технодикарство, в технобесие какое-то. Обществу оно не нужно вообще, разумная страна должна ограничивать безумства бесящихся с жиру «элит», наступающих на жизненное пространство масс. Если директору стратегического оборонного предприятия нужно, скажем, вовремя поспеть из Москвы в Иркутск, пусть он садится в свой самолет на Чкаловском и летит, поднимаясь на крейсерский эшелон, как оно всегда и бывало десятилетиями. Никто же не против. Тут нет никакой производственной необходимости, пусть гос- или нефтелицо едет как все до аэродрома, а оттуда летит хоть в Антарктиду или Шамбалу. Но отнимать у нас спокойствие чистого неба, заселяя его тошнотно стрекочущими воздушными тараканами всех мастей и подвергая нас все новым рискам и фрустрациям, никто не вправе.
Эта «малая подмосковная авиация» и нужна-то господам стяжателям единственно для того, чтобы пребывать максимально долго в состоянии левитации. Это просто допинг – это как виски со льдом на фуршете. Они без этого не могут: на земле многим из них привычнее ходить по головам, а когда хочется большего – они прыгают в персональные «геликоптеры», чтобы испытать левитацию иного рода, приблизившись к богам и отстранившись от убогих и никчемных «сапиенсов»…
А погибших детишек, ей-богу, жалко…
