Виктор БОЧЕНКОВ. Рукотворение святынь
Однажды услышал: публицистика – пыль.
В каком-то смысле так и есть. Публицистика живет лишь до тех пор, пока актуален повод, ее породивший. День, два, до следующего номера газеты или журнала, месяц или даже больше, пусть год, пусть два, но...
Попробую теперь возразить себе.
Книга Екатерины Глушик «Пути неисповедимые» вышла в этом году в Екатеринбурге. Как сказано в короткой аннотации, она «состоит из статей, очерков, дорожных записок о жизни современной России – разных ее краев, людей различных профессий и социальных слоев». Люди и есть самое важное. Современники со своим образом мыслей, со своим отношением к России, со своими чувствами и ощущением времени.
Оно тут и там. Отражено в самых мелких деталях, это время. Металлоискатель при входе на вокзал в Обояни – небольшом городке в Курской области, 13 тысяч населения, как указано несколькими строчками выше. Никто и думать в советские годы не мог, что на каждом углу человека будут обыскивать, как зверя. «Спрашиваю охранника, нет ли в здании кафе? Есть, отвечает. И добавляет: да зачем тебе, дочка, деньги тратить, там цены, как в ресторане. Вон на площади вокзальной магазин, купи булочку. В гости ведь, наверное, приехала? Да тебя обкормят в гостях-то».
Это ведь подлинно русская черта характера – вот так ни с того ни с сего разговориться с незнакомым человеком, посоветовать, посочувствовать. За сказанным словом и советом – стремление к теплоте, исходящей от другой живой души, умение ее ощутить, поделившись и своим теплом…
Музеи, больницы, школы, тюрьмы, театры, библиотеки, городские улицы, вагон поезда – вот места, где бывает автор. Его современники: писатель и публицист Александр Проханов, певица и кинорежиссер Елена Стрижевская, художники Владимир Серебровский, Александр Резников. Города российские – Обоянь, Белгород, Петербург, Москва, Брянск, Ижевск и Удмуртия, Екатеринбург и область. Автора отличает стремление увидеть жизнь глазами рядовых людей в первую очередь, хотя в аннотации и сказано о «разных социальных слоях», разговориться с ним (ведь как иначе?) и, конечно, выразить собственное отношение к увиденному, услышанному, подмеченному. Этот разговор с охранником на вокзале, это только один пример, из самой первой статьи, а ведь подобных деталей здесь много. Сборник становится дневником. Ловлю себя на мысли: книгу легко бы можно было написать именно как дневник, с еще большим акцентом на личных наблюдениях, размышлениях над тем, «что случилось, что стало в стране», указывая даты не после статей, а впереди, уточнив их, вплоть до конкретного дня.
Но мне бы хотелось раскрыть то общее, чем вообще вызвана была к жизни эта книга. Подсказкой послужила одна из статей – «Рукотворение святынь», об упомянутом выше художнике и подвижнике Александре Резникове. Она своим названием перекликается со статьей русского философа и публициста Павла Новгородцева, написанной в 1923 году в Праге, – «Восстановление святынь». Понятно, что в самом содержании двух статей никакой переклички нет. Новгородцев писал о будущем русской демократии, о ее идейной и духовной обреченности, о чем, собственно, и книга Екатерины Глушик. Выход он видел в восстановлении национальных святынь, и здесь хочется привести пространную цитату из Новгородцева, чтобы точней передать его мысль, тем более что сегодня она все также актуальная, как и тогда. В этом-то как раз и особенность публицистики: она возвращается, когда в новом уже времени оживает то, что вызвало ее когда-то к жизни.
«Те, кто по-старому думают, что демократия есть какая-то исключительно хорошая и прочная форма, все еще полагают, что в плане своих стремлений на этом требовании демократии можно поставить точку. Они смотрят на демократию, как на некоторый исчерпывающий и всеобъемлющий символ справедливости и свободы, как на главное и основное условие всякого дальнейшего прогресса. Между тем, современная научная мысль на основании широкого опыта применения демократических начал подтверждает очень древнее наблюдение, что демократия, как и всякая другая форма, может быть лучше или хуже в зависимости от духовного содержания, которое вкладывает в нее народ (и этому самому «духовному содержанию» народа посвящен в первую очередь сборник статей Екатерины Глушик. – В.Б.), и что при известных условиях она может стать и полным извращением всякой справедливости. Но более того: современное развитие и состояние демократии обнаруживает именно то духовное ее оскудение, о котором незадолго до своей смерти писал В.Д. Набоков. <…> Становясь системой духовного релятивизма и индифферентизма, она (демократия. – В.Б.) лишается всяких абсолютных основ, она поистине становится, чтобы употребить выражение Гасбаха, “как бы пустым пространством”, в котором отдельные политические воззрения сталкиваются и утверждаются, в зависимости от соотношения большинства и меньшинства. Жить в современном демократическом государстве, это значит жить в атмосфере относительного, дышать воздухом критики и сомнения. И неудивительно, если при отсутствии абсолютных духовных основ все сводится к борьбе сил, к борьбе большинства и меньшинства и в конце концов к борьбе классов. Качественные определения уступают место количественным. Борьба и столкновение сил – вот что становится решающим моментом. Понятно, что это путь к анархии, хаосу и “леденящему морозу”. Самое страшное и роковое в этом процессе – опустошение человеческой души. Путь автономной морали и демократической политики привел к разрушению в человеческой душе вечных связей и вековых святынь. Вот почему мы ставим теперь на место автономной морали теономную мораль и на место демократии, народовластия, – асиократию, власть святынь. <…> Не превращение государственного строительства в чисто внешнее устроение человеческой жизни, а возвышение его до степени Божьего дела, как верили в это и как об этом говорили встарь великие строители земли русской, вот что прежде всего нам необходимо.<…>
Нужно, чтобы все поняли, что не механические какие-либо выборы и не какие-либо внешние формы власти выведут наш народ из величайшей бездны его падения, а лишь новый поворот общего сознания. Дело не в том, чтобы власть была устроена непременно на каких-то самых передовых началах, а в том, чтобы эта власть взирала на свою задачу, как на дело Божие, и чтобы народ принимал ее как благословенную Богом на подвиг государственного служения. Необходимо, чтобы замолкли инстинкты революционных домогательств и проснулся дух жертвенной готовности служить общему и целому. <…> Должен образоваться крепкий духовный стержень жизни, на котором все будет держаться, как на органической своей основе.
И как бы ни представлять себе переход от жестокого и умерщвляющего деспотизма Советской власти к формам более свободным и животворным, – в виде ли постепенного ослабления исключительного господства этой власти и постепенного привлечения его к управлению новых элементов, или в виде внезапного ее падения, все равно русский народ не встанет со своего одра, если не пробудятся в нем силы религиозные и национальные. Не политические партии спасут Россию, ее воскресит воспрянувший к свету вечных святынь народный дух!»
Вот именно, не политические партии. А герои «Путей неисповедимых», русские люди, который посвящен сборник, не опустошенные душой в современном демократическом хаосе, каждый по своему, кто как может, незаметным делом своим и подвигом берегущие и передающие другим наши святыни – народное понимание справедливости правды, идеи служения ближнему и Родине.
