Леонид ТАТАРИН. Чашка какао
Группа курсантов Ленинградской мореходки с Каменного острова прибыла в Таллин в июне 1961 года после окончания второго курса для практического освоения знаний, полученных в училище.
Мы считали себя уже опытными моряками, так как в 60-м три месяца ходили под парусами на баркентине по Балтике практикантами и после окончания практики получили свои первые морские удостоверения. Кто сдал экзамены и отчёты за практику на 5 баллов – получили удостоверение матроса 1-го класса. Получившие отметки 4 или 3 – матросов 2-го класса. Несколько человек не смогли сдать экзамены – кое-кто боялся высоты и не смог бегом подниматься по вантам на тридцатиметровые мачты, бегать по реям, некоторые испугались морской болезни, или тяжёлой работы, частых ночных авралов…
В результате из 78 курсантов, поступивших на первый курс судоводительского факультета, после парусной практики на баркентине «Кропоткин», в училище продолжили обучение 50 человек. Мне повезло – морская болезнь меня не тронула, высоты не боялся, к тяжёлой работе привык в белорусской деревне в колхозе, да и памятью Бог не обидел.
С удостоверением матроса 1-го класса прибыл на СРТ (средний рыболовный траулер) «Сыру» эстонского УЭЛа (Управление экспедиционного лова). Единственно, чего мы все опасались, что нас могут взять на траулер не матросами, а практикантами – всем нам нужны были деньги. Практиканты получали только стипендию курсантов – три рубля в месяц.
Но наши опасения оказались напрасными – в эстонском УЭЛе постоянно не хватало матросов – поступало много новых траулеров. Работать в море было некому, и нас сразу назначили на должности матросов.
Отработав полный рейс – 4 месяца – в Северном море на промысле селёдки, курсанты считали себя уже настоящими морскими волками. Пришли в порт Таллин в конце октября, получили зарплату за рейс. Все курсанты должны были уехать в Ленинград – закончилась практика, пора возвращаться в училище. Но капитан, Николай Петрович Леонтьев, начал уговаривать нас сходить ещё один рейс – ему очень понравились исполнительные, старательные, непьющие матросы.
Вместе со мной решили остаться на второй рейс Толя Ковалёв и моторист Андрей, тоже курсант нашего училища, который учился на механика. Остальные убыли в Ленинград, продолжать учёбу. Мы, конечно, опасались, что нас могут отчислить из училища – четыре с лишним месяца пропуска занятий нам могли не простить. Но нужны были деньги, а зимой в Северной Атлантике селёдка, по рассказам старых, опытных рыбаков, ловится хорошо, капитан заверил нас, что зарплата будет достойная. Перед такими обещаниями мы не устояли…
Стоянка в порту предполагалась короткая, так как судно было новое – сходило только один рейс и никакого ремонта не требовалось – начальник УЭЛа предупредил капитана, что мы должны выйти в море до Октябрьских праздников. Правда, старые рыбаки, которых направили вместо улетевших в Ленинград курсантов, с кривой ухмылкой предупредили, что в рейс судно выйдет только после праздников – все моряки будут гулять в ресторанах, а без старых, опытных матросов на промысле делать нечего!
Сразу после оформления прихода портовыми властями началась выгрузка рыбы из трюмов и погрузка снабжения, топлива, продуктов на следующий рейс
Четвёртого ноября, сменившись с вахты, мы с Толей Ковалёвым решили побродить по Таллину, поднялись на Вышгород, решили зайти в красивую церковь, как в музей. Зашли туда к вечеру – в церкви не было никого. К нам незаметно подошёл моложавый, стройный поп: «Молодые люди, вы находитесь в храме – надо снять головные уборы». Мы сняли фуражки, извинились – подумали сначала, что это музей и перед выходом в рейс решили посмотреть.
Узнали, что этого попа недавно назначили епископом, что его зовут Алексей Михайлович Ридигер. Поговорив минут пять об истории создания этой церкви, поп предложил благословить нас перед выходом в опасный рейс в Северную Атлантику, но мы оба отказались от такой чести, так как не верили ни в какую религию.
– А во что же вы, молодые люди, верите? – спросил поп.
– Верим в Бога, но не верим ни в попа, ни в ксендза, ни в муллу, ни в чёрта, ни в дьявола, – весело, без малейшей иронии ответили мы. После таких наших слов я подумал, что нас просто выгонят из церкви, но:
– В день праздника 7 ноября у нас в храме будет проводить службу Патриарх Всея Руси – приходите! Удачи вам, ребята! – очень спокойно сказал Алексей Михайлович и проводил нас из церкви, заметив наше нетерпение поскорее удалиться. Мы решили, что придём обязательно, если не выйдем в море – походы по ресторанам, “по девкам” нас не привлекали. Все деньги, заработанные в рейсе, мы оба отправили своим родителям.
Потом, обсуждая этот случай, мы согласились, что поп очень интеллигентный и выдержанный, достойный уважения человек.
Вечером 5-го ноября, сменившись с вахты у трапа, я пошёл в город – меня позвал старый рыбмастер, чтобы помочь ему купить личные запасы на рейс. Оказалось, что он накупил в основном водки – в море встретим Новый Год! А я должен помочь принести покупки в порт.
Смеркалось.
Возвращаясь на судно по улице Пикк, у небольшой гостиницы он заметил, что на крыльце в нерешительности стоят три молодые девушки. Передав мне свои сумки, рыбмастер, которому было лет сорок, распустил хвост, как павлин. Узнав, что они приехали с Урала по профсоюзным путёвкам, предложил девушкам провести их в порт, показать рыболовный траулер. Девушки согласились. Подойдя к проходной, он шепнул мне: «Задержи их здесь, а я приготовлю три каюты и стол». А девушкам:
– Подождите пять минут – договорюсь, чтобы нас пропустили через проходную порта!
Когда он ушёл, я сразу спросил девушек:
– Вы понимаете, зачем вас ведут в порт?
– На экскурсию! Мы ведь из глухой деревни из-под Перми – после школы два года работали на ткацкой фабрике в городе, чтобы заработать стаж и потом поступить в институт. Ничего не видели, а тут так интересно!
– Вас постараются напоить водкой, а потом будут насиловать – вот и вся романтика!
Все трое, разинув рты, начали заикаться, потом рванули от проходной порта, как настоящие спринтеры.
Через несколько минут прибежал рыбмастер:
– Всё готово! Договорился! А где девки?
– Я рассказал им правду, зачем ты их ведёшь в порт…
Рыбмастер полез на меня с кулаками, но мне удалось остановить его пыл решительным ударом кулака по носу – драться меня научили ещё в детстве.
На следующий день с утра нас уже не отпустили в город – снабженцы заканчивали загружать на судно сети, снабжение, продукты. Полным ходом шла бункеровка топливом, питьевой водой. Капитан прибыл на судно к обеду и сказал, что в 18.00 выход из порта закрывается боновыми заграждениями, противолодочными сетями, и к этому времени наше судно уже должно быть на рейде, за пределами порта. У соседнего причала, который назывался «Минная гавань», стоял крейсер «Киров», порядки в порту были очень строгие.
В 16 часов закончили погрузку снабжения, продуктов, прибыл наряд пограничников для оформления выхода судна и экипажа в море. При проверке оказалось, что из восьми матросов на судне в нормальном состоянии, готовы к рейсу только мы с Толей. Остальные, опытные, старые морские волки, в хорошем подпитии демонстративно ушли с борта:
– Выйдем в море после праздника!
Но отдел кадров УЭЛа был готов к такому обороту – через полчаса на судно привезли курсантов Таллинской мореходки с вещами, с полностью готовыми документами. Молодые ребята-эстонцы с удовольствием согласились поработать матросами на промысловом судне четыре месяца, совмещая учёбу с работой. Впереди небольшой группы курсантов выступил бравого вида невысокий крепыш лет под тридцать, в бушлате, матросской бескозырке. Узнав, что на причале стоит капитан, чуть не строевым шагом подошёл к нему и доложил:
– Товарищ капитан! Группа курсантов-судоводителей мореходного училища в количестве четырёх человек под моим командованием прибыла по направлению отдела кадров УЭЛа. Старшина второй статьи Котляр! Мечтаю поскорее рыбку половить, заработать детишкам на молочишко! Я семь лет служил на флоте – работы не боюсь!
Закончив оформление документов, портовые власти и пограничники ушли с борта, оставив у трапа одного пограничника, который уже никому не разрешал выходить на берег. Провожающим на причале стоял только начальник УЭЛа Галкин – следил, чтобы никакие неожиданности не помешали выходу траулера в море. Родственников в порт не пропустили – все прощались у проходной порта.
На борт прибыл лоцман, подошёл небольшой буксир, на который мы с бака подали стальной конец, береговые матросы сбросили со швартовных кнехтов наши швартовы и мы отошли от причала. Мне пришлось стоять на руле. На баке командовал боцман, но он был настолько пьян, что всеми работами по уборке швартовых концов пришлось руководить Толе Ковалёву.
Лоцман вывел нас за ворота порта, буксир сбросил наш трос, который Толя с двумя эстонскими курсантами быстро выбрал на борт. Лоцман, пожелав нам удачи, сошёл на буксир. Капитан, Николай Петрович, ушёл с мостика – он тоже был заметно выпившим. Через несколько минут ушёл с мостика и третий штурман, пригрозив мне кулаком:
– Смотри мне тут! С фарватера никуда не сворачивай!
Подошёл Толя Ковалёв, с которым мы вдвоём решили отойти немного от порта и держаться на видимости маяков острова Найссаар, не мешая другим судам. В машинном отделении Андрей обеспечивал работу главного двигателя и всех механизмов. Все остальные рыбаки, включая эстонских курсантов, отмечали праздник. Надеялись, что в полночь на вахту заступит второй штурман, но его мы не смогли разбудить. В четыре утра начинается вахта старпома, но он тоже не смог подняться. Только выдал фонтан ругани:
– Куради пойс! Куради райск… (Чёртовы пацаны! Чёртова падаль! – эстонские ругательства), – пришлось нам с Толей стоять на мостике вдвоём.
К обеду на мостик поднялся капитан. Ему было 26 лет. Рост под два метра. Огромные кулаки и навыки боксёра – быстро поднял штурманов, механиков, боцмана, матросов, заставил всех работать. Нас с Толей отпустил отсыпаться, а траулер пошёл через Балтийское море, проливы Зунд, Каттегат, Скагеррак в Северное море, потом в Норвежское море.
Через шесть суток мы уже выметали сети недалеко от острова Ян-Майен. Первый улов оказался отличным – около двадцати тонн сельди засолили, забондарили в бочки, погрузили в трюм.
Иногда приходилось работать без отдыха по два-три дня. Для нас эта работа была привычная, но бравый старшина второй статьи Котляр через неделю пошёл к капитану, взмолился:
– Чует моё сердце – не выйти мне отсюда живым! Отпустите меня домой!
– Ты же мечтал поработать! Семь лет на флоте?
– Николай Петрович, я семь лет играл на кларнете в гарнизонном Доме офицеров… Это считалось моей службой на флоте… А в море я вышел первый раз – не думал, что мне придётся работать матросом
Как ни пытались заставить его работать, ничего не получилось – залезет в уголок в трюме, сидит и плачет, как пацан. Пришлось его отправить на попутном судне в Таллин.
Дрифмастер Эндель Мяннасалу мудро заметил по этому поводу: «Сэйтсе Вана Виру литсид кэтсид путсис сапа викси». (Эстонское ругательство).
Время за тяжёлой работой шло незаметно и быстро. Приближался Новый Год. У нас заканчивались продукты, питьевая вода.
Тридцатого декабря на промысел должен был прибыть траулер из Таллинна. Он доставлял нашему экипажу 18 посылок, свежие продукты, У нас рыба ловилась очень хорошо, и капитан решил заняться хозяйственными работами только после обеда 31 декабря.
Ветер заметно утих, но шла довольно крупная волна. Шлюпок тогда у средних рыболовных траулеров не было. Капитаны договорились, что все 18 наших посылок аккуратно уложат в полиэтиленовые мешки, забондарят в сельдяные бочки и, связав между собой длинными капроновыми тросами, опустят на воду. Траулер отойдёт, а мы подойдём к бочкам и поднимем их к себе на борт. На соседнем траулере немного замешкались. Пока бочки опустили за борт, начало темнеть – за Полярным кругом светлого времени днём не больше часа. Мы начали светить прожекторами: «Бросайте скорее! Новый Год на носу!»
В ответ: «Мы уже бросили! Ловите!» и отошли, чтобы не мешать нам.
Искали мы свои посылки до полуночи. Около десятка траулеров пытались помочь нам.
Так и не нашли.
Новогодний стол стараниями шеф-повара Вити Зайцева был богат – по кружке какао на каждого рыбака.
Только через день мы смогли подойти к плавбазе «Иоханнес Варес», получить продукты и питьевую воду.
Возвратились в порт Таллин только в конце февраля 1962 года.
По пути нас основательно потрепал ураган в Северном море – волнами выбило иллюминаторы в ходовой рубке, залило электроприборы, с палубы смыло за борт около десяти тонн сельди в бочках. А в Балтике, в дополнение к сильному ветру, ещё и мороз минус 15 градусов – сильнейшее обледенение. Оборвало антенны, не успевали скалывать лёд с палубы – еле зашли в порт Таллин.
В училище нас уже собирались отчислить – пришлось идти «на ковёр» к начальнику училища, который согласился оставить нас только при условии, что мы без промедления сдадим все экзамены за третий курс на пятёрки.
Сдали.
Получили дипломы.
И заработок был хороший – я смог купить дом в белорусской деревне для своих родителей.
