Ольга БОЗИНА. Адский коктейль
Вышла в свет книга латвийского автора Владимира Веретенникова «Клоуны в аду» (СПб, Алетейя, 2016. – 464 с.)
По признанию самого автора, его творение – это адский коктейль из политики, мистики и шизофрении. Действительно, иногда замысел начинает теряться за слишком подробными ненужными описаниями, нереальными диалогами героев, которые разговаривают как-то нарочито философски. При чтении нить повествования в каких-то моментах норовит и вовсе оборваться.
Тем не менее, в романе находят отражение многие извечные вопросы, которые остаются для русского человека актуальными всегда. Это проблема духовного выбора, веры в Бога, будущего России.
Сюжет романа строится на переплетении современного и фантастического. Преуспевающий журналист из Москвы Владислав Вишневский, политический активист Василий Зверев из Риги и музыкант-романтик из Санкт-Петербурга – три сюжетных линии романа, вокруг них строится все повествование.
Герои, силой обстоятельств вырванные из привычного бытия, попадают в некий город Октаэдр. Они еще не осознают, что умерли, а место это - своеобразная промежуточная станция, некое подобие Чистилища, где от выбора человека зависит его будущее.
Пока же обитатели иллюзорного города пытаются представить его идеальным для проживания. А главным даром, которым некие высшие силы (Верховные) наделили горожан, – это бессмертие. Именно эти неведомые и никем невидимые силы являются на Октаэдре началом всех начал. Благодаря их воле люди живут, работают, влюбляются и т.д. Но никто не смеет сомневаться в их существовании, а также в том, что Верховные могут что-то делать не так. Если кто-то посмел усомниться в правильности действий высших сил, то неизбежно попадет в Безвозвратную яму. Это самое страшное, что может себе представить горожанин. Поэтому думать и говорить о ней – табу. Из Ямы еще никто не возвращался, попадая в нее, человек исчезает. Лучший выход для остальных – просто забыть о существовании пропащего человека.
Все тонкости здешнего мироустройства герои узнают постепенно, в процессе своего проживания на Октаэдре, которое на первый взгляд ничем не отличается от житья на большой Земле. Каждый из них практически сразу находит себе работу. Солнцев становится охранником, работает не по профессии. Зверев вступает в местную радикальную партию, поддерживая оппозицию местным политическим силам, так же как и дома. Владик Вишневский трудится на поприще журналистики. Он быстро вливается в суть происходящего политического хаоса, когда власть в городе постоянно переходит из рук в руки. Вишневского даже забавляет эта игра: он с упоение хвалит нужных и пишет пасквили на неугодных.
Автор романа, будучи по профессии журналистом, вкладывает в уста Вишневского много обличительных слов об этой профессии: «По нашим временам в прессе может работать любое чмо, не нашедшее себе в жизни применения», или «ну а мы сами прекрасно знаем, с какой стороны в перо чернила заправлять и как составлять наши тексты». А вот еще: «Мы, журналисты, демиурги современности – мы лепим мозги обывателя».
В романе показательно описываются политтехнологи, с помощью которых людям в предвыборных баталиях навязывают тех или иных клоунов-политиков. Да и сами люди – это клоуны, «человеко-овцы, «лохторат». Вообще и схема выборов предельно проста: одни клоуны выбирают других. Роли распределены. Ведь еще Шекспир говорил: «Мир – театр, а люди в нем актеры». Люди – это куклы, которыми управляют умелые кукловоды. Жителями Октаэдра управляют депутаты Управы, ими, в свою очередь, политики повыше и спонсоры, оплачивающие «дорогостоящие инструменты манипуляции» и т.д. Замыкают цепочку Верховные.
А предвыборные речи – не что иное, как «промывка межушных впадин лохтората». Вот и получается со слов Вишневского: «Вокруг кипит житейский ад, а мы, людишки, работаем в нем клоунами».
Суть выборов вложены в рассуждения главы ЖОБЛа (сокращенное название одной из местных политических партий) Смехова Геннадия Петровича: «…Буржуйские партии строятся как бизнес-проекты. Под них приобретаются средства массовой информации, ими финансируются люди в полиции, налоговой службе, прокуратуре… Уже на следующий день после выборов победители полностью снимают с себя всякую ответственность перед избирателями. А все почему? Потому что партийная дисциплина, партийные интересы и, как следствие, интересы тех, кто стоит за партиями, становятся выше интересов электората. Затем идет торг за места и портфели с учетом интересов спонсоров».
Вообще общественное устройство в чудо-городе уж больно напоминает российскую действительность, да и проблемы здесь все те же.
«Октаэдр уже год с лишним, как охвачен экономическим кризисом – цены растут, зарплаты падают, рабочие места сокращаются», - так описывается жизнь в городе. Помимо этого тарифы на отопление выросли на 30%, службы подачи воздуха и жилищно-коммунального хозяйства разворованы, город погряз в долгах и обязательствах. Каждый из политиков предлагает свой путь борьбы с нищетой, социальными проблемами, на деле же все сводится к обливанию грязью своих конкурентов.
Острые политические отсылы к современному обществу сопровождают все повествование. В одном из интервью автор романа, Владимир Веретенников, рассказывая об идее книги, признался, что описанное в ней – наблюдения за событиями 2009-2010 годов, происходившими в родном городе Даугавпилсе. Начиная со скандальных выборов и заканчивая громким политическим убийством. По замыслу автора, факты лишены местечковой привязки. Тем не менее, многие из событий романа как будто рассказывают о событиях, произошедших совсем недавно. Например, убийство важного и опытного политикана Георгия Иностранцева и последующие события напоминают расследование громкого дела Бориса Немцова. А вопрос одного из героев романа, как же правильно говорить: «На Октаэдр или в Октаэдр», – отсылает читателя, к примеру, к лингвистическому спору про Украину.
Мир реальный и выдуманный в романе постоянно пересекаются. В своей речи герои упоминают российских политиков, Ельцина, Путина, причем делается это весьма неординарно: «А ну-ка освободи меня, немедленно! Да я на тебя в сортире Путина напущу» (Зверев). Или: «Уж Борис Ельцин, при всей его неоднозначности - значительная историческая фигура - и тот, уходя, каялся» (Иностранцев).
Иногда, конечно, подобные выражения и высказывания искусственны, так же, как и юмор. Автор нарочито призывает посмеяться вместе с героем, получается, что шутки и шутливое отношение к чему-либо как бы навязываются читателю. Возможно, происходит это от желания автора высмеять действительность, но получается это не совсем тонко.
И все же чувствуется тщательная работа с текстом, над словом, его неоднократная шлифовка. В книге очень много сравнений и метафор. Автор словно соревнуется сам с собой в красивом словесном обрамлении тех или иных явлений: «истерическое чувство блохой перескочило на меня», «судьба продемонстрировала уголок своего лучезарного оскала», «по моей коже резвились мерзкой сороконожкой мелкие пальцы ужаса», «девятый вал рабочих обязанностей». Мысли – это «потерявшие управление ракеты», влюбленность описывается как «бомба с часовым механизмом, вшитая под сердцем», а сигарета как «злодейка с фильтром во рту». Активно автор использует современные слова, выражения и понятия: «хайр-шоу», «слэмились», «он находился в состоянии постоянного стрема и внутренней измены», а также образует свои: «латыш-шпротоед» «синекофточница», телевизор – это «зомбовизор», «шайтан-коробка».
Основная интрига романа заключается в действиях героев, когда им раскроется истинная жизнь на Октаэдре. Вроде жизнь такая же, как на Земле. И все бы ничего, да только неопределенность, неунимающаяся тоска по родным не дают покоя. Герои пытаются докопаться до сути Испытания, которое здесь проходит каждый из жителей.
Отходя от сюжетных перипетий романа, многочисленных «трудноусвояемых» постулатов и прописных истин современного общества, что пытается донести автор, читатель все же приходит к осознанию истин вечных.
Жизнь – это «компромисс между идеальным и повседневным». Октаэдр – это место, где нужно сделать выбор, найти себя. Это зал ожидания, где человеческие души должны определить дальнейший свой путь, исходя из пройденных испытаний. Герои романа, кстати, и фамилии у них говорящие, по-своему делают свой выбор. Интеллигент-приспособленец Вишневский считает, что «живой пес лучше мертвого льва», именно поэтому он еще долго останется на Октаэдре.
Находящийся в постоянной борьбе, и не только с политическими силам, борец по натуре Зверев даже на краю Безвозвратной ямы дерется до последнего. За это он вознагражден: ему вновь дарят жизнь. А вот Солнцев на Октаэдре словно проходит процесс перерождения личности, он уже на новой ступени. Он с достоинством проходит Испытание.
Среди философских тем, что затрагиваются в книге, – это отношения к Богу, а также переживания за судьбу России.
На страницах романа не раз вспыхивают ссоры, когда герои отстаивают свою точку зрения, рассуждая о мироустройстве. Один из боевых товарищей Зверева называет веру в Бога «бабушкиными сказками» и «отшившим суеверием», на что оппозиционер Василий приводит слова одного из философов: «Вера в Бога – свободный выбор любого. Но тут, главное, не прогадать. Если ты в Него веруешь, а Его на самом деле нет, то ты, по крайней мере, ничего и не теряешь. А вот если Он есть, но ты в Него не веришь – потерять можно очень и очень многое».
Человек, потерявший веру, глубоко несчастен: «Подлинный атеист обязан являться фигурой величественной и трагичной. Он орлом взлетел выше солнца в сердце своем и рыбой погрузился в морские глубины, прополз лесным гадом между пнями, и мустангом пересек равнину. Но нигде – ни в небесах, ни в глубинах, ни на просторах – не сумел он ощутить дыхания Божьего, почувствовать взгляда Божьего. И тогда человек сей ощутил неподъемную, титаническую тяжесть вселенской пустоты», - говорит один из героев.
Книга открывается обложкой с весьма устрашающим пейзажем. Под кроваво-красными небесами выросла куча мусора, на вершине которой символично расположились узнаваемые символы трех европейских держав: Кёльнский собор, Биг-Бен и собор Парижской богоматери. Смотрящий находится на первом плане, у основания мусорной горы. Взгляд устремляется снизу вверх. Чтобы забраться на гору, необходимо преодолеть препятствие. Возможно, художник намекает на положение России на мировой арене. Тем более, что в самом романе автор неоднократно обращается к теме современной России или Эрефии, как ее называют некоторые герои. Неоднократно звучат и нотки сожаления, тоски по канавшему в Лету Советскому Союзу. Однако каждому из нас свойственно скучать по «волшебному царству младенчества». Герои романа застают советские времена лишь краешком своего детства, сейчас им не более 35 лет. Вот для людей старшего поколения «совок» плавно поменялся на «недогусадарство», а «обитатели нищей и забитой Эрэфии уже ко всему привычные».
Диалоги героев изобилуют разнополярными мнениями, суждениями на тему современного устройства мира, нашей страны в частности. «Тупость вовсе не является естественным состоянием русского человека. В нем его предпочитает удерживать буржуазная элита, все эти олигархи и компрадоры – чтоб легче было управлять».
Рассуждая о России, герои прибегают и к философским воззрениям мужей ученых: «Если по теории Гумилева судить, так русский народ в стадии обскурации, то есть глубокого упадка, находится. Это и на большой земле чувствуется, а здесь в особенности. Чувство долга, ответственность и совесть давно не в почете, все живут одним днем», - рассуждает Юрий Солнцев.
На что местный возмутитель общественного спокойствия Глеб отвечает очень емким, дарующим надежду на возрождение страны монологом. В нем он говорит о новой русской весне, когда национальное самосознание расцветет, народ воспрянет от векового уныния:
«То метафизическое поражение, что понес Русский Мир, казалось необратимым и абсолютным… Но, сдается, эти ощущения оказались преждевременными. Думается, у Господа еще существуют планы на наш народ. Есть у меня предчувствие начала новой русской весны, возрождения нашего общего самосознания. Когда-нибудь русский этнос, расколотый геополитическими катастрофами, оказавшийся в упадке и унынии, вновь начнет пульсировать, как единый и здоровый организм…».
Яркий представитель «русского мира» Владимир Веретенников вселяет надежду на расцвет нашего общества. Пусть для этого придется подняться на вершину мусорной горы, но тем радостнее будет очищение.
