Денис КОРОТАЕВ. Моя Вселенная.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

* * *

Я не скажу вам, какой начинается век.

Я не умею гадать по крапленой колоде.

Я - человек. Это слово сегодня не в моде.

Но я твержу все равно - человек, человек.

 

 

Да, я не видел хрустальное кружево Анд.

Да, я не слышал тибетские мудрые сутры.

Но я умею во мраке предсказывать утро

И на досуге листаю небес фолиант.

 

 

Я не спою вам - паршивый Бог дал баритон,

И не спляшу, к потолку поднимая колени,

Но я спасу ваши души от скуки и лени.

Да, я спасу, попросите же только о том.

 

 

Нет, я не буду лукавить и эдак, и так,

Вас, занятых, отвлекая от дела и быта,

Но я скажу вам то слово, что ныне забыто.

Я говорю. Я уже начинаю. Итак...

МОЯ ВСЕЛЕННАЯ

* * *

О, как ты велика, моя вселенная!

За день пройти - и то ведь не управиться.

Блаженствую коленопреклоненно я.

Поймите же: она мне просто нравится.

 

 

Придешь, бывало, к ней в унынье горестном,

И в сердце ощущение обронится,

Что Солнце встало где-то под Егорьевском,

А сядет - в аккурат за город Бронницы.

 

 

И близостью ли света благодатного,

Лазурною ли завесью над поймою,

Наполнится душа, до блага жадная,

И небо растворит былую боль мою.

 

 

И будет звонок бор за Белым Озером

И тучи поплывут скирдами сенными.

Ах, если бы не этот рев бульдозера,

Страшащий, что ни день, мою вселенную!

 

 

А все-таки, она пока огромная,

Шумящая, поющая, кричащая,

Таящая то затиши укромные,

То гати непролазные таящая.

 

 

А Вам, лучами истины украшенным,

Чихнуть без воли звезд и то не смеющим,

Скажу: А мой-то мир - поболе Вашего

И мера у него - парсеки те еще.

 

 

Сраженные невежеством, бесспорно Вы

Посыпете арканами нетленными.

А мне то что? Пожалуйте в Загорново:

Приедете - померимся вселенными.

 

 

Приедете - серьезные, капризные

И, чакрами стуча, как кастаньетами,

Нахмуритесь унылыми харизмами,

Завоете: "Карету мне, карету, мол!.."

 

 

Отважитесь искать дорогу сами, но

Со всех сторон одну лишь чащу встретите.

Я так хотел бы Вашим быть Сусаниным...

Ну что же Вы, месье, ко мне не едете?..

 

 

* * *

 

 

...А вы мне - "Уезжал бы хоть

В края, что навещал Господь!"

А я печалью-завистью

Пока что не томим,

Хоть в мире на все сто кино,

А я торчу в Ростокино

И о мазутной Яузе

Слагаю этот гимн.

 

 

И пусть окрест обители

Взывают искусители,

В свой рай из мира грешного

Маня меня зазря

То схимами, то схимками,

А я в соседстве с Химками

С холма Левобережного

Плюю на долларя.

 

 

И пусть в суме останки, но

Мне нравится Останкино,

И пусть уставы строги, но

Мне любо Строгино.

А сколько нас - невольников

Лосиного, Сокольников,

Осиново-осеннее

Смакующих вино!..

 

 

Я знал, уж и не счел кого

Из Тушино и Щелково,

Кому уехать за море -

Как выпить лимонад.

Но в старом, новом свете ли

Пока еще не встретили

Такое же соцветие,

Такой же вот закат.

 

 

А в мире все - как ранее:

На севере - сияние,

На западе - уныние,

На юге - благодать,

Красиво - на востоке, но

А я живу в Ростокино,

Где до мазутной Яузы -

Конечностью подать.

 

 

А на исходе вечера,

Когда уснут наречия,

И сны пойдут по комнатам,

Дрожа на сквозняке,

Все так же верить хочется,

Что где-то там, за рощицей,

Плывет, качаясь, лодочка

По Яузе-реке...

 

 

* * *

 

 

Яблочный спас - диадема на темени

Благословенной страды.

Кроет земля, разрешаясь от бремени,

Яблочным градом сады.

 

 

Гулко несутся по скату, по желобу,

Игристым соком полны,

Не доверяя ни возу, ни коробу

Эхо минувшей весны.

 

 

Выйди на улицу - стылую, зяблую,

Где не во сне - наяву

Падают звезды, как спелые яблоки,

Прямо в сырую траву.

 

 

Стой не дыша и смотри, зачарованный

Кратким безвластием лет,

Как под созвездием Малой Антоновки

Борются ночь и рассвет...

 

 

* * *

 

 

Да здравствует край мой, былинный и древний!

Да здравствует край мой, хмельной и нескучный,

Где что ни лягушка, то - метит в царевны,

Но что ни царевна, то - станет лягушкой.

 

 

Да здравствует край мой, опившийся былью,

Да здравствует край мой, святой и убогий,

Где, вмиг отвинтив бесполезные крылья,

Ковру-самолету приделали ноги.

 

 

Да здравствует край мой, смиренный, но гордый,

А здравствует край мой, увы, как умеет,

И каждые грабли повенчаны с мордой,

И что выбираем, то нас и имеет.

 

 

Да здравствует край мой, но странным здоровьем,

Да здравствует край мой, где все мы болеем,

Где вечную боль называя любовью,

Пою свиристелью в ее кабале я.

 

 

Да здравствует край мой, затерянный где-то

Меж адом земным и космическим раем,

Да здравствует то, что устами поэта

Зову я МОИМ, а не ЭТИМ ВОТ краем!..

 

 

* * *

 

 

Я люблю буридановость наших ослов,

Я люблю валаамовость наших ослиц,

И пожар не познавших значения слов,

И латунь не испорченных разумом лиц.

 

 

Я люблю гиппократовость наших речей,

Наших клятв и обетов березовый дым,

Где великий поэт умирает, ничей,

И седой небожитель страдает, гоним.

 

 

Я люблю приснопамятность наших вождей,

Что понятливы чуть, а орудуют всласть,

Гениальную дурь их убогих идей

И растерзанных бунтов разъятую пасть.

 

 

Я люблю наблюдать долгий северный год

Карнавал, где за маской не видно лица.

Я люблю это пряное блюдо - народ,

Хоть иному по вкусу милее маца,

 

 

Хоть иному обрыдли давно и навек

И отринутый ум, и наследственный стресс

В этом странном краю неприкаянных рек,

Где, не зная глубин, не увидишь небес;

 

 

В этом странном краю говорливых лесов,

Где полуденный воздух пьянит, как вино,

Где душа нараспашку, а дверь на засов,

И неправы любые пророчества, но

 

 

Мы нескушно живем и уйдем не за так,

Полземли прихватив заедино с собой,

Променяв до того неразменный пятак

На фальшивый, но милый душе золотой.

 

 

А пока это небо не рухнуло ниц,

И достало душе и страданий, и слов,

Я люблю валаамовость наших ослиц,

Я люблю буридановость наших ослов...

 

 

* * *

 

 

И это - Родина? Не верю,

Что лишь уныние и страх,

Лишь обозленность и потери

В огнем покинутых глазах.

 

 

И примириться не смогу я

C роскошной этой нищетой.

Я все же знал ее другую -

И выше той, и чище той,

 

 

Что попрошайкой в переходе

Сидит у мира на краю.

И в отрешении выводит

Молитву тихую свою...

 

 

Неужто это было с нами -

Лихая стать, святая честь?

И что кому придет на память -

Теперь воистину Бог весть:

 

 

Кому-то - бабий плач истошный,

Кому-то - срам, кому-то - Храм,

То телогрейка, то - кокошник,

То хлеб с соломой пополам.

 

 

То дым родного пепелища,

А мне как символ этих мест -

Деревья, что с рожденья ищут

Слепыми кронами норд-вест;

 

 

Шумят, качаются нелепо,

По небу листьями шурша,

И не узнают, ибо слепы,

Что так незряча и душа.

 

 

Вздыхают, головы понурив

Как будто в этом их вина,

И пишут, пишут на лазури

Моей России письмена...

 

 

* * *

 

 

...А все же, милые, не надо

Мою страну в угоду схемам

То называть исчадьем Ада,

То величать земным Эдемом.

 

 

Стенают, охают, а им бы

Постичь рассудком небогатым:

Мы слишком молоды для нимба,

Но слишком стары для стигматов;

 

 

И от Катуни до Хатыни

Вчера, сегодня, завтра с нами -

Демисезонные святыни,

Переходящие, как знамя.

 

 

В своем усердии убогом

Нам нет ни меры, ни покоя,

И тот, кого равняли с Богом,

Еще сравняется с землею;

 

И тот, кому вверяли души,

Еще сгорит на мелкой краже,

Сварив из сказочного куша

Червонец на перепродаже;

 

 

И тот, кому слагали оды,

За кем пошли бы без раздумий,

По милой прихоти природы

Продолжит ряд облезлых мумий.

 

 

Теперь уклад и мил, и мирен,

И жизнь сочится еле-еле,

Но крыши нынешних кумирен

Уже намечены в прицеле.

 

 

И снова - маяться у края,

Таская святость, словно гири,

Себя от скуки избавляя

Почти удачным харакири...

 

 

* * *

 

 

В королевстве моем не осталось веселых труверов.

Спросишь - как, мол, дела, а в ответ - то работа, то печень.

Мы уже не поем, да и сказку не примем на веру,

Только вера ушла и, увы, заменить ее нечем.

 

 

В королевстве моем Красной Шапочке дали кредитку,

Да и Серому Волку все более нравится "Чаппи",

Белоснежка пробила для гномов оптовую скидку,

И у троллей все дело отныне в "у.е.", а не в шляпе.

 

 

В королевстве моем овдовели крылатые феи,

Разучились летать и торгуют на рынке укропом.

Волк и шестеро братьев-козлов подались в корифеи,

А седьмой представляет Державу в Совете Европы.

 

 

В королевстве моем люди жили всегда, как умели,

И добро за гроши за добро никогда не считали,

А теперь рады разве бочонку дешевого эля,

Так что вечером трезвого жителя встретишь едва ли.

 

 

В королевстве сказившихся - тьма, да сказителей мало,

И последний придворный поэт утонул в раболепстве.

Вот и все. Тут и сказке конец, но случись все сначала -

Разве было бы что-то иначе в моем королевстве?..

 

 

* * *

 

 

Гипербореями, славами, русами

Нас величали заезжие бахари.

Мы ли не славные? Мы ли не русые?

Мы ли не ратники? Мы ли не пахари?

 

 

Все нам подходит, как листик инжировый

Нежному месту далекого пращура.

Мы ли не босые? Мы ли не сирые?

Мы ли не нищие? Мы ли не падшие?

 

 

Кармы ли, рока ли пестрые полосы

В пряжу унылую веком сплетаются.

Жаль, что темнеют со временем волосы,

Но и грехи понемногу смываются.

 

 

Не рождены ни рабами, ни трусами,

Стовековою судьбой успокоены -

Мы ли не славные, пусть и не русые?

Мы ли не пахари, хоть и не воины?

 

 

Так и живем - то по краю, то по небу -

Новой Пангеи зеваки беспечные.

Полно Вам спорить - оставьте хоть что-нибудь,

Что не изменит нам на веки вечные,

 

 

Что оградит от попрания вкусами

Те имена, коих мы удостоены -

Некогда - славные, некогда - русые,

Некогда - пахари, некогда - воины...

Об авторе: 

В августе 2003 года автор этих стихов погиб в автокатастрофе...