Владимир ВЕРЕТЕННИКОВ. Дом на окраине
Рассказ
I
-Ох, какая липкая тоска, - простонала Леночка, - как будто муха попала в патоку и пытается из неё вылезти… Закончится когда-нибудь этот день или нет?
Девушка едва не добавила, совершенно машинально, «господи, господи…» - но спохватилось. Рукоделье, которым она занималась – вернее, безуспешно пыталась заниматься – последние часа полтора, сползло с коленок на пол. Леночка обхватила себя руками за плечики во внезапном приступе озноба, склонила голову так, что белокурые волосы свесились на лицо.
-Что, не терпится взяться за настоящую-то работёнку? – желчно усмехнулась Глафира, усаживаясь рядом. – Не торопись, ещё успеешь покрутить ручку – семь потов сойдет!
Крепенькая, мускулистая Глафира совершенно была не похожа на хрупкую Леночку не только внешностью, но и характером. Сегодня она, как обычно, пребывала не в духе – но её природная раздражительность, как казалось Леночке, позволяла сестре легче переносить тоску и смурь этого нескончаемого дня. Под глазом у Глафиры красовался свежий синяк, который она так и не смогла толком припудрить. Теперь она поминутно прикладывала к нему медный пятак.
За стеной раздался глухой шум, а потом звон: как будто кто-то упал со стула, по неосторожности смахнув на пол и посуду со стола. Несколько мгновений тишины – а затем невнятная ругань, как будто ругателю забили рот песком.
-У-у-у, свинья, - с ненавистью произнесла Глафира, затягиваясь папиросой, - что ж он целый день-то пьянствует? Вчерашнее заливает? Так и не брался бы, коль теперь кишка тонка оказалась!
-Не у одного его, - примирительно произнесла Леночка. – Меня тоже до сих пор трясет… Как подумаю…
-Что ж вы оба такие бестолочи оказались? – Глафира презрительно упёрла руки в бока. – Ты не забывай, вчера мы свершили только полдела – я бы даже сказала, меньшую половину дела. Сейчас предстоит куда как более неприятное…
Старшая сестра выразительно кивнула на окно, и Леночку вновь зазнобило. Она зримо представила: вот, через несколько часов стемнеет, они выйдут в сад с лопатами и… Какой ужас!
-Ты не забывай, - Глафира жестко положила сестре ладонь на плечо, - пути назад у нас уже нет. В каторгу я идти не собираюсь. Если будете трястись и мямлить, я вас заставлю! Сюсюкать с вами не стану, обоих изобью в кровь!
- Гос… господь с тобою, Глаша, - пролепетала Леночка. – Зачем такие страсти? Будто мало нам вчерашнего… Раз уж вчерась выдержала, так и теперь не сломаюсь.
-Вот и молодчина, - одобрила Глафира. – Ничего, это уже последнее испытание. Преодолеем его – и впереди только свобода и богатство! Уедем из этого затхлого Борисоглебска и забудем его, как страшный сон. Переберёмся в Москву, к тётке Авдотье Никтишне… Поживем, на столичную жизнь полюбуемся… А оттуда можно и в европы махнуть, до самого Парижу…
-Твоего благоверного тоже с собой возьмем? До Парижу? – Леночка не сумела скрыть яда в голосе.
Худое птичье лицо Глафиры исказилось гримасой подсердечной ненависти.
-Ну уж нет… Что, мне мало, что этот ирод половину жизни загубил? А уж вторую половину заесть ему не дам! – она сжала жилистую ручку в кулачок. - Либо изверг от водки своей сдохнет, либо… Хочу жить честною вольною вдовой, как тётушка Авдотья Никитишна!
Леночке стало ещё тошнее. «Никита да, он изверг, но… Неужели Глафира задумала…?»
Страх и растерянность настолько исказили лицо девушки, что даже суровая сестра нашла нужным её успокоить – так, как умела.
-Ладно ты, не хнычь! – прикрикнула Глафира. – То не твоего уже ума дело. На мою шею изверг уселся: мне и решать, как его скинуть. Ты просто слушайся меня во всем, как матушка завещала – и проживать станешь в довольствии!
Она встала.
-Ладно, пойду отберу у ирода бутыль, пока совсем не налакался до беспамятства. Он нам ещё сегодня пригодится – тащить в подвал эту тушу… А ты…
Леночка открыла окно, чтобы проветрить комнату.
-Ой! – внезапно взвизгнула младшенькая. – Никак по саду у нас… кто-то ходит!
Глафира мигом очутилась у окна.
-Где?
-Во-он, вон, за старой яблоней справа. Вроде как стоял там кто-то…
Глафира до рези в глазах вглядывалась в заросли. Легкий ветерок лениво колыхал вымахавшую траву и ветви разросшихся кустов смородины. Ни одной живой души в саду не наблюдалось.
-Вроде как стоял, а потом скрылся, - с дрожью в голосе сказала Елена. – Неужели кто-то что-то заподозрил?
Глафира махнула рукой.
-А, пустое! Не будь ты такой трусливой, так и не чудилось бы невесть что. Может, хорёк пробежал, или там кошка… Ладно, мне надо Никиту в чувство приводить.
И она решительно направилась к двери.
II
–Ну и зачем ты нас сюда затащил? - Ирка плаксиво скривила пухлые губы. – Не вижу никакой радости таскаться по этим дебрям… Такое ощущение, что здесь лет сто не ступала нога человека. И холод... Хоть и август, а кажется, что ноябрь. Бррр…
Она зябко запахнулась в плащик, накинула на короткостриженную голову капюшончик.
-Знаешь ли, а ты ведь недалека от истины! – бодро сообщил Генка. – Лет сто, а то и поболе… Это ведь, в своём роде, знаменитое место.
Парень поднес ко рту банку с «Балтикой» и сделал солидный глоток. Ирочка с сомнением взглянула на серые развалины, почти скрытые за частоколом деревьев. Ей было холодно, неуютно и скорее хотелось пуститься в обратный путь. В поисках поддержки она оглянулась на двоих других спутников.
-Слушайте, ребя, ну хоть вы скажите ему… Пошли обратно! В «Тратторию», греться глинтвейном!
Вовчик солидно поправил правой рукою очки на лице, левой – покровительственно облапил низкорослую Сашу. Он допил свою банку и швырнул опустевшую жестянку в заросли репейников.
-Не переживай, Ира, скоро пойдем. Только пусть сначала Геннадий посвятит нас в тайну этого унылого здания. Я заинтригован.
Генка приосанился, выпятил грудь и картинно протянул руку, указуя на развалины.
-Вы имеете честь созерцать самое жуткое место в окрестностях нашего Борисоглебска. Оно овеяно легендами и хранит в себе ужасающую память. Настолько страшную, что об этом рассказывают исключительно днем и исключительно шёпотом – дабы не пробудить Древнее Зло…
-Фу, какая дешёвая патетика! – поморщилась Саша. – Сейчас мы, судя по всему, услышим какой-нибудь типовой убогий рассказец про стародавнее преступление, дом с призраками, зарытые сокровища. Байки такого рода исключительно популярны в сельской местности – так что, возможно, наш Гена даже и не является сочинителем той басни, которую намеревается сейчас нам скормить.
Саша не то чтобы была таким уж сухарем по натуре, но врожденные педантизм и занудство нередко делали её невыносимой для окружающих. Воодушевление Генки моментально испарилось, и он жалко опустил руки. «И как её Вовка такую терпит? – подумал он. – Ох уж эти столичные… Я б моментально сбежал, уже как только в первый раз начала бы выедать мозг…» Он нахмурился и громко засопел, словно ребенок.
-Сашунь, ну зачем ты так? – Вовчик укоризненно взглянул на свою пассию. – Гена очень гостеприимен, искренне стремится поделиться с нами любовью к родным краям. Ты рассказывай, Гена, мы очень внимательно тебя слушаем…
Саша с извиняющимся видом развела руками – прости, мол… Но Генкино вдохновение уже словно корова слизнула.
-Ну что там, - забубнил он, - всё в точности, как Александра сказала. Лет сто назад, а то и больше, в этом доме произошло преступление…
III
Глафира вернулась в комнату и Елена устремила на сестру вопрошающий взгляд.
-Бутыль отобрала, - сухо отчиталась та, - за шиворот отволокла в постель. Пусть проспится хоть немного. Когда понадобится, растолкаю… А ты тут всё возишься со своим рукодельем?
-Да нет, пытаюсь, но не получается, - призналась Леночка. – Разве можно после вчерашнего спокойно рукодельничать?
Глафира недовольно потрясла плечами.
-А я что, думаешь, каменная? Да только не время сейчас распускаться. Что сделано, то сделано, назад пути нет. Теперь надо постараться, чтобы эта жертва не оказалась напрасной.
Она машинально взяла с секретера лежавший там номер «Борисоглебских вестей» и принялась комкать его в руках. Потом извлекла новую папиросу.
-Вместе решились – вместе и до конца пойдем.
-Ну, так уж и вместе! – возразила Леночка. – Положим, начальная идея ваша была, а я только согласилась. Самой бы мне такое и в голову…
Сестра зло хлопнула ладонью по секретеру, в чёрных глазах заплясали язычки злого пламени.
-Рановато ты, Ленка, оправдываться стала, - прикрикнула Глафира, - чай, не перед присяжными ещё стоишь. Роскошной жизни возжелалось? Щеголять в мехах да бриллиантах мечтала? Забыла уже?
-Пощади, Глаша, - взмолилась Леночка, - давай не будем об этом вспоминать! У меня и так вчерашний упокойничек наш всё маячит перед глазами! Вот как прикрою веки, так он мне прямо в лицо и ухмыляется. «Теперь, - говорит, - я вечно с вами буду. Куда ты, туда и я, мы теперь неразлучная пара!»
Она взглянула в угол, где стоял маленький киот с закопчённой иконкой. Святая равноапостольная императрица Елена на иконке укоризненно хмурила брови.
-Эх, накапала бы я водки, - вздохнула Глафира, выпуская клуб дыма, - да, боюсь, развезёт тебя. Тебе ведь до Никиты далековато – его разве только лошадиная доля сложит. А тебе надо, как птичке…
Она подошла к открытому окну и вцепилась пальцами в подоконник.
-Ты лучше подумай, сестра, какой шанс нам выпал! Какое будущее нас ждало в этом Борисоглебске? Сама знаешь, «Пиковой Туз» не сегодня-завтра разорится, уже почти неделю без постояльцев сидим… С тех пор, как объездную дорогу закрыли, в наш медвежий угол разве что только сами медведи и сунутся… И мне безразлично, небеса или ад послали нам Кравченко – не воспользоваться этим даром мы не могли…
Внезапно Глафира нахмурилась, позвала:
-Сестра, а ну-ка подь сюды... Видишь – вон там, за старой яблоней?
Она резко захлопнула окно. Побледневшая Елена с изменившимся от страха лицом приникла к стеклу. То, что предстало глазам обеих сестёр, не могло быть обманом зрения – хотя бы потому, что привиделось двоим сразу. В отдалении от дома под старой яблоней стояли четыре фигуры. Вроде бы человеческие, но какие-то призрачно-странные, меняющие очертания, зыбкие, словно клубы дыма. Одна из фигур подняла конечность и вытянула её, указывая, казалось, прямо на их окно. Леночка ахнула и отшатнулась. Глафире, хотя она отнюдь была не робкого десятка, почудилось, будто кто-то ледяной и страшный дохнул ей прямо в лицо – то материализовался поселившийся в глубинах её души со вчерашнего дня чёрный страх. Превозмогая себя, женщина стала тереть глаза. Когда она их вновь открыла, кошмарные фигуры уже исчезли, растворились как сахар в чае.
Глафира обернулась. Сестра полулежала в кресле, вцепившись в подлокотники, а по лбу медленно скатывались крупные капли ледяного пота.
-Это ангелы-мстители явились за нами, - шепнула она, - а может и бесы из ада. Хотят рассчитаться за содеянное.
Глафира нарочито рассмеялась. Смех вышел ненатуральным, словно кто-то встряхнул мешочек с сухой галькой.
-Это все вчерашний день сказывается – вот и чудится всякое. Ладно, успокойся, всё пойдет на лад.
IV
-Ну вот, я же говорила – преступление…, - улыбнулась Александра с лёгкой усмешкой. – А что дальше в программе: призраки и сокровища?
Вовчик легонько наступил своей девушке на ногу, и она замолкла. Генка, справившись с разочарованием, счел за лучшее подхватить её шутливый тон:
-Это ты точно подметила… Особенно с призраками.
-Погоди-ка, - перебил его Вовчик, - ты по порядку рассказывай. Так что здесь стряслось, в этом доме?
-Ну, что-что… Когда-то, больше ста лет назад, если верить преданиям, находилось тут что-то типа гостиницы или постоялого двора… Не знаю точно, как это тогда называлось. Хозяином был один мужик, который распоряжался домом вместе со своей супружницей. А еще с ними жила сестра жены…
-И как их звали? – заинтересовалась Ирина.
-Честно говоря, не знаю, память народная об этом умалчивает. Хотя, если поднять подшивки газет того времени, то можно, наверное, уточнить…
Александра опять встряла – видать, характер не позволял ей прожить и часа, не вставив кому-нибудь шпильку.
-Хочешь, я сама расскажу эту историю? – и, не дождавшись разрешения, затараторила. – Так-так-так… Что мы тут видим? Окраина города, большой заброшенный дом, весь заросший лопухами и колючками, и усыпанный битым стеклом. Какая легенда тут больше всего годится?
Она обвела окружающих победоносным взглядом и, переведя дух, продолжила:
-Значит, в доме живут три призрака: муж, жена и её сестра. При жизни муж был жутким тираном, страшно угнетал и терроризировал обоих женщин. В итоге, однажды он, не сумев удержать себя под контролем, убил супругу, но тут же погиб сам, когда сестра убитой вонзила ему ножницы в ухо. Однако, та, доведённая до безумия жизнью такой, после этого сразу же наложила на себя руки. На том свете муж продолжает свои бесчинства, по-прежнему истязая обоих женщин, живущих теперь уже в потустороннем кошмаре - и конца-краю этому не видно. Дом пользуется дурной славой, по ночам оттуда доносятся крики и заметны непонятные огоньки на развалинах. Поэтому все жители городка стараются подальше обходить его стороной - и скоро последняя тропинка к этому жуткому дому зарастает кустарником... У-у-у-у!!!
И она картинно завыла, приставив ладони к голове и растопырив пальцы. Генка, окончательно обидевшись, отвернулся. Он допил «Балтику» и с ожесточением размял жестянку каблуком ботинка.
-Не буду я больше вам ничего рассказывать. Раз вы такие умные, то, понятно, не нуждаетесь в смешных байках от глупого провинциального мальчика.
Вовчик слегка коснулся пальцами Генкиного плеча, обтянутого камуфляжной курткой.
–Ну-ну, не обижайся на Сашку. Она только на первый взгляд кажется несносной, а на самом деле милейшая девушка. И не забывай, в своё время я и сам был точно таким же «глупым провинциальным мальчиком». И я люблю Борисоглебск, чтобы ты там не думал о «зажравшихся москвичах»… Так что сотворили этот владелец постоялого двора, его жена и ее сестра?
-Зарезали и закопали своего гостя, - буркнул Генка.
-А за что?
-Ох, об этом туманно рассказывают. Но, вроде бы, имелись у этого человека большие деньги – причем, незаконно нажитые. Был убиенный грабителем, и ему требовалось спрятать навар после очередного разбоя. Ювелирную лавку, кажется, в Борисоглебске взломал и прятался от полиции. Вот у этого хозяина гостиницы и скрывался…
-Ах, вот как? – с легкой скукой в голосе произнес Вовчик. – Ну, истории такого рода, действительно, распространены. Значит, хозяева замочили гостя и наложили лапу на сокровища. И как, удалось им воспользоваться богатствами?
-В том-то и дело, что нет, - пробормотал Геннадий. – Они закопали труп здесь в саду, но буквально сразу же между ними вспыхнула ссора. Из-за… Стоп, что это?
Он показал пальцем в сторону развалин – там, в оконном проеме второго этажа мелькнул огонек. Ненадолго мелькнул, секунды на три-четыре – но все без исключения успели его увидеть. Был он странного зеленоватого света. Генка однажды видел такой огонь, забредши в лесной чаще на край болота – вселяя суеверный страх, мерцание неспешно плыло над топью. Устремившись, насколько возможно быстро, в обратном направлении, Геннадий тогда подумал, что это, наверное, блуждающая душа утопленника…
-Вот те на… - игривым тоном Вовчик попытался скрыть внезапную дрожь, - всё по твоим словам выходит, Сашенька. Вот тебе и огоньки на развалинах, не хватает только криков и стонов. Что, подойдем поближе взглянуть?
V
-Что там, мясорубка готова? – спросила Глафира.
Вопрос, известное дело, был чисто риторическим, но Леночка ответила:
-Конечно.
Наличие в доме настоящей американской мясорубки составляло их законную гордость. Леночка иногда даже готова была чуть ли не часами сидеть, созерцая, как хитрый механизм измельчает шмат за шматом, превращая мясо в бесформенную массу. Она бледно усмехнулась:
-Я ведь вам не разбойница какая… Меня в гимназии трупы уничтожать мясорубкой не обучали…
Глафира отмахнулась:
-Меня тоже не учили – но всё когда-нибудь приходится делать впервые. Лопаты?
А что лопаты? Лежат себе в подвале…
-Ладно, пойду ирода будить…
Глафира опять удалилась. Леночка зажала уши, не желая слышать пренеприятнейших звуков, которые вот-вот должны были раздаться из супружеской спальни. Достала из шифоньера пузырек с успокоительными каплями, приняла. Потом ноги, почти против её желания, сами поднесли девушку к окну. И тут она оторвала левую ладонь от уха, поднесла ко рту и вцепилась в неё зубами – дабы не закричать. Оказалось, что призраки никуда на исчезли: напротив, они медленно пробирались в сторону дома. Хотя снаружи уже начали сгущаться сумерки, страшные фигуры были отчетливо видны. И по мере приближения они, казалось, теряли свою призрачность, постепенно уплотняясь и приобретая осязаемый вид. Но не до конца.
Елена смогла выносить это зрелище в течение целой минуты. Потом, опомнившись, взвизгнула и опрометью бросилась вслед за сестрой. Так торопилась, что едва не смахнула со стола горящую лампу. Впопыхах проскочила тесный коридорчик и влетела в спальню.
Там её, как и ожидалось, встретило неприглядное зрелище. Тучный чернобородый Никита, развалившийся на постели совершенно одетым, что-то утробно мычал, в то время как Глафира из-за всех сил тащила его за плечо.
-Поднимайся! Да вставай же ты, наказание моё… Дело надо справить!
-Сестра… там…, - задыхалась от ужаса Леночка.
-Отстань, - оттолкнула ее Глафира. – Или не видишь, что я тут…?
-О-о-у, о-о-а…, - стонал пробуждаемый, - отстань, сука…
-Это я-то сука? – рассвирепела Глафира. – Ох, сволочь, сейчас я тебе покажу…
Она подняла с пола кружку с холодной водой и плеснула на голову своему муженьку. Тот с ревом вскочил, размахивая руками, точно взбесившаяся мельница. Глафира ловко вывернулась из-под тяжелой лапищи и юркнула в дверь. Леночка устремилась вслед за сестрой, а за ними с пыхтением мчался разъяренный мужчина.
Женщины бросились в комнату Елены. Леночка попыталась было захлопнуть дверь, но её буквально вышибло мощным ударом снаружи. Никита вскочил в комнату и… застыл статуей, округлившимися глазами следя за супругой. Та выставила перед собою внушительный нож – рука Глафиры, крепко сжимавшая рукоять, побелела от напряжения. Женщина шипела разозлённой кошкой:
-Что, решил за Кравченко, дружком своим, отправиться? Так сад большой – хватит места еще одну дохлятину прикопать. А потом извольте пожаловать в мясорубку…
Моментально опомнившись, Никита отступил на шаг обратно:
-В-ведьма, - проскрежетал от. – Вот же ведьма…
-Успокоился? – с металлическим отливом в голосе спросила Глафира. – Вот и хорошо. Сейчас пойдем дохляка извлекать. Забыл, что мы договаривались труп в саду не оставлять? Лишний риск нам не требуется…
-Призраки…- пискнула Леночка.
-Уй, да хоть ты-то меня в безумство не вводи, - набросилась на неё Глафира. – Марш за лопатами!
-Да ты в окно-то взгляни…
Глафира взглянула. Четверо призраков стояли прямо под окном; серые безглазые лица уставились в стенку.
VI
Теперь развалины можно было разглядеть куда лучше. Обшарпанные, выщербленные стены. Зловещие провалы пустых окон, в которых уже много десятилетий не висят занавеси. Сквозь них заметны помещения, заваленные битым кирпичом. Картину упадка несколько оживляла оранжевая надпись на стене: «Таня, до гроба твой!» Ирочке подумалось, что вряд ли автор надписи знал о зловещей легенде, окружающей этот дом – иначе вряд ли бы сюда полез…
Девушка дрожала. До этой минуты она ещё как-то сдерживалась, не желая показаться трусихой, но тут прошептала:
-Слушайте, давайте-ка отсюда уйдем. Может они, эти старые легенды, имеют под собою какое-то основание. Зачем тревожить духов умерших?
В поисках поддержки она умоляюще взглянула на Вовчика с Александрой. Те завороженно смотрели на окно в стене. За окном беззвучно метались, ясно различимые, три зеленоватых огонька.
-Я думаю, это какое-то природное явление, - солидно сказал очкарик. –Биолюминесценция, например…
-Что-что? – переспросил Генка.
- Би-о-лю-ми-не-сценция, - по слогам выговорил Владимир, - то есть, свечение живых организмов. Светлячков, скажем…
Александра облегченно вздохнула, любовно взъерошив ладонью волосы на голове своего парня.
-Хорошо всё-таки быть умным, - промурлыкала она. – Всему найдется рациональное объяснение и не надо никакой мистики.
Но Иру это не успокоило. Чувствовалось в этих огоньках что-то такое… вызывающее подсознательную дрожь. Она уже готова была покинуть остальных и в одиночку пуститься наутек – пусть потом смеются, сколько пожелают! А Генка, словно нарочно решив напугать девушку ещё сильнее, вдруг предложил:
-А давайте поднимемся наверх, рассмотрим поближе эту хрень!
Он извлек из целлофанового пакета, который держал левою рукою, ещё одну «Балтику», открыл, глотнул, глядя на остальную тройку шалыми глазами – мне, дескать, сам чёрт не брат!
Вовчик нерешительно пожал плечами.
-И охота тебе лезть в эти заросли? Только колючек там, поди, насобираешь... Или провалишься куда…
Действительно, пробраться в полуразрушенный дом было не так-то просто. Ступеньки у входа густо закрывал кустарник. Петляя среди зарослей, Генка обогнул ближайший угол здания и увидел, что там стена выщерблена до такой степени, что обвалилась в одном месте, обнажив неприглядные внутренности строения.
-Эй, - крикнул он, - идите сюда! Здесь можно войти!
Когда остальная тройка с неохотою подтащилась, Геннадий торжествующе показал им на дыру в стене.
-Вот ведь тебе неймется! – взмолилась Ира. – Пойдём отсюда восвояси, пока не стемнело!
-Действительно, - подхватила Александра, - хватит с нас приключений на сегодня. Да и холодает… Август все же – не май месяц… Надо разворачивать оглобли.
Вовчик молчал, но его физиономия тоже не выражала исследовательского рвения. На минуту Генка заколебался, но выпитое пиво оказалось сильнее: парня явно тянуло на подвиги.
Ну, вы подождите меня, - бросил он, - я буквально на пару минуток. Только загляну внутрь и сразу обратно.
Он аккуратно поставил початую «Балтику» на кирпич – для такого дела этот презренный напиток казался слишком слабым. Вынул из внутреннего кармана ветровки небольшую бутылочку с Jack Daniels. Сделал глоток - от души. И Геннадий решительно шагнул в заброшенное помещение, куда уже много-много лет не ступала нога живого человека.
VII
Призраки медленно плыли вдоль стены и скрылись за углом дома. Никита в ужасе схватил себя за бороду. Заметно было, что зрелище пробрало его до печенок – всякий хмель испарился.
-Это что ж такое получается? – проскрипел он. – Никак за нами явились? Это что, из-за Лёхи Кравченко?
Все напряжение последних суток, которое он пытался растворить в браге, разом навалилось на Никиту, пригибая его к полу. Он крупно дрожал: из разверстого рта побежала тонкая струйка слюны. Окажись перед ним враг из плоти и крови, хоть бандит, да хоть бы и городовой, Никита так не испугался бы. Но вид ужасных бесплотных фигур нагнал на него такую жуть, что здоровенный тридцатилетний мужчина обратился в беспомощного ребенка.
-Они ищут, где войти, - простонала Леночка. – У нас входные двери заперты?
Глафира единственная сохранила самообладание. Проследив взглядом за исчезновением призраков, она метнулась к двери и выбежала в коридор. Никита и Леночка проводили ее взглядами, не в силах последовать вслед за ней. Впрочем, минут через пять Глафира вернулась.
-Внизу никого нет, - объявила она. – И послушайте-ка сюда: я от богатства отказываться не собираюсь! Особенно из-за каких-то непонятных видений! Да мало ли что это может быть? Может, просто какие-нить природные явления! Ленка, ты ж образованная, наверняка тут могут быть какие-то естественные объяснения?
Поскольку муж и сестра продолжали молчать, Глафира прикрикнула:
-Так что же вы? Лопаты ждут – пошли в сад! И не заставляйте меня пинками вас подгонять, заячьи души!
И они отправились вслед за ней, пошли – хотя охотнее всего заперлись бы в комнате и просидели в ней до следующего утра. Глафира подняла над головою керосиновую лампу, и отблески пламени заплясали по стенам, заставляя пауков забиваться в щели. Все трое миновали коридор, и вышли в кабинет Глафиры. Леночка привычно пробежалась взглядом по развешанным по стенам копиям гравюр, изображающих победы русской армии в последней войне с турком, по письменному столу с бухгалтерскими книгами, конторке и этажерке для бумаг.
Затем мужчина и обе женщины оказались в фойе второго этажа, откуда вниз вела широкая лестница с резными деревянными перилами. И тут Глафира застыла, будто обращенная в соляной столп жена Лота. Лампу при этом она едва не выронила – но всё же удержала в руке. Никита и Елена, налетев на нее сзади, тоже замерли, смахивая в эту секунду на скульптурную группу «Потрясение».
Один из призраков был уже там! Пугающий фантом стоял внизу у лестницы и смотрел на них. Потом он медленно, будто бы в нерешительности, словно пробуя неверный лед, ступил на лестницу… Глафира, раскинув руки, как бы защищая родных, сделала, соответственно, шаг назад.
-Объявись, ты кто таков? – громко вопросила она. – Душа неприкаянная аль демон из ада?
-Это его… его дух, - в смятении сказал Никита. – Явился, чтобы отомстить нам за погибель свою…
Он, срываясь голосом, закричал через широкое плечо супруги:
-Слышь, Лёх, прости! Попутал, как есть нечистый попутал! Не хотел я этого… Ты… ты… сам ведь знаешь… Любил я тебя и уважал…
-Господин Кравченко! – подхватила и Леночка. – Уж пощадите вы нас, сквернавцев, попустите души на покаяние!
От их криков, однако, видение не растворилось. Напротив, фантасмагорическая фигура вовсе не обратила на их отчаянные возгласы ни малейшего внимания, не отреагировав ни словесным ответом, ни движением. Выходец с того света – а тут уж понятно стало, что мрачный фантом мог быть только духом убиённого ими накануне Алексея! – сделал ещё два шага вверх по лестнице. Остановился. Привидение, казалось, испытывало некие колебания… Однако, потом, словно решив что-то, призрак продолжил подъем. Три ступеньки он преодолел, осталось четырнадцать.
VIII
-Ты уверен? – снова крикнула ему в спину Ирина.
Генка саркастически усмехнулся и не ответил. Миновав кучу кирпичных обломков, он выбрался на относительно ровную площадку. Здесь, очевидно, когда-то было что-то вроде прихожей – сохранившаяся лестница вела на второй этаж. Благодаря тому, что измочаленное временем здание отчасти начало напоминать решето, лучи гаснущего солнца, врываясь в многочисленные отверстия, не дали Геннадию утонуть в полной темени.
И тут перед его взглядом вновь возникли недавние светляки! Они вынырнули из коридора наверху и заплясали у противоположного края лестницы, отчётливо видимые в сгущающемся полумраке. Глядя на них, страха Генка не испытывал. Но вот любопытство разгорелось ещё сильнее. Парень нерешительно ступил на лестницу. «А что, если она совсем обветшала от времени? – подумал он. – Не хотелось бы загреметь костями вниз. Высота невелика, однако же…»
После краткого раздумья он сделал два шага – и опять встал. Извлёк бутылочку, глотнул и засунул её в задний карман джинсов. Светляки наверху стали бешено носиться друг вокруг друга, описывая бешеные траектории. К тому же, они начали менять цвет, из зеленоватого превращаясь в фиолетовый. Когда Геннадий возобновил восхождение, огненные точки нырнули обратно в зев коридора. Он размышлял о природе странного феномена. Несмотря на рассказанную друзьям легенду о мрачном прошлом дома, сам Генка в мистику не очень-то верил. Даже если тут и обитают духи былых обитателей, то уж, наверное, они выглядят как-то по-другому – не похожими на обыкновенных насекомых, пусть и светящихся…
«Сто пудов, какие-то экзотические жуки, - решил он. – Эх, знал бы заранее, захватил бы с собой сачок…»
Но может кого-то из светляков и так удастся изловить? Поднимаясь, Геннадий принялся медленно стягивать с себя ветровку, готовясь набросить её на диковинных насекомых. Лестница выдержала его вес, и он вступил в коридор. Двигался совсем медленно, стараясь не провалиться и не споткнуться о какой-нибудь обломок. То правый, то левый ботинок поочередно увязали в древесной трухе и Генка начал жалеть, что ввязался в эту авантюру. Однако, любопытство пока пересиливало.
Вот и дверной проем – светлячки упорхнули туда. Держа ветровку в вытянутых руках, Геннадий крался вслед. «Вот сейчас… выскочу и…» Подобравшись к проему, он ворвался в помещение и… его нога по колено ушла в прогнивший пол. Генка выронил ветровку и упал, вцепившись руками в остатки паркета. В этот миг светляки спикировали и устремились ему прямо в лицо. Если бы Генка не успел отдернуть голову, зловредные насекомые выжгли бы ему зрачки. Парень усилием выдернул конечность, поднялся – и вновь летуны живыми фонариками бросились в атаку. Он принялся отмахиваться от них руками, словно от комаров, постепенно отступая назад в дверь. В какой-то момент светляки отлетели к противоположной стене и застыли там в воздухе, словно о чём-то переговариваясь.
«Вот твари!» – Генка стер со лба испарину. Решив не искушать больше судьбу, он решил спуститься к товарищам – ну их, эти загадки природы… Чтобы подбодрить себя, парень допил остатки виски из бутылочки. Саму бутылку шандарахнул о стену и с удовлетворением взглянул на оставшуюся в руке «розочку»: так как-то спокойнее. Её-то, «розочку» он и швырнул в светляков, когда они напали на него в третий раз. Потом повернулся и поскакал вниз, не опасаясь более ни споткнуться, не провалиться…
IX
Что и говорить, призрак перепугал их всех троих до умопомрачения. Когда они бросились в комнату Глафиры и закрыли дверь, то даже приперли её изнутри, подтащив стол.
-Спокойно… спокойно… - словно заведенная, повторяла старшая сестра.
Но успокоиться они не успели. Сквозь дверь проступили серые контуры и… проклятый фантом прошел сквозь препятствие с такой легкостью, словно перед ним были раскрытые ворота. Когда он материализовался в комнате, перепуганные Леночка с Никитой едва не повыпрыгивали в окно. Но тут привидение споткнулось и провалилось ногой в пол. Левая конечность призрака почему-то ушла по колено в паркет, и он начал барахтаться, словно угодив в мышеловку. Увидев это, Глафира немного опомнилась.
-И-и-и-и-и-и, - завизжала она и бросилась на призрака. Её горячий порыв оказался настолько заразителен, что муж и сестра устремились за ней. Глафира замахнулась на привидение, но то отдернуло голову… или что там у него вместо головы… кулак женщины пронзил пустоту. Страшный гость наконец-то высвободил ногу и начал бестолково отмахиваться.
«Он нас боится! Если боится, то уязвим», - успела подумать Леночка. Они столпились вокруг призрака и старались ударить его. Кошмар вчерашнего дня и ужас сегодняшнего излились у них каким-то исступлением – настолько диким, что пережив подобный выплеск люди падают замертво. Всем вдруг захотелось приложить покрепче непонятное существо, олицетворявшее теперь в их глазах злую судьбу, пытающуюся покуситься на их будущее, отнять добытое такими трудами сокровище. Несколько раз им удавалось даже стукнуть пришельца, но кулаки проходили через его тело, как сквозь клуб дыма. В пылу схватки отшвырнули стол, которым только что подпирали дверь. Потом Никита умудрился смахнуть со шкафчика коробку с любимыми Леночкиными конфектами.
Фигура стала отступать к двери.
-Гоните… гоните прочь этого дьявола, - пыхтела от натуги Глафира, приподнимая с пола тяжелое кресло – с явным намерением швырнуть его в привидение. Откуда только силы взялись!
-Мы не испугались этого Кравченко живым, - добавила женщина, - ужели же теперь испугаемся его мертвого?
Кресло полетело в призрака и прошило его насквозь, оставшись, очевидно, им даже незамеченным. Глафиру это не остановило.
«Стойте, не надо! Оно и так ведь уходит!», - хотела крикнуть Леночка, но отчего-то смолчала. Наверное, им стоило бы так и поступить, однако… Бешеная Глафира опять бросилась на восставшего мертвяка и тут…
Призрак поднял руку и из его ладони ударил столб коричневого пламени. Будто бы пушечное ядро пролетело по комнате, разбросав их троих в разные стороны. Хуже всего пришлось Леночке, стоявшей, к своему несчастью, прямо на траектории полета чудовищного снаряда, ударившего ей прямо в грудь. Девушка вскрикнула подстреленной чайкой и, нелепо взмахнув руками, повалилась на ковер. Напоследок, перед тем как они закрылись, в её гаснущих глазах отпечатался роскошный восточный узор на ворсе… А ещё лежащее рядом с лицом горлышко от бутылки… Оно было так похоже на…
X
Леночка пришла в себя, лежа на диванчике в своей комнате. Видимо, её уложили Никита с Глафирой. Уложили, правда, небрежно – одна рука свесилась, пальцы доставали до ковра… Когда девушка приоткрыла глаза, она увидела нависшее над ней лицо сестры. Глафирина физиономия сохраняла выражение злости и страха, но теперь к ним примешивалось ещё и искреннее беспокойство. В зубах у неё торчала папироса, которую женщина от волнения забыла зажечь.
Леночка попыталась пошевелить конечностями – пусть и без особой охоты, но руки-ноги ей повиновались. Коричневый туман в голове постепенно развеивался: в памяти вставали события сегодняшнего дня, а также вчерашнего, ставшего последним для Лёхи Кравченко. Последнего ли?
…Она стояла на кухне прямо перед Кравченко – плотным коренастым рыжим Кравченко – и несла какаю-то чушь.
-Ну, что вы такое говорите, Алексей. Мы так рады вас видеть и право… никто из нас и подумать не мог, чтобы вы могли встать нам в тягость…
Она содрогнулась при мысли о неизбежном. От Кравченко, мужика тёртого, в сорока щелоках мытого, нервозность Леночки, разумеется, не укрылась – но он истолковал её по своему.
-А ты не боись, не боись, - загудел он. – Всего ещё одну ноченьку у вас проведу – и поминай, как звали…
-Конечно, конечно, - промурлыкала Глафира, приближаясь к Лёхе, - не изволь беспокоиться… А что ж ты так по-походному облачился, если прямо сейчас не уходишь?
Кравченко мельком оглядел себя: смазные сапоги, поддёвка, из кармана торчит матерчатый картуз. Глафира протянула Алексею огурец и бутылку водки. Когда тот сделал солидный глоток, за спиной его неожиданно вырос Никита и ткнул приятеля в спину длинным кухонным ножом. Ткнул с непривычки неумело и Алексей, развернувшись, отшвырнул Никиту на спину. Инстинкты преступника сработали мгновенно, и он сразу понял всё. Разбив бутылку о стену, Кравченко навис над человеком, которому доверился и который только что пытался его прирезать.
-Ах ты, мразь, - сказал он…
Ему не стоило терять секунды на слова, ибо сзади на него с воплем кинулась Глафира, ошеломив по голове увесистым чугунком, использовавшимся ею для тушения и варки пищи. Бандит пошатнулся и выронил своё импровизированное оружие. Вскочил Никита и они с Кравченко, сцепившись, начали душить друг друга – сначала стоя, а затем, завалившись и перекатываясь по полу. Глафира ползала на четвереньках рядом, пытаясь найти обронённый мужем нож. Схватила, вскочила, топталась рядом, пытаясь подступиться. Более сильный Алексей начал было брать верх, но когда он оказался сверху, Глафира, подобравшись, полоснула его острием по горлу. Потом они вместе с Леночкой стащили бьющееся тело с Никиты и дождались, пока Кравченко отошёл окончательно…
Позже Леночка сидела в прострации, тупо разглядывая свои ладони, измазанные кровью. Её мутило. Глафира деловито распоряжалась: Никита, взвалив тяжелое тело на спину, снес его в сад, где труп и закопали.
-Только это ненадолго, - предупредила Глафира. – Неровен час, полиция нагрянет – они и сад перерыть не поленятся. Вывозить его слишком опасно, придется уничтожить прямо здесь. Завтра вечером, когда стемнеет…
Все эти подробности в один миг пронеслись перед умственным взором Леночки. Девушка вдруг выгнулась всем телом, словно в приступе падучей. Со враз побелевшего лица стекали крупные капли. Не на шутку перепугавшаяся Глафира кричала ей в самое ухо:
-Что с тобой сестрёнка? Ты цела? Он ведь ушёл, убрался восвояси этот призрак! Очнись, миленькая!
В стороне стоял Никита с всегдашним своим тупым выражением лица. Супруга набросилась на него:
-Отчего торчишь, как пень?! Воды, срочно принеси воды! Пшёл, пшёл скорее, дубина безмозглая!
Леночку перестало бить в судорогах, только пальцы на руках судорожно сжимались и разжимались. Глафира бегала вокруг, не зная что предпринять для спасения сестры. У неё на глазах лицо Елены вновь стало принимать осмысленное выражение, но одновременно… Жуть, ужасающий перепуг исковеркал черты Леночки. Она молча открывала рот, как выброшенная на песок рыба, но сказать ничего не могла.
-Спокойно, спокойно, - бормотала Глафира. – О Боже, какие кошмарные два дня!
-Два дня? – вскрикнула младшая сестра. – Наверное, ты хочешь сказать – сто лет?!
XI
Генка настолько быстро, насколько это оказалось возможным, спустился на первый этаж дома, а там выбрался через пролом в стене наружу. На лицах друзей, поджидавших его снаружи, читалось легкое беспокойство.
-Поймал светлячков? – моментально спросила Ирка.
-Пошли отсюда, - сплюнул Геннадий. И, подавая пример, он решительно зашагал прочь от дома. Остальные побежали за ним.
-Нет, в самом деле, что ты там видел наверху? – это уже Вовчик подал голос.
-Хрен его знает, - буркнул Генка, не особо вдаваясь в объяснения. – Агрессивные, однако же, эти светляки. Кто знает, может это и вправду…
-Гена, так что стало с людьми, жившими в доме? – поинтересовалась Александра. – Их задержала полиция?
-Нет! – отрезал Геннадий. –Когда приехала полиция, они сами друг друга… того… порешили. Судя по всему, не смогли поделить добытые деньги и… в общем, никто не выжил… Говорят, ссора возникла из-за перстенька с бриллиантом, найденного у зарезанного ими грабителя. Супруга хозяина дома хотела заполучить его себе, а муж ни в какую. Схватились за ножи и… При этом присутствовала ещё и сестра жены, так и она тоже попалась под горячую руку. Итог: три трупа в доме, плюс один закопан в саду…
-Да-а-а, - протянул Вовчик, - неудивительно что этот домик такой дурной славой пользуется… И что же, больше здесь никто никогда и не селился?
-Ну, дом продали с торгов. И даже вроде кто-то и пытался сюда заселяться, да неудачно. То ли над жильцами страшная память этого места довлела, в общем… Неуютно здесь себя люди чувствовали, не клеилась тут у них жизнь нормальная. Потом, кажется, тут какой-то склад размещался, а после здание просто забросили…
Они вышли из сада и направились через поле к извивавшейся вдали просёлочной дороге. Зловещий дом остался далеко за спиною.
-Знаете, что я думаю? – изрекла Александра. – Порою у Создателя очень жесткое чувство юмора.
XII
Истерика Леночки всё не прекращалась – и напрасны были старания Глафиры привести её в чувство. Более того, девушка явно начала заговариваться:
-Господи, господи, за что? Тысячи бесконечных дней… одно и то же… мы заперты…
Глафира закатила сестре пощечину.
-Где заперты? Опомнись!
-Как ты считаешь, когда мы убили Кравченко? – завизжала Леночка. – Думаешь, вчера? А вот на-кось, выкуси! Лет сто прошло, не меньше – а это значит, несколько десятков тысяч дней! Нас просто заперли в этом дне, как в ловушке… А знаешь, почему? Догадываешься?
Глафира покачала головой.
-Этот анафемский призрак её ума лишил, - обратилась она к мужу. – Охти мне, бедной, за что такое наказание… Пусть пока полежит, может быть выспится и опомнится… Полотенце мокрое ей, что ли, на лоб положить…
Всхлипывая, Леночка отвернулась лицом к стене. Она попробовала закрыть очи – и в воображении немедленно представился Никита, заносящий кулак на Глафирой. Она открыла глаза: то же самое зрелище нарисовалось ей, словно в модном синематографе, на стенных обоях в цветочек…
…Ссора была внезапной и яростной. Никита, оказывается, особенно положил глаз на одну из вещей, что Кравченко унёс от ограбленного им ювелира. Перстень и вправду был знатный: золотой, массивный, украшенный крупным рубином. Кто ж знал, что дорогую вещь хотела заполучить и Глафира...
Они схлестнулись сразу после того, как закопали труп. Когда Глафира сметала разложенное на столе золото в мешок, чтобы потом скрыть его в подвале, Никита ухватил перстень и сунул себе его в карман. Супруга с руганью потребовала у «благоверного» вернуть кольцо. Разгорелась ссора, и Никита, которому всегда было трудновато словесно сладить с бойкой женою, огрел её кулаком по лицу. Падая, Глафира опрокинула стол, но сумела выхватить у мужа перстень. Никита навалился на супружницу и принялся выламывать ей руку, потом вцепился ей ладонями в виски, словно пытаясь открутить женщине голову. Однако, другой рукой Глафира, уткнувшись лицом в розовый ситец мужниной рубахи, успела нашарить бутылочное горлышко, которое перед тем обронил Кравченко…
Леночка бросилась было к супругам, чтобы их разнять. Поздно – Глафира успела чиркнуть Никиту стеклом по горлу, но мужчина в пароксизме уходящей из него жизни свернул супруге шею. Когда Леночка пыталась сбросить Никиту с тела жены, тот успел с силою оттолкнуть её. Девушка не удержалась, оступилась и завалилась на спину. Последнее что она увидела, перед тем как погрузиться в небытие, была ножка стола, вылезшая у неё из живота и фонтан крови…
Однако, когда она проснулась на следующее утро, то ничего этого уже не помнила: ни перстня, ни потасовки, ни гибели своей и родственников. За завтраком члены семьи говорили мало: тяготили воспоминания о вчерашнем убийстве Кравченко. Впрочем, они договорились о том, чтобы вечером откопать труп, снести его в подвал и размолоть с помощью мясорубки, дабы не оставить улик. И поползли томительные часы…
Когда Глафира вернулась в комнату с мокрым полотенцем в руках, никаких изменений к лучшему в состоянии сестры она не заметила. Леночка лежала на спине и монотонно бубнила:
-Триста шестьдесят пять тысяч дней, триста пятьдесят…. А мы всё здесь, а мы заперты… Господи, господи, прости, освободи…
-Тебе бы поспать, - осторожно произнесла Глафира.
-Нет! – вскинулась Леночка, бешено сверкая глазами. – Нет! Я засну, а потом забуду… И все начнется заново!
И она, действительно, перестала спать – на целых восемнадцать часов.
XIII
-Ох, какая липкая тоска, - простонала Леночка, - как будто муха попала в патоку и пытается из неё вылезти… Закончится когда-нибудь этот день или нет?
Девушка едва не добавила, совершенно машинально, «господи, господи…» - но спохватилось. Рукоделье, которым она занималась – вернее, безуспешно пыталась заниматься – последние часа полтора - сползло с коленок на пол. Леночка обхватила себя руками за плечи во внезапном приступе озноба.
-Что, не терпится взяться за настоящую-то работенку? – желчно усмехнулась Глафира, усаживаясь рядом. – Не торопись, ещё успеешь покрутить ручку – семь потов сойдет!
Глафира, как всегда, была не в духе – но её природная раздражительность, как казалось Леночке, позволяла сестре легче переносить тоску и смурь этого нескончаемого дня. Под глазом у Глафиры красовался свежий синяк, который она так и не смогла толком припудрить. Теперь она поминутно прикладывала к нему медный пятак.
За стеной раздался глухой шум, а потом звон....
