Владимир ПРОНСКИЙ. Цвет спелых каштанов

Рассказ

 

За пять лет работы экскурсоводом Эмилия Выропаева повидала многих известных людей, постоянно приезжавших в музей, но более всего запомнилась встреча в начале лета с известным литературоведом Станиславом Бореевым. Он был достаточно молод, имел учёную степень и всерьёз занимался изучением творчества поэтов Серебряного века. Но всё-таки притягивали к нему не его достижения в науке, а он сам. В меру высокий, с шелковистой шевелюрой, он беспощадно прожигал взглядом почти чёрных глаз.

Конференция, на которой Бореев выступал с докладом, была посвящена его основной и любимой теме – творческой дружбе двух поэтов, выходцев из народа – и длилась два дня. По завершении в администрации был прощальный банкет, на который попала и Выропаева. За столом она оказалась рядом со Станиславом: он крепкий, жаркий, в рубашке нараспашку, а Эмилия в цветастом летнем платьице, словно хрупкая бабочка замерла около него, от неожиданности сочно зарумянилась и постоянно поправляла светлую чёлку, стесняясь смотреть на соседей.

После банкета московские гости уехали, а Станислав остался, предложил Эмилии, зная, что произвёл на неё впечатление, прогуляться по музею-заповеднику. Она согласилась, но предупредила, что её автобус скоро отходит в город.

– Вот решил провести денёк-другой на природе, – сказал Бореев, когда они пошли обезлюдевшей центральной улицей... Плохо, что здесь нет гостиницы, но я вчера нашёл очень уютный гостевой домик у местной старушки.

– Да, с гостиницей проблема. Обещают построить, но когда – вопрос! – сказала Эмилия, вдруг застеснявшись, словно заговорила о чём-то неприличном.

Когда после прогулки пришло время расставания, Бореев спросил:

– А может, вы сегодня останетесь, разделите моё одиночество?! – и, не дождавшись ответа, пояснил: – Остерегаться совершенно нет оснований, потому что в домике две комнаты.

Эмилии и прежде делали похожие предложения, но она всегда возвращалась в город, боясь огорчить отца, хотя давно могла распоряжаться личной жизнью. Но уж так повелось в их семье: то училась под строгим присмотром родителей, успешно окончив исторический факультет университета, то, начав работать и сделавшись самостоятельной, просто не могла обижать папу. И не потому, что очень любила, а из-за его переживаний. Мама умерла несколько лет назад от заболевания крови, и отец очень страдал, что для Эмилии стало неожиданностью. Ей всегда казалось, что он чрезмерно холоден к маме, совсем её не любит, но его любовь проявилась по-настоящему лишь после её кончины. Из литературы Эмилия знала, что подобное иногда происходит с людьми, но чтобы так сохнуть, заработать аритмию от переживаний… Это что-то значит! Поэтому всё делала для того, чтобы не волновать отца.

– Нашёл бы себе женщину и жил спокойно! – частенько говорила она, заранее зная, что в своём теперешнем состоянии он не согласится на это.

– Вот когда тебя замуж выдам – тогда подумаю.  

– Я бы вышла, но нет достойных. Долго ждать придётся.

У неё действительно никого не было на примете, но лишь до сегодняшнего дня. Да, Станислава она знала всего ничего, если не считать прошлогоднего короткого знакомства, когда они обменялись телефонами, но за весь год он так и не позвонил, поэтому почти забылся. Лишь жили в памяти глаза. Весь этот год воспоминались именно они, и ничего нельзя было с этим поделать. Иногда она так глубоко утопала в фантазиях, так далеко они уводили, что ей уж хотелось от Станислава ребёнка. Непременно мальчика: сильного, красивого, с неповторимыми глазами цвета каштанов – такими, как у отца. 

Поэтому Эмилия и осталась, когда Станислав пообещал быть разумным человеком, хотя его обещание напоминало игру, но она приняла её.

Они вышли на высокий берег Оки и, устроившись на лавочке, любовались зелёными, утопающими в вечернем тумане заокскими далями до тех пор, пока не появилась мошка. Хотя её время прошло, но она всё-таки нет-нет да наплывала волнами.  

– Пойдёмте, поужинаем! – предложил Станислав. – В ресторане, надеюсь, нет этих противных кровососов!

Вместо мошки в ресторане кружилась компания, отмечавшая день рождения, поэтому они долго не засиживались. Поужинав, отправились на ночевку. Идти около километра, поэтому она боялась встретить кого-нибудь из знакомых. Обошлось. Да и хозяйка оказалась не из местных, жила в новом доме, построенном, как сказала, детьми, а пока их нет, гостевой домик она сдавала туристам. В домике уют, тишина, пластиковые окна наполовину затянуты москитной сеткой – ни мошки, ни комаров.

Освежившись под душем, Эмилия пожелала Станиславу спокойной ночи и сразу забралась под одеяло. Она закрыла глаза, вспоминая сегодняшние встречи, экскурсии, разговоры. Сон не шёл – мешала лениво угасавшая июньская заря, да и от мыслей никуда не деться. Она догадывалась, даже знала, что Станислав обязательно заглянет, и ей очень хотелось увидеть его ещё раз. Захотелось прикоснуться к его рукам, вдохнуть едва уловимый глубокий аромат одеколона и заглянуть в каштановые глаза.

Эмилия понимала, что думает так, как не надо думать, – ведь совсем не знает Станислава, но ничего не могла с собой поделать, забыв о благоразумии, которое у неё в этот час окончательно затмилось.

Время шло, в комнате совсем стемнело, и лишь окно выделялось серым равнодушным квадратом. Сквозь сетку освежающе веяло прохладой, притекал слабый запах отцветающей сирени, доносился неутомимый стрекот сверчков, иногда заглушаемый проезжавшей вдалеке машиной. Эмилия прислушивалась, чтобы не пропустить шаги в коридоре, но всё-таки вздрогнула, когда дверь чуть-чуть приоткрылась, и Станислав, как показалось, очень громко спросил:

– Не спишь?!

Спросил запросто, если после ужина они договорились называть другу друга Стасом и Милей, но всё равно такое обращение показалось грубым.

– Засыпаю, – сонным голосом притворно отозвалась она и зашевелилась под одеялом.

– Я на минутку… – негромко сказал Станислав и закрыл за собой дверь.

Более они не произнесли ни слова до того момента, когда, разгорячённые, раскинулись поверх одеяла, остывая. Эмилия прижалась к Станиславу, испытывая необыкновенное блаженство и желая продолжать его бесконечно. Вот только не видела его глаз. Ну и пусть, зато вполне представляла их,  ей даже казалось, когда он поворачивался к окну, что в них искрами отражаются падающие с неба звёзды.

– Так пить хочется! – неожиданно признался Станислав.

Закрыв шторы, он включил свет, вышел, хлопнул дверцей холодильника и вернулся с запотевшей бутылкой минералки. Эмилия завернулась в одеяло, а Станислав сидел рядом в набедренной повязке из полотенца и понемногу пил воду. Таинственно улыбался, оглядывая на свету её незагорелые плечи, маленькую родинку пониже ключицы. Напившись, они выключили свет и вновь легли, взаимно пропитываясь чувствами.

Утром Эмилия проводила Станислава до автобусной остановки. Очень не хотелось, чтобы он уезжал, поэтому упрекнула, спросив, словно кокетка:

– Ты ведь собирался пожить! Или я тебе чем-то не понравилась?

– Всё хорошо… Мне ведь тоже надо на работу.

– Значит, более не нужна! Так?

– С чего ты решила? Недельки через три приеду. Мне очень хорошо с тобой.

– Правда, приедешь?

– И не сомневайся!

– Тогда я побежала, а то на работу опаздываю! – и чмокнула в щёку. 

Она знала, что он не приедет. И не приехал. И звонил редко. Какое-то время Эмилия вспоминала каштановые глаза, но потом стало не до них, когда поняла, что ей надо к врачу.

– Поздравляю, деточка! Вы – беременна! – улыбнулась пожилая докторша, закутанная в марлевую повязку и забронированная очками, когда в середине июля Выропаева побывала в консультации.

– Ой! – только и произнесла Эмилия.

– Что «ой»? Не ожидали?!

– И что теперь будет?

– Это мне нужно у вас спросить: на учёт записываемся или отправляемся на прерывание?

Эмилию не волновало – женится Станислав или нет. Поэтому сразу решила, что оставит ребёнка, но всё-таки спросила:

– Можно подумать?

– Подумайте, но я не советовала бы затягивать с решением.

Дома, хотя очень хотелось, она ничего не сказала отцу о своём положении: не мужское это дело вникать в женские проблемы, хотя его мнение интересно бы узнать. Да и вообще всё интересно, если и после врача не верила, что в ней кто-то живёт. «Наверное, с каштановыми глазами родится!» – думала она, усмехаясь.

Через неделю она встала на учёт в консультации и продолжала ездить в музей. Так и жила, равнодушно отсчитывая день за днём, но однажды увидела план мероприятий предстоящего праздника. Событий намечалось множество, делегации – сплошным потоком, и в какой-то момент её глаза впились в знакомую фамилию: Бореев! «Ага, соскучился голубок! – ехидно подумала Выропаева. – Интересно будет на тебя поглядеть, когда узнаешь новость!»

Поэтому не удержалась, сама позвонила и спросила:

– Ну, что, дорогой Станислав Игоревич, ждать на праздник? Видела план мероприятий – ты на первых позициях!

– Собираюсь…

– Приезжай, мне есть чем обрадовать тебя!

– Что-то новое в экспозиции?

Он либо притворялся, либо действительно не догадывался о том, какой сюрприз она приготовила, поэтому не стала вдаваться в подробности, а то ведь перепугается учёный муж, отменит поездку.

– Да, новый экспонат обрели – как раз по твоей теме, весьма-весьма интересный.

– Заинтриговала. Поясни!

– Ни за что. Приедешь – сам увидишь!

Она отключила телефон и тоненько захихикала, сладко представляя, как удивит Стаса, как округлятся его крупные глаза; они у него и вправду как каштаны: такие же коричневые, слегка матовые.

Праздничные мероприятия были назначены на конец сентября. Вроде бы ждать не так уж долго, но для Эмилии каждый день – стал пыткой из-за отвратительного самочувствия. Она знала, что и мама плохо переносила беременность, особенно в первые месяцы, но это мало утешало.  А тут ещё, совсем некстати, начались осложнения, Эмилию отправили в больницу, понадобились дорогие лекарства. Пришлось всё рассказать отцу. Думала, будет укорять, но он отозвался на удивление мягко и заботливо:

– Не переживай, дочка, всё хорошо будет. Диктуй названия.

Она продиктовала и вздохнула, не ожидая от отца такой заботы.

Лечение всё-таки затянулось, и однажды она забеспокоилась, даже загоревала: так и Станислава не увидит.

Эмилия рассчитывала к началу торжеств выписаться, об этом и руководство музея напоминало, мол, не ко времени разболелась Выропаева, – только успеваем делегации принимать. Всё это так, но как она сможет пойти против воли лечащего врача, если теперь у неё самая главная задача – сохранить ребёнка. А для этого надо более думать не о себе, не о музее, а о нём.

В какой-то момент она поняла, что не сможет вовремя попасть в музей, и начала уговаривать врача, чтобы выписал, но тот ни в какую.

– Если ещё одно слово услышу – простынями к кровати привяжу! – как отрубил он. Роста невысокого, с виду неказистый, а голос, как из бочки. – И пусть потом на мою седую голову свалятся все несчастья.

Ну что ж: он делает по-своему, и она поступит так же. В субботу она вызвала к больнице такси и через полчаса была в заповедном селе, но к музею не пошла, а осталась на парковке. Сперва было пустынно, а потом и легковушки, и автобусы стали прибывать вереницей; автобусы она высматривала с московскими номерами. И когда неожиданно натолкнулась на июньских знакомых, выбиравшихся из микроавтобуса, то встрепенулась, но, не увидев Станислава, спросила у женщины в синем плаще:

– Скажите, а Бореев приехал?

– Вы разве не знаете? Станислав погиб неделю назад… Жена и сынишка остались…

От таких слов у Эмилии почти остановилось сердце. Она пошатнулась, а женщина ухватила её за рукав куртки, едва удержала.

– Успокойтесь… Теперь уж слезами горю не поможешь.

– Как это произошло?..

– Станислав ездил с семьёй на дачу. На переезде сынишка, увидев чью-то собачонку, вырвался и побежал за ней, а проходящая электричка летела на полной скорости… Станислав успел оттолкнуть сына с рельсов, а сам… – женщина развела руками, поспешила за своими, и Эмилия ни о чём более не успела спросить.

Так и застыла около микроавтобуса, не зная, что делать, куда идти, с кем поделиться несчастьем. В таком состоянии она не могла возвращаться в больницу, в чужие холодные стены. Позвонила отцу и сказала, что вскоре приедет, зная, что только рядом с ним ей будет легче, только ему она сможет рассказать о своём горе, хотя всегда считала отца сухим и чёрствым. Но теперь он казался ей самым внимательным и любимым человеком, ей захотелось уткнуться в его плечо и долго-долго реветь. Потом, наплакавшись, всё рассказать о Станиславе: каким он был умным, внимательным, смелым, какие у него бесподобные глаза цвета спелых каштанов.

Tags: 
Project: 
Год выпуска: 
2015
Выпуск: 
12