Ирина ВЕДЕНЕЕВА. Жизнь или радость?

Василий Дворцов. Повести. Москва, «Российский писатель, 2015, 352 с.

Имя Василия Дворцова мне запомнилось с первого же читательского знакомства с ним – со статьи о театре. Начитавшись-перечитавшись текстов хороших и разных – разных больше, чем хороших, редко выделишь что-то в информационном потоке. А тут – образность, точность формулировок, психологические портреты и верные оценки – запомнилось. Знание предмета, мужская лаконичность и в то же время внимание к деталям, мужчинам не всегда свойственное, владение словом с изяществом и мастерством.  Всё – в плюс автору.

Дворцов – театральный художник. Знание оттуда, объёмность и умение создать эффект присутствия – тоже, видимо оттуда. И вот – проза. И тоже – особый стиль, захватывающе, образно. Видишь, слышишь, сопереживаешь. Два в одном: и читаешь, и  словно на экране всё происходящее видишь.

Вот, допустим, все мы уезжали-приезжали поездами и электричками. Не удивишь дорожными и вокзальными сценами. Но уже начало «повести о единении времени и места» «Кругом царила жизнь и радость» захватывает суровой лирикой странствия в бытие: «Утреннее солнышко просекало вагон слишком мажорными полосами, и десятка полтора разрозненных пассажиров вжимались в межоконные тени в надежде додремать воскресное право на отдых». И картина – именно как на экране в кино. Унылость утренней электрички рассекают солнечные лучи.

Ненавязчивое словообразование, которое не спорта ради, а именно из-за нехватки слов для точности состояния – «додремали». А ещё «отдемонстрировали своё презрение», «проодноклассничали», «вылистал библиотеку», «вдольдорожный ельник»… И через всю книгу – слово – и смыслообразование.

Молодые люди на пленере. Один работает в музее-усадьбе, другой – приехал погостить, рад возможности оторваться от родных и близких в переселённой домочадцами  квартире. Пара дней – и вот людские судьбы так переплетаются, перепутываются! Любовь и неприязнь. Отцы и дети. Женщины и мужчины… В картины природы, отдыха врываются человеческие отношения: поколений, социальных групп. И «дно» – алкоголичка Анна-решето, лишённая материнских прав, и родовитая Жанна Олеговна, рафинированный Модест Петрович и забулдыги. У каждого своя жизнь, но все они участвуют вольно или невольно в судьбе друг друга и влияют на жизнь совсем и не близкого человека. И каждый говорит на своём языке и своим языком.

 Здесь и высокая музыка, и литература, и споры о судьбах родины, и история в самых неизвестных её фактах и преданиях, и дессидентсвовавшие типы, превращение Павлов в Савлов и Савлов в Павлов на твоих глазах в сеансах «саморазоблачения». При этом нет ни ощущения излишества, набивания в один мешок разнородных фактов, людей и отношений.

Уехав на отдых с желанием «перезагрузки», мечтая отвлечься от проблем, молодой человек врывается-окунается в жизнь массы людей знакомых и незнакомых, получает ответы на многие вопросы, которые перед ним стояли, в нём дремали, которые вдруг появились и созрели «по приезде на место». Очевидное – невероятное. Молодые люди, совершенно включённые и погружённые в прагматичную современность, умеющие в ней не только выживать, но и утверждаться, несут романтические идеалы и устремления! Страдают за них, но не отступаются и не снижают планку своего отношения к жизни и к окружающим. Автор показывает: настоящая жизнь – вот она, есть место и подвигу, который и подвигом-то не считаешь. Есть и идеальные женщины – из плоти и крови. И настоящие мужчины, настоящность которых определяется по отношению к родине, детям и женщинам, умению любить и жертвовать ради них.

Можно напитаться философией, читая философов, а можно, читая русскую литературу. «Тварь я дрожащая или право имею»? И о смысле жизни, и о месте человека в истории. И о любви: награда или наказание. Вот так просто:

 «Ведь чуть было в любви тебе не объяснился.

– Не жалей. Скажешь сгоряча, и попадаешь к своим словам в заложники. Начнётся остывание, а отступиться стыдно. Произнесённое – держит».

Автор не боится жизни. Его современность, и без писательских  приукрас ярко-грозная,  кипит всеми нынешними беспределами: братки, передел земли, «отжим» государственных музеев и фондов. Этническая оккупация и диктат. И при этом «за други своя», благородство и неумение поступить иначе, а только по собственной совести, которая страшнее и требовательнее, чем суд людской. Когда человек идёт на преступление, восстанавливая попранную, в том числе и государством, справедливость. И когда преступник – выше и чище и правоохранителей, и «добропорядочных граждан», равнодушно принимающих подлость и низость.

То и дело ловишь себя на разных мыслях. Например, что сам автор очень хорошо умеет общаться, что даже его «ничегонеделанье» насыщено размышлениями, тонкими энергиями человеческих отношений. Что сам автор умеет создать вокруг себя среду, в которую хочешь попасть и которая, как раствором, наполняет тебя без твоего порой и желания. И как в театре: если ружьё на стене – обязательно выстрелит.  Деталей и подробностей полно, и все они «стреляют». И попадают в цель – дополняют и раскрывают содержание.

Что в современной литературе важнее для писателя и читателя? Сюжет, образы, стиль? Когда все сюжеты, кажется, отработаны, все литературные велосипеды изобретены. Чем «взять»? Как создать свою литературу? Читая Дворцова, видишь – автор индивидуален: и в отборе и подаче материала, у него свой стиль, но это – не штамп, не трафарет,  в который «заливается» содержание.

Повести новой книги Василия Дворцова («Кругом царила жизнь и радость», «Тогда, когда случится», «Ангел и Ангелина»)  рассказывают нам о нашей жизни то, что мы сами не всегда видим, не всегда хотим видеть, подсказывают нам ответы на вопросы, которые всегда встают перед человеком, если он – человек.