Станислав ЗОЛОТЦЕВ. Что, душа моя, вечная странница...

Педагогическая трагедия

Светлейшей памяти Александра МОТОРИНА,
учителя, умершего во   время голодовки протеста.

Измученный мужик с учительским лицом

к ученикам приходит после голодовки

Слова едва слышны. Движения неловки.

Но держится он все же молодцом.

 

Почти прозрачен, слаб, он все-таки сноровки

былой не потерял, не только лишь спецом,

но - Мастером оставшийся в своем

искусстве, в мастерстве духовной ковки.

 

Он вел урок - но и со смертью вел игру.

...Но никаким вождям, что чавкают икру,

ни местным, ни в Кремле - ничуть не стало

стыдно:

их нервы - крепче бронированной стены.

 

...Не леса за деревьями не видно -

порой деревья из-за леса не видны.

А вы всмотритесь в них, вы на себя примите

хотя бы часть беды, хотя бы часть вины

за то, что смертником в России стал учитель,

за нищету людей, которым нет цены.

 

На школьное крыльцо, шатаясь, вышел житель

глубинки русской... И глаза его полны

не жаждой мести. Ибо он - вершитель

людских судеб, хранитель высшей глубины...

 

И потому опять он будет Христа ради

вести уроки, проверять тетради:

ребячьи души - это чистые листы...

И униженье он из сердца напрочь гонит,

а из усталых глаз уходит горький голод,

сменяясь волшебством Любви и Красоты!

1998

 

* * *

 

Как в темноте белеет полоса

на месте отгремевшего состава,

звучат во мне живые голоса

тех, кто ушел, кого уже не стало.

Друзья, чьи души взмыли в небеса,

в душе моей рискуют жить сначала.

Погибшие озера и леса

в ней снова дышат волей величавой.

 

И все, кто свет небесный и земной

дарил мне - и погас, - все стали мной,

судьбы темницу делая светлицей,

когда стекает время кровью с крыш.

...О жизнь моя, куда же ты летишь

подстреленной, но не убитой птицей?!

1994-1996

 

* * *

 

Как смола ядовитая, тянется

Смута нашего хмурого дня...

Ах, душа моя, вечная странница,

не спеши улетать от меня!

 

Как полночный измученный пьяница,

рухнул век у своей же двери...

Ах, душа моя, вечная странница,

нам бы только дожить до зари!

 

Заиграет она, забагрянится,

в поле вешнем прогреет ростки...

Ах, душа моя, вечная странница,

мы и хуже знавали деньки.

 

...Что, душа моя, вечная странница,

тяжко в стуже звенеть соловьем?

Все пройдет... А Россия - останется!

Ради этого мы и живем.

 

* * *

 

Подонками сменяются подонки

у власти в нашей гибнущей стране.

Кровавой мглой сменяются потемки...

И лишь одно сегодня ясно мне:

 

дай Бог из нас однажды хоть кому-то

сказать, взглянув на прошлое свое:

- Мы были современниками Смуты,

и мы спасли Россию от нее.

 

Мой вечный поезд

 

Дорога Псков - Москва всегда печальна.

По крайней мере для меня печальна.

Скрывается вдали мой мир начальный,

основа в мирозданье и в душе.

Мой отчий край - ты за холмом уже...

 

"Ты за шеломянем еси".

Ты - за Шелонью.

Ты - за шеломами озерного Валдая.

...Обласкана русалочьей ладонью,

в низинах торфяных трава поет седая.

 

В который раз от Пскова до Москвы

в простор земной

твоей ладонью пущен меткой,

лечу - не как стрела слетает с тетивы,

как яблоко, свою покинув ветку...

* * *

 

Как мало слышится стихов!

Наверное, для них - не время.

Когда лежит в руинах кров,

душе любое тяжко бремя.

Поэзия же - это груз

незримей света, легче пуха,

Она - не минус и не плюс:

небесный труд земного духа.

Когда же на земле беда,

уставшим душам - не до неба.

Но без небесного труда

не будет и земного хлеба.

дер. Алексеево, Московская обл.