Юрий БАРАНОВ. Чернобыль как вторая Ходынка

К 30-летию атомной трагедии

 Во второй половине ХVШ века в Казани по указу матушки-императрицы Екатерины II построили пороховой завод. И тогда это было опасное производство, самое опасное по тем временам, потому и приняли царские инженеры чрезвычайные меры безопасности. Каждый цех был окружён высоким земляным валом; если, не дай Бог, взорвётся, соседние строения не пострадают, пожар на них не перекинется, вся сила взрыва уйдет вверх. А это тогда было безопасно.

 Во второй половине ХХ века по указу Политбюро ЦК КПСС по проекту академика Александрова построена была Чернобыльская атомная электростанция (ЧАЭС). Почему сочли допустимым построить потенциально опасный объект вблизи священного для всего славянства Киева – матери городов русских, мы этого касаться не будем. (Так же как не будем касаться, почему атомный могильник был устроен у святыни православия – у Свято-Троицкой Сергиевой лавры; заметим только, что в годы «перестройки» с подозрительным упорством «демократы» уверяли, что место для него было выбрано исключительно из инженерно-геологических соображений, и о Сергии Радонежском никто и не вспоминал.) Академик Александров и все многочисленные надзорные и контрольные инстанции сочли, что никаких колпаков над энергоблоками ЧАЭС ставить не надо – взрыва не будет, и перестраховка ни к чему. Она будет стоить лишних денег, а они так нужны… (Например, для того, чтобы кормить иностранных коммунистов – но это уж мои домыслы – Ю.Б.)

 26 апреля 1986 года взорвался четвёртый энергоблок. Атомная чума вырвалась наружу и заразила огромные территории. Это хорошо знают читатели, и нет смысла повторять общеизвестное. Цель статьи другая – рассказать о восприятии события современниками (особенно молодежи, которая не может этого помнить) и, главное, о его политическом смысле в контексте тогдашней истории. Итак, авария произошла 26-го числа, но советские СМИ о ней не сообщали – таково было указание ЦК КПСС, во главе которого тогда стоял генеральный секретарь М.С. Горбачёв. Первое сообщение появилось только 29 апреля, видимо, потому, что об этом уже зашумели на Западе. Контрольно-измерительные приборы сначала в Швеции, а потом в других странах зафиксировали мощный всплеск радиации под Киевом, специалистам не составило труда убедиться, что его источник – Чернобыльская АЭС. И они забили тревогу.

 Советское руководство хранило молчание (об учёных не говорю – им без разрешения партийно-государственных инстанций нельзя было рот разинуть, так же, как и средствам массовой информации). Но без огласки, «в закрытом порядке» тема эта, конечно, обсуждалась, и «вожди» знали, что на волю вырвался смертоносный ядерный джинн. Вырвался, по их мнению, весьма некстати – приближались первомайские праздники. Так не омрачать же День международной солидарности трудящихся тревожными сообщениями о катастрофе, тем более – не отменять же праздник! И его не отменили. Нигде, даже в Киеве. И колонны трудящихся столицы Советской Украины шли и пели песни, заглатывая лишние дозы радиации, которые они могли бы не заглотнуть, если бы хотя бы сидели дома. И проводились праздничные спортивные соревнования. И дети играли в футбол. А киевские вожди своих-то внуков срочно забрали из школ и отправили подальше от города, над которым нависла невидимая и пока «засекреченная» отрава, сославшись на семейные обстоятельства. Радиация захватывала обширные районы Белоруссии (эта республика пострадала больше всего), Украины и России, а над всем СССР неслась обычная первомайская трескотня об успехах развитого социализма и о том, что трудящиеся все теснее сплачиваются вокруг своей родной коммунистической партии и её Центрального комитета во главе с верным ленинцем Михаилом Сергеевичем Горбачёвым.

 В эти дни, особенно 29-30 апреля и 1-2 мая Горбачёв, сам того, скорее всего, не ведая, повторил действия императора Николая II за девяносто лет до того – в мае 1896 года, в ходе коронационных торжеств. Тогдашним утром, как мы помним, произошла трагедия, вошедшая в историю под названием Ходынка – массовая давка народа, собравшегося на Ходынском поле, где раздавали «царские подарки» – сувенирные кружки и скромные гостинцы. Более тысячи человек погибли, более тысячи искалечены. Но Николай II не отменил празднества: ну как же, неудобно, съехалась высшая знать со всей Европы, так сказать, день международной солидарности аристократии, дамы специально шили платья у лучших парижских портных… И вечером того трагического 18 мая молодой император танцевал на балу у французского посла. Льстивые мемуаристы утверждали, что его величество был грустен и бледен, и танцевал чуть ли не со слезами на глазах. Танцевал и не понял, дурак, что кончился он как царь в глазах половины народа (вторая половина отринет его десять лет спустя, после Кровавого воскресенья). И когда давить начнут его самого, никто за него не заступится. Так же и за Горбачёва никто не заступился, когда через пять лет после Чернобыля – ногой под зад – вылетел он из президентского кресла и из Кремля. А киевским вождям припомнят их лицемерие – успокоительные речи вслух и тайная эвакуация домочадцев. В школах подняли старые классные журналы и увидели, каких-таких детей в конце апреля 1986-го срочно сняли с занятий «по семейным обстоятельствам».

 С поразительной точностью повторилось и нежелание кого-либо из сановников брать на себя ответственность за трагедию. В 1896-м сваливали друг на друга вину министр двора граф Воронцов-Даш-ков (организатором торжеств было его ведомство), московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович, маршал коронации граф Пален, министр юстиции Муравьев. А в 1986-м мы, журналисты, едва узнав о чернобыльской аварии, бросились за разъяснениями и комментариями в причастные к делу ведомства, но… «Да вы просто некомпетентны, раз звоните нам, наше министерство к Чернобыльской станции никакого отношения не имеет», – говорили мне в министерстве энергетики СССР (министр тов. Непорожний). В госкомитете по атомной технике (руководитель тов. Петросьянц) отвечали примерно так же. Добрался я в те дни до тов. Израэля, руководителя госкомитета по контролю окружающей среды. Он разыграл неподдельное изумление: ну а мы-то при чём? Мы аварий не устраиваем!

 После Ходынки нашли виновного «стрелочника», мелкого чиновника Лепёшкина. После Чернобыля – директора ЧАЭС Брюханова. Никто из высокопоставленных лиц затронут не был. (Вот и совсем недавно, в связи с 30-летием чернобыльской трагедии, бывший тогда главой советского правительства Н.И. Рыжков в интервью «Литературной газете» назвал только одного причастного к аварии человека – директора ЧАЭС, уехавшего тогда на рыбалку; причём назвал только по должности, опустив фамилию.) Но случилась после Чернобыля высокая трагедия совести – покончил с собой академик Лигасов, посчитавший, что в народной трагедии виновны учёные. Академик Александров продолжал благоденствовать и ни в чём не покаялся. А дальше с ним произошла удивительная вещь. Когда рухнул СССР и с ним – персональные пенсии, президент РФ Ельцин ввёл государственные пенсии для особо заслуженных лиц. И первым таким пенсионером по его указу стал именно академик Александров. Почему?

 Один мой ныне покойный друг, психолог с мировым именем, выдвинул такую версию. Ельцин подсознательно был особо благодарен автору Чернобыльского проекта за разрушение СССР. А что авария на ЧАЭС ускорила падение Советского Союза, в этом теперь никто, кажется, не сомневается. Бог с ними, с Николаем Романовым и с Михаилом Горбачёвым, дело не в личностях, не в их персональных судьбах. Ходынка и Чернобыль продемонстрировали полную отчуждённость власти от народа, не только первого человека в стране, но – всей властной системы. А что касается вознаграждения Ельциным горе-академика Александрова, то мой друг-психолог трактовал это так: президент даёт понять, на чьей он стороне, дает понять, что обманет жертв Чернобыльской катастрофы и обещанной помощи, обещанных льгот – не даст. Так оно и произошло.

 В отличие от Ходынки, Чернобыль не кончился. И я имею в виду не только то, что огромные территории остаются заражёнными и люди продолжают болеть и умирать от последствий взрыва 26 апреля 1986 года. Чернобыль не кончился политически. Несколько лет назад группа депутатов Европарламента потребовала нового расследования крупнейшей техногенной катастрофы ХХ века. Представители «зеленых» ставят под сомнение доклад МАГАТЭ о результатах чернобыльской катастрофы, обнародованный в 2005 году. При этом они опираются на исследования учёных – двух англичан и одной украинки, что тоже симптоматично. На современной Украине чернобыльское зло приписывают «москалям», а Москва, как известно, объявила РФ правопреемницей СССР. Теперь в «докладе трёх» утверждается, что от радиоактивных веществ, вырвавшихся на волю в результате катастрофы 1986 года, пострадало около 600 тысяч человек, причём больше половины – в европейских странах за пределами бывшего СССР. Запущенный в Европарламенте документ призывает «объективно оценить все экономические и социальные последствия, к которым привела чернобыльская авария, не только для Украины, Белоруссии и России, но и для всей Европы».

 А дальше что? Будет выставлен счёт к Российской федерации как к правопреемнице СССР? И его спишут со Стабилизационного фонда, который «почему-то» хранится в западных банках и управление которым «почему-то» передано частной фирме; как считают многие эксперты – для удобства принудительного списания с него средств по решению международных судов?

 Не знаю, произойдёт ли это. Дай Бог, чтобы не произошло. Но если произойдёт, абсолютно уверен, что когда нынешние журналисты бросятся за разъяснениями к нынешним российским министрам, ко всем этим горе-экономистам и горе-финансистам, те будут отнекиваться точно так же, как царские сановники после Ходынки и высшая советская номенклатура после аварии на ЧАЭС.