Екатерина ЧИЖИКОВА. Взмах десятый, взмах надежды
Обзор альманаха «Крылья»
Десятый альманах «Крылья» был собран и издан – и это уже настоящее чудо. Главный редактор Лариса Черниенко всё кризисное время прожила в Луганске, и потому сборник не может не удивлять своим внутренним содержанием. Выпуск планировался в 2013 году, но из-за государственного переворота на Украине и всех дальнейших событий десятые «Крылья» увидели свет лишь в 2016 году – после потрясений и бед, перенесённых жителями Луганска, Донбасса и других прифронтовых территорий.
Авторы альманаха презирают слабость и страх, раскрывают читателю растревоженную и униженную душу, призывают к правосудию. Искренность и прямота сквозят в каждой поэтической строчке. Авторы из Донбасса и России собрались вместе на страницах альманаха, чтобы рассказать свои истории – живые и трогательные. Помимо военной тематики, большое место отведено эссеистике и мирному литературоведению.
«Крылья» созданы теми, кто верит в свет, в синее небо без бомб и самолётов – такое, как на обложке альманаха. Издание для читателей, мечтающих на крыльях литературы взвиться в небесную высь.
Искренняя и богатая образами поэзия Натальи Романовой с первых страниц задаёт тон сборнику. Автор родилась в Луганске, события войны особенно сильно коснулись её, поэтому в строках появляется «почерневшая дробь из черники», и – «не растёт на лугах эта страшная спелая дробь». Чувствуется зловещее предзнаменование: «…и Луганку мою заменила холодная топь». При первых звуках артобстрела жителей охватывал ужас. Поэтому «…дома уходили и прятались в дыме. Их съедал этот дым, как последнюю пищу иуд». После потрясений, когда чувства улягутся и позволят сердцу биться ровно, остаются воспоминания: о страхе, боли, о погибших и покалеченных. По религиозным обычаям, когда душа отходит в вечный мир, зажигают свечу. В финальной строчке стихотворения Натальи Романовой появляется этот символ – «только травы, как свечи и свечи, как травы, растут». И многозначное многоточие. Что ж, «Всё пройдёт» – гласила надпись на кольце Соломона. Вот и дома – символ семьи, тепла и уюта, спокойствия и веры в будущее – уходят в прошлое. «Уходят дома…» – первое стихотворение в подборке Натальи.
Очень сдержано по форме, но эмоционально по содержанию стихотворение с названием «E-mail маме». В нём мифология и образность переплетается с современными событиями, протягивая мистическую ниточку между прошлым и настоящим: «Кто летит на огненной колеснице / И снаряды топит в Лугань-реке? / Не дай Бог поймать такую синицу, / Чтобы взрывом выплакалась в руке». Славянские мотивы в названии реки – Лугань-река. И снова течение времени: «И они пройдут мимо…».
В трёх стихотворениях Натальи Романовой нет чеканной военной простоты, нет пустословных жалоб. Есть только рана, глубокая и кровоточащая. Но автор бережёт нас! Это нужно понимать.
Открытием стал для меня Александр Сигида-младший. Его взгляд на мир свеж и неординарен. О многом говорит стихотворение «Манифест национал-толкиенизма». Первые строки – как пощёчина молодому читателю: «Как правоверные толкиенист, / я ненавижу трактовки». Финальные строки стихотворения стирают грани между выдуманным миром известного писателя и нынешней Украиной: «Но мы возгордились, и блеск потерял, / И рухнул наш Нуменор…» Как ценитель романов Толкиена я не могла пройти мимо этих строк.
В подборке Александра ещё много интересных литературных ходов. Вот стихотворение: «Jesus Christ Seperatist NSK – State my remix». Русский текст в нём перемежается с английским и больше напоминает рэп. А в финале троекратное: «I want to know».
От поэзии плавно переходим к прозе. Произведение Глеба Боброва «Дорога мщения Женьки ″Ангары″» – это страницы из жизни одной семьи во время войны на Донбассе. Исторические события переданы в жанре новой журналистики. Сначала – телеграфный стиль, этакие вести с полей. Вот описание членов семьи: «Мать – Людмила Юрьевна – бухгалтер, всю жизнь работала в сельсовете. В 2009 году её наградили званием «Мать-героиня», «Отец – Анатолий Леонтьевич – в свои 55 лет прошёл долгий путь от танцора Ансамбля песни и пляски Киевского военного округа, в составе которого он объездил полмира и весь Советский Союз, до ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, о чём он так не любил вспоминать». Автора нет рядом с героями, мы его не видим, но чёткие детали, яркие краски и личное отношение чувствуется. Приём всеведения не даёт читателю покоя и заставляет погрузиться в происходящее, встать на землю села «благословенного Станично-Луганского района».
Вместе с героями читатель садится в «Славуту» и едет до первого блокпоста. Вместе с героями слышит, как «упырок в камуфляже, потехи ради, гаркает в открытое окно: «Слава Украине!» Хорошо известно, что́ надо отвечать, так же хорошо, как и то, что́ будет, если не ответить. Отец семейства за рулём, а семейство – дети, которых везут из музыкальной школы – сидят и дрожат. «Упырок» злится: «Чи не знаете, шо надо отвечать?!» Злится так сильно, что «как-то неожиданно тонко, срывая голос» визжит: «Слава Украине!!» Молчат дети. Молчит и отец семейства, от его слова зависит жизнь всего экипажа. А мы помним, что «семья из религиозных соображений всегда была абсолютно аполитичной».
«И тут случилось нечто», – пишет автор, измучив читателя до крупной испарины на лбу, – «хорошо поставленный хор детских голосов слаженно ответил:
– Слава Богу!
«У постового случился культурный шок».
Но повествование всё-таки о Женьке, второй дочери в семье. Автор её, несомненно, любит. Его героиня нежная и суровая. «На шее её тонкая серебряная цепочка с небольшим православным крестиком. Вокруг распятия ещё одно украшение – колечко. Она говорит: «Обручальное». Да вот только не серебряное оно. Это кольцо с чекой от гранаты. Однако девчонка не врёт, они действительно с этими кольцами венчались в церкви». Женька переживает смерть отца и брата.
Есть в повествовании и стилизация: «31 мая 2015 года, в день Святой Троицы, Анатолий Леонтьевич, взяв с собой 17-летнего Алексея и 14-летнего Данила…», и усиление напряжения к концу каждой главки: «Женька до сих пор не может без слёз вспомнить свой последний с ним разговор. Так и съездили. Знать бы…», и удушающая экспрессия: «Сам Лёша не пострадал. Он кинулся на автостанцию звать на помощь. Люди пришли. Тела собрали. Отвезли в морг. Всё».
В рассказе Глеба Боброва мужчину и мальчиков специально подрывают на растяжке на пути из церкви. Это было на самом деле, совсем недавно и происходит сейчас! Ужасающая картина!
Но точно так, как после урагана наступает спокойное утро, так и в альманахе первый горестный и трагический взмах крыльев сменяет второй – лирический и даже юмористический. Вот рассказ Ирины Жужневой «Ёлки-палки». «В тесной коморке было тихо. В центре облезлого потолка медленно собиралась крупная капля вязкой грязной жидкости. Около стены за дряхлым столом на качающемся стуле сидел начальник среднего звена и строго рассматривал подчинённых, которые сиротливо толпились в тёмном углу», – типичная картина для многих устаревающих предприятий. Но постепенно читатель понимает, что речь в рассказе идёт про ад. Тот самый, с котлами и грешниками. Нынче там непорядок – девятый котёл позабыл свои обязанности. Едко и точно описана атмосфера трудовых будней рабочих в загробном мире.
Андрей Лопатин в своём рассказе тоже не поскупился на сатиру и изобразил литератора Лёху – безуспешного искателя умного редактора. Миры журналов и издательств показаны с юмором и колкими выводами. В рассказах Жужневой и Лопатина смех пробивается сквозь слёзы, злой ещё смех, но уже очистительный, дающий надежду. Коль чёрта пересмеяли, так уже ничего не страшно!
Эссе Виктории Анфимовой «Мой Грин» – чудесное, полное наивных замечаний и эмоций произведение, посвященное забытому писателю. Многие со мной не согласятся: а как же «Алые паруса»? Фильмы? Гуляния выпускников в Санкт-Петербурге? Всё верно, но кроме «Алых парусов» современный читатель мало что знает из творчества Александра Грина. В эссе Виктории Анфимовой история Феодосии времён Грина переплетается с воспоминаниями о ней автора, а ведь она «феодосийка в четвёртом поколении». Изречения известных писателей, например, Константина Паустовского, срастаются с мыслями автора. Но самое главное – зов моря и безмерная любовь к великому писателю: «Дом Грина застрял среди таких же маленьких одноэтажных домов, заросших цветами, орехами и алычой. И только вывеска, на которой изображён кораблик с алыми парусами, подсказывает вам, что вы не заблудились. Вы пришли в гости к Грину. Распахивается калитка – и вы попадаете в обычный крымский дворик. В августе на клумбах разрастаются цветы – пышные кусты, украшенные небольшими ярко-оранжевыми цветами с чёрной серединкой, словно прикасаются к каждому, кто идёт по дорожке, с ласковым приветом».
И ещё одно признание в любви: Лидии Сычёвой поэту Сергею Есенину. «Литература – дело живое. Много в России талантов, много даровитых людей. Но представим себе на секунду, что нет у нас Есенина, не родился он, не вырос, не написал своих стихов и поэм, – и как сразу бедна становится наша жизнь!» Автор разговаривает с читателем, обращается к нему напрямую со страниц альманаха: «Посмотри! Представь!» О значении гения Есенина известно во всём мире, но Лидия Сычёва показывает нам, что́ значит Есенин сейчас, сколько хороших поэтов впитали его бунташный дух. Станислав Куняев, Пётр Орешин, Николай Заболоцкий и, конечно, любимый поэт автора статьи – Валентин Сорокин – все они связаны с Есениным. «Большое страдание даётся большому таланту», – пишет Лидия Сычёва. И с этим не поспоришь, а лишь чуть склонишь голову и промолчишь.
Авторы произведений, о которых я рассказала, лишь малая часть тех, кого призвал «десятый взмах» альманаха «Крылья» под свои обложки. Удивительная книга! Трагическая, лирическая, разбитная, строгая, чуткая и чувственная. Размышления роятся в голове даже когда последняя строчка последней страницы прочитана, а книга закрыта. В альманахе – жизнь человека-страдальца: горе и потрясение, ирония, смех и слёзы, первый вздох облегчения и зарождение надежды. Хотелось бы, чтобы современный читатель больше внимания обращал на такие сборники, не поддавался искушению современных литературных «огрызков» со спорным содержанием.
